Как Украина должна реагировать на нарушения перемирия?

Вчера до обеда при случаях обстрела и при попытках штурма мы отвечали только из стрелкового оружия, а после обеда начали подключать и артиллерию. Учитывая, насколько активно российско-террористические войска использую артиллерию, и ствольную, и РСЗО, и минометы, отбиваться стрелковым оружием очень проблематично и так мы можем действительно под Харьковом в скором времени оказаться.

Если должностные лица будут говорить, что в целом перемирие соблюдается, то это ерунда полнейшая. Если, начиная с середины января и до подписания Минска-2, мы наблюдали попытки наступления на большинстве участков, то на сегодня мы видим только основные три направления, где бандиты пытаются захватить новые территории. Это Дебальцевский плацдарм, новоазовское направление (точнее, мариупольское) и Счастье, Станица Луганская, то есть север Луганской области.

Мы сейчас фиксируем обстрелы по трем направлениям – Мариуполь, Дебальцево и север Луганской области. Обстрелы идут из всех видов вооружения. На других участках, в общем-то, затишье, но фиксируются отдельные обстрелы в основном из минометов. Террористы используют минометы калибра 82 и 120 мм в мобильном варианте. Они приехали, отстрелялись и быстро убрались. Все это для того, чтобы ОБСЕ, адекватная ее часть, то есть представители европейских стран, не фиксировали обстрелы. Если оборудовать позиции, то, понятно, проще контролировать, что именно оттуда ведутся обстрелы.

Если они считают условия, которые должны соблюдаться, по нынешней линии соприкосновения, то нужно посмотреть на карту, сколько боевики оттяпали, начиная с 19 сентября. Если они хотят восстановить статус-кво, то нужны какие-то дополнительные переговоры, и тогда террористы должны отступить до той территории, которая была у них на 19 сентября, а мы, соответственно, отводим туда, где успели какие-то участки отхватить. Должны быть адекватные взаимные шаги. Нельзя сдавать им территорию.

Военное положение скорее решит какие-то политические моменты и облегчит работу на внешнеполитической арене в плане юридической базы для Европы, Запада для дальнейших санкций и помощи Украине. Но даже на внешней арене нам необходимо, чтобы международные организации признали, что в Украине не внутренний конфликт, а внешняя агрессия. Тогда руки у экспортеров вооружения будут развязаны, а национальные западные правительства могут спокойно нам оказывать военную помощь. Но этого определения пока нет. В конце июля Красный Крест, который, согласно международному праву, имеет право давать такие определения типу конфликтов, заявил, что вооруженный конфликт есть. Но, сказав "А", они не сказали "Б" – какой именно у нас конфликт. Уже прошло полгода, а мы так и не услышали от Красного Креста, находящегося под сильным влиянием России, о каком типе конфликта идет речь.

Что касается внутренней ситуации, то у нас очень много элементов фактически военного положения уже внедрено. Недавно Верховная Рада приняла закон о военно-гражданских администрациях, а это уже элемент военного положения. Мы видим работу спецслужб в режиме военного положения по поимке диверсантов и по информационному воздействию. Законодательство сейчас усиленно подстраивается под то, чтобы элементы военного времени были внедрены в мирное время. Это, конечно, бред сивой кобылы, но на данный момент уже столько таких элементов внедрено, что введение на самом деле военного положения кардинально бы ситуацию не изменило.

C первых дней перемирия была такая установка: в случае нападения мы отвечаем и не открываем огонь первыми. В любом случае, когда ведут огонь по позициям наших бойцов, защищать себя, свою территорию нужно в обязательном порядке. Цель перемирия – попытаться решить ситуацию дипломатическим путем, но если позиции атакуются, то врага надо уничтожать. В этом вопросе компромисса не может быть, к сожалению. Если та сторона не выдерживает условий, то их одностороннее соблюдение приведет к трагедии. Если ситуация не решается, нужно наносить огневой ущерб врагу в ответ и делать все возможное, чтобы уничтожать врага, но только защищаясь.

Главнокомандующему лучше видно, необходимо ли нам военное положение. Он знает больше о том состоянии экономики, в котором находится Украина, и о состоянии наших Вооруженных сил. Мне сложно давать советы относительно этого вопроса. Я знаю, что  введение военного положения значительно ухудшит нашу экономику, и это будет дополнительное ослабление Украины. Нам надо становиться сильнее, а не слабее.

На нарушения перемирия нужно отвечать войной, силой. Основная задача боевиков – уничтожить нашу армию и дестабилизировать страну. Дебальцево им нужно настолько, насколько и нам. Они втягивают наши войска в так называемый мешок и планомерно уничтожают. Я думаю, что этот мешок может быть закрыт даже не в районе Дебальцево, а в районе Артемовска.

