И вдруг случился взрыв. Машина подскочила, пошла криво. Здесь не писать. Здесь укакаться можно было

Мы шли по рейсу. Был последний день. Да уж, собственно, вечер. Мы были до смерти уставшими, но оставалось одно дело – надо было заехать по звонку.

Звонила мама двоих детей. Просила помощи. С какой-то оккупированной территории она выехала, где-то начала устраиваться, но все не получалось, дети болели, продуктов не хватало, и обувь... Эта детская обувь имеет удивительную способность мгновенно уменьшаться после того, как ее купишь. Такая странная обувь.

У нас оставалось что-то из помощи, и там даже была обувь, не говоря уже о продуктах и медикаментах. Но мы были такими уставшими. Но она просила о помощи.

И мы решили заскочить в городок, где она жила с детьми.

Этот быстрый заскок показался мне одной из самых длинных дорог на фронте. Мы ехали, казалось, бесконечно, и этот путь не заканчивался. Казалось, что мы вошли в вечность, и этот путь будет вечным, и снег за окнами автомобиля нашего каравана, и сумерки.

Я задремала.

Разбудил меня выдох.

Общий выдох экипажа, казалось, я услышала такой же выдох экипажа второй машины, так охнули все вместе. Я открыла глаза и тоже охнула.

Сбоку от дороги проплывала гора, она не была высокой, может быть, казалась. Потому что белой была от покрывавшего ее снега на фоне белого поля и такой же белой неизвестности за горой.

– Крым какой-то. Зимний Крым, – ошеломленно проворчал кто-то из нас.

Я потом расспрашивала у людей, которые знали этот городок. Спрашивала, есть ли там такие горы. Люди пожимали плечами. Может быть, это мне приснилось.

Дорогу через Северск из Лисичанска мы знали, хоть ночью буди и спрашивай. Мы проходили по этой дороге, чтобы не попадаться на глаза злым блокам, где любят шмонать волонтеров. Там было много горок и холмов, но ту гору зимнего крымского пейзажа почему-то я больше не видела. Была ли я в Северске? Да 100 500 раз. Знала ли я его? Да где.

Я понимала, что это просто не та дорога. 100 500 раз мы ходили из Славянска через Лиман на Северск. А тот единственный раз, в зимней сказке усталости – свернули мы с трассы Славянск – Артемовск.

…Мы ехали на Северск. Наконец-то я зашла на Северск по той разовой дороге, свернули на которую мы с трассы Славянск – Бахмут. Потому что по дороге на Лисичанск уже ехать было невозможно. Потеряли мы этот путь. Потом немного получили его обратно – и снова начали терять.

А эту дорогу мы еще тогда не потеряли, но ехать по ней все равно уже было рискованно. Командир, у которого мы узнавали погоду, покачал головой и решил ехать с нами. И мы поперли втроем – двое этих болтунов и гоготунов и я. Как раз хотела писать. Ужасно хотела писать. Но почему-то не пописала вовремя. И решила пописать в посадке вдоль дороги – на что двое гоготунов еще больше загоготали и сказали, что не рекомендуют. Потому что они сегодня не в настроении собирать куски одной взятой, хотя и уважаемой волонтерши. Поэтому я терпела и думала только об одном:

• как бы не описаться;
• когда я научусь отличать калибры;
• где бы его пописать;
• калибры, хи-хи, ты еще научись отличать прилет от выхода;
• может, пописать прямо на дорогу;
• а вот командир тоже говорит, что не всегда отличает прилеты от выхода;
• или памперс ставить что ли, боже, как хочется писать;
• ну, вот же, это же прилеты, ну да...

Нас предупредили, что дорога обстреливается уже очень сильно. И мы сами видели, что здесь уже летят только военные машины. И именно – летят. Поэтому я надеялась, что мы тоже пролетим все опасные окошки обстрелов.

И где-то я точно пописаю.

И вдруг случился взрыв.

Машина подскочила и пошла криво.

Потом остановилась, и мы посыпались на обочину.

Гоготуны прекратили гоготать и осматривали себя и машину. Я сказала: "Да ну вас к черту!"

Расстегнула штаны и стала писать прямо на край дороги. На ту запыленную полоску между остатками асфальта, который когда-то здесь был, и спуском к посадке.

Гоготуны загоготали снова, до смерти прямо, по-джентльменски отвернувшись. Я писала и тоже гоготала. Пролетающие мимо военные машины тоже, видимо, гоготали. А может, и нет. Военные не гогочут над естественными потребностями. Надо – значит, надо. Пусть писает несчастная женщина, которую те двое придурков затащили на опасную северскую трассу.

– Это еще кто кого затащил… – подумала я.

– Это надо, как совпало, – серьезно сказал наш водитель Игорь Пивовар.

– До доли секунды, – сказал командир.

Там в поле недалеко стояли орудия. Они и сообразили этот выход. И в ту же долю секунды колесо машины попало в яму, и машина прыгнула. А камешек изрядно ударил по диску.

– Да здесь не писать. Здесь укакаться можно было, – загоготали мы.

И поехали дальше.

Вот, собственно, и все, что я помню о Северске.

Кроме подразделений, которые стояли там.

Кроме имен, которых мы не знаем, и позывных.

Кроме жизней, закончившихся там.

И где-то там, над всем этим, стоит гора. Где на нас выплыла зимняя сказка.

Ладно. До свидания, Северск. Мы когда-нибудь вернем эту сказку.

Источник: Diana Makarova / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора