Блогер Некоглай: В Молдове я буду работать с пророссийским населением и объяснять, что они долбо...бы. Я буду устраивать парады в честь Украины и кричать, что Россия – террористы G

Друг накурился сигарет и начал меня окликать разными именами: Николай, Мыкола, Некончай, Неглотай, Некоглай. Я решил, что сделаю это своим псевдонимом

– Николай, приветствую вас в центре Киева.

– Здравствуйте, Дмитрий.

– Как настроение у вас?

– Я хочу писять и пить.

– А что вы хотите прежде всего?

– Пописять, потом попить.

– Пописять, потом попить. Я вам обещаю, что мы сейчас по пути где-то найдем место, где пописять. А потом – место, где попить. Нормально?

– Да.

– Ну идем.

– Пойдемте.

– С вами ничего не случится по дороге?

– Не знаю. Быстрые ноги у меня вроде.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– (Смеется). Ну вот, собственно говоря, приехали вы в Киев. Неодетый совершенно. Вот сейчас купили куртку, купили кепку. А чего вы так – без одежды?

– Я вообще впопыхах. У меня нету вообще ничего. Я ехал на машине – она сломалась. Меня в Одессе приютили в отель. Я там пожил. Вот сейчас приехал в Киев. У меня были как бы одни договоренности с людьми. Эти договоренности обрушились, там чуть-чуть не сошлось. И я сейчас без автомобиля – без ничего. Но я все найду. Есть деньги, есть желание жить, желание спать не на улице.

– Приятно встретить человека, у которого есть деньги, а самое главное – есть желание жить.

– Да.

– Вы Николай в жизни, а знают вас под именем Некоглай.

– Да.

– А почему Некоглай?

– Мы сидели с моим другом дома, в квартире, играли в игры, и что-то он сильно накурился: ну, обычные сигареты покурили – он сильно накурился и начал меня окликать разными именами: Николай, Мыкола, Некончай, Неглотай... Начал разными-разными именами коверкать мое имя. И в один раз коверкнул как Некоглай. И я подумал: "О, это прикольно звучит. Сделаю своим псевдонимом теперь". И все, сделал своим псевдонимом.

– У вас очень много подписчиков в TikTok. Насколько я помню, 10.3 миллиона.

– Да, 10,39 миллиона.

– Уже 390? Видите, что делается... А есть же и другие соцсети. У вас тоже много подписчиков там?

– Да. Есть на "Твиче" 2,5 млн. Instagram удалил недавно. Он заблокирован в Украине. И я его удалил. Создам новый потом. В Instagram миллион, в Telegram 600 тысяч... Ну, в общем, если все посчитать вместе, то миллионов 15 подписчиков есть.

– И вам 22 года.

– Да.

– А скажите, пожалуйста: как можно в 22 года, за счет чего стать человеком, который интересен 15-ти миллионам других людей?

– Я не знаю. Я просто живу, снимаю, что происходит вокруг меня. Иногда происходит что-то интересное. И люди подписываются. То есть просто снимаю свою жизнь. Вот.

– Я – видите? – смотрю, где же можно вам пописять. Сейчас мы найдем это прекрасное место. Оно обязательно должно быть.

– Да, да. Но пока не поджимает. Знаете, как начнет поджимать, я дам сигнал: я начну топать ногами.

– Ага. Мне важно, чтобы вы обозначили сразу, какой сигнал вы дадите. Хорошо. Что вы снимаете такого? Расскажите сейчас нашим зрителям, благодаря чему вас так смотрят?

– Вы знаете, самый, наверное, основной источник моей узнаваемости и подписчиков – это юмористическое шоу, которое было на площадке "Твич". Юмористическое шоу с таким персонажем как Иван Золо. Мы создавали юмор совместно. Такой у нас был... Он специфический, он достаточно интересный. Людям это зашло, понравилось. И это шоу очень сильно распространялось по пабликам, по новостям. И набрало очень-очень большие обороты. Вплоть до того, что мы побили мировой рекорд. Ну ладно, не мировой. Это я так приукрашиваю. Побили рекорд СНГ. Вот в СНГ никто не имел столько зрителей. У нас одновременно на прямой трансляции смотрело 578 тысяч человек.

– Прилично.

– То есть это рекорд СНГ. Никто столько зрителей по сей день не собрал и не собирает и близко.

– И не соберет.

– И не соберет.

– Никогда.

– Никогда. Потому что следующий я побью этот же рекорд.

Я был ребенком и думал, что у мамы просто простуда. У нее был рак желудка 4-й стадии

– Вы родились в Кишиневе?

– Да.

– И очень рано остались без родителей.

– Да.

– Сколько вам было лет, когда не стало мамы и папы?

– Когда мамы не стало, мне было девять лет. Когда папы не стало, мне было 10 лет.

– Что произошло с родителями?

– Ну, болезнь, так скажем. Болезни. С папой там история неприятная. Поэтому пускай официальная история с папой будет, что болезнь забрала человека.

– А с мамой?

– Тоже болезнь: рак желудка 4-й степени.

– Сколько маме лет было?

– 42 года.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– Вы помните свое состояние, когда мама уходила, и похороны?

– Да. Она лежала в больнице. Я тогда был девятилетним ребенком. Я ходил в школу. И иногда я ее посещал, но посещал редко. Брат очень не хотел, чтобы я ее посещал. Потому что когда она находилась в больнице на лечении, у нее было не лучшее состояние для видимости. Ну, вы сами понимаете: это капельницы, это такое, лежачее, состояние. И брат мой не очень хотел, чтобы я это видел. И я сам... Как бы не очень мне нравилось на такое смотреть, но я примерно... Я тогда был еще маленьким ребенком, у которого мир, знаете, такой красочный, что типа "да ладно, это фигня, это пройдет, как простуда". Я думал, что у мамы просто простуда. Она выздоровеет, вернется. Я не понимал, что происходит, абсолютно. И когда уже произошла смерть, констатировали смерть – тогда я понял, что, оказывается, это была не простуда, и мама больше не вернется. Вот тогда я осознал, в принципе, что это было очень серьезно.

– Не хватает родителей вам сейчас?

– Ну, как-то с девяти лет живу без них. И уже как-то так образ жизни построился, что я не могу даже представить, что было бы, если бы они у меня были: как бы сложилась моя жизнь, что бы я сейчас делал. В общем, так сложилось, так построился образ жизни, что я не могу представить себе жизнь с родителями сейчас. Как, что это такое – я не знаю. Я не помню.

 Полиция в РФ останавливает тебя не для безопасности, а чтобы до...баться и взять денег

– Кишинев вашего детства – что это за город?

– Кишинев – это столица Молдовы.

– Это понятно. (Смеется).

– Кишинев... Там я родился, там я прожил 21 год, не выезжал вообще за границу этой страны, за границу этого города. У меня был компьютер. Я сидел играл в компьютер просто – и все. 21 год. И в один момент я полетел в Москву.

– О чем вы мечтали в Кишиневе, когда были ребенком, когда были подростком, юношей?

– Мечтал стать киберспортсменом.

– Вот так даже?

– Да. Хотел в Dota 2 играть профессионально.

– (Смеется).

– Вот. Киберспорт.

– Почему вы полетели в Москву?

– Делал контент юмористический с Иваном Золо. И основная масса аудитории была именно Россия, Москва. Самая основная масса моей аудитории. Мне оттуда поступило множественное количество предложений: рекламных, интервьюшных предложений. Я подумал: "Ну полетели делать дела, работать, развиваться, прогрессировать". И полетел туда.

– Вы прилетели в Москву. Что вам понравилось и что не понравилось в Москве?

– Понравилось мне в Москве количество денег, которое там крутится. Как правило, что рекламные компании, что люди вокруг – сыновья каких-то богатых людей или сами по себе богатые люди. И всегда вокруг происходит какой-то очень такой движ. Такой, прямо денежный, движ. В общем, понравилось просто, как там бесятся, как развлекаются. Я же находился именно в такой тусовке: тинейджеров, блогеров, 20-летних подростков, которые любят именно поразвлекаться. Когда я прилетел из Молдовы, из Кишинева, я же вообще не знал, что это такое. Я же по клубам не ходил – ничего такого. Они меня погрузили в эту жизнь, показали, как это происходит там. И я удивился. Это было интересно.

Меня 12 часов держали в коридоре отдела полиции в Москве и требовали миллион рублей. Я заплатил и не стал дальше развивать ситуацию

– А что не понравилось?

– Не понравилось то, как на самом деле все супермегагрязно устроено в плане денег тех же. Что если у тебя нет денег, на тебя не смотрят, тебя за человека не держат. Я видел это в компаниях. Полиция на дороге останавливает тебя не для того, чтобы как-то сохранить безопасность своей страны, проверить тебя, а она останавливает тебя до...баться. Четко до...баться. Они даже это не скрывают. Там никто это не скрывает. И взять с тебя денег – и пойти дальше. То есть чтобы ты отъ...бался. Короче, это гоп-стоп.

– "Мы подошли из-за угла".

– (Смеется). Это четкие гоп-стопы постоянные там происходят. И вот это неприятно. Я сам наткнулся на один гоп-стоп серьезный в Москве. У меня есть видео в телефоне, у меня есть подтверждение. В общем, ко мне один раз приходят в дом в "Москва-Сити", время 9.00 утра. Полиция. Я тогда находился в Москве – честно, не помню. По-моему, один-полтора месяца. Полиция приходит и говорит: "Николай, вы едете с нами. Вы подозреваетесь..." В какой-то серьезной статье: там, терроризм. Терроризм, говорят. Какой терроризм?

– А вы гражданин Молдовы?

– Да, да. А мне говорят: терроризм вообще.

– Молдавский террорист.

– (Смеется). Да. У меня реально есть видео – я покажу потом. Я не понимаю, что происходит, но ко мне ворвались не в масках, не взломали дверь, не заломали. А так – просто постучали – и "идете с нами". Я уже тогда понимал, что ладно, все-таки все не так серьезно, как они описывают. Потому что если бы реальные были подозрения в терроризме, меня бы все-таки паконули немножко по-другому. Меня привозят в отдел. Знаете какой? Пресненский, московский, отдел полиции. Самый коррумпированный. Это знают там все. Это самый мусорской бесовской отдел, где меня, кстати, пытали. К этому мы перейдем потом.

– Об этом поговорим обязательно.

– Да. В этом же отделе просто у меня забирают телефон – и заводят в кабинку. И старший лейтенант Вячеслав начинает мне говорить о том, что "вот смотри: письмо пришло на почту "Москва-Сити". И там письмо якобы от моего имени, от моего имэйла, что "я, Никоглай, сейчас взорву "Москва-Сити", Аллаху акбар", там... "Вынесите мне 2 миллиона долларов и вертолет, или я все тут подорву..."

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– Может, вы накурились – и написали такое? Нет? (Смеется).

– Конечно же, я не мог такое написать.

– Накуриться могли. Написать – нет?

– Накуриться мог, а написать – нет. Да.

– (Смеется). Так...

– Я увидел это письмо – и, естественно, я говорю сразу: "Вячеслав, это не с моего лица написанное сообщение. Я его не писал". Вячеслав на что отвечает: "Я знаю, что это сделал ты". И произошло двенадцатичасовое держание меня в коридоре. Меня не посадили в клетку, в КПЗ. Меня посадили просто в коридор, который закрывается, и держали меня в коридоре 12 часов. Без еды и воды. Я просил: "Я голодный. Не ел с утра". – "Подождешь. Не знаю". И, короче, что-то хотели. Они не говорили прямо, но понятно, что они хотели денег. С ними связался мой человек, с которым я тогда работал. Договорился. И они попросили миллион рублей, чтобы меня отпустить из такой ситуации.

– Миллион рублей – это сколько в долларах?

– 12 тысяч, наверное, долларов, 13.

– Да? Вот так вот просто?

– Да, просто. "Чтобы ты пошел дальше", – говорят.

– Какой красивый способ заработка вообще денег... (Смеется).

– Просто с ничего вообще. Письмо написал какой-то человек – и меня закрыли в коридоре, держат 12 часов. Меня даже не оформляли – задержание – не оформляли никакие протоколы. Просто привезли и посадили в коридор, и держат.

И я заплатил деньги, пошел дальше и не стал развивать эту ситуацию. Мне посоветовали: "Не надо. Это очень серьезный отдел. Ты ничего не сделаешь. Если ты откроешь сейчас рот, тебя закроют". И я молчал, и продолжил жить после такого даже.

