0 Киев
Сергей Осыка – представитель адвокатов Донецкой области в Совете адвокатов Национальной ассоциации адвокатов Украины. Одни из самых известных его дел – это защита бывшего премьер-министра Украины Николая Азарова и Алексея Пукача, осужденного за убийство журналиста Георгия Гонгадзе. Осыка живет и работает в Киеве.
Он является адвокатом Руслана Щербаня – младшего сына донецкого бизнесмена Евгения Щербаня, которого убили в донецком аэропорту 3 ноября 1996 года. В 2000-м и 2012 годах Осыка по заданию своего клиента занимался розыском имущества и активов его отца. Осыка рассказал изданию "ГОРДОН" о ранее неизвестных материалах этого процесса, доступ к которым был закрыт из-за адвокатской тайны.
Если где-то в компаниях усматривалась доля "Атона", была неоспорима и доля Щербаня-старшего. Как ни печально, на тот момент в ИСД не было и даже доли "Атона"
– Вы как адвокат сыновей убитого бизнесмена Евгения Щербаня наверняка посмотрели фильм "Наследник", где его старший сын рассказывает о том, как были украдены деньги отца. Можете в общем описать ситуацию с наследством?
– Насчет сыновей сказано, конечно, громко, но в рамках договора об адвокатской помощи, который у меня был подписан со младшим сыном Русланом, со мной сотрудничал и автор фильма Евгений Щербань. Сегодня я получил согласие у моего клиента Руслана Щербаня, на раскрытие информации, которая до сегодняшнего дня защищалась "адвокатской тайной". В моей практике это второй случай, и уверен, не каждому адвокату это может понравиться, а для многих это может показаться раскопками в старом белье.
С Русланом мы начали сотрудничать с 2000 года. Тогда я как адвокат, проживая в Донецке, занимался восстановлением его прав на часть имущества, доставшегося от отца. Одна из частей наследства находилась в Одессе. Это был объект недвижимости на Французском бульваре, который Щербань приобрел для Руслана. Аферисты-одесситы ранее рейдернули дом и переоформили на себя. Мы восстанавливали статус-кво, прошли все инстанции и восстановили права Руслана на объект.
Когда этот процесс завершился, Руслан обратился ко мне как к успешному, на его взгляд, адвокату с просьбой исследовать документы, чтобы изучить возможное наличие собственности его отца в ряде компаний. По утверждению Евгения Щербаня – младшего, она могло быть во множестве компаний, включая корпорацию "Индустриальный союз Донбасса" (ИСД). Также это касалось американской компании Overseas, которая принадлежала гражданской жене Щербаня Надежде Никитиной, убитой вместе с ним в аэропорту Донецка. Но более всего акцент делался именно на ИСД.
Руслан Щербань. Фото: Руслан Щербань / Facebook
Тогда я получил документы для проработки и выдачи заключения относительно компании "Азовинтекс", где, по словам Евгения, могла быть доля его отца. Я полгода работал над сбором информации, в том числе летал в США, где пытался найти следы Overseas. Меня интересовали документы, связанные с деятельностью корпорации ИСД, начиная с 1995 года.
У меня не осталось сейчас адвокатского заключения, которое я выдавал сыновьям по итогам этой исследовательской работы. К сожалению, эти документы остались на территории теперь оккупированного Донецка, где был мой офис.
В фильме Евгений-младший постоянно упоминает ИСД. Результаты моего адвокатского расследования подтвердили, что доли убитого Щербаня (и даже доли компании, в которой аккумулировалось активы Щербаня) в корпорации ИСД отсутствовали. Не выявлены активы погибшего и в компании "Азовинтекс", которую Евгений также упоминает в фильме.
– Что из себя представлял ИСД на момент гибели Щербаня-старшего?
– На мой взгляд, это была квазиобщественная организация со статусом корпорации, где учредителем выступали Торгово-промышленная палата Донецкой области и два отдела Академии наук Украины, которые сообща владели 30%. Также был "ДонГорБанк" (где львиная доля принадлежала Ринату Ахметову) и компании "Данко" (где также была доля Ахметова и Александра Момота, которого убили в мае 1996 года). Последним принадлежали пакеты по 35%. Как видите, имущества Щербаня тут точно быть не могло, что понятно даже ребенку.
Как выяснилось, ИСД фактически существовала за счет двухпроцентной комиссии от контрактов (по поставками катанки, металла, труб и так далее), которые помогала заключать крупным компаниям Донецкой области. Никаких поставок газа там на тот момент не было. Возглавлял компанию Сергей Тарута. Он не был учредителем, не имел никаких долей по состоянию до 1996 года.
