0 Киев
Во всем Кабинете Министров нет ни одного человека хотя бы с одним днем производственного опыта
– Александр, добрый вечер. К 40 годам вы сделали мегакарьеру даже по украинским меркам. Но о вас многие знают только какие-то общеизвестные факты. Расскажите немного о себе: в какой семье воспитывались, как росли, как руководили и в какие годы?
– Добрый вечер, Дмитрий. Думаю, обо мне мало знают люди из вашего круга общения, а те, кто работает на производственно-промышленных предприятиях, ходит по земле, обо мне знают очень хорошо. Я родился в Кривом Роге в 1974 году в семье инженеров. Мой отец тогда был младшим научным сотрудником в Криворожском горнорудном институте, а мама – инженером-технологом на заводе шахтного оборудования “Коммунист”. Окончил 25-ю школу, потом учился в Криворожском горнорудном институте, который потом был переименован в Криворожский технический университет, параллельно с учебой в институте я работал на производстве, в карьере Южного горно-обогатительного комбината, сначала помощником машиниста экскаватора, потом машинистом экскаватора, потом исполнял обязанности горного мастера.
После окончания института остался работать на ЮГОКе. Работал начальником отдела, управления, заместителем генерального директора. В 2003-м стал генеральным директором Центрального горно-обогатительного комбината, потом, параллельно с этим – Северного горно-обогатительного комбината. То есть я не совсем классический политик, я больше – производственник. После этого почти три года был губернатором Днепропетровской области, полтора года вице-премьером по вопросам ЖКХ, инфраструктуры и МЧС, последние пять лет являются народным депутатом, вхожу в Оппозиционный блок и нахожусь в оппозиции к действующей власти, к войне, к нищете, к беспределу. Вот так сложилась моя жизнь. Мне 44 года, но опыт у меня большой.
– Как говорил Жванецкий: что толку смотреть вперед, если весь опыт сзади.
– Опыт серьезный есть. Но еще раз подчеркну, мне 44 года. Считаю, что все у меня еще впереди.
– У нас сегодня министрами становятся, прокричав громче остальных “Слава Украине” на Майдане или оказав кому-то какую-то услугу. Вы же прошли путь ступенька за ступенькой. Интересно, нетипично для сегодняшней украинской политики. Вы ощущаете себя белой вороной?
– Команда Оппозиционного блока – это ж больше производственники, люди, которые поднимали предприятия, поднимали целые отрасли, выплачивали многомесячные долги по зарплате… у нас очень хорошая команда с точки зрения опыта, производства, реальной экономики. А во всем Кабинете Министров нет ни одного человека хотя бы с одним днем производственного опыта…
– Ни одного?
– Ну а кто? Мне не известен ни один. Если вы будете идти к доктору, вы выберете человека, который громче всех кричит “Слава Украине”? Допустим, он вырезает аппендицит и у него смертность – каждый второй.
– Не дай бог!
– …или человека, который все-таки немножко успешный, но “Слава Украине” кричит не очень громко и “Смерть ворогам” тоже… Я считаю, что руководить страной должны начать люди, которые умеют добиваться результата, а не просто говорить кричалками, лозунгами, обманывать людей.
– Ваш отец был профессором, затем ректором Криворожского технического университета. Потом главой Днепропетровского облсовета. На ваш взгляд, вы смогли бы состояться без отца или он сыграл решающую роль в вашей судьбе?
– Я очень уважаю своего отца, он для меня является очень большим авторитетом, я часто с ним советуюсь. Моя семья дала мне базовые идеологические ориентиры, что такое хорошо, что такое плохо… Но если вы намекаете на мою профессиональную карьеру, то мы как раз работали всегда отдельно. Я генеральным директором Центрального горно-обогатительного комбината стал на несколько дней раньше, чем мой отец ректором университета, а народным депутатом – на полгода раньше, чем он стал председателем областного совета. Если речь идет о моей работе на экскаваторе, то туда блатных особо не берут. Туда берут тех, кто хочет работать, и в этом никакой блат не нужен (улыбается).