В Кишиневе я мечтал зарабатывать $10 тыс. в месяц. В Москве за два месяца я заработал более $1,5 млн

– Какой предел мечтаний для вас был в Кишиневе в плане денег? Вот сколько вы хотели иметь денег, в Кишиневе когда жили?

– Я всегда думал, что, там, 10 тысяч долларов в месяц – это...

– В месяц?

– Да.

– О! Так вы в Кишиневе нормально мечтали. (Смеется).

– Ну, 10 тысяч долларов – это на самом деле нельзя сказать, что особо нормально. Потому что ты же даже не купишь себе дом, допустим, на земле, зарабатывая такие деньги, в короткий срок. Ты не купишь себе дом на земле качественный. Да? Машина также, автомобиль. Сколько стоит автомобиль и его содержание? То есть на самом деле это абсолютно...

– То есть вы мечтали в Кишиневе зарабатывать 10 тысяч долларов?

– Да, всегда мечтал.

– Так. А о каких деньгах вы стали мечтать уже в Москве?

– Уже о миллионе долларов.

– В месяц?

– Да.

– (Смеется). Ну молодец. 

– Это мечты были.

– Сколько вам удавалось зарабатывать в Кишиневе в месяц максимум?

– 200 тысяч рублей. Это сколько в долларах? По-моему, 2.5 тысячи долларов.

– Ну уже ничего. Для Кишинева нормальные деньги.

– Для Кишинева очень большие.

– Конечно. А сколько вам удавалось больше всего зарабатывать в Москве в месяц?

– Как только я приехал, на меня сразу же налетели с контрактами казино – все, кто угодно, налетели на меня с огромными суммами. Вот самые первые месяцы, как я приехал. Поэтому я, кстати, на эти 12 тысяч долларов – миллион рублей – особо не отреагировал, это были не деньги. Но вот тогда за январь и февраль вместе я сделал больше... Я не считал. Было невозможно посчитать: деньги проходили не через меня, а все через крипту и прочее. Но где-то больше 1,5 млн долларов.

– 1,5 млн долларов за два месяца?

– Да, за январь и февраль.

– Если бы на моей голове была шляпа, я бы ее снял. (Смеется). Ну, слушайте... Полтора миллиона долларов за два месяца?

– Да. Я тогда не понимал. Я сейчас понимаю, что это за деньги. Тогда я абсолютно не понимал.

– Вам было 20 лет?

– Да. 21. Тогда день проживания мой в среднем обходился больше 10-15-ти тысяч долларов.

– Где вы жили?

– "Москва-Сити". Плюс пойти поесть, одеться... Та же одежда. Вот я купил это в Киеве. Например, эти штаны "Офф Вайт", – эта футболка "Ветмо", вот эта кофта "Валентино" и эти кроссовки – мне все это вышло в 5 тысяч долларов. Просто вот одеться. А там еще дороже, там еще серьезнее. И это все стоило очень дорого.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– Сейчас я вас заведу пописять. После ваших рассказов не исключаю, что мне тоже надо будет пойти. (Смеется). Вы меня впечатлили просто. И потом я вас буду спрашивать уже, на что вы потратили такие огромные деньги.

– Без проблем.

– Пойдем.

– Спасибо.

– Ну что, пописяли?

– Да. Полегчало.

– Надо было еще покакать. Полегчало бы вдвойне.

– Согласен. Я об этом подумал. Но подумал, что это некультурно.

– (Смеется). Итак, 1,5 миллиона долларов вы заработали за два месяца пребывания в Москве.

– Да.

– На что вы их потратили?

– Я, во-первых, жил никогда не один. Всегда вокруг меня была компания людей. И как-то так получалось, что если эти люди были не блогеры, которые так же, как и я, зарабатывают, а обычные люди, я их содержал. Я привез также с Молдовы своих старых друзей, чтобы они жили со мной крутой жизнью.

– Молодых друзей не думали привезти?

– Так молодых друзей. Им по 20.

– Вы же говорите "старых". Не путайтесь в показаниях. (Смеется).

– (Смеется). Ну Дмитрий... Я имел в виду... Спасибо. Слава Украине.

– Героям слава.

– Смотрите, какая ситуация. В общем, привел молодых друзей своих. Им по 20 лет. И тоже содержал их. И мы жили в самых роскошных апартаментах "Москва-Сити". Постоянно меняли башни. А там день проживания стоит...

– А башни сносило, которые меняли?

– Ну типа. (Смеется).

– (Смеется). Зачет. 

– Вот. И каждый день просто житья стоил очень дорого. То есть там в среднем от 50-ти тысяч в день стоили те номера, которые я брал. И получается, просто хорошо жил, покупал машины достаточно часто.

Я купил Porsche, проездил на нем три дня. В бок влетел автомобиль на скорости 140 км/ч, трое человек умерло на месте, моя машина сгорела

– Какие у вас машины были?

– Первая моя машина – BMW: "шестерка" белая. Я ее купил, чего-то на ней поездил, подрифтил. Она очень хорошо дрифтила, была заднеприводная. И в итоге я эту машину просто так, скажем, отдал.

– Так.

– Вот. Потом следующую машину я купил Porsche Panamera. Он стоил в районе 10-ти миллионов рублей. Такой прикольный турбо-"поршик". Влетели, получается, 140 в меня. Я ехал – в меня 140 в бок влетели четыре человека. Трое умерло на месте.

– Да вы что!

– Да. Три умерло на месте, и один – инвалид на всю жизнь. Вот. И Porsche в утиль. Я проездил на нем три дня.

– А как вы выжили?

– Все выжили. Нас было в Porsche четыре человека. Все выжили. Переломы, сотрясения. В нас влетела "Киа Рио", а у нас был металлический Porsche. "Киа Рио" просто вкатал, вжало, а металлический Porsche выдержал удар. Есть видео удара – есть все. Такое ДТП произошло неприятное, с тремя трупами... У меня было сотрясение, у других пассажиров – перелом ребер, перелом ключиц... Но все живы. Повезло. А, и Porsche просто сгорел. Я ж его купил, три дня проездил. Ни страховки – ничего не было оформлено. Его просто на свалку выкинули вместе с моими деньгами.

– На свалку истории.

– Да. Просто свалка. Его сожгли. Вот у меня так много сожженных денег. В среднем мог зайти в заведение в "Москва-Сити", поесть на 200-250 тысяч. Это было чем-то нормальным. Просто в заведении поесть на эти деньги. И вот так вот деньги...

Тратился ли я в Москве на девчонок? Нет. В блогерской тусовке на девчонок никто не тратится. Они сами хотят находиться там

– На девчонок тратились?

– Нет, нет. Девчонки тратились.

– Да вы что! Чего?

– Не знаю. Им больше нужно было в подобную компанию влиться, чем нам. Как правило, в блогерской тусовке на девчонок никто не тратится. Они сами хотят находиться там. 

– Хорошо. Сколько всего денег вы заработали во время пребывания в Москве?

– Это невозможно посчитать.

– Это миллионы долларов?

– Да, думаю, миллионы. Но я думаю, есть потолок. После января-февраля все начало падать сразу. Потому что закончилось шоу это юмористическое, которое я создавал: то, на чем держались, получается, рекламные проекты, доходы, деньги. Все рухнуло. И пошел сильный спад по деньгам. А жить уже привык на такие средства. И в итоге за два месяца все, что было заработано... Я толком не зарабатывал ничего, но продолжал жить так же, как жил, когда зарабатывал много. И деньги ниже, ниже, ниже, меньше, меньше, меньше денег... И в итоге дошел до того, что один раз захожу, смотрю – и понимаю, что у меня осталось 30 тысяч долларов. А я живу в "Москва-Сити", апарты, у меня день тут проживания 1.5-2 тысячи долларов стоит. Ну, 50 тысяч. Я не помню, сколько это в долларах.

– А квартиру снимать не пробовали?

– Так потом, когда я осознал, сколь мало у меня осталось средств, – я сразу же съехал на квартиру. Когда осознал, что мне нужно сбавлять планку.

– В Москве, я знаю, вы жили одно время с [блогером] Даней Милохиным. Да?

– Не жили мы вместе. Мы просто каждый день тусовались. Каждый.

– Я имею в виду, снимали квартиру вместе. Нет? То, что не жили, – я об этом даже не спрашиваю. (Смеется). Не снимали квартиру с ним?

– Нет. Отдельные у нас были всегда.

– Что он за человек вообще? Такой раскрученный был одно время – да? – в России персонаж.

– Да.

– Что за человек? На чем он стал таким знаменитым? На чем он поднялся?

– Красочный парень, который понравился детям. Пел прикольные песни типа свои, у него было хорошее продюсирование, у него была очень детская манера. В общем, очень хороший детский блогер, у которого такие же интересы, как и у детей. И он их продвигает.

– Где он сейчас?

– В Дубае.

– Уехал из России. А почему?

– Закрыт вход ему в Россию: он иноагент.

– Иноагент он, понятно. (Смеется).

– Он спел гимн Украины на стриме – и ему сразу же закрыли все дороги обратно.

– Ну молодец. Правильные песни поет.

– Да.

– Живя в Москве, вы о политике думали? Или вас это абсолютно не интересовало?

– Вообще не интересовало. Потому что я живу своей жизнью, я зарабатываю деньги, я занимаюсь блогами, снимаю видео... Мне нужно думать о том, какое бы интересное видео мне сделать, какой бы интересный контент мне сделать. Мне нужно думать о чем-то подобном, а не о политике. Зачем мне политика? Кто я там? Что я там решаю? И конечно же, меня абсолютно это не интересовало.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– Когда началась полномасштабная война России против Украины, как вы об этом узнали? И какие у вас были ощущения?

– Об этом узнал, как и все, из новостных источников, которые все начали греметь, что происходит нападение, ракетный обстрел и прочее. И мне это очень сильно не понравилось. Очень сильно.

– Почему?

– Здесь много причин. Не буду скрывать: одной из первых причин на тот момент было то, что у меня был какой-то контент-план в блогерском развитии в той стране. И вот я вижу, что эта страна развязывает войну. А у меня здесь блогерский план развития. И я понимаю, что "блин, теперь все будет очень плохо". Я в тот же день понимаю, что закрывается дорога, закрывается украинская аудитория для меня, потому что я нахожусь в России, люди начинают делиться на два лагеря... В общем, я сразу понял, что теперь все будет идти на спад, все станет хуже, все станет сложнее, я потеряю. Я понимаю, что я сейчас из-за этой х...йни начну терять. Только терять. И да, мне стало неприятно.

– Стало ли вам жалко украинцев, которые стали жертвой этой разнузданной агрессии?

– На тот момент, как все началось, – да, сто процентов да. Хоть я и не понимал полных масштабов, как на сегодняшний день, того, что происходит. Я не понимал полной картины. Когда – недавно буквально – я посмотрел фильм, снятый BBC про Бучу, где спутниковые кадры, где все доказательства... В России говорят четко и прямо: "Нет, Буча – это все вранье, это все выдумано".

– "Фейк", да.

– Я посмотрел это видео с кадрами со спутника и прочее – и понял, что это не "освобождение территории", это не за правду... В этом нет ничего хорошего: когда едет танк с вооруженными людьми, а человек на велосипеде с продуктами едет из магазина домой, а в него стреляют из танка и убивают его. Что это вообще? Как это можно оправдать? И есть все кадры, доказательства. Вот я проводил с россиянами стримы. Тыкаешь в нос, в лицо: "Вот, есть доказательства". – "А это все фейки. Это Запад сделал этот фейк. Это же неправда".

– Как настроено вообще российское общество? Вы все-таки общались со многими. Там хоть кто-то понимает, что происходит на самом деле? Или зазомбированы тотально?

– Скажу так: блогеры России в основном все понимают, что происходит. Им это не нравится. Но у них, во-первых, российский паспорт.

– Страшно.

– Уже какие-никакие кандалы на них находятся в этом моменте. Они живут в России всю жизнь, у них там семья, у них там купленное имущество: машины, квартиры. И даже если, допустим, ты российский блогер и ты против сейчас этой войны, попробуй открой рот – посмотришь, что будет с твоей семьей, машиной, домом, с твоей работой и с твоей жизнью в целом. Это понимает там каждый. И есть те, кто не поддерживает, но они в жизни об этом не скажут. Потому что у них закончится жизнь на этом моменте.

– А искренне убежденные в правоте Путина, в правоте официальной путинской России люди в каком соотношении к тем, кто все понимает, находятся?

