0 Киев
– Виталина, недавно в сети завирусилось фото основателя сайта "ГОРДОН" Дмитрия Гордона и его жены, главного редактора интернет-издания "ГОРДОН" Алеси Бацман в спортивных костюмах, которые вы создали. Что вдохновило вас стать дизайнером? И стал ли ваш бренд уже прибыльным?
– Начнем с последнего – неприбыльный совсем. Я еще не продала ни одного костюма. Я их все дарю. Это подарки друзьям, тем людям, которых я хочу чем-то отблагодарить и поблагодарить. Бренд создался сам по себе – я давно мечтала что-то создавать, но было как-то не ко времени.
Когда случилась пандемия, людям нельзя было никуда идти, а я себе мечтала и пришла к мысли, что мне хочется очень на море. И думаю: "Когда же это море кто увидит? Когда это все кончится?" Но все девушки о чем думают, когда думают о море? О купальниках. И давай тогда гуглить купальники – что ни посмотрю, не то: слишком открытое, слишком демонстративное.
У каждого свои вкусы, мне хотелось что-то уютное, чтобы ветром не сдувало, чтобы можно было с ребенком с пляжа пойти где-нибудь пообедать и не переодеваться. То есть чтобы как на катер сел – ничего не сдуло, как прыгнула – ничего не упало. И начала себе рисовать, у меня есть моя любимая подруга – портниха.
На самом деле я очень давно одеваю себя сама, сама себе одежду шью, придумываю – это платья, куртки, пальто любые, юбки. Что в голову стрельнет, то и придумаю. Но ведь все это для себя. И потом начали люди замечать, говорят, что красиво, делают комплименты. И как-то это в голове отложилось. И я решила с нашей портнихой по моим эскизам придумать купальники и показать их людям. Мне интересно было, воспримут ли они это.
Они восприняли. И профессионалы кивнули мне – знаете, они же очень не нахваливают. Но уж если кивнули, то это принято. Начала думать о названии: какое название? Крутила-крутила: VitaYou – Виталина Ющенко. Нормально? Нормально! Сложно? Сложно!
Я посоветовалась с папой, потому что это мой друг большой, мы с ним практически во всем советуемся. Он еще же не видел купальников, говорит: "Давай, попробуй, потом будем смотреть". И ему понравилось, что все так скромно, деликатно и, я бы сказала, сдержанно. Я их сама ношу, дарю друзьям.
А дальше последовали спортивные костюмы. Пандемия закончилась. И между войной и пандемией был такой небольшой клиренс, где можно было немножко погулять. И тогда в моду зашли спортивные костюмы оверсайз. Мне хотелось создать что-нибудь украинское.
И у меня получилось с нашим символом – с трезубцем на спине, пусть все видят. Под цвет костюма – кому надо, он попадет в глаза, кому не нужно – тому и так он не попадет, даже если его нарисовать кардинально другим цветом. И так мне зашли эти VitaYou-костюмы. Многим моим друзьям очень импонирует ходить в таких костюмах.
Их можно заказать, но война разбросала людей по всему миру. Была идея, чтобы было производство, но люди разлетелись. Моя портниха уехала, ее помощница уехала. Некому было довериться. Потому что мы с ней как срослись – за 20 лет друг друга без слов понимаем. Но, слава богу, они вернулись, и мы с ней недавно разговаривали, и она говорит: "Виталина, давайте вернемся, я готова шить". Говорю: "Давайте". Поэтому мы уже можем работать. Пусть с небольшого количества, но начинать.
– Раньше вы активно занимались спортом. А как сейчас? Не потеряли ли мотивацию?
– К сожалению, потеряла. Хочу сказать, что, как война началась, у меня произошло расстройство. Первые 40 дней я практически вообще не спала. От стресса у меня сбилось дыхание. Я когда начинала говорить, забывала, когда нужно сделать вдох. То есть говорю слово, и на нем все кончается. Я запинаться начала. Я не скажу, что боялась. Просто был какой-то внутренний стресс. Поэтому о каком спорте может быть речь, когда ты дышать не можешь? Потом я возобновилась немножко. Попробовала заниматься потихоньку, но я занимаюсь и плачу.
И вот уже две недели мысль такая, что буду начинать. На самом деле сейчас мешают некоторые дела, но думаю, что вот-вот – и я вернусь. Но вы же видите, что творится каждую ночь. Как ты вернешься? Вот сегодня проснулись – слава богу.
