+24 Киев
"Практически все работники охранные – кто домой, кто куда. А нужно было ехать в Киев помогать. И 24 февраля, второй час дня – как раз это была последняя электричка из Малина в Киев. После этого уже три месяца больше никакие поезда не ходили. Я уже когда ехал – уже было слышно, что летит. Было слышно, как в Гостомеле идут бои", – рассказал Ободзинский.
По его словам, с 25 февраля он уже не мог выехать из Киева домой из-за боев в Киевской области. С женой Натальей он поддерживал связь.
"По телефону, по видеосвязи мы общались. Каждый день общались. [...] Мне так запомнились слова жены – это было 5 марта. У меня как раз был день рождения. Пришла ее старшая сестра с мужем. Они там не то что праздновали – просто пообедали. И по видеосвязи жена смеялась. Говорит: "Все от войны убегали из Киева, а мой, – не будем говорить тем словом, которым она меня тогда назвала, – поехал в самую войну". А конечный результат таков, что я остался жив, а их нет", – отметил Ободзинский.
Он объяснил, что его родственники погибли 8 марта около 21.00.
"Мне звонит мой товарищ, сосед родителей, потому что родители недалеко от меня жили... Они и сейчас живут. Говорит: "Вова, как вы там?" Говорю: "Нормально. А что такое?" – "А ты, – говорит, – где?" – "Я в Киеве". – "Вова, там в твоей стороне что-то так бахкало!" Говорю: "Ну ладно, сейчас позвоню". Я набираю жену – абонент вне зоны. Набираю сына – вне зоны. Дочь набираю – абонент вне зоны доступа. Никто не отвечает. Набираю отца: "Папа, Коля позвонил, говорит, бахкало". Отец говорит: "Да, мы слышали, что бахкало так страшно, у нас, наверное, и шифер попадал". Говорит: "Ложись, отдыхай". Говорю: "Папа, ни один телефон не отвечает". Он говорит: "Хорошо, мы сейчас с матерью одеваемся и идем туда". От родителей до дома, где мы жили с женой, с семьей, семь минут идти пешком. Я звонил, набирал..." – рассказал собеседник Бацман.
Он подчеркнул, что тогда еще не понимал, что все погибли.
"Я набираю товарища: "Коля, иди туда". Он: "Хорошо, Вова, бегу". И я снова по очереди начинаю набирать жену, дочь... Набираю сына – и начинают идти гудки. И у меня какое-то облегчение наступило. Гудки уходят, идут – не берет трубку. И затем – типа время ожидания завершилось. Я еще раз его набираю – абонент вне зоны досягаемости. Смотрю... Смотрю на телефон – уже минут 20 прошло. Набираю отца. Он еще ничего не успел сказать – слышу мамин крик. Отец говорит: "Вова, нет дома. Нет никого в живых". Вот и все. Все… В одну секунду – все. Все кончилось", – описал Ободзинский происходившее.
Ободзинский, потерявший семью из-за российского авиаудара: Месяцев через пять мне рассказали: дочь нашли в ванной, жену с сыном – где кухня была, а внуков-близнецов – в 70 метрах от дома. Читайте полную версию интервью
