-1 Киев
Эти свинособаки уже не знают, что нам делать. Каждый день люди нервничают, переживают. А когда переживают, адреналин выделяется. О какой сексуальности может быть речь?
– Господин Юрий, я вас приветствую.
– Добрый вечер.
– С нами сегодня Юрий Гурженко – врач-сексопатолог, доктор медицинских наук, профессор, вице-президент Ассоциации сексопатологов и андрологов Украины. И говорить мы будем о сексе во время войны.
– Добрый вечер. Ну что, сексуальные отношения во время войны физиологически не отличаются от тех, что не во время войны. Но война свой след накладывает обязательно. Это постоянный стресс, это бомбардировки... Эти свинособаки уже не знают, что нам делать. Каждый день люди нервничают, переживают. А когда переживают, адреналин выделяется. О какой сексуальности может быть речь? Она снижается. И у нас больные приходят на прием. Причем приходят больные с передовой: приходят в отпуск, приходят в командировке. Они приходят на прием, чтобы мы помогли им решить их сексуальные проблемы в семье или не в семье.
Совсем недавно мы закончили одно исследование в институте. Мы проанализировали более 300 больных с андрологическими и сексуальными проблемами, которые обратились за помощью к сексопатологу и андрологу в Институт урологии. И оказалось, что это, как правило, мужчины, которые в около 80% случаев имеют воспалительные заболевания. А что такое воспалительные заболевания? Это проблема, которая может перерастать в ускоренную эякуляцию, нарушение репродуктивной функции. И довольно часто с нарушениями репродуктивной функции к нам обращаются солдаты, которые хотят, например, пойти и сдать свой эякулят, чтобы можно было... Все может быть на войне. И если есть любовь, то женщина сможет забеременеть от эякулята, который будет сохранен где-то. И такое делается у нас в Украине. И делается бесплатно, кстати.
Во-вторых, они ходят еще с проблемами сексуальными. А сексуальные проблемы – как снижение сексуального желания – не только у мужчин, но и у женщин. Это вызвано не только гипогонадизмом. Сексуальное желание у мужчин уменьшается с возрастом. После 40 тестостерон уменьшается, желание уменьшается. А здесь это происходит раньше. И мы принимали две группы больных. В первую входили те, кто воевал на передовой, кто на востоке Украины защищал нашу Родину, нашу независимость. Наши лучшие сыновья. И они приходили, потому что у них были проблемы. Около 80% обращались с сексуальными проблемами. И брали вторую группу – бойцов, которые были в территориальной обороне или не на передовой. У них процент проблем был меньше. Если там было 80%, то здесь было 55–60%, хотя это тоже большой процент. Ведь до войны, когда у нас все было... Мы не будем называть это спецоперацией. Это открытая война, агрессия.
– Конечно.
– Я думаю, что тогда оно было в среднем 35% – сексуальные проблемы. И мы оказываем эту помощь. Он ведь пришел в командировку, он должен понимать, что его ждет любимая жена или любимая девушка, у них должны быть какие-то отношения. Мы им поможем в этом, чтобы они еще лучше воевали, еще быстрее приближали победу. И мы будем помогать им. Мы ведь воюем на своем фронте. Мы никуда не уезжали. Я и моя семья работали в Украине, у себя на рабочем месте, чтобы приблизить победу. Мы все это понимаем. И так должно быть. Я, как украинец, понимаю, что никуда не уеду, пока не закончится война, пока мы не победим. И буду оказывать помощь, которую я знаю, какую могу, для того чтобы наши солдаты приезжали, чтобы они радовались, что они еще что-то могут, что они могут иметь сексуальные отношения, что могут порадовать своих жен или девушек. И это правильно. И пусть они приходят. Мы поможем.
Я скажу, что у них это первая проблема: понижение сексуального влечения. Ведь когда человек постоянно в стрессе, у него выделяется адреналин – и влечение снижается. У него выделяются гормоны стресса: это кортизол и другие гормоны, которые снижают влечение, снижают эректильную функцию. Так как адреналин вызывает централизацию кровообращения и обеспечивает только жизненно важные органы. Ну, вы видите: половые органы к жизненно важным не относятся. Это периферические органы, обеспечивающие другую стадию. И мы им помогаем в этом. И еще бывают патологии оргазма: они не испытывают оргазма. Это я говорю только о тех больных, у которых нет ранений. Они обращаются за помощью в Киеве. А ведь у нас очень много больных по Украине. У нас же Институт урологии занимается урологическими и сексологическими патологиями по всей Украине. У нас они лечились до войны, во время войны. Они звонят: "У меня сейчас воспалительный процесс – я не могу помочиться. У меня болит... У меня какие-нибудь сексуальные проблемы. Что мне делать?" Мы оказываем и такую помощь. Мы понимаем. Мы их видели раньше и знаем, что им нужно делать.
Я думаю, это нормально. Так должно быть. И женщины обращаются тоже. У нас есть гинеколог-сексопатолог, к которому обращаются женщины с теми же проблемами. Но у нас и женщин там очень много. Я думаю, что их не менее 10% – наших защитниц, которыми мы можем гордиться. Потому что без этого нельзя. Мы все должны защищать нашу Родину, нашу мамочку, от захватчиков. Мы поговорили только о половом влечении. У нас еще есть эректильная функция. И вот у 90% тех мужчин, которые были на передовой, она есть. Это здоровые пациенты, у которых нет травм. И они приходят – и мы помогаем. Мы оказываем им и психологическую помощь. Ведь каждый врач, особенно сексопатолог, должен иметь психологическую подготовку. Если больной вышел от врача и ему не стало легче, то врача нужно менять. Такой врач не годится. Это учил профессор Бехтерев – невропатолог известный. У нас более 90% таких жалоб. А из тех пациентов, которые были в теробороне, – только 60%. Видите, какая большая разница? То есть там напряжение достигает своего предела, и люди воюют на грани своих возможностей – на грани возможностей организма. Это сильный стресс.
Бывает, приходит воин и говорит: "Моя уехала в Испанию, уже нашла испанца и просит у меня развод". О каком патриотизме тогда может идти речь?
– Господин профессор, раз уж мы заговорили сразу о наших воинах... Какие советы вы можете дать женам, которые ждут своих мужчин, тем, кто приезжает домой и кто вернется после победы также? Вот как себя правильно вести с теми, кто пришел с передовой, чтобы сексуальная жизнь тоже не пострадала, чтобы максимально ее восстановить?
– Я вам скажу, что любовь – она творит чудеса. Там, где есть любовь, где жена ждет, надеется, она поможет ему наладить эту функцию. Если они не могут, они придут вместе – и мы им поможем обязательно. Но любовь есть любовь. Если она с пониманием к этому относится, если она понимает, что может быть... Если он придет и успокоится, ему станет лучше, он увидит, что все дома хорошо, что дети накормлены, что жена радуется, что он пришел, то для него все будет хорошо.
Но, к сожалению, такое же не всегда бывает. Бывает, жены уехали за границу, и я думаю, что многие из них не вернутся оттуда. Мало того, уже есть такое, что приходит воин и говорит: "Моя уехала в Испанию, уже нашла испанца и просит у меня развод. Уже испанца хочет себе". О каком патриотизме тогда может идти речь? Давайте работать на победу. Давайте победим свинособак, а потом будем уже делать все, что нужно. И если он понимает, что его ждут... Вы же помните Вторую мировую войну: "Жди меня – и я вернусь". Правильный был стих. Так и есть. Если он знает, куда он вернется, он будет еще лучше воевать. Он будет воевать яростнее. И оно стимулирует к этому, это мотивация к тому, чтобы вернуться живым. А когда человек очень хочет жить, он будет жить обязательно.
Раненых очень много обращается. Я периодически консультирую в нашем военном госпитале пациентов. Приезжаю туда, чтобы их посмотреть, оказать им и психологическую помощь, и физическую. И мы понимаем, что это. И я вам скажу: там, куда приезжает любимая женщина или жена, реабилитация идет гораздо быстрее и эффективнее, чем там, где ее нет. Она ведь работает как сотерапевт, помогает нам. То есть если врач и жена помогают вдвоем преодолеть болезнь одного, то это всегда получается правильно. А если сам врач будет, а она не хочет принимать в этом участия, то у нас ничего не получится. Такое бывает.
– Юрий, скажите, пожалуйста, об украинских семьях: насколько сегодня это острая проблема? Много семей распалось, когда жены с детьми уехали или когда остались здесь, а мужья ушли на фронт? Почему распадаются? И как этому помочь? И сразу же спрошу: отношения на расстоянии, отношения онлайн – более того, секс онлайн – происходит ли это? И как правильно выстроить, с вашей точки зрения, эти отношения?
