Киевлянка Хорошунова в дневнике 1944 года: Киев свободен, но мы далеко от него. И все еще фронт отделяет нас от советской земли G

8 марта 1944 года, среда

Как-то не подумали мы о том, что сегодня 8 Марта. А я не напомнила, потому что все мои мысли в марте прошлого года. Многое изменилось с тех страшных мартовских дней. Киев свободен, но мы далеко от него. И все еще фронт отделяет нас от советской земли. И самое нестерпимое для меня – полное отсутствие сведений о моих. И так трудно сохранять надежду на то, что они живы! Где они, что с ними? Страшные картины их гибели не уходят. По-прежнему, как только закрываю глаза, чтобы уснуть, видения того, как их зарывают в Бабьем Яру, заставляют меня кричать. И Нюся вынуждена будить меня.

Мы живем в томительном ожидании. Все говорит о том, что приближается наше освобождение. Каменец живет так, как никогда не жил. Так говорят исконные каменчане. В нем собралась сейчас масса народа. Киевляне, харьковчане, полтавчане. Жители других городов Украины. Киевляне-фольксдойче раньше уехали отсюда. Мы не застали уже ни Геппенера, ни Луизы Карловны, ни Дарьян, которые встретили меня в октябре. Но здесь есть врачи, артисты и многие другие, которые нашли здесь пристанище. Из знакомых фамилий – гинеколог Попова, певец Борис Гмыря (он сюда попал из Полтавы), композитор Герман Жуковский.

Вообще Каменец сейчас настоящий узловой город, хотя железной дороги от него дальше нет. На улицах сейчас очень много народа. Никто из приезжих не работает, насколько я знаю. Живут все главным образом тем, что можно купить на базаре. Многих, как нас, кормят каменчане, у кого есть еще немного продуктов. Главное – пшено и картошка. Хлеб редко удается достать. Магазинов нет. Несколько частных лавочек, каких – не знаю.

Мы не часто бываем в городе. Боимся за Андрея Семеновича, которого многие в Каменце знают как директора Зиньковецкой школы, человека очень советских взглядов. За Нюсю и Галю боимся, не зная, нет ли уж в Каменце тех, кто знал их по Проскурову. Повсюду хожу по городу главным образом я. Никому неизвестная беженка.

Общее настроение – ожидание и неизвестность. Киевляне, которые уехали из Киева после 15 октября, рассказывают всякие страшные вещи. Они говорят, что видели немцев, обливающих горючим дома и поджигающих их. И все боятся такой же судьбы для Каменца.

Живем слухами. Газеты и радио пустые. В народе говорят о том, что советские войска движутся вперед, освобождая Украину. Когда-то они дойдут до нас? Упорно говорят, что уже освобождены Житомир, Новоград-Волынский, Бердичев. Вчера рассказывали об упорных боях за станцию Шепетовку. Вчера мы все-таки пошли с Нюсей на Зиньковцы. Очень хотелось знать и Андрею Семеновичу, и нам, что же со школой и домом, где старики жили много лет.

Дорога туда идет из парка по крутой лестнице вниз к Смотричу. Потом по кладке нужно перейти через реку и подняться по крутой горе тропинкой в самые Зиньковцы. Налево остается Старый город, лежащий в руинах, и жалким железным калекой лежит взорванный новый мост.

Каменец-Подольский. Руины Старого города. 1944 год. Фото: reibert.info

Мы долго, с трудом переходили кладку. Она обледенела. Смотрич лежал белой лентой в серых бесснежных берегах. Потом, тоже с трудом, поднимались тропинкой вверх по горе. Безлюдно. Пасмурно. Уныло.

На территории школы полное запустение, хотя здание школы используется, по-видимому, как казарма. Огорожа усадьбы сломана во многих местах. Сад стоит оголенный. Правда, еще не совсем весна, а зима отступила и оставила после себя распутицу. Земля в саду усыпана соломой, лошадиным навозом, обрывками грязной одежды и бумаг. И школа, и квартира директора заняты немцами. Строения стоят ободранные, грязные. Многие окна забиты картоном и фанерой. И только тоненькая тополька, как ласково по-украински в женском роде называют тополь, посаженная Галей еще ребенком, стоит стройная и невредимая перед входом в бывшую квартиру Нюсиных родителей.

Мы побродили по усадьбе. И ушли молча, теперь уже в сторону Подзамче. По дороге мне Нюся показала тоненький родничок, который вытекает из горы. Его называют "дзюркалом". И я часто слышала от Нюси рассказы о том, как подолгу надо терпеливо ждать, чтобы эта тоненькая струйка кристально чистой воды, вернее капельница, наполнила ведро. Ведь на Зиньковицах нет воды, кроме этой и еще колодца на той крутой тропинке, по которой мы шли из города.

Я впервые увидела Турецкую крепость с каменными ядрами, вросшими в ее замшелые стены. Это – достопримечательность Каменца. Нюся показала мне башню Кармелюка. Потом мы пошли по Турецкому мосту в Старый город. Он лежит в руинах еще с самых первых дней войны. Зачем немцы бомбили такую старину? Ведь они варварски разрушили произведения искусства, среди которых не было никаких объектов военного или промышленного значения. Среди этого запустения гордо возвышается мечеть Кафедрального собора с мадонной в полумесяце.

Мы благополучно вернулись домой. Никто нас не опознал. И рассказали обо всем Андрею Семеновичу и Агафье Хрисановне.

Предыдущая запись в дневнике – от 3 марта. Следующая запись – от 18 марта 1944 года.

О личности автора мемуаров об оккупации Киева – Ирины Хорошуновой – и том, как сложилась ее жизнь после войны, а также о судьбе самого дневника читайте в расследованиях издания "ГОРДОН". Полный текст мемуаров публикуется в спецпроекте "Дневник киевлянки".

Редакция благодарит Институт иудаики за предоставленные материалы.

За идею редакция благодарит историка и журналиста Александра Зинченко.