– Сегодня ваш отец мэр Кривого Рога. Это в классическом понимании – семья, мафия. Скажите, вы с отцом – мафия?
– Мафия – это все-таки преступная организация…
– Нет, я в хорошем смысле.
– Если говорить о династиях, то династия в классике – это когда кто-то наследует должность, капитал. Я никогда не наследовал должность своего отца. Более того, могу сказать, что я ему во многих вопросах помешал. Например, когда меня назначили губернатором Днепропетровской области, он был главой областного совета. И он сразу же ушел с этой должности, чтобы не говорили, что у нас семейственность… Я считаю, он правильно сделал. Последние пять лет он страдает в основном из-за меня. Если вы помните, в 2015 году, когда его выбрали мэром Кривого Рога, впервые в истории Украины незаконно, неконституционно назначили третий тур выборов городского головы, и он набрал на них 75%. В 2017 году, когда 100 тысяч вышли по моему призыву на 9 мая в Днепропетровске…
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
Порошенко пытается войной радикализировать в свою пользу радикально настроенных избирателей, использовать это для переизбрания
– 100 тысяч?
– Ну колонна была 100 тысяч, конечно. …на Кривой Рог направили все возможные и невозможные проверки, 100 уголовных дел, более 300 обысков, два года город был практически парализован. В августе 2017 года Юрий Витальевич Луценко лично приехал в Днепропетровск, провел закрытое совещание, на котором присутствовали 12 человек: все руководители правоохранительных структур, председатель облсовета, губернатор и ряд народных депутатов – и четко нарезал задачи по моему отцу. Первое, что он сказал, надо посадить всех его замов, чтобы вынудить уйти в отставку; или довести его до инфаркта, чтобы он ушел.
– Так и сказал?
– Дословно. Я это знаю от четверых участников этой встречи. Итог какой? По замам были большие проблемы, но в отставку никто не ушел. А до инфаркта его все-таки довели. В ноябре прошлого года у него был инфаркт, ему вставили шесть стентов в Институте сердца у Бориса Тодурова. Поэтому могу сказать, что я принес ему больше неприятностей в жизни, чем хорошего. К сожалению.
– Кто с кем советуется в вопросах глобальной политики: вы с отцом или отец с вами?
– Больше я с ним, конечно. Я все-таки больше занимаюсь глобальной политикой, а он отвечает за конкретные хозяйственные вопросы.
– Что вам не нравится в сегодняшней украинской власти?
– Мне не нравится, что это власть мародеров, которая занимается только расколом страны, грабежом, воровством, прикрывается патриотическими лозунгами, но в то же время цинично ворует и хочет дальше воровать, обманывая людей, усидеть в своих креслах.
– А получится дальше воровать?
– Они будут прилагать к этому все усилия.
– Вам нравится наш президент?
– У меня с президентом нету вообще никаких отношений. Как может нравиться человек, который обещал мир за две недели, который обещал курс 12, который обещал объединить страну и поднять экономику, а вместо этого уничтожает страну, не хочет заканчивать войну, потому что использует ее в своих политических интересах. У них же любой ответ на любой вопрос “виновата война”. Пытается войной радикализировать в свою пользу радикально настроенных избирателей, использовать это для переизбрания. Как бы это цинично ни звучало, он и огромное количество людей во власти научились зарабатывать на войне. Я вообще-то считаю, что наш президент должен выйти и отчитаться: вот, я пять лет был у власти, у меня была такая программа, и я эту программу выполнил. Я этого отчета не вижу и думаю, что мы его никогда не увидим.
– Несмотря на то, что я думаю о нашей власти то же, что и вы, у меня с вами большие идеологические разногласия. Я все-таки за Европу, хотя и понимаю, что нас там не ждут, за отрыв от России (мне кажется, что российский путь развития – тупиковый). Хочу задать вам несколько вопросов, которые бы прояснили вашу позицию, в том числе неудобные, очень неудобные. Например, начну с главного вопроса: чей Крым?