– Происходит, если жена поддерживает своего мужа, если она ждет от него звонка или "плюсика", который он напишет, когда жив, но не может говорить. Это же поддерживает отношения, это поддерживает его боеспособность. Ведь когда у людей есть любовь, то разлука только подкрепляет эту любовь. Если любви нет, а была только минимальная влюбленность, там такая любовь распадается. И такое бывает достаточно часто. У нас такой статистики нет, но я думаю, что процентов 20 или 25 уже такого есть: человек остается здесь, находит себе другого, и все на этом кончается. Даже на детей не смотрит. А для отца важно, чтобы была жена дома, чтобы были любящие его дети, которые с ним говорят по телефону, общаются регулярно тогда, когда он может. Он ведь не всегда может, не всегда связь есть. Они этого ждут. И где есть такая поддержка – там проблемы не будет.
У нас есть довоенная статистика: в семьях, где есть любовь, сексуальные расстройства бывают у 14–15% людей. А где ее нет – до 45%. Это статистически достоверная разница. В процентах. А за процентами у нас человеческие судьбы находятся: судьбы наших воинов, судьбы наших людей, судьбы наших украинцев. И мы должны им помочь в этом, для того чтобы сохранить семью, отношения, для того чтобы сохранить нашу нацию и наш генофонд. Там ведь лучшие сыновья наши. Это наш генофонд, и мы его должны беречь. И это правильно.
– Господин Юрий, а как не бояться рожать во время войны? Вот очень много вопросов об этом сегодня было.
– А чего бояться? Бояться нечего. Любовь продолжается. Война войной, а все по расписанию: и сексуальные отношения, и рождаемость... Я езжу мимо роддома на работу и вижу: у нас сегодня родилось четыре мальчика и пять девочек. И каждый день оно есть. И это правильно. Не может нация не рожать своих сыновей и дочерей. У нас демографический кризис в стране уже давно. Особенно во время войны. У нас с начала войны, где-то через полгода, рождаемость упала. Потому что женщины уехали, мужчины уехали на фронт, остались только те, что не могут воевать. А сейчас рождаемость потихоньку поднимается – потому что мужчины приезжают к своим женам и они радуются этому. Они приходят, говорят: "Доктор, я вам очень благодарен за то, что у нас все получилось, за то, что я пришел сюда". У нас были воины из наших элитных подразделений, которые были в плену. Ведь плен – это вообще ужас. То, что они говорят... Мы не можем даже передать, как это ужасно. Но они постепенно восстанавливаются. Они восстанавливаются и психологически. С ними работают психологи, с ними мы работаем. И обязательно им поможем.
В больнице таких больных много. Руки нет, ноги нет или обеих ног нет, а жена приезжает. Она его не бросила. И у них нормальные отношения. Я даже знаю такую, которая уже забеременела от того, который не имеет ноги. И что? И она его любит, она хочет иметь детей, хочет иметь здоровых патриотов. Генофонд... Это патриоты. Сын будет такой же, как отец. И это ясно. Он будет гордиться своим отцом. Главное – не забыть их. Потому что наши воины, которые являются инвалидами... Пока есть госпиталь, пока он лечится, а потом о нем забудут – такого нельзя делать. Ни в одном государстве такого быть не может. Даже у Наполеона было здание инвалидов. Я вам скажу, что у нас в Академии наук в каждом академическом институте – их у нас 36 – есть задача построить реабилитационное отделение, где будут проходить реабилитацию наши воины. К примеру, Институт урологии говорил: "Ну что там урология?" А что такое урология, сексология? Это жизнь. И если человек не может правильно помочиться или не может правильно осуществить половые отношения, ему нужно помочь в этом. И такое отделение будет работать. Будет мультидисциплинарная команда, в которую будет входить и психолог, и логопед, и эрготерапевт, помогающий приспособиться к той жизни тем инвалидам, которые будут. И мы поможем в сексуальном плане настроить его, подобрать ключик к его сердцу, чтобы оно открылось, чтобы не прятались там в себе.