– Их меньше. Их намного меньше. То есть показательно для картинки: когда спрашивают тех, кого надо. Но когда ты сидишь в близком кругу, все как один говорят: "А чего мне поддерживать? Что происходит? Я только теряю. У меня только убытки, у нашей страны только убытки". Никто с этого не выигрывает абсолютно ничего.

Я снял пародию на русского солдата с дьявольскими рогами на голове. Сейчас я могу сказать, что российский солдат – черт, но тогда это был просто мой образ

– Почему вы уехали из России, где все так хорошо у вас было и такая была перспектива?

– Я не уехал оттуда – меня депортировали.

– Расскажите, пожалуйста, как это произошло. И почему вы оказались в руках полицейских?

– Я сидел дома, листал TikTok. И начал тогда очень сильно интересоваться войной. 

– Это какой месяц был уже?

– Ой, не помню, честно.

– Ну прошлый год. Да?

– Да, прошлый год. Я начал сильно интересоваться войной, заходить в новостные Telegram-каналы. И обнаружил ролик один про российского солдата, который, я думаю, ты тоже знаешь – который откидывает от себя гранаты, которые падают с дрона. Я увидел, что этот ролик постят себе BBC, The New York Times, в Запад ушло, в Украине... Я увидел, что ролик этот очень сильно разлетелся. И на тот момент, находясь в России, голодный до просмотров блогер, вижу, что разлетелся ролик, – и понимаю, что это неплохая тема как будто бы для того, чтобы где-то хайпануть: снять пародию на этот ролик... Что-то подобное. Просто хотел цифр, обсуждения вокруг этой ситуации, видя, что она так разлетелась. Снял пародийный ролик, который...

– Пародия на русского солдата.

– Да, пародия на русского солдата. И я снял этот ролик в рогах дьявола. Прямо на видео, где я снимаю пародию на русского солдата, у меня на голове рога дьявольские. Я тогда не понимал на самом деле, насколько это серьезно. Это же был мой образ просто: рога дьявола. Я надел не потому, что я имел в виду, что, там, солдат – черт. Хотя сейчас я могу сказать, что российский солдат – черт, но тогда это был просто мой образ. И так вышло, что те, кто сидят в Кремле, – они же не знают, что я Никоглай, что у меня образ. И они восприняли прямо – я называю солдата чертом, у меня рога дьявольские, я оскорбляю его "чертом"...

– "Дискредитация и распространение фейков о российской армии".

– Да, да. Буквально через два дня просто стучит в дверь полицейский. Говорит мне о том, что мне надо спуститься с ним вниз буквально на секундочку. Я подумал, речь о взятке.

– Очередной миллион.

– "Очередной миллиончик", – думаю.

– "Которого у меня уже нет".

– Нет, на тот момент повезло: было.

– Еще было.

– Да. Я подумал: "Ну вот она: очередная взяточка". Спускаюсь, а здесь не та ситуация, как показалось. Меня ждало сразу три больших таких типа в масках. Меня погружают в автозак. Ну, не автозак, а машина просто: "Спринтер" – обычная, тонированная, спецслужбистов. Подлетает тип с камерой: оператор. У него перед рукой вот телефон...

– Оператор прямо?

– Оператор новостного канала: тип с телефоном – подлетает и сразу: "Ты должен извиниться. Вот текст". "Я животное. Простите меня все, пожалуйста". Я сижу в машине, и мне говорят, что я должен прочитать этот текст. Я его читаю и говорю: "Вы че, ...бнулись? Я не буду читать этот текст. Если кто-то кого-то задел, я готов извиниться. Но извиниться по тексту: "Я животное. Я совершил такую большую ошибку..." Я сразу говорю: я не буду извиняться по такому тексту". И произошла словесная перепалка, которая длилась больше четырех часов.

– Ого.

– Да. Она длилась не в этой машине. Меня отвезли в отдел, на меня все давили и применяли разные способы. "Если ты сейчас скажешь текст, мы тебе купим сигареты и воду". Сначала от такого до "если ты сейчас не скажешь этот текст, то мы с тобой начнем разговаривать по-другому". До вот такого. И вот когда они начали угрожать, они обратили внимание на то, что меня угрозы не пугали абсолютно. То есть они угрожают, а я как бы говорю: "Я готов извиниться, но не по этому тексту". И когда они увидели, что меня угрозы не пугают, они перешли к делу. И, получается... Я снял большое видео про это: полностью в подробностях про то, что произошло.

Меня завели в туалет, раздели догола и сказали: "Садись на бутылку"

– Ну расскажите, что это было.

– Я сижу в камере. Заходят чеченцы. Не знаю вообще, при чем тут чеченцы, но именно чеченцы зашли. Одевают на меня однозвенные наручники: именно с одним звеном, когда руки вот так вот. И зажимают их так, что у меня, возможно, даже можно найти шрам. Вот он. Шрам можно даже найти на руке от того, как были зажаты наручники. На левой руке. Это шрам на всю жизнь. Зажимают вот насколько сильно мои наручники, ведут на четвертый этаж. Я стою... Меня заводят в туалет, и я слышу за дверью туалета обсуждение: "Блы, ну если палкой, я могу его сломать..." Вот такие обсуждения. И я просто стою как наивный человек и надеюсь: "Да это не про меня речь, это не обо мне. Все нормально. Меня просто будут запугивать. Я же популярный блогер. Да как они могут меня пальцем тронуть? Это же все узнают. Это же глупо, это нерационально". Знаешь, думаю про себя, как бы поступили умные люди. Забыв про то, что я нахожусь в компании не самых умных людей. Органы Российской Федерации – это не самые умные люди. Забыв про этот факт, я наивно полагаю, что мне ничего не будет.

Приходят три человека в черном полностью, в масках. Практически те же самые, что меня паковали, только с сорванными шевронами, флагами России. Все это сорвано – всего этого нету. Меня заводят в комнату и просто начинают бить в этих однозвенных наручниках. Они сначала меня бьют, чтобы – не знаю что...

– Бьют сильно или так?

– Били средне. Не били в лицо.

– Куда били? По почкам?

– Затылок, почки, спина, ноги, ляжки, икры... Все, кроме лица, короче. В голову били, но в затылок.

И вот в один момент один из них достает телефон и говорит: "Раздевайся догола". Я говорю: "Что? Зачем?" С меня берут срывают футболку, просто рвут на мне одежду. Я понимаю хорошо. Сам снимаю штаны. Он говорит: "И трусы. Догола раздевайся". Раздеваюсь догола. Человек достает бутылку и говорит: "Садись на бутылку". "Кока-кола" литровая.

– Пластиковая?

– Да, пластиковая. Я смотрю на это и говорю: "Нет, не сяду".

– А они снимают все?

– Да, он снимает на телефон. Говорит: "Садись". – "Не сяду". Ну и начинается насильственно. То есть меня берут, что-то начинают кидать, по полу волочить и пытаться сделать это насильственно. Насильственно у них не получается. Я очень сильно сопротивляюсь, ерзаю, прыгаю, как червь. Не получается насильственно. И начинаются разговоры. У человека был табельный пистолет. Уже начинает заряжать пистолет... Про пистолет я прекрасно понимал: если бы они собирались убивать или стрелять, уже бы сделали давно. Это просто запугивание.

Короче, начали говорить о том, что либо я сейчас сам это сделаю, либо все сейчас будет гораздо хуже. Ну я как бы, сказать честно, испугался. И как бы попробовал их на...бать. Как? Взял и сделал вид, что засовываю ее себе в жопу. Стоял, знаешь, лицом к ним, к стенке, что-то типа что я сую себе эту бутылку... Они смотрят, что-то ржут. И через несколько минут они понимают, что я их на...бываю, что я не засовываю себе бутылку в жопу, а просто делаю вид. Они это понимают – и опять пытаются насильственно это сделать. То есть опять начинают меня бить и пытаться насильственно засунуть. У них опять не получается. Но они, видимо, уже за...бались. Потому что этот процесс происходит минут 20. И они уже за...бались с этой бутылкой, видимо, сами. И начали, там, ставить на колени, говорить: "Извиняйся на коленях с оператором, голый полностью. Извиняйся на коленях перед всеми". Я уже на тот момент много-много раз проблевался от стресса, от всего.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– Да?

– Да. Я же постоянно... Меня бьют по почкам – я блюю. Берут голову – моей головой блевоту вытирают. То есть это была серьезная пытка. И вот еще такой шрам. Это Winston XS потушили об руку.

– Окурки?

– Да, курил человек – и об руку мне сигарету потушил. Вот шрам тоже.

– Просто садисты какие-то.

– Да. Тоже на всю жизнь шрам. Меня пытали очень серьезно. Меня пытали настолько серьезно, что я по-настоящему начал верить, что они меня убьют. Потому что как можно так пытать человека – и потом его отпустить? Это же очевидно будет, что этим людям будет очень плохо, если я отпущусь. Но они, видимо, рассчитывали на то, что я сломаюсь, я испугаюсь, я спрячусь. Они рассчитывали сразу, я понимал, сломать меня. Хотели меня сломать этими пытками. Вот. Но в итоге, там, из меня выбили эти извинения, еще чуть-чуть меня побили – и отправили меня, сняв в коридоре с бомжа куртку... У меня же не было вещей: они все на мне порвали, кроме штанов, трусов и кроссовок. Сняли с бомжа. Просто бомж спал у них в коридоре. Надели на меня эту черную куртку, снятую с бомжа, на голое тело – и вот так меня отправили. Все.

– То есть – а на бутылку посадили все-таки или нет?

– Нет.

– Ты имитировал это все. Да?

– Да. То есть она не зашла вообще в анальное отверстие, как бы это ни было смешно. На самом деле для меня это не смешная тема.

– Это грустно.

– Это грустно – что пытались.

Они в России считают, что если засунуть бутылку в жопу силой, то ты больше не существуешь

– Сейчас мы вернемся дальше: перейдем к рассказу твоему дальше. Вашему, твоему... Мы можем на "ты"?

– Да, можем на "ты".

– Скажи, пожалуйста: что в России, у русских за какая-то сакральная история, связанная с изнасилованиями в тюрьмах, с тем, что людей вот садят на бутылку? Что это у них за мозги такие? Что это такое?

– Они со мной разговаривали – и я примерно понял суть их мысли.

– Психология их какая?

– Смотри. Когда со мной происходил сей процесс, меня оставляли... Они выходили и оставляли меня наедине с этими людьми. И они со мной начинали поднимать диалоги: "Ты же понимаешь, что теперь ты не сможешь иметь детей, что ты не сможешь защитить свою жену? Посмотри на себя: кто ты, что с тобой сделали. У тебя больше нет чести. Ты понимаешь, что ты больше не человек? Ты теперь опущенный с этого момента". Вот такую х...йню.

– То есть "мы покажем это видео". Да? Или что?

– Какое видео? А, да. "Мы это видео выложим. Все увидят, что ты опущенный. С тобой никто не будет общаться. У тебя не будет друзей, у тебя не будет детей, у тебя не будет жены. Твоя жизнь сломана. Ты понимаешь?" Все, типа "ты довы...бывался". Вот их посыл. Они думают, что, применив действия насильственного характера, направленные на осквернение чести, там, анальный проход и прочее такое, они ломают типа жизнь до конца. Это что-то типа казни у них. Вот они считают, что это настолько в жизни как будто важная вещь, что если засунуть бутылку в жопу силой, то ты больше не существуешь.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– Я просто посмотрел ряд видео, которые были опубликованы проектом Gulagu.net, что вытворяют с заключенными в российских тюрьмах: насилуют дубинками, сажают на бутылки... И я понял, что вот она – русская национальная идея. Это капец какой-то. То есть представить себе в нормальной стране нормальным людям, что такое вообще, в принципе возможно, – ну это нонсенс.

– Это даже не превышение должностных полномочий. Это такой огромный ряд нарушений конституции, Уголовного кодекса страны, в которой ты проживаешь, что это страшно.

– Я сейчас сформулировал для себя наконец уже русскую национальную идею: это посадить инакомыслящего на бутылку.

– Скорее всего.

– Все. Вот это важно. И дальше они повели в камеру в этой одежде от бомжа?

– Да. Они отвели в камеру, посадили в зак – и в Сахарово повезли.

– Что это?

– Это для иностранных граждан – центр временного содержания иностранных граждан в Сахарово. Привозят – и я там был самый популярный персонаж.

– Так...

