Сможет ли "Большая семерка" повлиять на Россию?

Изоляция России – это уже свершившийся факт, и это не какая-то фантомная вещь, хотя Кремль все равно парирует, что ничего такого нет. В XXI-м веке изоляция совсем не значит закрытия границы, невозможности проникновения ни туда, ни обратно, как в тоталитарную эпоху, ни идей, ни товаров, ни людей. Изоляция – это, прежде всего, политический инструмент, а это означает, что Россия целиком и полностью исключена из принятия политических решений.

Если посмотреть повестку дня саммита "Большой семерки", то можно убедиться, что там решаются вопросы, весьма существенные для глобальной экономики и развития в целом, не говоря уже о вопросах геополитического масштаба. Можно сколько угодно кричать о США в роли миродержца и единственной сверхдержавы, но "G7" – это действительно инструмент западного мира по влиянию на глобальные проблемы всей Земли. Если Россия, пусть даже не в главенствующем качестве, присутствовала в этом механизме еще два года назад до событий на востоке Украины и в Крыму, то сейчас она полностью исключена из этого процесса. И это означает, что даже присутствовать при принятии этих решений она не может.

А изоляция Путина – это свершившийся факт. Он исключен из мировой элиты. Это очевидно, потому что есть консенсус по этому поводу и, кстати, не только в либеральных кругах, но и в традиционалистских. Посмотрите, что заявляет королева Великобритании относительно Путина. Есть серьезный консенсус между либеральной элитой и традиционалистами в отношении Путина, как абсолютного зла, которое неприемлемо ни в каких формах.

Те, кто принимают мировые решения, точно исключили Путина из повестки, как договороспособный элемент и приемлемую сторону для договоров. Его терпят, воспринимают как некоего злого противника, с которым все-таки приходится считаться в силу объективных причин. Но тем не менее, это совершенно не означает, что он может сидеть с ними за столом переговоров, иметь личные отношения, или просто снять трубку и поболтать с мировыми лидерами, решить какую-то существенную или несущественную проблему, как было раньше.  Для него придумывают специальные форматы. Не те форматы, которые действуют в отношении участников-передовых стран мира, а специальные форматы для Путина, которые обкладываются тысячами условий. 

Конечно, глобальная цель, которая никуда не денется, – устранение Путина, как совершенно некондиционального субъекта мировой политики. Она будет в голове всегда у лидеров мировых держав. Можно говорить о том, что это непубличная цель, но она очевидна. На "G7" ведь не принимаются конкретные запротоколированные решения, которые являются официальными документами. Это формат, в котором лидеры семи ведущих держав договариваются о принципах, руководствуясь которыми они будут осуществлять мировую политику. И в отношении Путина эти принципы понятны. Четко было заявлено о том, что санкции не только не будут отменены, они будут продолжены. Вопрос их усиления еще дискуссионный, он будет напрямую коррелироваться с исполнением Минских соглашений и готовностью Кремля к мирному урегулированию. Это тоже очень существенный фактор.

Надо сказать, что Путин и Кремль очень сильно пытались влиять на позиции ряда европейских стран путем коррумпирования, политического давления или иных посылов. Это стандартный метод оперативного характера, который применяется в оперативных разработках спецслужб, но никак не в глобальной политике. Все это нейтрализуется решением глав государств "G7". Хотим или не хотим – питать иллюзий тут не надо, глобальные решения принимаются именно там. В отношении Путина и Кремля, мне кажется, все решения уже давно приняты. 

Я не думаю, что Запад выбирает конкретного преемника, потому что невозможно согласиться на какую-то конкретную кандидатуру. Для Запада важнее стратегия. Совершенно понятно, что Западу нужен совершенно другой лидер во главе России, который будет вести совершенно иную политику. Об этом не будут говорить публично, но это понятно. Если каждый из лидеров этих семи государств говорит о том, что с Путиным совершенно невозможно разговаривать, что он в совершенно другой реальности, как говорила Меркель, то все они будут счастливы от того, что появится кто-то иной, кто будет более адекватен для переговоров с таким международным клубом. Поэтому я не думаю, что там есть конкретные альтернативы. Это не самый принципиальный вопрос для Запада.