Евгений Щербань в фильме утверждает, что его отец был основателем ИСД и поставил Таруту во главу корпорации. Возникает вопрос: как это возможно, если, судя по уставным документам, Щербань-старший не имел никакого отношения к ИСД? К слову, в Донецке была группа компаний "Атон", которую возглавлял Владимир Каратун. Она на 100% принадлежала Щербаню, и эта компания заходила в доли к другим. Если где-то в компаниях усматривалась доля "Атона", была неоспорима и доля Щербаня-старшего. Как ни печально, на тот момент в ИСД не было и даже доли "Атона".
Единственное, где мы нашли долю Щербаня-старшего, – это в компании "Азовимпекс". В ней компания "Гефест" имела 80% акций, а оставшейся долей в 20% владел Сергей Тарута. В свою очередь, в компании "Гефест" Щербань был одним из множества учредителей, таких как Ахметов, губернатор Донецкой области Владимир Щербань (с долей 20%), Евгений Щербань (с долей 20%), Клюев (имя не помню) и некий Котельников. Эта компания была организована при жизни Щербаня.
И что мы видим? Есть "Азовимпекс" (в которой доли 80% "Гефеста" и 20% Таруты), но эта компания не мелькает в претензиях Евгения Щербаня – младшего. По сути, он должен был вступить в наследство в компании "Гефест" на 80% и дальше доказывать, что эта компания, в свою очередь, учредила "Азовинпекс". Но к тому времени эта компания никакой особой деятельности не вела и "получать" с нее было нечего.
"Азовинпекс" пошла своей дорогой и как-то выпала из претензий Евгения-младшего на наследство. Она созвучна по названию с компаний "Азовинтекс", которая зашла вместо "ДонГорБанка" и "Данко" в ИСД, но это совершенно разные компании, и в них нет упоминаний о Щербане.
– Могут ли наследники Щербаня претендовать на какие-то активы ИСД?
– Нет. На тот момент, в 1996 году, у ИСД не было никаких активов, ни заводов, ни земель, ни финансовых активов. ИСД бурно развернулась после смерти Щербаня с приходом новых учредителей – мощного Виталия Гайдука и "Азовинтекса".
Щербань-младший только говорил: "У меня есть такие документы, которые будут бомбой". Я просил: "Так давай, доставай. Что же ты тянешь?" И каждый раз он отвечал, что "еще не время их показывать"
– Можете пояснить ситуацию вокруг американской компании Overseas?
– Мне не понятно, почему Евгений-младший привязывает эту американскую компанию. Она была оформлена на Надежду Никитину, которая также погибла во время покушения. Отношения с этой женщиной Щербань не узаконил, на момент гибели он официально был женат на матери Руслана. Евгений-младший никакого отношения к Никитиной не имеет, потому что он – ребенок от первого брака Щербаня.
На компанию Никитиной, по словам некоторых участников контрактов, сбрасывался доход в виде комиссионных. Но это только версии. По сути, можно сказать, что эта американская компания была прокладкой в каких-то сделках. Но вот вопрос: где здесь доля Щербаня, если Никитина – посторонняя для него женщина и он на момент смерти находился в браке с матерью Руслана?
Могу с уверенностью сказать, что к этой американской компании ни Тарута, ни Ахметов не имеют никакого отношения. Заморская компания получала денежную комиссию, что называют просто – "вывод денег". Почему не восстановили деятельность этой компании, остается для меня загадкой. По словам Евгения, до нее никому не было тогда дела. Сын Никитиной Евгений на тот момент был несовершеннолетним и не мог ею управлять или заявить о наследстве. А может, это сделал кто-то другой, но это уже вторая серия фильма. Мне известно, что в начале 2000-х годов эту компанию исключили из реестра, она успешно прекратила свое существование.
В фильме об этих компаниях и обстоятельствах недополученного наследства рассказывают так, якобы они все связаны вместе, а в подтверждение нам показывают какие-то непонятные листы бумаги, но ничего не договаривается до конца. Звучат обвинения, что Тарута и Ахметов что-то должны, но что именно они должны, так и осталось непонятным. Остается только додумать или догадаться: большие деньги?
Евгений Щербань с Иосифом Кобзоном, женой и сыном Русланом. Фото: zik.ua
– А в компании DCC что-то было?
– Я затрудняюсь ответить, потому что не помню всех материалов этого кейса.