– С ходу просто ко мне подлетают начальники: типа "я про тебя знаю". А, ну я, кстати, не рассказал еще момент: что после тех пыток меня не просто отпустили – меня же еще побрили. Ну, вырывали волосы. У меня же были длинные волосы: вот досюда.

– Вырывали?

– Сначала руками рвали волосы, потом принесли...

– На живую?

– Да, да. Просто берет за волосы как они есть – длинные – и вот так тянет, пока не оторвет клок. Вот так вот рвали клоки с головы. Принесли ножницы, машинку для бритья, лезвие. И практически без пенки: они использовали мыло с водой – без пенки для бритья, просто мыло, воду мне льют на голову, вот так растирают мылом – и вот так вот меня брить налысо. Лезвием, ножницами, бритвой.

– Ты кричал, плакал?

– На тот момент – нет, у меня сел голос полностью. И я уже ничего не понимал. Меня ударили много раз сильно по затылку. И у меня уже все плыло перед глазами. Я сидел тогда на коленях в своей же крови: у меня уже раскровилась нога – раны открытые. Сижу в своей крови и своей блевоте, и ждал, что типа меня убьют или будь что будет. "Сейчас это закончится". То есть я был готов уже, что для меня это конец, когда меня брили. Поэтому я не кричал.

Когда меня пытали, я предлагал взятку. Но они не могли ее взять, так как приказ поступил от дочери Мизулиной. Ей, видимо, не понравилось, что я назвал ее старой

– Ты взятку не предлагал?

– Предлагал. Каждому.

– Сколько?

– Когда начали пытать, я предлагал каждому по миллиону, каждому – по два миллиона. Нет, этот приказ поступил очень высоко. Они не могли взять взятку с меня. Это был очень высокий приказ. И этот приказ был от самой дочки сенатора.

– Какого?

– Екатерины Мизулиной.

– Серьезно?

– Да, да.

– От дочки [Елены] Мизулиной?

– Екатерина, дочка сенатора.

– А что случилось у тебя с Мизулиной и ее дочкой?

– Ей, видимо, не понравилось, что я назвал ее старой. Она же меня оскорбила "выродком", когда я снял этот проект.

– А ну расскажи с начала. Что это было?

– Екатерина Мизулина – это первая, кто...

– Одиозная баба такая, да.

– Да. Кто сделал реакцию на мой пародийный ролик. И она сказала о том, что я выродок и что меня нужно наказать. И что она отправляет все запросы в Генпрокуратуру и во все прочие инстанции. И вот все, с этого и началось. Поэтому ко мне приехала полиция, поэтому произошло обсуждение, поэтому все это и началось. Потому что Екатерина Мизулина дала этому старт: что это несерьезно, что за это нужно наказывать. Вот.

– Рвали волосы тебе, обрили. И в камере ты был самый популярный человек. Мы на этом остановились. Мы сейчас на Майдане находимся, между прочим.

– Мне, кстати, таксист рассказал, когда мы ехали.

– Это знаменитый Майдан. Вот здесь стояла трибуна дважды: в 2004-м году и в 2013-14.

– Когда свергли российскую власть? (из Украины в 2014 году сбежал экс-президент Виктор Янукович. – "ГОРДОН").

– Да. Когда вышли сотни тысяч киевлян и просто украинцев, которые приехали из разных городов Украины. Вот здесь был Дом профсоюзов. Это уже отстроенный, это другой. Раньше было другое здание. Оно горело: полностью горело это здание. Вот это место называется Майдан.

– Буду знать про Майдан. Буду говорить "я был на Майдане". Буду так говорить.

– Так, Николай... И ты самый популярный сиделец...

– Да. Смотрите: я приезжаю – и мне с ходу начинают говорить сотрудники, что я должен немедленно извиниться перед владельцем этой тюрьмы. Его очень сильно оскорбило мое видео. Меня сажают сначала в общую комнату, ко всем. Там, чтобы ты понял, 10 – максимум 15 – спальных мест, а человек там находится 40. Ни одного матраса – ничего. Люди просто друг на друге, на бетонном полу. Я захожу, вижу это, понимаю – и ложусь спать так же: на бетонный пол, – сняв с себя эту куртку с бомжа, которая у меня была. Кладу на этот самый бетонный пол – и на нее ложусь спать, как и все остальные.

Утром просыпаюсь от того, что мне начинают кричать: "Эй, петух, иди сюда!" Это были не сокамерники. Это были работники учреждения. "Иди сюда!" Меня выводят. "Вот начальник". Подводят к начальнику. Это был заместитель начальника: фамилия Полежаев. Подводят и говорят: "Давай извиняйся". Я говорю: "Извините меня, пожалуйста, что я такой-сякой". Он говорит: "Слушай, мне твои извинения не нужны. Я могу передать в Москву, что ты готов извиниться". Я говорю: "Ну да". И все, он передает в Москву репортерам, что я готов извиниться. Мне выдают тарелки, миски тюремные, металлические, ложку, чашку металлическую – и отводят меня в самый дальний, самый угловой блок. Меня отводят в женский блок и сажают меня к инвалиду-монголу. Тимур его звали. Инвалид без ноги: у него просто отсутствовала нога практически. Я не знаю, что он делал в женском блоке тоже. Но там, видимо, кого-то не такого помещали. И вот меня сажают к этому инвалиду-монголу. Меня тогда он угостил сигаретой. Мне впервые принесли тогда покушать за все эти дни. И началась жизнь какая-то с этим монголом-инвалидом.

– Сколько ты находился там?

– С ним?

– Да.

– Один день.

– А что потом было?

– Приехали репортеры из Москвы. Это были просто сотрудники МВД. Было видно, что это просто сотрудники. Кстати, издание, которое меня пытало и которое оскорбилось, – оно называется "Петровка, 38". В чем суть?

Я, кстати, примерно понял, почему меня пытали, и по сей день это понимаю: меня бы не пытали и так жестко бы со мной не обходились, если бы я просто молчал и извинялся сразу, как они мне сказали: "Извиняйся за свои поступки". Если бы я сразу начал извиняться, меня бы не пытали. Я понял, что их оскорбило. Когда они уже два часа меня за...бывали с этими извинениями, с этим текстом, я говорю: "Хорошо, я готов извиниться. Что у вас за издание?" Он говорит: "Петровка, 38". Я говорю: "Что это за ноунейм вообще издание? Я впервые про эту х...йню слышу. Приведите нормальное издание – и я извинюсь для нормального издания". И я так понял, это был самый роковой момент. Вот это их оскорбило п...здец. Потому что в итоге мною весь путь занималась именно "Петровка, 38". Их называют там "Главка". Вот именно они мною всю дорогу и занимались. Вот эти слова их, видимо, задели аж за душу. "Мое издание "Петровка, 38" оскорбил блогер. Ах ты сука!" И началось.

– Так, они приехали – и что?

– Я, кстати, "Петровку, 38" в рот ...бал. Каждого сотрудника оттуда. Каждого сотрудника "Петровки, 38" я ...бал в рот. И все пока что.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– И все остальное или все? (Смеется).

– Пока что все. Очень надеюсь, что когда-то они все-таки посетят меня в Молдове. Я их всегда жду с распростертыми объятиями. Жду и надеюсь, что им хватит яиц наконец-то ко мне прийти. Все-таки я не в Украине, а там, в Молдове, СБУ не такие серьезные ребята, как здесь. И я все-таки надеюсь, что вы осмелитесь один раз ко мне прийти.

Вот они зажгли... Вот если ты сейчас заметил, это такой эмоциональный порыв: послание к ним, общение с ними. Потому что в тот момент во мне зажгли такой огонь, который просто уже не потушить. Потому что это огонь, когда я отчаялся, когда я увидел настолько большое зло в этой жизни, в этом мире, когда я с этим столкнулся... Я же смирился там со смертью. Я записал там предсмертное видео.

– Да ты что!

– Как только у меня появилась возможность: ко мне попал сокамерник с телефоном. Это произошло тоже не просто так. Там все коррумпировано. Но это я не буду говорить. Я же подведу тех, кто мне помог.

– Да.

– Когда ко мне попал сокамерник с телефоном, я записал предсмертное видео. Потому что пытки не прекращались ни на секунду. Передачки все мои забирали, каждый день приходили люди, которые мне прямым текстом говорили: "Рассказывай все. Свои адреса, где ты жил. Наркотики: сколько у тебя наркотиков. Где, в чем ты замешан, улицы, где ты гулял. Все нам рассказывай". То есть копали уголовное дело. И я им говорю: "Так я же имею право при адвокате говорить. Я имею право на адвоката". А они мне прямым текстом говорят: "Ну еще раз скажи про адвоката. Посмотришь, что сейчас будет с тобой". Я это услышал – и понял, что нет, я уже...

Ко мне подсаживали заключенного, моего земляка молдавана, предлагали ему три пачки сигарет, чтобы он меня жестко осаживал и п...здил

– Что за предсмертное видео ты записал?

– Короче, когда все эти пытки не прекращались, не прекращались, я потерял надежду и понял, что эти люди меня закроют... Все-таки они каждый день приходят и копают уголовное дело. "Они закроют меня здесь на пожизненно. Я ничего с этим не сделаю". И мне сказали примерно, как они могут сделать. Они могут принести мне бумагу а-ля на то, что я хочу участвовать в "СВО" (в России войну против Украины называют "специальной военной операцией". – "ГОРДОН"), то, что я доброволец на "СВО". И насильственно также могут заставить подписать такую бумагу. Один из путей – отправить меня на фронт воевать с Украиной. Просто из тюрьмы в ЧВК "Вагнер".

– (Смеется).

– Не знаю, куда там. Другой путь – просто закрыть на пожизненно по какой-то, там, торговле наркотой, как они любят: что все у них торгуют наркотой. И третий путь, который я тоже не исключал: просто убить банально. Не своими руками, а руками заключенного. Что они, кстати, уже делали. Не в том смысле, что убивали меня руками заключенного. Они подсаживали ко мне заключенного, моего земляка молдавана, предлагали ему три пачки сигарет, чтобы он меня, короче, жестко осаживал и п...здил.

– Это он тебе сказал?

– Да, он мне об этом сказал в туалете. И мы для них... Он просто увидел, что я нормальный человек. Он не хотел этого искренне делать. Но он не может отказаться от этого предложения: он такой же заложник ситуации, как и я. И вот когда мы в туалете поговорили и он мне все рассказал, мы начали играть сцену, пьесу. Когда мы выходили, короче, под камеру, когда мы были в их обзоре, начиналось просто сразу же цирковое представление, где он, там, меня заставлял мыть полы, подходил и типа с размаха меня бил, но в последний момент он останавливал удар и были слабые всегда удары. Но на камеру выглядело как он бьет меня с размаха.

– Кошмар. Кошмар.

– Да. То есть мы начали разыгрывать такое представление: что он меня избивает жестко. И в один момент... Мы так просидели часа четыре, и его выводят из комнаты. Открывают и зовут его. А я сижу. Его позвали. Он с ними пробыл две минуты, возвращается, сидим, сидим, и я вижу по его лицу: он мне дает понять, – что сейчас будет жестко, сейчас будет по-настоящему. Его попросили избить меня сильно. Типа я это понимаю.

– А он здоровый?

– Нет. Он такого же телосложения, как и я. И он еще и переломанный весь, такой, немножко инвалид. Его там каждый день бьют. У него сломанные ребра, сломанная лопатка, он весь переломанный. Вот. Он меня зовет: там, "ты намусорил на столе". И мне просто оплеуху в лицо – бам! Сильную такую. Я не хочу с ним драться и давать отпор. И тем более, я понимаю, что его это просят делать и заставляют. Я не вижу смысла с ним сейчас начинать драться. Только если он начнет меня уже реально сильно бить, что я начну выключаться, я начну драться. Ударил в голову, с ноги ударил...

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– В голову?

– Да, да. Ну начинает меня, короче, так, а-ля сильно-средне, бить. Я видел, что он бил не во всю силу. Он замедлял в последний момент удар. Но его все-таки попросили хорошо проработать. И эти герои залетают – его скручивают: "Ты шо делаешь, бл...дь?!" Передо мной представление типа. "Коля, все, мы его выводим от тебя. Ты будешь сидеть один. Видишь, что происходит?" Такое представление именно для меня. То есть я им представление показываю цирковое, а они – мне. Такой там именно цирк происходит. Вечный круговорот цирка в России.

