Лойко: Если придется, я буду стрелять, возьму на себя пару соотечественников
Я снимаю коллективный портрет украинского сопротивления. Я снимаю образ защитника, которого нельзя победить
– Сергей, как давно вы приехали в Украину?
– Наверное, за неделю до начала вторжения. Был в Германии, а потом заехал в Киев.
– Тогда очень много говорили о вероятности вторжения России в Украину. Вы приехали, потому что предчувствовали беду?
– Я не то чтобы предчувствовал, но понимал: может что-то начаться. Я не хотел в это верить, поэтому все свои любимые камеры оставил в Москве. Я понимал, что Путин сумасшедший, но не думал, что настолько. Не думал, что вся камарилья, которая его окружает, не сможет на него повлиять.
Просто невообразимо, что произошло. Они совершили страшное преступление, страшную ошибку. Они пытались уничтожить Украину, но в первый же день войны уничтожили Россию. Для меня непостижимо, что они на это пошли. Это полный, абсолютный идиотизм.
Они же все были не готовы к этой войне. Что такое Россия? Это эпитомия коррупции. Коррупция проела Россию насквозь. И Кремль оказался заложником огромной потемкинской деревни, которую сам и построил. Армия России тоже оказалась потемкинской деревней. Мы видим, что она воюет, как воевали сталинские маршалы-мясники в 1941–1945 годах.
На каком вооружении все это происходит? Им пришлось собрать весь металлолом со всей страны. В российской армии на территории Украины четыре вида танков. Это не вписывается ни в какие рамки! Танки должны быть все одинаковые – это по техническим требованиям важно. Особенно когда нужен срочный ремонт. А здесь сплошь неразбериха. Они послали в бой непонятно кого – каких-то срочников, набрали каких-то "партизан" – взрослых мужчин. Они ловят на улицах Донецка и Луганска мужчин от 16 до 65 лет и засовывают их в эти жернова войны, которые перемалывают их.
Недавно россияне за ночь выпустили 70 ракет по Украине, из которых долетели семь и только три попали в цель. Вся эта российская армия даже по техническим параметрам оказалась потемкинской деревней. Что уж говорить о фундаментальном качестве армии во время войны – мотивации. Она не то что на нуле, а в минусе. Знаю случаи, когда целая рота разбрелась по ходу движения по соседним деревням и солдаты просто выпросили у украинцев гражданскую одежду, чтобы убежать. А вот эти кадыровцы были посланы, чтобы их разыскать и вернуть на место. Вы понимаете, какая обстановка царит? Они не знают, что делать. У них нет ни стратегии, ни тактики.
Что важно Кремлю? Уже ясно, что это поражение, но они хотят что-то такое, что бы они могли представить своему народу и сказать: "Мы победили".
Украинская армия настолько сейчас сильна, что ей даже не обязательно быть в каком-то блоке. А вооружение теперь все равно будут постоянно поставлять.
Вот взять хотя бы танки. По их количеству огромное преимущество у России перед Украиной. Но чего стоит это преимущество? Ведь танком управляют не роботы, не марсиане, а люди. И вот посадили людей в танк. Может, они когда-то эту машину водили и даже стреляли – ну, сделали одну прогонку, один выстрел. И их послали на войну.
Есть тракторист – он свой трактор знает, каждую деталь знает, потому что сам его ремонтирует. Он по звуку слышит, что с машиной происходит. Вот так и украинские танкисты управляют своими машинами. Они восемь лет в одном танке, знают его наизусть, привыкли к нему. И они на нем воюют. А русские танкисты в этом танке мучаются – это не их родное. У них нет мотивации и нет топлива. Все катится к чертовой матери.
В любом случае Россия уже проиграла войну, потому что Путин ее уничтожил. Но предстоит еще военное поражение. Как это произойдет, я не знаю. Надеюсь, все закончится Гаагой.
– Каким был ваш день 24 февраля?
– Я проснулся ночью от того, что услышал очень специфический звук. Я был на многих войнах. После Чеченской войны и Ирака меня с ума сводят фейерверки. Я услышал звук и понял, что это не гром (для грома слишком рано), и не фейерверк, и не техническая катастрофа – все это не так звучит. Я понял, что это прилет ракеты. Я выглянул в окно и увидел зарево на горизонте – взорвалась еще одна ракета. Я понял: это война.
