+1 Киев
2 октября 1943 г., суббота
Ничего не помогло. Сегодня в 6.30 утра Галю увезли и Нюся со стариками уехала за нею. Они уехали в целой колонне машин. Я вышла со своими вещами и стояла все время у ворот, вызывая всеобщее немецкое внимание. Очевидно, они думали, что я хочу проситься в машину. Они стояли во дворе, потом внезапно двинулись. Гали я не увидела. Дедушка крикнул мне: "До свидания, Ира!" А Нюся была в одной из последних машин, нагруженных кухонным инвентарем. Увидев меня, Нюся быстро наклонилась к краю машины и махнула мне рукой. А потом лишь белый ее платок мелькал до поворота. Еще одна немыслимая потеря, еще одиночество в томительном ожидании неизвестности. Страшно мне и тяжело. Вынесу ли все горе, которое мне выпало на долю? И это накануне нашей победы! Поплелась я со своим мешком, который стал теперь невероятно тяжелым, потому что силы мои иссякли. Словно все умерло внутри.
А сейчас вот села писать, потому что это хоть немного от мыслей отвлекает. Много новостей сегодня. Еще, когда тащила свои вещи на Скобелевскую, купила газету. В ней новый приказ для всех украинцев и украинок от 14 до 65 лет: "Не саботировать, а всем немедленно зарегистрироваться на бирже – Дорогожицкая, 24 – и идти на те работы, на которые их поставит немецкое командование". Конец обычный: против тех, кто не будет беспрекословно выполнять распоряжение, будут приняты строжайшие меры. Подпись: городской комиссар Берндт.
Пшено от немца, оказывается, получила не я одна. Он и дальше все сбрасывал мешки по дороге, пока машина его не опустела совсем. Причем его никто не просил
И сразу же по городу волнение. Теперь незнакомые люди приходят, подходят на улице, спрашивают, знаете ли приказ, что слышно? Андреевская коммуна взволнована, не знает, что делать. Но возражает против моего желания идти в город на разведку. А мне все равно ничего не делать нельзя. Надо только обойти облавы. Через базар идти страшно. Там вчера была облава на молодых девушек. Их берут для "обслуживания" фронтовиков. Все удивляются – откуда же берутся фронтовики?
Пшено от немца, оказывается, получила не я одна. Он и дальше все сбрасывал мешки по дороге, пока машина его не опустела совсем. Причем его никто не просил. На Мариинской улице все по-старому. Также можно встретить всех знакомых, узнать все адреса. Народ смотрит на другую сторону, на свои квартиры в запретной зоне. Вид у всех гуляющий, преобладает хорошее настроение. И все спрашивают:
– Какие новости? Что слышно?
Труханов остров, как и слободка, сожжен полностью. Его спалили немцы еще 26 числа. Об этом рассказали Кравчуки. Когда уже никого не было во всем доме, а только они вдвоем остались еще, торопясь по возможности спрятать вещи, над Трухановым островом поднялось пламя пожаров. Было уже темно.
Предыдущая запись в дневнике – от 30 сентября. Следующая запись – 3 октября.
О личности автора мемуаров об оккупации Киева – Ирины Хорошуновой – и том, как сложилась ее жизнь после войны, а также о судьбе самого дневника читайте в расследованиях издания "ГОРДОН". Полный текст мемуаров публикуется в спецпроекте "Дневник киевлянки".
Редакция благодарит Институт иудаики за предоставленные материалы.
За идею редакция благодарит историка и журналиста, сотрудника Украинского института национальной памяти Александра Зинченко.