Для него принципиально, чтобы появился договороспособный субъект этих отношений, с которым можно вести переговоры и быть уверенным, что достигнутые договоренности будут исполнены. Совершенно очевидно, что с Путиным такого не связывают. И эта проблема для Путина очень существенна. Если он ее не преодолеет (а я не думаю, что он ее преодолеет), то, конечно, можно говорить о перспективе нескольких лет, может быть, десятилетий, но точно перемены произойдут и точно Путина не станет. Мы не властны над временем. Мы не можем сказать определенно, произойдет ли это завтра или послезавтра, нет Божественного плана о том, как все устроить.

Нужно понимать, что Запад свой план определяет не на год и не на два, там люди видят стратегию на десятилетия вперед. Они совершенно точно знают, что в бифуркационной точке "завтра" (когда это будет, – через год или через 10 лет – не важно) Путина не станет и Россия будет другой. Это они понимают, потому что производное от их давления все равно приведет к результату. В этом парадокс. Ведь беда Путина в том, что, начиная все эти авантюры, он не понимает, с чем он сталкивается. Он пытается нарушить мировой консенсус, который выражается в порядке, установленном многими ведущими членами этого клуба. Нельзя экспансивно увеличивать свои границы, в XXI-м веке так не принято. Все договорились, что никто не захватывает новых территорий за счет других.

Безусловно, куда важнее экономические принципы, нежели обычные военные захваты. Они не ведут ни к чему хорошему, потому что не создают предпосылок для развития. От того, что ты будешь владеть этой территорией, она лучше не станет. В глобальной экономике, во всяком случае, в процветающей Европе, куда более существенны принципы общеевропейского развития. Не так важно, за кем эта территория закреплена, важны принципы, которые на ней реализуются.

И если Украина – это элемент евроинтеграционной большой системы отношений, то куда территория Крыма могла бы развиваться как Мальорка, например. Не важно, как быстро она достигла бы этого результата, но достигла бы. В противном случае там будет военная база. Вот и вся альтернатива. Нарушение этого консенсуса ведет к результату где-то там в отдаленном будущем, но к результату прогнозируемому и точному. Никто воевать с Россией не будет, никто не будет его устранять. Будет политика изоляции экономической, и геополитической, которая в конечном итоге к результату приведет. Путина, как политика, не станет. 

Ожидать, что санкции заставят Путина капитулировать, вернуть Украине Крым – наивно. Но эффект давления, которое вынуждает Путина вести переговоры, есть. Если бы не было давления Запада, не было бы Минских переговоров, Путин пошел бы дальше в тех или иных формах и зеленые человечки дошли бы до Киева. А так он вынужден вести сложные переговоры с Западом. Если бы не это санкционное давление, у него бы не было никаких мотивов играться в эти игры.

Поведение президента РФ можно сравнить с крысой, загнанной в угол. Если Путин окажется в тупике, то могут возникнуть риски нерациональных агрессивных действий. На Западе это прекрасно понимают. Если в прошлом году, во время поиска вариантов разрешения украинского кризиса думали о том, как найти варианты, которые позволят сохранить Путину лицо, то теперь об этом уже не думают.  Сейчас важно найти хотя бы более-менее работоспособный компромисс, который использовал бы мирный способ разрешения конфликтов, при этом не приводил бы ситуацию в крайнее положение, которое могло бы вынудить Путина к агрессивным действиям.

Именно поэтому они и не дают нам летального оружия. Поэтому они пока избегают таких жестких форм давления как отключение от SWIFT. И то, и другое возможно, только если Путин пойдет дальше. Если он попытается вывести конфликт за пределы Донбасса, если будет использоваться российская авиация, вот тогда и Запад пойдет дальше. Известный принцип, который Европейский Союз нам декларирует постоянно, я думаю будет применяться в этом конфликте – "большее за большее". Будет меньше агрессии, а Минские соглашения будут выполняться – будут снижаться санкции. Этот сигнал давно посылается в Москву. Он имеет эффект сдерживания. Ожидать, что санкции помогут решить все проблемы – наивно.