Я уже не спал. Утром, часов в 10 пошел в Голосеевский военкомат. Там солдаты с серьезными лицами. Говорю им: "Ребята, хочу записаться в добровольцы". На многих войнах я всегда был журналистом. А теперь я – свободный человек, вольный писатель. Впервые в жизни могу сделать выбор, который я хотел, но не решился сделать в 2014 году. Тогда мне нужно было бы поменять профессию, а Украина могла победить и без меня.
С 2014 года для меня это черно-белая война. Если во всех предыдущих войнах можно было выслушать представителей обеих сторон и найти какую-то правду, какие-то обоснования, то сейчас в Украине все однозначно – война между добром и злом, как библейский Армагеддон. И очень похоже, этим может кончиться. У России нет ни единой причины, ни единого повода, ни единого обстоятельства и возможности кому-то доказать, что они добро. Они – абсолютное, идеальное зло.
В военкомате попросили документы. Достал российский красный паспорт. Мне 69 лет. Наверное, если бы мне было лет на 30 моложе, меня бы стукнули прикладом по голове и арестовали – подумали, что либо сумасшедший, либо провокатор. Меня долго мурыжили, забрали все документы, никуда не выпускали, звонили кому-то. Потом дозвонились до какого-то большого начальника. Тот сказал: "Ах, это Лойко! Ну, пусть придет ко мне". Я пришел и уже через день был в батальоне территориальной обороны.
В своей роте я – как дядька, все моложе меня, даже те, кто старше всех. И я целый день говорю с ребятами, вместе с ними что-то делаю. Приятно было, когда некоторые парни, вернувшись из дома после ночи, приехали с моей книгой "Аэропорт" и попросили подписать. Очень приятно.
Я решил, что должен сделать себя полезным, и придумал серию "Вас защищают". Поскольку все мои камеры остались в Москве, я стал снимать короткие видео с этими людьми – у меня очень хороший телефон. Удивительно! У меня не было сразу такого понимания, но потом пришло ощущение, что я снимаю коллективный портрет украинского сопротивления. Я снимаю образ защитника, которого нельзя победить. Они разных возрастов и профессий, из разных семей и регионов. Всех их объединяет абсолютная вера, что они на своем месте и обязательно должны победить. Я стал снимать все больше роликов, выкладывать в Facebook, они появились на "Голосе Америки" и "Радио Свобода".
– А каким вы видите завершение этой серии?
– Я буду продолжать это делать, если не придет какая-то другая творческая идея, до последнего своего дыхания. И до конца войны. Надеюсь, она скоро закончится. Я уверен, что с каждым днем мои видео будут все более и более оптимистичными.
– Вы снимаете на телефон. А не жалеете, что нет камеры?
– Мы смотрим кадры Второй мировой войны. Они по качеству могут быть совершенно ужасными, но по тому, что в них заложено, они бесценны. Так и с моими видео. Техническое качество не так важно, как важно успеть показать лица этих людей, защищающих украинцев, дать им слово. Тут телефона достаточно. Не жалею, что нет камеры, а то бы снимал фото и никто бы не услышал голосов украинцев.
Я записал обращение к американцам, англичанам, канадцам и пригласил из приезжать и воевать вместе с нами. Это война не только за Украину и украинцев, за их землю. Это война за весь мир. Украина воюет за всех. Это тот случай, когда Путин объявил войну не Украине, а всему человечеству. И я вижу, что постепенно суть этой идеи доходит до западных политиков.
Я сам могу сражаться, я хорошо обращаюсь с оружием. 25 месяцев я служил как солдат и сержант, а потом в институте был два месяца в офицерских лагерях. Это еще в СССР, где учили по-настоящему воевать, а не строили потемкинскую деревню, как сейчас. Если придется, я буду стрелять, я возьму на себя пару моих, как Путин любит выражаться, соотечественников. Они воины зла, орки, они чужие для меня, как захватчики с Марса.
Это армия орков, каких-то быдлоперсонажей, которых надо уничтожать, как клопов, тараканов, вшей. Это не люди
– Вы были на этой войне еще в 2014 году среди защитников Донецкого аэропорта. Вы видите бойцов сейчас? Есть ли разница?