Ситуация повторяется с момента выхода Гиркина из Славянска. Города, которые мы занимали, тот же Северодонецк, Лисичанск – противник или слабо оборонял, или отдавал без боя. Главная его задача была и остается – нанести нам военное поражение. Боевики планомерно уничтожают те города, которые  якобы освобождают. От Дебальцево почти ничего не осталось, от Попасной тоже, Счастье, Станица Луганская…

Задача врага – окружить и уничтожить армию, а не занимать площади. Его задача посеять страх, создать в нашем тылу состояние паники, дестабилизировать ситуацию. Вот тогда массы народа без команды пойдут занимать Администрацию Президента, Верховную Раду. К сожалению, наше правительство, наш Верховный Главнокомандующий в этом подыгрывают.

Мы воюем, при этом у нас как бы есть два человека – с одной стороны и с другой. С нашей стороны это Муженко, который отдает приказы на передовой. С той стороны воюет, предположительно, начальник штаба Северокавказского военного округа. Эти две силы, управляющие армиями, постоянно делают схожие и ошибки, и правильные шаги.

Мы постоянно делаем одни и те же ошибки, которые свойственны одному и тому же человеку и одной и той же человеческой слабости – трусости одного человека, глупости другого человека. Все это суммарно дает некий портрет нашего верховного главнокомандования. Эти ошибки не исправить военным положением. Если ввести военное положение, не появится больше ума, не появится больше военных  талантов, не появится больше танков, не появится больше обученных грамотных военнослужащих, не появится больше боеприпасов, которые сегодня уже заканчиваются. Для того чтобы грамотно управлять войсками, военное положение не нужно. От того, что мы введем военное положение, мозгов и у Главнокомандующего, и у начальника Генштаба не станет больше.

Что может сделать военное положение? Мы с вами меньше будем говорить на эту тему, потому что будет больше цензуры и больше головотяпства. Эти безграмотные верховные командиры и командиры на местах получат больше свободы и смогут без оглядки на общество делать свои глупости, и армия еще больше будет погибать. Украина останется без армии, без территории и без глупого правительства, которое снесет тупая, безумная толпа в порыве гнева. А этого я бы очень не хотел.

Очень многие говорят, что якобы наши военные не стреляют. Стреляют. Стреляют в ответ, если их атакуют. Думаю, должен быть инкубационный период четкого мониторинга и период конкретных выводов со стороны Украины, финальных выводов со стороны Германии, Франции, ОБСЕ и всего цивилизованного мира, где бы мы четко сказали, что переговоры не удались и дипломатическим путем эту проблему не решить. Нас ждет, по сути, военное положение. Если мы пойдем по пути военного положения, если наши западные партнеры на своем примере поймут, что Путин недоговороспособен и неадекватно себя ведет после договоренностей, то они решат вопросы с оборонительным оружием.

Если смотреть на карту АТО, то огневые точки уменьшились. Например, в Авдеевке сейчас не стреляют. Мне отзваниваются люди и говорят, что буквально неделями не видели друг друга на улицах, а сегодня они вышли из подвалов, из домов и спокойно могут сходить купить хлеба. Ведь на самом деле в городе уже гуманитарная катастрофа: нет ни света, ни воды, ни тепла. Что же касается Дебальцево – да, там идет бой. Единственное, что, по мнению военных, где-то процентов на 10 меньше стало обстрелов, чем было раньше. Но, по сути, ничего не изменилось. Кроме Дебальцево идут бои под Широкино. Это километрах в 20 от Мариуполя.

Чуть-чуть беременной быть нельзя: или перемирие есть, или перемирия нет. Нельзя сказать, что перемирие есть, но нас обстреливают, потому что хотят взять еще и Дебальцево. Если ведется огонь (а для его прекращения было дано несколько дней для обеспечения "режима тишины" и боевикам, и российской стороне), то можно констатировать, что перемирия нет. Просто меньше стал очаг огня на прифронтовых территориях.

Вероятность прекращения огня очень-очень мала, об этом даже заявляла вчера Меркель. И я думаю, что в ближайшее время после выводов ОБСЕ, после четких выводов и аналитики ситуации со стороны Германии и Франции,  мы пойдем по пути военного положения. Аналитики, юристы и Администрация Президента говорят о том, что законодательство о военном положении не до конца адаптировано под современность. Например, согласно нему можно конфисковывать автомобили, ограничивать свободу слова, ограничивать переезд призывников даже не за границу, а с территории на территорию без разрешения военкомата. Возможно, на следующей неделе, когда парламент будет собираться и принимать изменения к бюджету, будет принят и ряд изменений к законодательству о военном положении.