Это ведь приводит к большим психологическим проблемам. Вы же видите, афганский синдром у нас уже был. И мы видели это неоднократно. И он сейчас повторяется. Но то, что было тогда и что сейчас, – это совсем большая разница. Это в разы больше. Я не знаю даже, во сколько сот раз это больше и страшнее. Тогда оно было где-то далеко, а теперь оно касается каждого из нас. И вне зависимости от того, будут ли ракеты летать, мы на работу пойдем и будем оказывать помощь, будем работать для победы.
– А вот если в целом брать всю нашу страну – украинцы во время войны стали больше или меньше заниматься сексом?
– Ну, конечно, меньше. Об этом даже и речи нет. Меньше. На сколько, мы не можем сказать – такой статистики нет. А то, что меньше, – это понятно. У них сейчас больше проблем. Их основная задача – выжить в этих условиях и добиться победы, победить агрессора. А тогда все наладится и будет все хорошо. Я надеюсь, что мы этого дождемся и будем улыбаться нашим защитникам, будем встречать их с радостью и оказывать помощь для того, чтобы они тоже чувствовали себя полноценными людьми, полноценными патриотами нашей Родины. Главное – чтобы наше государство о них позаботилось, и будет все нормально потом.
– Хорошо. А вот какие вы советы человеческие, профессиональные можете дать украинцам сегодня для того, чтобы сексуальная жизнь была, и была качественной?
– Любите друг друга. В любви смысл жизни. Любовь – это и психологические отношения, и сексуальные отношения, и взаимопомощь, и понимание. Это даже передать сложно: что это такое. Любовь – это красота, это здоровье, это жизнь.
– Еще один вопрос, который наши зрители попросили задать, – о чувстве вины, которое возникает у некоторых, кто... Вот, кажется, хочется позаниматься сексом, но человек говорит: "Ну а что? Сейчас кому-то тяжело, кто-то погибает, а кто-то еще что-то, а ты здесь об удовольствии".
– При правильном подходе этот вопрос не будет стоять. Главное – как к этому подойти. Если нет любви и человек не хочет, то заставить никого нельзя. И понятно, что, какая бы ни была война, все равно есть сексуальное влечение. И сексуальное притяжение сильнее земного. Это понятно. Если есть гормоны, они выделяются. Видите ли, тестостерон – это гормон сексуальности и гормон агрессии. Чем больше тестостерона, тем лучше воюют. Поэтому там воюют молодые здоровые люди, которые могут это делать, у которых есть та агрессия. И если у них есть мотивация, если дома есть дети и жена, то он будет делать все для того, чтобы победить и прийти живым к ним, обнять их, почувствовать их тепло, почувствовать то, что его ждали. И это нормально. Этим они там живут. У них есть и фотография, у них есть и телефонные снимки, и они гордятся тем, что у них есть жена, которая их любит, что есть дети. А не та, что уехала в Испанию и нашла себе испанца. Вы представляете, как воевать тому мужчине сейчас? Он уже не знает, с кем ему воевать: здесь воевать или там воевать – и что ему делать. И ему нужно помочь. Ну, я думаю, что лучшее лекарство – это любовь. Если там его нет, то оно будет в другом месте.
– Ну естественно. А какие чаще всего сейчас вопросы вам задают? Если несколько выделим.
– Ну, вы понимаете, у наших воюющих ребят есть психологическая проблема большая. Психологию, нервы – если это все пройдет, можно успокоить – и будет все нормально. У нас и психологи с этим работают, и сексопатологи работают, чтобы успокоить и показать, что они здоровы, что они все могут. Как только они в себя поверят, тогда проблемы никакой не будет.
Ей неудобно признаться себе, что ее изнасиловал какой-то бурят, какое-то животное, которое даже человеком считать нельзя, потому что это ужасно. Не надо закрываться в себе – нужно идти к врачу
– Еще один вопрос из чата. О сексе во время воздушных тревог. Рекомендуете ли вы?
– Я вам скажу, что все зависит от индивидуальности. Люди имеют три половые конституции: слабую, сильную и среднюю. Средней – от 90%. Это бывает редко: во время тревоги он больше беспокоится. А там, где сильна половая конституция, их, к сожалению, совсем мало: это альфа-самцы. Лишь 3–4% населения тревога не мешает. И наоборот – может, это их успокаивает. Потому что тревога выделяет гормоны стресса, а во время полового акта гормоны стресса уменьшаются – и ему становится легче. Даже от объятий он чувствует тепло души того человека, которого он любит, – и ему будет легче. Я вам скажу: когда человек один в квартире, а идет воздушная тревога, он себе места не может найти. А когда их двое, им полегче. Они согревают друг друга теплом своей души, теплом своей точки зрения, объятиями. И им уже легче. И они лучше переживут. Мы понимаем, что тревога – это такое: может прилететь, а может и не прилететь. Может повезти, а может не повезти. Кому больше повезет, а кому меньше. Мы это понимаем, но мы все равно будем воевать для того, чтобы одержать победу.
– Измена как элемент того, что непонятно, что будет в следующую минуту. И человек пускается во все тяжкие. А потом, как это влияет на семейную жизнь? И как это помогает либо разрушает?
– Это разрушает. Оно никогда не помогает. Но может помочь. Ведь человек потом начинает думать: "Как это я так могла?" – или "мог". – "Почему так произошло? Почему так получилось?" Но ведь некоторые люди еще об этом любят и рассказать: "Давайте я расскажу. Вам легче станет". А легче не станет. Станет хуже. То есть измена есть измена. Вы ведь понимаете, что это проблема и психологическая, и физическая. Одни могут простить эту измену, а другие не могут. И еще измены разные бывают. Есть ситуационная измена: однажды – и на том все закончилось. Второй вид – это у нас лавстори: это курортный роман. Курорт был, курорт закончился – и все закончилось. Эти виды на семейные отношения мало влияют. А вот там, где измена уже в душе, которая длится годами... Женщина-любовница надеется, что он разведется и перейдет к ней в семью, – такого не может быть у нормального мужчины. У него есть своя семья – и ничего не поделаешь. Вот там эта проблема бывает. В таких случаях семья может разрушиться. Страх – это конечно. У нас война, и люди живут под страхом: под гнетом этого страха.
– Измен стало больше?
– Вы знаете, их сколько было, столько и осталось. Я думаю, что не стало больше и не стало меньше. Разве что то, что поехало куда-то, – там может быть, а может и не быть. Это зависит от отношений. Видите ли, у сексуальности нет никакой нормы. Она индивидуальна. То, что для одного норма, – для другого патология. И это нормально.
– Вопрос от мамы подростка: "Еще о подростках интересно. Не будут ли они спешить жить? Кто знает, что завтра? И плохо ли это? Или, возможно, наоборот?"
– У нас идет сексуальная революция. Здесь война на подростков мало влияет. Здесь влияют средства массовой информации, то, что они видят у нас в интернете, то, что они порнуху смотрят... Это все негативно влияет на тот молодой организм, который еще не понимает, что для этого нужно. И это проблема не та, что как раз во время войны это произошло. Он подросток – у него гормоны зашкаливают, у него период юношеской гиперсексуальности. Тестостерон там дает три нормы. И его тянет на разные приключения, которые можно придумать.
Откуда проблемы начинаются? "Сейчас я покажу, как я могу..." – вот ты говоришь, как ты можешь. Это первая проблема. Вторая – как показал, как может, а потом что-то не так выходит. Либо вообще погибнуть можно, либо еще какая-нибудь проблема, либо какая-то может быть болезнь. Ведь у нас распущенность и разнузданность в школе – это ужас. В наше время, когда я еще был молод, здоров и красив, такого не было.
У нас был нравственный кодекс строителя коммунизма. А сейчас – только безнравственный. Акселерация плюс к тому идет. Вы посмотрите, какая у нас молодежь сейчас. Если девочка, там, в седьмом классе или в восьмом, то она уже по виду как взрослая женщина. У некоторых народов в 12 лет уже можно и выходить замуж. У нас такого не принято. И у нас это было неправильно, я так понимаю, с точки зрения морали. Мы не берем точку зрения физиологии: там свои отношения.
– Господин Юрий, страшная тема: о жертвах изнасилования, об их родственниках. Эта проблема в полный рост встала тогда, когда началось широкомасштабное вторжение.
– Когда буряты приехали и начали насиловать наших женщин… Это большая психологическая проблема. И не только для женщин, но и для девочек. Потому что приехал мужчина, которого она не хочет видеть, которого она ненавидит, который агрессор, который животное, и от нее что-то хочет. От такого ни одна женщина не получит удовольствия. Он сам не получит, если он нормален. А если он ненормальный, то все: здесь ничего не поделаешь.
