+1 Киев
Даруся. Бандеровка. Мои три львовских дня были посвящены в основном бандеровцам. Не тем мифическим бандеровцам, которыми внезапно начали нас пугать с экранов, из репродукторов и со страниц, да пугать так, как будто в Западной Украине за 1942 годом наступил сразу 2013-й и по ночам из лесов, крадучись, выходят вооруженные люди в фуражках-мазепинках с отворотами, – а настоящим членам ОУН-УПА, людям, которым Советский Союз, их новая непрошеная Родина, изуродовал жизнь, отомстив за желание быть свободными и иметь свою страну.
Общеизвестный, но вечно ускользающий факт – до 1939 года Западная Украина никогда, ни единой секунды не была в составе ни Российской империи, ни СССР (за исключением небольшого кусочка современной Волынской области). У здешних украинцев, в отличие от жителей Центральной и Восточной Украины, не было негативного опыта революции, Голодомора, коллективизации, показательных процессов и, главное, ГУЛАГа, стукачества и тотальной несвободы, при которой убивалась человеческая и историческая память. Зато было страстное желание иметь свое национальное государство и оторваться от Польши, под властью которой эти земли были с начала 20-х годов, пока они не стали добычей Молотова ‒ Риббентропа.
Мне сдается, что в сложных и тяжелых отношениях с Польшей и в невозможности иметь свою страну лежит ключ ко многому, что будет происходить в этих краях потом и что составит и прекрасные, и ужасные страницы украинской истории.
Но вернемся во Львов. Советские войска в 1939 году здесь встречали хлебом-солью, солдат закидывали охапками цветов и мечтали о новой счастливой справедливой жизни. Не сбылось ничего или почти ничего – вместо счастливой жизни начались массовые репрессии, крушение надежд и обман.
– Мой отец был патриот украинский, общественный деятель. Он много читал, слушал радио – и московское, и киевское – и говорил: "Вон, там поют украинские песни, может, коммунисты во власти что-то хорошее для Украины сделают". Если он, образованный человек, так думал, что уж тут говорить про селян. Встречали не только с хлебом-солью, с украинскими флагами встречали. Вот их в первую очередь и вывезли на Восток – тех, кто с флагами выходил встречать…
Мою собеседницу зовут Дарья Юрьевна Гусяк, Даруся. Ей 90 лет.
– Вскоре и отец, и мама были арестованы, отец пропал, мама получила десятку. Сестру выслали в Якутию, пятеро двоюродных братьев были в УПА, погибли. Я тоже принимала участие в борьбе за независимость Украины, была в подполье, сначала при немцах, потом – при большевиках.
После войны Даруся была связной Романа Шухевича, главы Украинской повстанческой армии. НКВД вышел на Дарусю по доносу в 1950 году, ее арестовали среди бела дня прямо на львовской улице. Чекисты крались за ней в носках, чтобы она не услышала и не успела оказать сопротивления.
– У вас было оружие при аресте?
– Пистолет ДДТ, девятка.
– Вы умели стрелять?
– Умела. Мы держали оружие, чтобы покончить с собой, если что. И яд. Если бы я могла отстреляться и убежать, то понятно, что я бы стреляла. Но мне сразу руки скрутили.
– А вы такая отчаянная были?
– Нет. Я была по характеру спокойная и застенчивая и по всякому поводу краснела.
Дарусю сажают в печально известную тюрьму на Лонцкого во Львове (сейчас там музей репрессий) и к ней подсаживают опытную стукачку. Интересного в этой стукачке было только то, что до НКВД она служила в гестапо. Стукачка уговаривает Дарусю передать на волю записку, по записке и был вычислен дом, в котором скрывался Роман Шухевич, туда были стянуты войска НКВД, завязался бой, во время которого раненый Шухевич покончил с собой.
Следствие по делу Даруси продолжалось два года. И получила она 25 лет тюрьмы за измену своей новой Родине.
– В 1960 году поменялся Уголовный кодекс, самый большой срок стал 15 лет, но на нас, украинок, это не распространилось. Выпускали полицаев, убийц – мы продолжали сидеть. В 70-м году по всему миру прокатилась волна в защиту Анджелы Дэвис, кто-то вспомнил и про нас, французские коммунисты стали задавать советскому правительству вопросы – а мы продолжали сидеть, просто перевели из Владимирской тюрьмы, где я провела 20 лет, в лагерь в Мордовию. Там переоборудовали карцеры в жилое помещение, сделали секцию, где мы спали, столовую и мастерскую, где шили рукавицы.
– А потом вы вернулись во Львов?
– Нет, ну что вы. В Галичине нам было жить нельзя, моя сестра хотела купить здесь домик для нас всех, но к продавцам пришел некто в штатском, сказал, чтобы продавали кому угодно, только не нам. Я жила в Хмельницкой области, во Львов смогла приехать только уже при независимой Украине.
– Можно посмотреть вашу справку об освобождении?
– Можно.
Она подымается с дивана, берет с полочки папку с документами, один протягивает мне. Там написано: "Справка #067056 выдана Дарье Юрьевне Гусяк в том, что она отбывала наказание в местах лишения свободы с 3 марта 1950 года по 3 марта 1975-го".
Четвертак. Безвылазно. День в день.
Она живет одна на окраине Львова в небольшой квартире.
Я спросила ее: "А у вас был возлюбленный"?
Она ответила: "Был. Его звали Юлиан. Он тоже был в УПА, и был убит в 46-м. Мы были знакомы три месяца. Могилы его нет – они всех зарывали в каких-то лесах, оврагах, в недоступных местах"…
Я спросила ее: "У вас есть злость на Россию и русских"?
Она ответила: "На власть – есть. На Россию как таковую нет. Я сочувствую русским. Их ожидает грустная участь. За все приходится расплачиваться".
Это был отрывок из моей книжки 2014 года "Мандрівка или путешествия побочного червя по Украине".
Дарья Юрьевна Гусяк. 1924 года рождения. Почетная гражданка города Львова. В заключении с 26 лет до 51 года. Самый главный женский возраст... Даруся умерла 14 августа 2022 года, через полгода после начала широкомасштабной войны России против Украины.
Ей было 98 лет...
Источник: Victoria Ivleva / Facebook