Ну и, короче, типа его выводят: "Ты нормально? Давай тебя к медикам. Давай тебя вылечим. Ай-яй-яй, больше не будем к тебе никого сажать, чтобы тебя никто не бил". А-ля, короче, заботятся обо мне. Понял? Безопасность. А на самом деле суть-то была в другом: они просто хотели аргументировать мне, почему я сижу в одиночке. Я же сидел один. Когда там не было мест, я сидел один в восьми- или десятиместной камере. Вечно один. Четыре дня без передачек, без сигарет, без книг – без ничего. Я просто сидел и смотрел в стену вот так четыре дня в ряд. Смотрел в стену 24 часа в день. Вот.

Вообще там очень много серьезных историй, которые оттуда не рассказаны, потому что я собирался даже что-то типа сериала на эту тему снимать. Так как, ну действительно, двухнедельные пытки пережить – это оставляет большой стресс, большую травму психологическую. Она у меня, естественно, есть. Я ее не показываю. Но самое главное, что во мне нравится, что я обрел... Я их боюсь. У меня есть страх все-таки, что они меня достанут, они меня убьют, они меня снимут. У меня есть такой страх. Я боюсь их. Но ненависть к ним настолько сильнее страха, что плевать мне. Типа делайте, попробуйте, делайте. Я вас ненавижу все равно больше, чем кого-либо на этом свете. Попробуйте, давайте, я готов. Понял? То есть ненависть перебарывает страх в этом моменте.

И поэтому я борюсь, поэтому я нахожусь сейчас здесь – в Киеве, в Украине. Поэтому я уже передал – выложил видео – пять дронов для 63-го отдельного стрелкового батальона. Поэтому я буду помогать теперь и не про...бывать деньги на бухло и клубы, а если есть лишняя копеечка – х...як! – купил дрон – отправил. Теперь я буду бороться всеми способами, какими могу. А еще я буду настолько бороться с этими п...дарасами... У меня в Молдове они устраивают переворот.

Я начну работать с пророссийски настроенным населением Молдовы и объяснять им, что они долбо...бы

– Да.

– Они проплачивают большущие митинги. Каждому из деревни они платят какие-то деньги, чтобы тот ехал из деревни в город. А он же деревенский дурак, у него ничего нет, он ничего не понимает. "Мне дали деньги – я делаю". Вот такое вот. Это я буду пресекать. Я буду устраивать парады. В честь Украины буду устраивать парады, с украинским флагом "Moldova stands with Ukraine", поставлю стенд, буду кричать громко о том, что Россия – сука, это террористы. Если вы их поддерживаете ради дешевого газа, то грош вам цена. Газ – это ваша цена, значит, если вы за ...баный газ выходите за митинги и говорите нашему президенту, что он какой-то не такой. "Майя Санду – жос". Жос ты, долбо...б.

Вот я вернусь... Я здесь еще неделю или 10 дней пробуду, пока машина ремонтируется, чтобы еще и машину отдать. И я сразу начну работать с пророссийски настроенным населением и объяснять им, что они долбо...бы.

– Сколько всего ты провел времени в застенках российских?

– Две недели.

– Ты не надеялся уже, что выйдешь?

– Нет. Я был уверен, что они меня посадят или убьют.

– Почему выпустили?

– Очень большая взятка.

– А, все-таки была взятка.

– Одна из самых больших в моей жизни.

– Ты можешь назвать цифру?

– Нет. Человек, который мне помог... Мы сейчас не общаемся. Потому что у нас с ним был договор, что он меня вытащит, но я не буду воевать с Россией. И ненависть моя переборола силу этого договора, и я все-таки начал войну с Россией. И он сразу же оборвал со мной все контакты. Но факт остался, что он мне тогда помог: он меня вытащил. Я ни в коем случае никогда...

– То есть это огромные деньги?

– Да. Я не скажу никогда, кто это, что это. Пусть они сами, там, ищут, все переворачивают. Все равно х...й что они найдут.

– Не, не надо. Человек помог. Не надо его палить, конечно.

– Да.

– То есть это огромная взятка?

– Да.

– Как ты выходил, расскажи. Вот ты сидишь, ты понимаешь, что все. И вдруг...

– Поступает звонок моему сокамернику. У него был телефон. И ему говорят о том, что я через два часа уже должен быть готовым к уезду. И меня просто ночью, по беспределу...

– Ночью?

– Да. Забирают, сажают в машину, везут в аэропорт. Причем сотрудники, которые меня забирали, – это были те самые... Как их называют? Которые вывозят тех, кого депортируют. Я забыл, как их называют. Как-то, бл...дь...

– Так их и называют.

– П...дарасы, в общем. Забирают меня и прямо мне в машине говорят: "Я работаю уже семь лет в этой структуре. И мне впервые в жизни звонят за два часа до того, как я должен забрать человека. Типа меня обязаны предупреждать за неделю. За всю мою карьеру у меня впервые в жизни такое". И я понимаю, что человек сделал свое дело.

– Куда тебя везут? Ты выходишь – и какую тебе одежду дают вообще? Одежда была какая-то?

– Под конец, когда меня начал посещать член совета НК Алексей Мельников – мне открыли передачки – мне открыли все. Он увидел и зафиксировал нарушения. А он как бы пророссийский, он работает под президентом, но он по-настоящему говорит правду, он не лжет: Алексей Мельников. Одежда была, передачки открыли.

– Куда везут?

– В аэропорт "Внуково".

– В VIP-зал? (Смеется).

– (Смеется). Нет, в зал для депортированных.

– Так. И что? Сообщают, что все, – да?

– Да, что свободен. "Езжай, лети себе домой".

– И ты летишь в Кишинев?

– Да.

– Ты помнишь свои ощущения, когда ты находишься в самолете "Москва – Кишинев" и понимаешь, что ты вырвался из этого ада?

– Я помню. Я в тот момент был отчаянным, сломанным человеком. Я сижу в самолете, и мои мысли не "ура, свобода, я так рад!" А мои мысли: "Да сейчас что-то произойдет. Сейчас вернутся за мной и обратно вернут. Сейчас самолет ...банется. Меня не отпустят так просто. Меня задержат сейчас в аэропорту в Армении. Сейчас что-то случится". Я сижу и жду, что что-то произойдет. И вот происходит взлет, мы летим. Я думаю: "О, лечу. Приятно, что хоть там меня не вернули. Ну, значит, из Армении сейчас меня развернут".

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– А почему? Ты на Армению полетел?

– Да. С пересадкой: Армения – Кишинев.

– Не было прямого рейса?

– Нет. Я сижу и думаю: "Сейчас меня развернут из Армении, сейчас то, се". Я не верю. Вот со мной происходит, а я не верю, что это происходит, потому что я уже полностью смирился. И когда я в Армении сажусь уже в молдавский, кишиневский, самолет, уже начинаю что-то чувствовать...

– Что вырвался.

– Да. "Ну сейчас глупо меня паковать. Типа если бы были такие планы, то уже все возможности нормальные про...баны для этого". И начинает дышаться.

– Эйфория.

– Начинаю дышать. "О, кислород, них...я себе... Ни х...я себе!" Начинаю именно – понял? – дышать. Начинаю понимать: "Подождите. Так я что, сейчас всем отомщу? Я что, сейчас покараю всех своих обидчиков? Они не уйдут от меня теперь? Теперь им п...здец, нах...й? Я свободен? Они не доделали свою работу до конца?"

И вот прилетаю я в Кишинев. Сразу встречи со всеми, кого не видел. Слезы. У меня огромный круг семьи, друзей. Все думали, что меня потеряли, но нет. Провел там так один-два дня. И сразу сел снимать ролик, чтобы рассказать про все, что я сейчас пересказал, на YouTube. "Разоблачение МВД" я назвал ролик. "История беспредела Российской Федерации". Вот.

– Сейчас ты живешь постоянно в Кишиневе?

– Да, живу постоянно в Кишиневе.

– У тебя есть квартира?

– Нет. Снимаю дом.

– Какое у тебя сейчас финансовое положение?

– Не много денег. Сейчас не много. Вот сейчас у меня, наверное, в общем, 25 тысяч долларов есть. Вот все мои деньги. Просто почему я особо не трясусь, не запариваюсь, учитывая, что я сейчас еще, вот за эту неделю, что проживу в Украине, – минимум 15 тысяч долларов оставлю, 10: все-таки я буду жить в отеле, мне надо есть, мне нужно арендовать машину, мне нужно то, се? Потому что я знаю, что если нужны будут деньги, я просто напишу рекламодателю и скажу: "Блин, дайте денег. Я сделаю вам рекламу. Я популярный". И рекламодатель такой: "Ну держи деньги". Типа они легко достаются. Вот.

– Вырвавшись из России, пройдя там девять кругов ада, ты понимаешь теперь – в свои 22 года, – что это за страна, что она построена на унижении и оскорблении обычного, маленького, рядового человека, что это страна не для людей, а для начальства, что эта страна агрессивна по сути своей, что и проявляется сейчас в этой войне страшной с Украиной?

– Я, конечно же, это понял чуть ли не в первую очередь. Особенно когда меня отпустили. Я мониторил на тот момент Z-паблики (буква Z является одним из символов, которые используют российские оккупационные войска. – "ГОРДОН"). И все Z-паблики как один кричали о том, что Мизулина – конченая тупица просто, что типа она должна была или сгноить меня в тюрьме... Так и писали: "Должна была или посадить его на пожизненно, либо перекупить на нашу сторону: предложить деньги и договориться с ним. А ты его отпустила. И теперь он же будет мстить за свои страдания". Писали, писали... Мизулина как не реагировала, так и до сих пор не реагирует.

И вот в итоге я мщу за свои страдания. Я вот привез 10 дронов, машину и буду по возможности помогать. Я буду останавливать перевороты, которые они делают в Молдове. Благо, у меня там большая медийность и есть связи: и с мэрами городов, и со всеми. Есть возможности делать так, чтобы надоумливать людей. Я знаю, о чем с ними говорить. Я знаю, как... В общем, я буду препятствовать, я буду ставить палки в колеса, как только это возможно. Это теперь стало моей жизненной миссией. Это суть. Я нашел суть, ради чего я живу. Я живу ради того, чтобы эти п...дарасы там все пожалели о том, что они со мной сделали, пожалели о том, что они такие тупые, пожалели о том, что они такие злые, и наконец-то карма настигла их за их злобу. Потому что злоба, эта агрессия – она всегда должна караться, и караться серьезно. То есть это должно возвращаться бумерангом. Ты несешь в мир злобу, пытки, казни – не знаю, что ты несешь в мир, – ты то же самое получаешь себе в ответ. Так должно быть устроено в мире. И вот я буду бороться до того момента, пока у них не получится меня убить.

– Передать привет Мизулиной не хочешь?

– Я с ней не разговариваю: я обиделся.

– (Смеется).

– Хотя недавно стрим с ней провел совместный.

– Как это?

– Там сделали дипфейк в интернете. И от ее лица провели стрим.

– Что такое для тебя свобода? Вот сейчас мы идем по Киеву – столице воюющей страны. А дышишь полной грудью и ощущаешь свободу. Правда?

– Да, есть такое немного.

– А что для тебя свобода?

– Наверное, когда я могу сказать свое мнение в интернет, что я думаю по-настоящему. Когда я могу это сказать, и меня за это не отп...здят, не убьют, не посадят: за мое мнение, за мой взгляд, за мою позицию. Наверное, в первую очередь это свобода – когда ты можешь говорить то, что ты думаешь, направо, налево, в интернете – где угодно. Вот это свобода. Когда ты живешь так, как ты знаешь, как ты хочешь.

Все жители РФ – рабы Кремля

– Блогеры, которые популярны в России сегодня... Я не знаю: есть блогеры, которые популярнее тебя, или нет?

– В России?

– Да.

– Ну, на территории России – да, определенно.

– Есть, да?

– Определенно.

– Они как себя чувствуют? Они все поддерживают Путина? Или есть и оппозиционные блогеры?

– Оппозиционные уже в тюрьме почти все. Вот как недавний случай с Ильей Яшиным: 8.5 лет за то, что рассказал про Бучу. Про которую и так все знают и видели кадры. За то, что рассказал, 8.5 лет. За слова. Алексей Навальный также, кстати... Но это вообще не под камеру. Я вам потом расскажу: с Навальным у меня тоже есть история. Вообще не под камеры. Ну это Алексей Навальный и прочие. Все оппозиционные блогеры сейчас там находятся в тюрьме. Оппозиции там как таковой быть не может. Кремль ее бьет, сажает и пытает сразу же. Вот. И на основе этого можно четко сказать: все жители Российской Федерации – рабы Кремля.

– И заложники.

– Заложники и рабы. А Путину-то... Просто логически: ему же осталось жить – ну сколько? Ну 70 лет человеку.

– И 20, и 25, и 30 лет. Почему нет? При таких бабках, при таком развитии медицины – да лучших врачей он себе позволить может мировых, которые будут проверять и мерять ему давление каждый день по два раза, а то и по три.

– Да, но тут еще момент: а голова-то все равно немножко едет со временем. И как он себе представляет еще дальше, еще дальше сроки, когда он уже конституцию для своих сроков переписал? Как он себе видит? Даже будет как-то не очень логично с его стороны.

– Как он тебе? Вот ты смотришь на него и видишь, что он делает, – что ты думаешь о Путине?

– Я думаю о Путине так: что это ребенок, который в своем детстве очень сильно обиделся на всех вокруг и поставил себе целью всем доказать, что он лучше их всех, что он самый сильный, что он самый умный, что он самый богатый, что у него самый большой х...й... Он поставил себе в раннем детстве такие цели, и вот...

– А детство было тяжелое, судя по всему.

– Судя по всему, да. И вот по мере достижения, что он уже президент страны, он уже один из богатейших людей мира, он такой-сякой...

– И только х...й не вырос.

– (Смеется). Только х...й не вырос.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– И поэтому он обиделся. (Смеется).

– Один из сценариев, да. Но я вижу, что он просто хочет доказать себе и кому-то еще, вот устраивая эту ненужную войну за территорию, которая нах...й не нужна России. Захвати ты Италию. Зачем мне Бердянск? (Смеется). Как говорил один человек: "Захвати ты Испанию. Захвати что угодно. Море какое-то. Зачем мне Бердянск, нах...й?" То есть это абсолютно бессмысленная война, не имеющая вообще никакой сути для Российской Федерации. Она с самого начала, как это началось, проиграла уже по всем фронтам, как бы они, там, не крутили, не юлили, не пропагандировали, как бы они, там, героически не перегруппировывались из Херсона. (Смеется). У них все очень плохо. И это понимают все. В том числе жители этой страны.

Мне кажется, что Путина кинут через х...й его же люди

– Ты можешь представить себе развал России?

– Да. Я знаю, как это будет.

– Как?

– Возможно, там, в Кремле... В Кремле готовится...

– В Кремле, в Кремле. (Смеется).

– (Смеется). Возможно, в Кремле готовится заговор серьезных людей против этого человека: Владимира Путина. Готовится заговор, нацеленный на то, что "ребята, вы видите, что дед уже сошел с ума. Ну что он делает? Мы же не хуже его. Мы же тоже в Кремле с вами, мы тоже серьезные люди".

– "Жить хотим красиво".

– Да. "Давайте забирать у него все. Мы же можем. Давайте его кинем, подставим, на...бем, давайте провернем какое-то движение". Вот мне кажется, что провернется такое движение, его кинут через х...й его же люди...

– Его же люди через его же х...й, заметим.

– (Смеется). Который не вырос. Вот.

– Молодец. (Смеется). Так.

– Его кинут – и все, Россия сразу распадется. Как я слышал, Россия не сможет существовать так, как она существует. Типа Чечня станет Ичкерией, сразу отделится, Дагестан отделится, отделятся все эти захваченные, оккупированные и признанные Россией территории, где на самом деле вообще другие этнические расы, где другие люди живут. Там появится свое правительство. Это станет другими государствами. И вот распад государства. Произойдет то, что и должно быть. Какого х...я чеченцы считаются русскими, или дагестанцы? В каком месте они русские? У них своя культура, у них свой отдельный Бог, у них своя вера, у них свой отдельный путь.

– Мало того, они не хотят быть с Россией. Сколько Россия уничтожила чеченцев и ингушей за долгие годы... Это же уму непостижимо.

– Но они, кстати, мстят очень хорошо. Чеченцы п...здец как хорошо мстят. Я говорю не про кадыровцев. Я говорю про то, что, если ты видел, в Москве чеченцы ходят просто как у себя по дому.

– Да, конечно.

– Они могут... Недавно случай был: просто русскую женщину по жопе шлепанули. Подлетел муж этой женщины разбираться. Ему дали таких п...здюлей чеченцы... Они оказались кадыровцы, из армии [главы Чечни Рамзана] Кадырова. Распространили все "Z-паблики эту ситуацию: "Вы посмотрите, что кадыровцы творят с русскими на русской земле, на русской территории". Них...я не было. Ничего.

– А русские это заслуживают.

– Их просто щемят чеченцы на их же территории, и это знают все! Это даже не скрывается ни капли: что кадыровцы ходят по Москве и щемят русских. Это стало нормой абсолютной. С этим никто ничего не делает. И я потому и говорю, что чеченцы за ту войну, которую они проиграли, потому что они не могли не проиграть... Там 300 тысяч армия, а у вас армия 6 тысяч. Вы не можете выиграть эту войну никак. Они мстят сейчас по полной программе, а русские еще вот так сидят, вот с таким лицом довольным: "За...бись: захватили. Чувствуем себя офигенно".

– Молдова. Ты гражданин Молдовы, ты родился в Кишиневе. И конечно, тебе небезразлично, что с этой прекрасной страной будет. Вот этот анклав – Приднестровье, – где стоит российская 14-я армия много-много лет... Ее еще генерал Лебедь заводил на моей памяти. Я вот все время говорю о том, что если бы Майя Санду обратилась к президенту [Украины Владимиру] Зеленскому с просьбой помочь избавиться от 14-й армии, то был бы замечательный выход. Потому что на границе Украины с Молдовой стоят наши ребята. На границе с дружественным государством. Потому что там это Приднестровье долбаное.

– Если напасть вдвоем и одновременно, это Приднестровье будет взято так быстро...

– Конечно.

– В три дня. (Смеется).

– Меньше, я думаю. (Смеется).

– Сейчас мы будем выглядеть с тобой как те самые кремлевские пропагандисты.

– Да, да.

– В итоге бой за Приднестровье будет длиться четыре дня. И русские пропагандисты: "Смотрите: они говорили "три", а мы продержались четыре".

– Как тебе кажется, возможно такое, что Украина поможет Молдове и – я думаю, и Румыния поможет Молдове освободить Приднестровье от русских?

– Я это тоже разбирал. Во-первых, что я понял: Молдова не будет нападать вместе с Украиной на Приднестровье. Нападет только Украина, только своими силами. Почему Молдова не будет нападать?

– Боится.

– Очень много пророссийски настроенных граждан, которые "мы с Россией один народ". Их очень много.

– Да?

– Большинство, даже так скажу. И в случае такого нападения у России еще и появится повод и возможности бить ракетами не только в Украину, но и в Молдову, ведь произошло нападение на Российскую Федерацию со стороны Молдовы. Типа "Молдова сама объявила только что войну". Понял?

– А что, Приднестровье – это уже Российская Федерация?

– Они так считают и везде об этом пишут. То есть как они считают – это как бы их дело. Но они-то все равно действуют из своего соображения, из своих мнений. Соответственно, Молдова никогда не нападет на Приднестровье. Только с молчаливого позволения нападет Украина. Вот что будет.

– Так...

– Мне кажется, что будет очень круто, если это случится – если Украина заберет Приднестровье. Просто я считаю, что это неправильно абсолютно. Почему это неправильно? Это же территория Молдовы. Я считаю, что... Хорошо, если вы, Майя Санду и пророссийски настроенный народ не видите смысла нападать на Россию, но это и действительно так. Нет смысла Молдове сейчас забирать Приднестровье, когда у нас газ самый дорогой в Европе, когда люди бедствуют, когда граждане пророссийски настроенные. Напасть на Приднестровье – это сказать: "Я ухожу с поста президента. Всем до свидания". Просто заявить об этом открыто. В этом нет смысла.

Я считаю, что если Украина нападет на Приднестровье, то она может забрать его себе. Честно забрала себе свою территорию. (Украина официально никогда не претендовала на территорию Приднестровья. – "ГОРДОН").

Я буду премьер-министром Молдовы

– Ты хорошо разбираешься в политике. Ты собираешься туда пойти? Скажи.

– Да, я буду премьер-министром Молдовы.

– О, видишь, на что мы вышли.

– Это, кстати, тот мост, куда прилетела ракета, а он выстоял?

– Да, это "мост Кличко". Так называют у нас его. Потому что построен во время каденции Виталия Кличко на посту мэра Киева. Вот сюда ракета прилетела.

– Вот сюда, слева?

– Вот здесь, да.

– И там кратер прямо будет?

– Ну, уже все сделали.

– Нет, кратера там нету. Но я слышал историю и видел видео: что прилетела ракета, а мост как стоял, так и стоит. Ничего не случилось.

– Да. Владимирская горка. Здесь вообще святые места. Мы сейчас подойдем.

– Мне очень нравится вид.

– Да, потрясающий.

– На самом деле хороший.

– Как можно было посягнуть на такое? Правда? Не страшно на таком стекле стоять?

– Нет.

– Тут братья Кличко вдвоем на нем прыгали. Представляешь?

– (Смеется). Историческое стекло.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– Историческое. После их прыжка – истерическое.

– (Смеется). Очень... Это на Киев вид?

– Да. Вот Киев и вот Киев, и вот Киев... Куда ни посмотришь на четыре стороны – везде Киев.

– Даже вот здесь.

– Да. Уникален этим мост Кличко: куда ни посмотришь – везде Киев. Красота. Правда?

– Да. Я вообще удивляюсь, как вы можете так выходить в такие людные места и спокойно давать интервью. И типа люди понимают, они просто снимают, они как бы не подлетают, не мешают.

– Конечно. Это Украина.

– Я просто снимал в России что-то подобное. Только замечают первый отряд людей, не достигших возраста 16 лет, – съемка прекращена. Съемка просто в этот момент прекращена.

– У нас культурные люди. Вот все снимают, смотри, и спокойно стоят в стороне.

– Ну это серьезно. Это прикольно.

– Я говорю о том, что у нас культурные люди. Спокойно стоят снимают и не подходят. (Смеется). Снимайте, снимайте, все хорошо... Давай подойдем сюда. То есть ты хочешь стать премьер-министром Молдовы. Почему не президентом?

– Не получится. Нужно прожить для президентства 40 лет на территории Молдовы, нужно знать лимбодистат. Я не говорю на молдавском языке хорошо. Да и, в принципе, народ Молдовы мне душевно не так близок, как тот же даже народ Украины. Я почему-то чувствую, что у меня с украинцами больше общего, чем с народом Молдовы, который – извините, я в очередной раз скажу, что дорогой газ, выходит на митинги и кричит о том, что жос нашего президента, давайте дружить с Россией, чтобы у нас был дешевый газ и были деньги. Я иногда не понимаю их очень сильно.

– Ты по национальности молдаванин?

– По паспорту – да. А по крови... Папа русский. Практически чистокровный русский.

– Мама?

– Вот мама – если честно, я плохо помню. Мама – там намешано. И мне нужно будет поднять документы, чтобы точно знать, что там намешано. Но мама не русская. Она именно намешанная. Понял? Там что-то, я помню, татарское есть, что-то, возможно, даже украинское есть. Это мне нужно будет поднять документы. Я в этом особо не разбирался.

Hyundai Santa Fe для ВСУ вышла мне в $12 тыс. когда ей цена край $5 тыс... Меня на...бали в Молдове мои земляки, которые знали, для чего я ее везу

– Ты объявил о том, что будешь помогать украинской армии, будешь собирать 100 тысяч долларов – да? – по-моему, на помощь украинской армии.

– Да.

– Что удалось уже сделать?

– На том стриме из предусмотренных мной 100 тысяч долларов я собрал только 10 тысяч евро. И остановил сбор. Потому что подумал: "Зачем? Вот я собрал 10 тысяч евро. Я вложу еще сверху свои 90 – и вот она – моя допомога". В итоге собрал только десятку. И то – я ее даже не использовал в закупки этих дронов и в закупки этой машины. Потому что я собрал на monobank. Я не смог вывести себе в monobank. И я только сейчас, проживая в Украине, смогу забрать эти деньги, которые я собрал. Я уже купил дронов. Просто выведу их себе на жизнь.

– Ты сегодня привез в Киев дроны. Да?

– Да.

– Много дронов?

– Восемь штук.

– Это DJI Mavic?

– DJI Mavic 3.

– 3 Fly More Combo?