Если наша страна будет укреплять обороноспособность, в том числе и с помощью Запада, то решить все проблемы можно в разных формах, если будут, извините за банальность, не просто абстрактные, а конкретные реформы, например, по модернизации вооруженных сил, или направленные на борьбу с коррупцией. Кое-что в этом направлении делается, просто это незаметно. Я приведу один пример: наша страна ведет борьбу с коррупцией в виде арестов взяточников. Вроде это происходит, а на самом деле происходит другое – ликвидация системы конвертационных центров – кровеносной системы теневой экономики и коррупции. Я из разных источников слышу, что здесь произошли достаточно серьезные перемены.

Реформы – это не просто популистские действия, которые всем понравятся, таких реформ я не знаю. В Грузии, кстати, реформы Саакашвили тоже не всем нравились. Реформы – это, прежде всего, укрепление государственных институтов, усиление их эффективности. Если восстановится экономический рост, укрепится обороноспособность, значит, уменьшатся риски дальнейшей агрессии России. Но ожидать, что в ближайшее время, если с Россией ничего не случится, нам удастся решить проблему Крыма, на мой взгляд, может только наивный человек. Я повторяю эту непопулярную мысль, чтобы люди сами думали над этим, а не верили в идеалистические и утопические лозунги. И с Донбассом будет не просто. Я не уверен, то удастся вернуть Донбасс в ближайшей перспективе. И не стоит этого делать, не надо бороться за территорию. Нам нужен сейчас надежный мир, прекращение огня. А решить все проблемы сразу – это утопия.

Россия лучше всего реагирует на вещи военно-политического порядка, на грубую силу. Поэтому все заявления должны быть подтверждены наращиванием военно-политической поддержки Украины, потому что сейчас, например, высокоточное оружие, даже оборонное – значительно более серьезный аргумент для России в краткосрочной перспективе.

Самое лучшее, что мог бы сделать мир, – это делать то, что они делают сейчас, и плюс предоставить Украине оборонное вооружение. Вчера представитель Белого дома сказал, что они не будут предоставлять Украине наступательное вооружение. Оно нужно Украине, но значительно больше у нас есть потребность в оборонном оружии – в том, которое стреляет на достаточно небольшое расстояние. Россия предоставила террористам вооружение, которое стреляет на расстояние 120 км (а "Точки У" – и того дальше). Речь идет о том, чтобы Украина получила оружие, стреляющее на пару километров – противотанковые комплексы. Тогда это значительно усилит наши позиции и ослабит возможности россиян. И России нужно будет долго искать людей, которые бы залезли в танки.

Если Украина получит серьезные объемы оборонительных вооружений, у России возникнут большие проблемы с дальнейшим наступлением. 

Запад явно ужесточил свою тактику по отношению к Путину за прошедшие 2–3 недели, а именно после встреч с Керри в Сочи и Нуланд в Москве. Москва предложила некую сделку – так называемое новое мирное сосуществование. Это было сделано устами очень близкого Кремлю московского политолога Лукьянова в его статье от 19 апреля. В ней было очень интересное признание, что военная эскалация опасна и чрезвычайно невыгодна для России. Поэтому Россия предложила сделку: "Мы дальше не лезем, не идем на эскалацию. А вы в награду за это признаете "Крымнаш" и соглашаетесь с нашими стратегиями всунуть Лугандонию внутрь Украины, сохранив там российское военное и политическое присутствие, для того чтобы она была раковой опухолью внутри Украины и препятствовала ее движению на Запад и вообще европейскому выбору".

Запад эти условия не принял, а поставил другие: "Если вы пойдете на эскалацию, то мы, во-первых, резко ужесточим экономические санкции, а во-вторых, США снимет ограничение и будет продавать летальное оружие и противотанковые ракеты Киеву". По существу "Большая семерка" на саммите закрепила эту позицию. Путин находится в очень тяжелом положении. Его условия не приняты. Значит, либо надо отступать дальше, что означает потерю лица внутри страны и очень тяжелое политическое положение, либо пойти на эскалацию, объявить себя вождем сражающегося "русского мира", но последствия будут исключительно печальны и тоже приведут к политической катастрофе.

Запад поставил Путина в цугцванг и у него нет хороших ходов. Более того, думаю, все заметили, что усилилась личная атака на Путина, его личная изоляция, обвинения в коррупционных преступлениях. Близятся к завершению расследования крушения малайзийского Боинга. Подводя итог всем этим соображениям, я бы сказал, что Запад по существу приступил к операции "regime change" – смена режима (хотя он в открытую в этом никогда не признается). Но некоторые западные политики говорили открыто, как, например, премьер-министр Канады, что не сядут за один стол с Путиным. Запад пришел к выводу, что с ним они дело иметь не будут.

В ход идет тактика, рассчитанная на раскол путинского окружения. Военная эскалация никому, кроме действующего президента РФ, не нужна. Для Путина она может продлить его существование как героя, сражающегося за какие-то идеалы, но, в общем-то, людям вокруг Путина, которые целиком связывают свою жизнь, свои состояния и благополучие детей, внуков, родственников с Западом, такая заметная эскалация не нужна. Сейчас вопрос состоит в том, сможет ли окружение Путина, исходя из личных интересов, остановить российского лидера в военной эскалации. Это мы увидим в ближайшие недели.

Каждый раз, когда казалось, что можно найти какие-то возможности для взаимопонимания между властью и протестным движением во время Майдана, происходила очередная эскалация. Каждый раз казалось, что в окружении Виктора Януковича есть силы, которые подталкивают его к этой эскалации. Но даже сейчас, когда Янукович давно стал украинским политическим прошлым, я не могу дать ответ самому себе на вопрос – кто именно стремился к этой эскалации? Люди в окружении Януковича, которые таким образом подталкивали его к краху? Российские советники, уверенные, что победить Майдан можно только силой? Или все же сам Янукович был главной причиной эскалации – просто потому, что потерял всякую связь с реальностью?

Я вспомнил о Майдане, когда следил за развитием событий вокруг Марьинки. Для России операция по захвату села не имела никакого смысла. Еще один оккупированный населенный пункт никак не может улучшить положение "ДНР". Зато накануне саммита "Группы семи" такая операция перечеркивает любую возможность поиска компромисса с Москвой. И на Западе говорят уже не просто о сохранении санкций против России, а об их возможном ужесточении. Марьинка сыграла свою роль в падении российской национальной валюты – и это при том, что цены на нефть сейчас тоже падают и лишняя обеспокоенность российскому рынку совершенно ни к чему. В принципе, накануне встречи "семерки" Путин должен был бы проявлять максимальную осторожность – тем более, что на Западе раздавались голоса, призывавшие пригласить российского президента за стол переговоров и обсудить с ним украинский кризис. После Марьинки эти голоса смолкли.

Так кто же заинтересован в эскалации на Донбассе накануне важного международного саммита? Как и в случае с Майданом, у меня нет точного ответа на этот вопрос. В окружении Путина много людей, которые хотели бы краха "хозяина" и поэтому делают все возможное, чтобы выставить его недоговороспособным. С другой стороны, в этом же окружении есть люди, уверенные, что достичь успеха в конфронтации с миром, с Украиной можно только силой. То, чем для Януковича был Майдан, для них – Запад.

Но может быть, что причина эскалации – сам Путин, который потерял всякую связь с реальностью. В любом случае ясно одно: сил, которые хотели бы успокоения ситуации, в окружении российского президента просто нет. Потому что даже те, кто понимает пагубность политики Путина, уверены, что избавиться от него можно только с помощью срыва переговорного процесса. Для этих людей чем хуже – тем лучше. Так же, кстати, действовали многие представители окружения Януковича, которые остались в украинской политической жизни после побега "хозяина". И ничего удивительного в таком стечении обстоятельств нет.

Логика развития и краха постсоветских авторитарных режимов практически не отличается.

Источник: Радіо Свобода