Экс-начальник милиции Донецка: Обвинения моего отца – ложь. Я не генерал ФСБ, не служу спецслужбам РФ, в Москве никогда не был G

– Ваш отец утверждает, что вы исчезли из публичного пространства в мае 2014 года. В нескольких интернет-изданиях появилась информация, что полковник Максим Кириндясов перешел на сторону сепаратистов.

– Никогда не переходил на сторону "ДНР", не говорил и не совершал ничего, что можно было бы трактовать, как переход на сторону сепаратистов, иначе был бы сейчас в Донецке, а не в Киеве.

– Не факт, после начала войны на Донбассе в Киев уехали много высокопоставленных товарищей, которых называют прямыми спонсорами боевиков.

– Вот моя трудовая книжка, вот украинский паспорт с пропиской, вот загранпаспорт с визами. Даже если предположить, что я показываю вам поддельные документы, есть телефон, кредитные карточки, по которым легко отследить, откуда или куда я звонил и совершал банковские транзакции. И звонки, и оплата по карточкам производилась только с территории Украины. Готов предоставить все документы и распечатки звонков.

– Максим Геннадиевич, мы же не на суде...

– В юридическом смысле да, но у моих близких и друзей был шок, когда они прочли интервью с Геннадием Кириндясовым. Все сказанное им, за исключением отдельных фактов моей и маминой биографии, – стопроцентная ложь и вымысел. Мой сын, мама, бабушка и дедушка по материнской линии живут на неоккупированных территориях востока Украины. Представляете, каково им было читать абсурдные "откровения" Геннадия Григорьевича?

Отец начал налаживать со мной связь только тогда, когда я стал серьезно продвигаться по службе, до того он не проявлял ко мне столь пристального внимания

– Геннадий Григорьевич утверждает, что ему звонили "довольно солидные люди" и сказали, что Максим Кириндясов "вписался в кремлевский режим и на хорошем счету" в путинской России.

– Нормальный отец скажет такое о собственном сыне? "Довольно солидные люди" – это не аргумент для такого рода заявлений. Он говорит: "Путин украл у меня сына", разве нормальный человек такое скажет? Ну где я и где Путин?

За последние 30 лет, после развода родителей, отец видел меня ровно два раза – в 1993-м и 2011 году. Причем последний раз Геннадий Григорьевич сам выступил инициатором встречи. Я подумал, у него произошла переоценка ценностей, потому и поехал в Киев вместе со своим сыном Ильей. Встретились, обнялись, начали общаться, но через пять минут отец начал та-а-акое нести… Мол, дай гарантии, что не будешь претендовать на мою жилплощадь. Я понял, что надо раз и навсегда прекратить отношения с этим человеком, не хотел, чтобы он общался ни со мной, ни с моим сыном.

– Ваш отец вспоминал в интервью, что вы стали "хозяином жизни на Донбассе", а в Киев приехали "на роскошной черной служебной машине".

– Я приехал на обычном такси черного цвета. У меня до сих пор в мобильном сохранился номер "Киев, водитель Виталий". Наберите его после окончания нашей беседы и он отвезет вас на своей "роскошной черной служебной машине". После 2011 года я часто спрашивал себя: "Правильно ли поступил, разорвав отношения с отцом?", теперь, благодаря его интервью, окончательно убедился – правильно.

– Геннадий Кириндясов говорил, что вы с 2011-го перестали выходить с ним на связь потому, что на Донбассе разрабатывался план дестабилизации и войны в Украине, в который были вовлечены и вы как милицейский начальник.

– Не знаю, как комментировать этот бред. В 2011 году я был начальником милиции Харцызска – небольшого города Донецкой области с населением 53 тысячи человек. Отец позвонил с просьбой помочь найти его дочь от второго брака, которая ушла из дома. Я помог. Мне кажется, Геннадий Григорьевич начал налаживать со мной связь только тогда, когда я стал серьезно продвигаться по службе, до того он не проявлял ко мне столь пристального внимания.

Я шокирован заявлениями отца о том, что я "перешел на сторону "ДНР", стал "генералом ФСБ". Честно говоря, удивлен, что вы согласились со мной пообщаться.

– Почему?

– Вы плохо представляете, какие последствия мне грозят из-за фантазий отца. Его интервью может стать основанием для возбуждения уголовного дела против меня. Я даже не говорю о том, как больно ранила ложь Геннадия Григорьевича моих родных и близких.

– Как думаете, почему ваш отец дал такое интервью?

– Не хочу уподобляться этому человеку и лить грязь на других. Пусть все сказанное им останется на его совести.

Во время Майдана у донецкой милиции было только одно указание – не допустить кровопролития, ни титушек, ни антимайдановцев мы в Киев не отправляли

– В интернете обнародован компромат, в котором утверждается, что в Харцызске вы крышевали нелегальные шахты, рынки, казино и залы с игровыми автоматами.

– Я читал. "Компромат" появился в 2010 году, одновременно с ним в Департамент внутренней безопасности в Киеве пришло анонимное электронное письмо, точь-в-точь повторяющее содержание "компромата". Статья была написана со слов милиционера, потому что употреблялась специфическая терминология.

Появление "компромата" я связываю только с тем, что вел очень жесткую политику в харцызском райотделе: увольнял всех, кто позволял себе пьянство и рукоприкладство. Недоброжелателей нажил немало. Служба внутренней безопасности и прокуратура провели в отношении меня тщательное расследование по каждому изложенному в "компромате" факту, опросили всех 170 сотрудников райотдела. Если бы хоть что-то подтвердилось, поверьте, я бы тут не сидел.

– Вам приписывают личную дружбу с главой МВД при Януковиче Виталием Захарченко, который сбежал после Майдана в Москву.

– Тоже читал. Я видел Захарченко только по телевизору и ни разу вживую, даже когда он работал в Донецкой области первым заместителем начальника Управления внутренних дел (я тогда был рядовым сотрудником).

– В сентябре 2013 года, за два месяца до начала Евромайдана, вас назначили главным милиционером Донецка…

– …точнее, начальником Донецкого городского управления Главного управления МВД Украины в Донецкой области. Я непосредственно подчинялся УВД Донецкой области.

– Вам поступали указания организовать отправку на киевский Майдан титушек и антимайдановцев из Донецка?

– Нет. Более того, у меня нет информации об организации и отправке таких граждан.

– А ваших подчиненных не направляли на Майдан Незалежности?

– Мне такие приказы не поступали.

– Может, кто-то из власть имущих намекал: дескать, делай что хочешь, но не допусти проевропейских митингов в миллионном Донецке?

– Мне лично – ни разу. Были указания не допустить кровопролития. За время Евромайдана мы регулярно охраняли все митинги, иногда я сам вставал между дерущимися. Были синяки, поломанный нос, подбитый глаз, граждане обливали друг друга зеленкой, но тяжких телесных повреждений, похищений и убийств в Донецке за время Евромайдана не было.

– Задача была прежней, но на митингах как с одной, так и с другой стороны появилось колоссальное количество людей. Мы писали официальные письма властям с просьбой если и разрешать две акции одновременно, то только в разных районах Донецка, а не на одной площади в центре. Но исполком направил нам уведомление за четыре-пять часов до начала митинга за единую Украину и митинга за федерализацию.

Случилась трагедия, был убит активист, но, поверьте, если бы на площади не было милиции, жертв было бы намного больше. Я лично видел, как мои сотрудники вытягивали из дерущейся массы пострадавших и прятали их по дворам, магазинам и так далее. Я встречался с мамой и папой Дмитрия Чернявского, выразил им соболезнования, рассказывал, что милиция сделала все возможное, чтобы остановить кровопролитие.

Мы прилагали максимум усилий, чтобы остановить сепаратизм в Донецке, но не смогли, потому что это была хорошо подготовленная политтехнология

– 1 марта 2014 года возле здания Донецкой областной государственной администрации прошел многотысячный пророссийский митинг. Сепаратисты захватили здание, вывесили на нем флаг РФ и огласили своим лидером Павла Губарева. Наш журналист был на месте событий, по его словам, милиция Донецка не просто бездействовала, а работала в унисон с сепаратистами.

– У меня нет такой информации, более того, в ночь с 5 на 6 марта мы задержали свыше 70 человек, участвовавших в несанкционированных митингах и захвате облгосадминистрации. На всех были открыты уголовные дела, расследование курировал областной аппарат.

– Тем не менее уже в апреле 2014-го в Донецке одним за другим были захвачены почти все ключевые административные здания. Почему вы, главный милиционер города, это не остановили?

– Мы задерживали сепаратистов за нанесение телесных повреждений, антигосударственную символику, захваты зданий. Изымали по всему городу незаконное оружие, похищенное при захвате Славянска в апреле. Я четко выполнял команды руководства области, они были исключительно законными. Мы прилагали максимум усилий, но не смогли остановить процесс, потому что это были не одиночные проявления сепаратизма, а хорошо подготовленная кем-то политтехнология.

– Но ведь много донецких милиционеров перешли на сторону "ДНР"…

– Это выбор каждого отдельно взятого человека, зачем обобщать? Пусть каждый отвечает за себя. Я делал все, чтобы не допустить кровопролития и беззакония. Ни на одном из этапов мои указания как начальника милиции Донецка не саботировались.

– В итоге 13 мая вы подали рапорт об увольнении?

– Написал: "Прошу звільнити мене з посади начальника Донецького міського управління УМВС України в Донецькій області за власним бажанням". Я уже знал, что на мою должность прошел собеседование другой человек (Юрий Седнев, руководил милицией Донецка в 2011–2013 и 2014 годах. – "ГОРДОН"). Не хотел дожидаться, когда начальство меня уволит и принял вполне достойное офицерское решение уйти самому.

– Украинские СМИ называют Седнева и Константина Пожидаева, возглавлявшего на тот момент главное управление МВД Донецкой области, – людьми Рината Ахметова.

– У меня нет такой информации. Наверное, у украинских журналистов свои секретные источники. Я пришел на работу, честно сделал все что мог и ушел.

– Сколько стоит занять ту или иную должность в милиции у вас тоже нет информации?

– Никогда никому не платил, ни копейки, принципиально.

– И взяток не брали?

– Никогда. Хотите верьте, хотите нет.

– Какую самую большую сумму взятки вам предлагали?

– 50 тысяч долларов. Я тогда возглавлял криминальную милицию Славянска, мы задержали наркосбытчиков, одна из них – опытная, не раз привлекавшаяся – сразу предложила деньги. Я отказался, ее надо было привлечь к уголовной ответственности.

– Какая зарплата у начальника донецкой милиции?

– 7 800 гривен. В интервью отец заявил, что якобы у меня "прекрасная квартира в Донецке с видом на стадион "Донбасс-Арена", что я строю "фундаментальный загородный дом". Опять ложь, нет у меня загородного дома, а в Донецке есть двухкомнатная квартира площадью 60 квадратных метров в обычной пятиэтажке.

– Интересно получается, Максим Геннадиевич, берешь интервью у бывших высокопоставленных милиционеров, СБУшников, командующих Генштаба или министров обороны – и такие все честные: и за должности не платят, и взяток не берут. Почему же тогда в стране такая, простите, задница?

– Повторяю: пусть каждый отвечает сам за себя.

– Почему в сентябре 2014 года вы уволились из милиции?

– Не видел для себя перспектив, не было нормальных предложений. Я был начальником милиции Донецка, равнозначная должность – начальник пусть другого, но такого же крупного города. Естественно, в штате Донецкой области таких должностей не было. Вопрос о назначении в другие области Украины даже не рассматривался. Я подал рапорт и уволился.

– Простите, а на что вы сейчас живете?

– Получил официальное выходное пособие. Возможно, теперь, как гражданский человек, начну свое дело. Мне 38 лет, у меня высшее юридическое образование, серьезный опыт работы, в любом случае буду востребован. Главное, что хотел сказать в этом интервью: я принял присягу в 1993 году и ни разу ее не нарушил ни по отношению к Украине, ни по отношению к ее гражданам. Ни разу!