– Нет. Просто "3".

– Просто "3". Так. Восемь дронов привез и машину какую-то. Да?

– И машину Hyundai Santa Fe. А машина вышла мне, кстати, почти в 12 тысяч долларов, когда ей цена край 5. Меня на...бали в Молдове, опять же, мои земляки, которые знали, для чего я везу машину. Они знали, что эта машина будет передана армии. Там, короче, она была убитая, но ей сделали косметический ремонт, спрятали, замазали, покрасили, масло залили... Все, типа сделали косметический ремонт, покатали меня: "Вот. Она ездит. Какая крутая машина..." Продали мне ее за 8400 долларов, этот Hyundai Santa Fe. Когда его цена в том состоянии, я повторюсь, – шестерка максимум. Человек мне на месте 30 минут не скидывал 400 долларов. Это я просто говорю к тому, что я подмечаю, насколько п...дарасы. Такой момент.

Мы проезжаем 50 километров, едем в сторону Украины. Дым из-под капота. Машина не едет, двигатель сломался. Пришлось на эвакуаторе везти ее в Одессу. Засунул ее в СТО. Мне сразу: "Ну все, двигателю п...зда. Новый двигатель – 3 тысячи долларов. Работа – тысяча долларов, то, се..." Начали меня накачивать. Я в итоге понял, что машина выходит мне в 12,5 тысяч долларов. Когда ее цена – максимум 5. Я переплачиваю в 2.5 раза за то, что мой земляк меня на...бал, который знал, для чего я везу эту машину, и потому что я долбо...б, которого на...бали.

– Ты передал дроны сегодня...

– Да, пять штук.

– Бригаде...

– 63-й ОСБ: окремий стрілковий батальйон.

– И дальше будешь продолжать в этом же духе?

– Да. И я еще четыре оставшихся передам по другим каким-то батальонам. И еще 63-му я передам эту самую машину, когда ее сделаю. Почему именно им? Потому что они со мной связались и сказали, что на самом деле у них нету дронов. Им почему-то не дают особо дронов. И сказали, что они в них действительно нуждаются. И я передал им. Они просто первые, кто смогли со мной связаться и сказать о том, что они нуждаются в дронах.

– Как хорошо... Скажи. Вот просто хорошо. Кайф какой... Приятно, когда так встречают?

– Да, да. Я думал, что меня побреют.

– (Смеется). И вырвут клок волос. Нет, это не Россия. Здесь такое не делают.

– Я уже понял.

– Мы говорили много сегодня о жизни, о политике. Как тебе кажется... Вот закончится война, Украина победит – что потом будет? Каким будет мир?

– Украина не победит. Україна переможе.

– Прекрасно. Что будет после победы Украины? Каким будет мир? Как все изменится, на твой взгляд?

– Мне кажется, что мир станет примерно следующим. Я смотрел одно аниме, и я скажу оттуда цитату важную. Цитата звучит так: "Хорошие времена порождают слабых людей. Потому что все хорошо – и рождается слабый человек. Тяжелые времена рождают сильных людей. Сильные люди рождают хорошие времена, хорошие времена рождают слабых людей, слабые люди рождают плохие времена..."

– Круговорот воды в природе.

– Да. И вот сейчас такой момент, что в России слабые люди породили плохие времена. Слабые не своей силой. Да, там есть танки, самолеты – там все это есть. Они слабы своим мозгом, своей тупизной. Они сделали настолько ужасную ошибку, что все теперь там плохо. А в Украине тем самым они породили тяжелые времена: тяжелые военные времена, когда летят ракеты в город, когда тревоги, когда оккупанты двигаются, двигаются, двигаются, хотят забрать участок... И вот это тяжелое время, которое они породили в Украине, родило сильных людей, сильное общество. Общество сплотилось так, как оно не было сплочено никогда. Все пункты, по которым началась "спецоперация": "денацификация" Украины, "демилитаризация" Украины... Все пункты пошли ровно в обратную сторону. Все по их плану сработало ровно зеркально наоборот.

– Как п...зда по кочкам и даже хуже.

– Возможно, именно это и произошло. Так вот из-за того, что так все произошло, такое долго продолжаться не может. Как бы пропаганда ни хотела, они не скроют того, как все плохо. Это невозможно скрыть.

– Мне очень хотелось бы, чтобы ты оделся. Потому что ветер.

– Он пока не дует. А вот я бы дунул.

– Дунул бы? (Смеется).

– Я имею в виду, вот так: ветер.

– Пыхнул бы или дунул?

– Нет, нет. Просто бы подул.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– То есть мы думаем о том... Вот так солнце светит... Боже, весна в Киеве. Какая красота, как хорошо... Мы думаем о том, что после того, как все закончится: а закончится так, как мы этого хотим – победой Украины, – мир будет другим, жизнь будет другой.

– Он станет лучше.

– Второй президент Украины Леонид Кучма, который был президентом 10 лет: больше, чем все остальные наши президенты, – издал мемуары после того, как перестал быть президентом, которые назвал "Украина – не Россия". Тогда на него многие ополчились: "Как это?" Особенно в России, конечно. Ты знаешь, языки схожи, а люди совершенно разные, менталитет совершенно разный. Это два разных народа. Вот у Путина самая глобальная ошибка заключается в том, что он, наверное, искренне считает, что русские, украинцы и белорусы – один народ. Это три совершенно разных народа. А молдаване – четвертый народ. Они похожи, конечно, но они разные. И, ты знаешь, какое желание у нас сейчас у подавляющего большинства украинцев? Не видеть и не слышать эту чертову страну, этих чертовых людей, которые пришли к нам с войной, которые нас убивают. Одни. А другие – которые сидят у себя там, не протестуют против этого убийства ни в чем не повинных украинцев, поддерживают это или просто молчат. Вот пока на нас летят ракеты, пока наших людей убивают, они или кричат: "Браво! Давай еще убивать украинцев", или просто тупо молчат. Мы их не любим за это очень сильно.

– Ну и это правильно. То, что ты сказал "не видеть и не слышать" – это меньшее. Как правило, хочется не просто не видеть и не слышать, а еще и въ...бать в ответ как можно сильнее.

– Да.

– Так устроено у каждого человека. Я сам на себе это чувствую. Я лишь говорю исторически глобально. Факт остается фактом: людям выгодно друг с другом дружить. Когда люди друг с другом воюют, это не выгодно ни той, ни другой стороне. Война никогда и никому не выгодна. А дружба – это всегда торгово-рыночные отношения, какие-то поставки каких-то товаров... Дружба всегда лучше. "Давайте жить дружно" – такой вот добрый текст. Но дружить с Россией...

– И я еще скажу, в чем разница между Россией и Украиной глобальная. Россия агрессивна и злобна – Украина добра сама по себе. Вот люди другие. Я много ездил по России, особенно в конце 80-х, в начале и середине 90-х. Мы занимались большим шоу-бизнесом, возили самых крутых исполнителей по Советскому Союзу, потом по странам СНГ. Россия уже тогда очень сильно отличалась от Украины, от той же Молдовы. В Молдове добрые люди. Молдаване добрые, Боже... Сколько мы в Кишиневе времени провели... Как там было замечательно, как там было тепло...

– Все очень по-доброму, все очень просто в Молдове, да.

– Сколько вина мы там выпили... Домашнего, прекрасного.

– Молдова славится вином. Гроздь винограда...

– Да. В Кишиневе была потрясающая певица – символ Молдовы – Мария Биешу.

– Знаю.

– Да. И вот мы у нее дома пили вино, после которого соображали все, а встать не могли. (Смеется).

– С постели?

– Нет, не с постели. (Смеется). Молодец, наш человек. Нет, со стула.

– Хорошо, что не с "колы".

Любая реклама казино, которую вы у меня видите, – это на...балово, и в это играть неправильно и глупо

– Да. (Смеется). Логично. Поэтому в этом и вся разница. Николай, каким ты видишь свое будущее? Понятно: ты станешь премьер-министром Молдовы. Это мы поняли и оценили эту перспективу. А вот будущее человека, который в 21 год уже имел за два месяца 1.5 миллиона долларов, который много видел, который многое понял, многое познал, много увидел соблазнов и некоторые преодолел, а некоторые – нет... Вот когда у человека так рано все произошло, а что будет с ним дальше?

– Ну, во-первых, я больше никогда в жизни, думаю, не заработаю такие деньги. Потому что что я хочу сказать про эти деньги: 1.5 миллиона долларов за два месяца? Это никогда не делается честно, это никогда не делается чисто. Это всегда...

– Ну ты же заработал честно?

– Да. Я заработал честно, исполнив рекламу. Но вот качество рекламы, ее суть, ее посыл – не тот, который я бы хотел давать. Онлайн-казино, игровые автоматы, файлообменники... Это все очень грязная реклама, которой я занимался от тупости своей. Просто от тупости своей. Которую мне очень не нравится делать. Потому что сидишь, тебе 20 лет, и тебе приходит предложение: 350 тысяч долларов. Ты должен сделать то-то и то-то, сказать такую-то фразу. Займет времени твоего минуту. 350 тысяч долларов за минуту в 20 лет. Бл...дь, ну как я могу сказать "нет"? Хотя я понимаю, что это очень плохая реклама, это плохо. Но я так хочу эти деньги. Я ж куплю машину, поесть, я куплю одежду... И потрачу всего минуту своего времени. И такая война постоянно происходит.

И по итогу своего долгого становления, этого долгого развития, я понял, что эти деньги на самом деле никогда того не стоят. Ты проиграешь больше, чем ты получишь. И я максимум оставлю рекламу онлайн-казино, потому что это стабильный постоянный спонсор. И я постоянно говорю, и здесь на интервью скажу, что вы в казино никогда в жизни не выиграете деньги. Все, что вы туда залили, – забудьте. То есть это вы просто подарили человеку. И казино – это только для того, чтобы досуг свой занять, но никогда не поднять денег. Никогда. Всегда об этом говорю и буду говорить. Надеюсь, это поможет каким-то моим зрителям, которые будут видеть у меня казино, не играть в него. Потому что я сейчас говорю: любую рекламу казино, которую вы у меня видите, – это на...балово, и в это играть неправильно, глупо.

Я родился на улице Зелинского. Когда в Москве спрашивали: "Какая улица прописки в Молдове". – "Зелинский". Они такие: "Что, бл...дь?"

– Ну ты представляешь вот себя в 40, 50 и больше лет? Вот каким ты будешь? Ты потом будешь смотреть это видео и будешь смеяться над тем, что ты сейчас скажешь. (Смеется).

– Да. Я постоянно, каждый год умнею. Смотрю на себя год назад, бью себя в лоб и говорю: "Дебил!" Вот так постоянно. И я думаю, через год будет не исключение. Я уверен, что я сейчас тупой. Я в этом на сто процентов уверен.

– Каким будешь? Расскажи.

– В 40 лет?

– Да. 40-50... Ну 40 – начнем так.

– В 40-50 лет я буду выглядеть так, как сейчас, я буду идти с таким важным лицом... Тогда Кишинев уже будет называться Некоглаев...

– (Смеется).

– Я буду идти по Некоглаеву вот так вот.

– Я боюсь спросить, как будет называться Москва. (Смеется).

– (Смеется). А, кстати, улица, на которой я родился, называется улица Зелинского. Тогда Зеленского даже не существовало, когда эту улицу назвали. Это не в честь его, но...

– Чтобы ты знал, Зеленский родился на улице Некоглая. Да? В Кривом Роге.

– Это я буду знать.

– Шутка. (Смеется).

– Я это понял, конечно же. Нет такой улицы пока что. Так вот я родился на улице Зелинского. Когда в Москве спрашивали: "Какая улица? Прописка в Молдове". – "Зелинский". Они такие: "Что, бл...дь?"

– (Смеется).

– "Все с тобой понятно". Уже тогда я понял.

– То есть будешь выглядеть вот так...

– Нет, у меня кожа будет морщинистая. Надеюсь, такая же идеальная, как у тебя: идеально морщинистая.

– (Смеется). Да... Сколько детей у тебя будет к тому времени?

– Вот мое мнение: один ребенок – самое то. Почему самое то? Население Земли растет и растет. И тем самым растет и безработица. И невозможно содержать 10 миллиардов человек. Содержать будет сложно. Нас уже 8 миллиардов. Когда год назад нас было 7. Один ребенок почему самое то? Одного ребенка ты можешь одарить всей своей любовью, а когда у тебя два дитя, хочешь, не хочешь – будет в семье разлад: один ребенок будет думать, что ты любишь другого ребенка больше, чем его. И в семье всегда будет разлад, дети всегда будут воевать за твою любовь и за твое внимание. И вот когда в семье постоянная война – это не очень как будто.

– Вот так, да?

– Да. Поэтому я топлю за одного ребенка. Но если родится двойня, то будет двойня.

– Я аж задумался над твоей философской сентенцией про одного ребенка... Ну, я не согласен. Но ладно. Я уважаю твое мнение. Хорошо. А как тебе кажется, ты в Москву еще приедешь?

– Да. Как только [оппозиционер Алексей] Навальный станет президентом. Только при этом условии.

– Ты веришь, что Навальный может стать президентом?

Некоглай: Ну, я приеду в Москву только при этом условии.

– Поэтому не приедешь в Москву никогда? Да?

– Я думал, кстати, что он станет. Ведь падет этот режим – человек станет мучеником режима, он же прав во всех отношениях! Он настолько прав, что его пытались отравить химическим оружием. Его даже не могли, как Бориса Немцова, застрелить у Кремля: настолько он серьезный и настолько популярный. Его даже не могли так застрелить по беспределу. И я считаю, что если общество грамотное возьмет власть в России, то оно пустит Навального – ладно, не в президенты, но в серьезные лица министерства, как минимум антикоррупционного. Навального пропустят, я думаю. И это будет, кстати, хорошая Россия. Где правит Навальный – я считаю, это хорошая Россия. Потому что Навальный для меня и, я думаю, для многих украинцев – это хороший русский. Разве нет?

– Он меня очень смущал вначале, когда он начал рассказывать, что Крым – "это Россия". Но сейчас он изменил свои взгляды, о чем говорят его соратники. Он уже все понял насчет Крыма. Конечно, он герой. Потому что когда человека отравили, когда он чуть не умер и когда ему в Германии спасли жизнь, он уже находится в Германии и ему говорят "оставайтесь", а он едет в Россию, садится в тюрьму и так страшно сидит – конечно, он героический парень.

– Он тоже под пытками там находится.

– Ну конечно. Однозначно героический парень. Вот надо только по поводу Крыма и по поводу Украины ему еще определиться хорошо, чтобы украинцам это понравилось. Какое у тебя увлечение? Что ты любишь? Чем ты любишь заниматься в свободное от творчества время?

– Играю. Играю в Dota.

– Вот так. И кто кого? Ты Dota или Dota тебя?

– Чаще всего Dota меня.

– Теперь объясни мне, идиоту, что такое Dota, чтобы я понимал.

– Игра компьютерная. Просто там бегают всякие персонажи волшебные и кидают друг в друга магией. Кто лучше кидает свою магию, тот и победил, если коротко.

– Ты знаешь, что я тебе сейчас предложу? Я тебе сейчас предложу покататься на фуникулере.

– Давай. Если там не холодно.

– Нет. Там жарко.

– Супер.

– Ты катался когда-нибудь на фуникулере?

– Это штучка, которая на тросе спускается?

– Да.

– Не катался никогда в жизни.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– В Киеве первый в Российской империи на то время фуникулер открыли. Мне так кажется.

– Я не знаю про это.

– Но то, что трамвай первый запустили, – это точно. Про фуникулер надо узнать. Он здесь ходил: с Крещатика на Подол. Ну и, соответственно, с Подола на Крещатик. Красиво...

– Да, очень красивый парк. Если бы я был жителем Украины и жил бы здесь, я бы здесь частенько гулял: со своими друзьями, девушкой, семьей. Очень красиво. Не то, что... Если, например, говорить про парки в Москве... Вот приходишь в парк, смотришь – справа от тебя все в зданиях, в асфальте, все застроено. И ты ходишь и понимаешь: "Бл..., я вроде как в парке, а вроде как ни х...я не в парке". А здесь вот.

– В зоопарке.

– Вот они – деревья, речка, море... Парк такой, какой он должен быть. А не когда ты смотришь – все в асфальте, там трамвай, там летит самолет... Бл..., это что за парк?

– В Кишиневе не скучно тебе?

– Скучно. И это очень хорошо. Когда не скучно, тогда творятся всякие дела неприятные. Когда не скучно. А когда скучно, ты больше занимаешься нужными делами. Поэтому то, что в Кишиневе скучно, – это первая причина, по которой я буду там жить.

– Ты говорил о детях. А какой ты представляешь девушку, на которой бы ты женился и с которой бы произвел на свет ребенка?

– Девушку, которая, во-первых, очень умная. Да? Я хотел бы, чтобы я с ней разговаривал на какие-то интересные темы, и она где-то говорила что-то умное, что я бы аж задумывался. То есть мозги мне очень важны. Девушка, которая занимается той же деятельностью, что и я, желательно.

– Тиктокерша?

– Блогерша. Просто когда у вас одинаковый род деятельности и она еще чего-то в этом роде добилась – это значит, что она понимает то, что понимаешь ты, мыслит в том же направлении, что и ты, и у вас очень много общего, и вы можете вместе с силами собираться, коллаборировать и делать грязи.

– (Смеется). Так...

– Вот. Ну примерно такую, которая просто на меня похожа. Такая же, как и я, которая меня понимает.

– Каким будет твое развитие как блогера? Ты думал о стратегии: что ты будешь делать и что тебе должно удаться?

– Да. Я буду человеком, который закончит эту свою допомогу Украине, вернется в Молдову и всеми возможными способами будет препятствовать "русскому миру", который туда залез, пророссийски настроенным гражданам. Это очень большая и тяжелая работа. Я буду спасать свою страну от тупых решений всеми возможными силами. Я буду спасать свою страну. Вот это моя сейчас задача: первостепенная цель.

"Русский мир" – это мир, где все в кандалах и подчиняются Путину. Это мир, где люди не свободны, где они все рабы

– Ты, кстати, сформулировал для себя, что такое "русский мир"?

– Да.

– Что это?

– Это мир, где все в кандалах и подчиняются Путину. Это мир, где люди не свободны, где они все рабы.

– Пойдем покатаемся на фуникулере.

– Пойдем.

– Я тут не катался лет 45. Поэтому мне интересно.

– Ну давайте.

– Я с бабушкой маленький тут гулял всегда, на Владимирской горке. И иногда мы ездили на фуникулере. Прошло с тех пор ужасно много лет.

– Их поменяли, фуникулеры?

– Да, да, да. Ну вот здесь встанем.

– Я никогда не катался. Не знаю, как это происходит.

– Подол просто у нас низко находится, а Владимирская горка – наверху. И поэтому сделали такой фуникулер еще. Два вагончика: они едут навстречу друг другу. Есть момент, когда они встречаются, – и опять на одних рельсах.

– Это круто.

– Не то слово. Вот мы сейчас спустимся на фуникулере – и это будет финиш.

– Я понял.

– Будет красиво.

– Это что-то типа общественного транспорта?

– Да, это общественный транспорт.

– Я думал, это какая-то частная штука.

– Нет, нет, это общественный транспорт.

– Люди вообще в ах...е сейчас.

– Да. (Смеется).

– У них мир перевернулся... Слышишь? Уже все: переворот. Уже дверь сейчас снесут.

– (Смеется). Ну чтобы было хорошо видно, присаживайтесь.

– А можно будет, когда я вышел из магазина вот с этой шляпой, с этой курткой, вставить песню: "Я, как Томас Шелби, с грустью так и шел бы"?

– (Смеется).

– Такую песню вставить.

– Мы попросим нашего режиссера. Андрей, поставьте, пожалуйста, эту песню по просьбе Николая. Если не прилетит нам за авторские права.

Мужчина: Дмитрий Ильич!

Дмитрий Гордон: Да.

Мужчина: Можно у вас спросить?

Дмитрий Гордон: Спрашивайте.

Мужчина: Я человек с Донбасса. У меня два вопроса.

Дмитрий Гордон: Давайте.

Мужчина: Когда закончится война? И когда я поеду домой?

Дмитрий Гордон: Вы доедете домой, когда закончится война, – ответ на второй вопрос. А когда она закончится – ответа на этот вопрос не знает никто.

Мужчина: Тогда вопрос на первый вопрос. Как мне дальше жить?

Дмитрий Гордон: Вам жить с надеждой, как все мы живем.

Некоглай: Я живу с Викой.

Дмитрий Гордон: С Викой? Я тоже с Алесей живу. Но нам всем надо жить с надеждой, что война скоро закончится нашей победой. И все смогут вернуться.

Мужчина: По моей специальности работы в принципе нет.

Дмитрий Гордон: Что вам сказать?.. Это война.

Мужчина: Ну я как могу живу. Я бомжевать не хочу.

Некоглай: Так и не придется.

Дмитрий Гордон: Надо ждать. Надо ждать.

Некоглай: Дуже гарно.

Дмитрий Гордон: Прикольно едем?

– Вообще да. Но я так понял, спуск будет быстрым.

– Да. (Смеется).

– Мне понравилась эта минута.

– Тут летом хорошо. Все зелено. Киев считается одним из самых зеленых городов мира.

– Надо будет приехать сюда летом.

– Да, летом тут потрясающе. Лучше всего – знаете когда? Первые числа мая – самое лучшее время в Киеве. Когда каштаны цветут. И очень хорошо в июле, когда цветут липы.

– Я понял... Приехали. Хоть посидел пару секунд, отдохнул.

– Вы же хотели посидеть. Смотрите: у вас сбываются мечты: хотели пописять – пописяли, хотели посидеть – посидели.

– А вот вы если захотите поседеть, не поседеете. (Смеется).

– (Смеется).

– Нет, красиво здесь очень. Очень красиво. Хорошо, что очень... Бл...дь, я не знаю, как это назвать: везением это назвать, силой это назвать: что Украина не пустила сюда "русский мир" и это все не позволила разворовать, пустить на дворцы в геленджиках...

– Вы знаете, как бы я это назвал? Это и везение, и сила, и помощь западная. Но я бы это назвал одним словом: это чудо. То, что с нами произошло... Я всегда говорю. То, что мы живы, и то, что Украина жива, – это большое чудо. А Киев – это вообще место силы. Это же столица Киевской Руси. Путин не случайно так хочет сюда: он понимает, что Русь не Московская, а Русь Киевская. У него навязчивые идеи в его бошке дурной сюда прийти. Но мы против.

– Его уже не пустят – все. Он уже ничего не сделает с этим.

– Нет, все. Я с большим удовольствием с вами погулял.

– Мне тоже понравилось.

– Мы и покатались даже. Видите?

– На фуникулере.

– Да. Я хочу вам пожелать всего самого хорошего. Вы достойный человек.

– Правда?

– Правда абсолютная. Я не вру.

– Спасибо большое, Дмитрий. Приятны ваши слова.

– Спасибо вам. Привет Молдове.

– Большой?

– Большой привет большой Молдове. И пожелание поскорее выгнать русскую заразу и русскую нечисть из Молдовы.

– Я выгоню.

– Чтобы это была европейская, прекрасная, процветающая страна, без русского газа. Нахер он нужен – русский газ? Мы вот справляемся – и Молдова справится.

– Согласен. Тогда я сниму с вами TikTok.

– Да, прекрасно.

– Под песню какую-то хорошую.

– Какую поставите.

– Знаете, сейчас выберем из избранных звук. Вы снимали когда-нибудь TikTok, Дмитрий?

– Лично – нет.

– Ну снимались. Примерно понимаете, что играет песня, а вы должны подпевать.

Фото: Сергей Крылатов / Gordonua.com

– (Смеется). Ну если я только буду знать эту песню.

– По идее, должны знать. Сейчас мы выберем какую-то хорошую. Нет... Нет... Нет... О, ну вот хорошая.

– "Батько наш – Бандера". Да?

– Вот это хорошая.

– Ну поехали.

– Поехали. Давайте. Я сейчас снимаю.

– Ну давайте: начинайте.

– Так уже снимал 30 секунд!

– Да вы шо!

– Еще раз. Звук когда играет.

– Громче делайте звук.

– Делаю...

– Нормально? (Смеется).

– Я заснял еще весь клуб поддержки. Надеюсь, что вы хорошо получились. Я выставляю... Мне выдало предупреждение от Украины, что если я выставляю что-то такое – общественное, – то это может караться законом. Но я же не нарушил сейчас закон?

– Нет, вас не покарают.

– Спасибо, Дмитрий.

– Спасибо вам. Спасибо.

Видео: В гостях у Гордона / YouTube