– Вы прячетесь в укрытии?
– Нет. Я не могу такое говорить, но я не прячусь, потому что мне в нем страшнее. Я всех прячу: всех детей, всех котов. Коты, правда, не все послушные, одна возле меня – боится, но сидит со мной. А второй кот – его и зовут Кот ПВО – ночью выходит из дома, где-то лазит. А мне страшно – я не вижу, не слышу, закончилось ли, или что делать. Над домом довольно часто все пролетает, потому что я в такой стороне живу – совсем рядом с городом, а со всех сторон оно пролетает. А сейчас уже слышу, что пролетает не по одному, а по несколько одновременно. То уже жужжат, как комары дурные.
– Виталина, вы сказали, что прячете детей в укрытии – с вами сейчас две дочери. А сын?
– Сын в Киеве.
– Он вернулся на каникулы?
– Да он никуда и не ездил. В начале полномасштабной войны, когда уже школы онлайн запустили, дети у меня в подвале сидят, а он – выпускник. Я говорю: "Сын, я не знаю, запустят ли университеты, или не запустят. Они онлайн, но что за наука онлайн в университете, скажите мне? Надо же специалистов нам иметь, а не просто отсидеть. Я ему говорю: "У меня есть друзья в Торонто. Давай я тебя отправлю в Торонто". – "Давай". Взяла дочь младшую, сели в машину. Как выезжать – никто не знал. И мы поехали в Вену, посадили парня на самолет, он прилетел к друзьям, помог им что надо.
Он у меня такой – коммуникабельный парень. Надо газоны постричь – пострижет газоны. Надо домашнюю работу сделать – сделает домашнюю. С документацией – документацию сделает, компьютеры – с компьютерами. Приехал как домой. Потом проходит месяца два, звонит и говорит: "Мама, встречай, я в Украине". Я чуть в обморок не бабахнулась.
У меня шок был. Я не знала, что говорить. Говорю: "Что с тобой делать?" А он говорит: "У тебя есть один день, чтобы быстро подать мои документы в университет". Я бегом руки в ноги, документы подала, он как раз доехал, поехал все сдал, все – мы теперь студенты третьего курса университета имени Тараса Шевченко.
Сын живет на Оболони, выключает на ночь телефон, чтобы я ему каждую ночь не звонила и не спрашивала, в укрытии или нет.
– А как на это его решение отреагировал Виктор Андреевич?
– Он наши решения воспринимает с уважением. Он обрадовался, что у сына такая позиция проукраинская, он обрадовался. С другой стороны, обучение за границей – это тоже возможность общения на другом языке. У него же возраст позволяет сейчас учиться там без того, чтобы его мучила совесть, получить знания более широкие, большие, профильные. Это все практика, язык. Но это его решение, и мы его приняли. Ссориться со здоровым парнем – да и с младшими – я не ссорюсь.
Здесь нужно выбирать: или жить дружно в семье, и ты слышишь и знаешь их все и радости, и печали, или поссориться и не знать, где твое дитя, что с ним, и рвать свое сердце.
– Ваша старшая дочь Доменика четыре года назад принимала участие в шоу "Голос країни" на "1+1", строила карьеру певицы. А сейчас чем она занимается?
– Я думаю, что ее немного надломил тот "Голос". Это не вопрос их, это вопрос ее. Я не хочу никого обвинять. Просто она восприняла это так – не то чтобы как обиду. Ей грустно стало, что она не смогла. Я ей предлагала: "Давай продолжим, просто вокалом позанимаемся".
Ну ничего. Я тоже занималась профессионально конным спортом – конкуром. Я ей рассказывала: "Если бы ты знала, сколько раз я падала. Слава богу, что позвоночник не сломала". Но без падения нет успехов, нет подъемов. Это для того, чтобы стать сильнее.
Я думаю, что она просто в поисках себя и своего направления. Ей нравится дизайн, актерское искусство. Думаю, это можно и соединить. Пусть пробует.
– Хочу спросить у вас о личной жизни. После начала полномасштабной войны очень много пар разошлось, а некоторые, напротив, создали семьи. Ваше сердце сейчас свободно?
– Я скажу так, что у меня в сердце есть человек, который мне нравится. Но публично еще нечего и не о чем говорить, а как будет – то, пожалуй, будет брак. Тогда уж пусть знают.