Насколько я помню, это первая компания сотовой связи в Украине. Если Щербань-младший считает, что в DCC была доля его отца, он должен был как законопослушный гражданин подать документы нотариусу и принимать наследство на эту часть. Или, если пропущены сроки, восстанавливать свое право на наследство через суд. Но этого за 25 лет сделано не было, что странно.
– Если такая опция предусмотрена законом, то почему, вы думаете, он не идет в суд?
– Чтобы идти в суд, нужно иметь документы. А у Евгения-младшего их просто нет. Когда мы раньше с ним встречались, я все время задавал ему этот вопрос. Он только говорил: "У меня есть такие документы, которые будут бомбой". Я просил: "Так давай, доставай. Что же ты тянешь?" И каждый раз он отвечал, что "еще не время их показывать".
Помню, когда я впервые ему высказал свое экспертное мнение, что в делах на наследство у него нет никакой перспективы, потому что нет ни одного документа, за который можно зацепиться, он сильно разозлился и наговорил мне много неприятного. Я знаю, он обращался к другим адвокатам, но и они говорили то же самое. Я считаю, если у Евгения есть документы, то нужно публично все озвучить. Зачем их держать и шантажировать людей? По ходу, документов так и не нашлось, но появился дорогостоящий фильм.
Евгений Щербань – младший выдает желаемое за действительное. Ну, нет его доли. Если бы была, он давно уже пошел бы в суд и стал победителем
– Если в озвученных компаниях не было доли Щербаня-старшего, то где его активы?
– Я не знаю. Из адвокатского расследования усматривается, что Евгений Щербань – старший нигде своей фамилией не выступал. Его финансовые интересы, по моему убеждению, представляла компания "Атон", которую он учредил и которой владел на 100%. Мы понимаем, если указан соучредитель "компания "Атон", то это – собственность Щербаня. В "Атоне", как мне стало известно, было доверенное лицо Щербаня, который вел все дела, – это Владимир Каратун. Он сейчас живет в Крыму и больше всех знает об этом деле. Но очень странно, что Евгений-младший не предъявляет ему претензий и ни разу в фильме не упомянул этого человека.
По логике, Щербань-младший должен был после смерти отца установить свое право в компании "Атон", а потом разобраться с долями, которые она имела в других компаниях. Но он понимает, что время упущено и это практически нереально сделать. Другое дело – пощекотать нервы богатым дядям, выпуская документальные фильмы.
В фильме даже Иосифа Кобзона Евгений упоминает. Почему он не стал третейским судьей между Ахметовым и семьей Щербаня? Потому что он дружил с Евгением-старшим, после его гибели поддерживал хорошие отношения с его сыном Русланом. Кобзон не захотел вызвать на себя огонь, который вызвал я, когда сказал, что у него никакого наследства в названных им предприятиях нет. В той ситуации. Лучше просто отойти в сторону, что Кобзон и сделал.
Евгений Щербань-младший. Фото: Евгений Щербань / Facebook
– Все равно остается вопрос: Щербаня называли одним из богатейших людей Донецка, а после смерти у него почти ничего не осталось?
– Он не был богатым человеком. Это миф, надуманный факт. В фильме Евгений Щербань – младший выдает желаемое за действительное. Ну, нет его доли. Если бы она была, он давно уже пошел бы в суд и стал победителем. Адвокаты, которых он нанимал, – зубры в профессии. Но и они ничего не нашли.
– По вашему мнению, по какой причине появился этот фильм?
– Вымогательство или дискредитация Ахметова и Таруты. Есть сведения, что фильм снят на грант финансового донора. Само производство такого фильма, по оценкам режиссеров, с которыми я разговаривал, оценивается в $150 тыс. Даже если это снять на смартфон, то один монтаж обойдется в $25 тыс. У Евгения таких денег, по оценке его брата, давно нет. Если вы попросите у него документы на фильм, он вам их не покажет.
Такое кино создается целой командой профессионалов. Нужны сценаристы, операторы, монтажеры, осветители и так далее. Посмотрите на качество постановки – например, рыбалка. Чтобы такое снять, нужно поставить свет, завезти оборудование, сделать раскадровку, поставить сцены. А он снят с четырех точек. Это точно профессиональный фильм, за который кто-то заплатил большие деньги. Поэтому, на мой взгляд, это чистая заказуха под видом поиска правды.
Я думаю, что этим фильмом Евгений поставил жирную точку в истории наследства Щербаня. Потому что он так и не показал ни одного юридического документа, подтверждающего его права на наследство. Я бы посоветовал Евгению не собирать деньги с общественных организаций на производство документальных фильмов, а потратить их на хорошего адвоката.