С такими женщинами нужно работать психологам обязательно, сексопатологам. Потому что потом их тяжело восстанавливать: реабилитация у них тяжелая, особенно психологическая. Особенно у тех, у кого это была инициализация сексуальных отношений. Я вам скажу, что еще когда и не было войны и было изнасилование, – это уже проблема, которая накладывала свой отпечаток на сексуальность женщины до конца ее жизни. Чаще всего так и бывает. Разве что попадет в хорошие руки и мужчина будет любящий, нормальный, заботливый, понимающий – тогда еще, может, хотя не обязательно, что-то исправится.
Это проблема очень большая, и с ней тоже нужно работать. И не нужно закрываться в себе, а нужно идти к врачу. Врач поможет. Он может помочь: он знает, как это сделать. Ведь женщина сама себе не поможет. Ей неудобно признаться себе, что ее изнасиловал какой-то бурят, какое-то животное, которое даже человеком считать нельзя, потому что это ужасно. Но это есть. Ничего мы с этим не сделаем.
– С какими проблемами сейчас чаще всего обращаются к вам, если перечислить?
– У нас в основном три проблемы. Первая – это воспалительные заболевания: там какой-то уретропростатит или простатовезикулит. И звонит через месяц: "Мне опять плохо. У нас в окопе была вода, я переохладился – и мне опять плохо". Это одна проблема. Вторая проблема – это сексуальные расстройства: снижение полового влечения, эректильная дисфункция, нарушение оргазма – либо ускоренная эякуляция, либо нарушение удовольствия во время оргазма. И третье – это болевой синдром, который еще может быть. Ну и еще одна проблема – это бесплодие. Оно было, есть и будет. Мы не можем сказать, сейчас его больше или меньше, но особенно там, где были травмы органов малого таза, – там тоже может быть. Там может быть какой-то рубчик или что-нибудь. То есть там тоже есть проблемы.
Врач был где-то в Луганске, который кастрировал пленных. Как такое можно придумать? Ну, его правильно наказали. Ты как человек... Как ты мог такое сделать?! Я уже не говорю о клятве Гиппократа. Это вообще дикость. Ну, дикие люди – это дикие люди. Мы здесь ничего не сделаем. Их нужно наказать, чтобы они сами почувствовали, что это такое. И это большая проблема.
Вот такие три большие проблемы, которыми занимается и наш отдел, и сексопатология, и чем дальше, тем больше сейчас эти патологии встречаются. Особенно у военных. Меньше тестостерона – не будет чувства удовлетворения такого, как нужно. А если есть воспалительные заболевания, то оттягивается оргазм, человек быстро заканчивает половой акт: он не может. Тестостерона мало – он закончить не может. Продолжается долго половой акт – эрекция упадет, а оргазма не будет. То есть это тоже проблема: и нервная в том числе. Ну и физическая тоже.
– Господин профессор, мне нравится, что вы оптимист, что вы говорите: "Любую проблему мы решим". Так и нужно. Особенно сейчас.
– А как же! Я так и больным своим говорю: "Вам станет лучше. В любом случае станет лучше. Но насколько лучше, вы мне сами расскажете в следующий визит. Обязательно. Если будет мало, мы еще постараемся. Мы всегда найдем выход". А что? Если приходит больной к врачу пессимисту, то его пессимизм заражает того больного. Правильный врач еще даже проблему не стал решать, а больному уже стало лучше. Это не только психотерапевты так поступают – такое и у сексопатологов есть. Я думаю, что каждый врач такой должен быть.
– Господин Юрий, поэтому я в конце нашего разговора хотела бы вас попросить, чтобы вы пожелали нашей аудитории – всем, кто нас смотрит, – как себя вести, чтобы быть счастливым даже во время войны, хотя бы иногда.
– Как сказал классик, "хотите быть счастливыми – будьте счастливы". Будьте сексуально здоровы, будьте красивы. Потому что красота и здоровье – это две стороны одной медали. И надейтесь, живите оптимизмом, что Украина победит, что все мы будем здоровы и счастливы, будем жить в мире, в добре и в благополучии. Все как положено. Я хочу пожелать сексуального здоровья, общесоматического здоровья, репродуктивного здоровья, чтобы восстановить нашу украинскую нацию. Слава Украине. И героям, которые нас защищают и позволяют нам отдыхать и работать на победу.
– Героям слава. Я вас благодарю за этот разговор.
– Я вам тоже очень благодарен, Алеся.