Знаете, как сейчас у меня – поймите меня правильно, замылены глаза тем, что я восхищаюсь нашими ребятами, которые нас защищают, отдают свою жизнь. Как посмотришь на тех, кого не стало, – красавец за красавцем, красавец за красавцем. Сколько за ними там бегало тех девок. И тут – нет, нет. Честное слово вам говорю: как посмотрю на фото – и слезы на глазах появляются.
– В своем Instagram вы называете жену отца мамой. В жизни тоже?
– Она действительно мне как вторая мама. Я ее называю по имени, но мне неудобно называть ее публично по имени, потому что отношения у нас такие, как у мамы и дочери. Просто уже так принято. Я родителей своих на "вы" называю, то для кого-то это чудо, а для меня это нормально. Никакой дистанции это между нами не делает. Я даже, наоборот, очень сожалею, что мои дети "тыкают" мне.
– Почему?
– Когда эти пубертатные периоды – а я уже на третьем, – но еще не закончились, возможно, вторые и первые, то иногда разное бывает. А когда ты на "вы" называешь, то не скажешь, например: "Папа, вы глупый". Оно смешно звучит. "Папа, вы глупы", – ну, это комедия какая-то. Меня, слава богу, дети никак грубыми словами не называют, у нас вообще это табу – мы друг к другу с уважением относимся.
Как-то посадили меня двое меньших и говорят: "Ты такая-сякая, с нами ссоришься". Ну, конечно, ссорюсь – как я 100 раз попрошу что-нибудь сделать, а оно не делается. Ну, и меньшая сидит и говорит: "Я на тебя тоже обижена". Говорю: "А ты чего?" А она говорит: "Ты знаешь, ты знаешь, как мне неприятно, когда ты меня называешь Андрианой?" Говорю: "Ого! Ничего себе, а ты в курсе, что тебя так зовут? Так написано в документе – ты Андриана Алексеевна".
А я всегда ее – зайчик маленький, котик-муркотик. А здесь – Андриана. Она говорит: "Ты когда называешь меня Андриана, мы все по норам".
– А как вы обычно обращаетесь к отцу?
– Папу я называю папой. Я его очень люблю. Иногда для людей я говорю: "Виктор Андреевич", чтобы не забывались, потому что меня часто называют Виталина Андреевна. Я люблю отца за его тонкую, такую чувствительную натуру, за его любовь к своим детям, но не меньше он любит какую-то букашку, какую-то лошадку, какое-то животное, людей – украинцев. Украину – это вообще. Он существует ради нее, вот музей "Код нации" строит, чтобы украинцы помнили, откуда они, кто они. И там совет на совете.
– Сейчас Виктор Андреевич в отличной физической форме. Как он следит за собой? Может быть, с утра холодной водой обливается?
– Я вам скажу. Он встает в 5.00. Кормит всех своих котов, их у него, я не знаю, или 16, или сколько штук.
– Ого!
– Да они все же переселенцы. Всех накормит, а потом идет на стройку, и пока время позволяет, он на стройке. Потом переодевается – на работу, потом с работы – к девочкам своим. Это у него пчелы. Если между всем этим успеешь к нему попасть – это хорошо, а если нет – надо ждать того времени.
– А как ваша семья относится к бывшей невестке Виктора Андреевича, живущей в России?
– Лиза? Я не могу ничего о ней сказать вам, потому что я ничего о ней не знаю. Общения нет никакого уже, я не знаю, даже сколько лет. Просто абсолютно никакого нет общения.
– И даже с внучкой?
– Нет. Грустно. Грустно, потому что Варечка – это и наша Варечка. Что так жизнь сложится, никто не знал. Это для нас такая печальная сторона, но дай бог, чтобы у ребенка все было хорошо, чтобы она по силе и возможностям смогла когда-нибудь все понять и знала, что ее отец, и тетя, и дед любят. И бабушка.
– Напоследок – какая ваша самая большая мечта? Такая, чтобы мы о ней написали и она сбылась.
– Она у всех одинаковая. И слава богу, что она у всех одна. Потому что сказано в Писании: "Там, где двое, они попросят об одном, и я их услышу". А здесь не двое – здесь миллионы просят об одном. Я хочу, чтобы Господь услышал наши молитвы и закончилась эта проклятая война, и чтобы Господь уберег наших парней. Гибнут лучшие. Представьте, сколько украинцев погибло из-за глупого... Не хочу я плохие слова говорить, учусь быть деликатной, но все, что я хотела сказать, – все это говорит Дмитрий Гордон в своих эфирах. Он говорит моими мыслями.