– По мотивации ничего не изменилось. Тогда было такое же ощущение от войны с РФ. Эта война с тех пор не прекращалась. У меня в романе "Аэропорт" есть документальная сцена, записанная слово в слово. Когда украинцы пытались деблокировать аэропорт в середине января 2015 года, генерал Виктор Муженко пошел в окружении своих охранников и двух человек из военной прессы по дороге, которая вела от его штаба к аэропорту. Там ночью было большое сражение. Стояли взорванные машины и БТР. Он хотел посмотреть. Мы шли, и в этот момент приземлилась одна мина, 120-ка, потом другая. Вся охрана бросилась в кусты, прилегла на землю, и я вместе с ними. Сердце билось и выскакивало изо рта. А Муженко стоял спокойно и курил. Когда его журналист спросил, что теперь будет, он сказал такую фразу: "Если они пойдут дальше, для них везде будет сплошной Донецкий аэропорт". Это оказалось пророчеством.
Россияне пошли дальше. И вся Украина для России теперь сплошной Донецкий аэропорт. Только украинские солдаты уже лучше экипированы, лучше вооружены, их гораздо больше. Они – настоящая армия. Я думаю, сегодня это первая армия в Европе по номеру. Россия, которая превосходит количеством личного состава и вооружения, абсолютно отстает в качестве, а главное – в мотивации.
– Какой опыт стал самым ценным за эти недели?
– Для меня всегда самым ценным было общение с людьми. Я общаюсь с солдатами, это имеет какой-то терапевтический эффект как для меня, так и для них. Мне кажется, эти короткие видеоролики очень важны. Можно каждый день показывать разорванные тела, взрывы, рыдающих людей – да, это реальность войны, но это все показывают и без меня. А я хочу передать уверенность и спокойствие, которые вижу в окопах, чтобы люди понимали – их не бросят, их защитят такие же люди, как они сами, – их братья, сыновья, отцы. Вот это я хочу донести, и, по-моему, это получается.
Мне с одним взводом предложили поехать в Ирпень. Доехали до окраины города, спешились, пешком прошли по мосту, который был заставлен сотнями оставленных машин. Все люди любят свои машины. У нас другая культура, мы не американцы, которые каждый год ездят на новой машине. И вот люди бросили своих "коней", дальше пошли пешком и уже никогда не вернутся к ним. Все они разгромлены, уничтожены.
Потом мы пошли по полю в сторону заправки. И там какая-то бетонная плита была, мы уже почти дошли, как начался минометный обстрел. Мы легли, упершись спинами в плиту. Когда мина подлетала, у нас было несколько секунд, чтобы прижаться к земле (разлет осколков большой). И мины 40 минут вокруг нас шлепались в землю. Солдатам это надоело, и один из них вдруг запел украинскую песню. Мне повезло, что я начал снимать видео. Он поет – прилетает мина, мы все падаем, прижимаемся к земле. Мина взорвалась, мы поднимаемся, а он продолжает петь. Для меня это было больше, чем мои статьи, книги, фильмы. Я снял для себя шедевр. В нем, на мой взгляд, символ того, что украинский народ победить нельзя: молодой парень поет под обстрелом, когда падает мина, и он продолжает петь.
Я окончательно понял, что победа будет за ними. Или я уже могу сказать – за нами. И успокоился. Украинцев нельзя победить. Они уже выиграли в этой войне.
— Вы побывали в том числе и в Буче, все увидели своими глазами. Что думаете о произошедшем?
— Мои опасения оправдываются. Война становится более похожей на Армагеддон. Никак, ничем нельзя оправдать эту необузданную жестокость, которую проявили российские войска под Киевом. Это какое-то дьявольское наваждение. Одно время у меня были проблемы с моей газетой Los Angeles Times, когда я в интервью "Эхо Москвы" нападавших на Донецкий аэропорт назвал орками. Мне сказали: "Сергей, не надо быть таким необъективным и применять такое сравнение. Это вооруженные повстанцы, которых поддерживает Россия, а не орки". Сегодня я говорю, что был прав – они не люди. Люди такое сделать не могут. Это армия орков, каких-то быдлоперсонажей, которых надо уничтожать, как клопов, тараканов, вшей. Это не люди. С ними нельзя поступать по-людски. Чем больше их уничтожим, тем скорее кончится эта война. Они ведут войну на уничтожение. Они просто бандиты, уроды дикие.
После Бучи все стало предельно ясно — это война добра со злом. Украина — это добро, Россия — это зло. И зло должно быть уничтожено. Я имею в виду не лично Путина, а всю сегодняшнюю Россию. В том виде, в каком она существует, она должна быть уничтожена как государство, чтобы больше это никогда не повторялось, а Путин должен быть отправлен в ад, как и сказано в Откровении Иоанна Богослова.