– Ну конечно, украинский! А у вас есть сомнения?
– У меня – никогда!
– Был, есть и будет.
– У ряда ваших товарищей по партии эти сомнения есть, и некоторые из них никак не могут выдавить из себя, что Крым – украинский.
– Скажите, пожалуйста, у кого? Я никогда не слышал.
– У Елены Бондаренко, у Натальи Королевской. Многих могу назвать.
– Лена Бондаренко не является членом партии “Оппозиционный блок”, хотя я никогда не слышал, чтобы она считала иначе.
– Но она вас любит…
– Думаю, она относится ко мне с уважением. То есть она понимает, что я честно нахожусь в оппозиции и борюсь с этой властью. Наталья Королевская, к сожалению, ушла с некоторыми нашими бывшими однопартийцами работать в штаб Петра Алексеевича Порошенко…
– Да?!
– Ни для кого, наверное, не секрет, что они предали наших избирателей.
– Еще коснемся этого…
– Теперь насчет Крыма. У меня большой вопрос к действующей власти: если они говорят, что Крым – это Украина, то почему они делают все, чтобы оттолкнуть больше 2 млн украинцев в украинском Крыму? Зачем они потакают радикалам, которые взрывают линии электропередач? Зачем они перекрыли воду и сушат украинскую землю в украинском Крыму? Зачем они сделали блокаду Крыма? Я считаю, что Украина и президент Украины должны поддерживать украинцев везде. Став президентом, я в первый месяц сделаю все для поддержки украинцев в украинском Крыму: дам воду, отменю блокаду, поезд будет ходить до Симферополя… Я сделаю все, чтобы они чувствовали, что нужны Украинскому государству. У нас, кстати, 3 млн украинцев в России, которых мы никак не защищаем.
– Если не больше…
– У нас огромная диаспора в Европе, в Польше – и мы их никак не защищаем как трудовых мигрантов. Огромная диаспора в Канаде. Работа Министерства иностранных дел и президента Украины как дипломата №1 в стране – поддерживать украинцев за пределами Украины, в том числе формировать украинское лобби.
– Следующий гадкий для оппозиционера вопрос задам: согласны ли вы, что на Донбассе воюют российские военные с российским вооружением?
– Воюют ли там регулярные воинские части – это, наверное, все-таки вопрос к действующему президенту. Если это так, то хотелось бы увидеть какие-то конкретные доказательства нахождения там Кантемировской или Таманской дивизии… В том, что там есть российское вооружение и российские инструкторы, – сомнений никаких.
По большому счету, мы отдали переговоры об урегулировании на Донбассе третьим лицам – США, – которые в первую очередь думают о своих национальных интересах
– Вы понимаете, как вернуть Донбасс?
– Я понимаю, что сделать это можно исключительно путем переговоров и исключительно путем компромиссов, в первую очередь приемлемых для нашей страны.
– Где граница компромисса, чтобы Донбасс вернулся?
– В первую очередь [нужно] выйти на прямые переговоры с теми, от кого это зависит. Это Соединенные Штаты Америки… Выйти на переговоры – это не выполнять команды… переговоры в виде получения команд у нас и так есть… выйти как субъектная страна, а не страна, находящаяся в колониальном статусе… и на прямые переговоры с Российской Федерацией. Это то, чего мы сейчас не делаем. По большому счету, мы отдали переговоры третьим лицам – США, – которые в первую очередь думают о своих национальных интересах. Есть Совет Безопасности ООН, в котором с десяток стран и которые решают практически все конфликтные вопросы в мире. Устав Совбеза ООН сделан таким образом, что одним голосом можно заветировать любое решение. Поэтому следующий президент должен провести хоть 10 переговоров, понять, где может быть компромисс, который и для нашей страны приемлем, как сдвинуть позиции, проголосовать совместную резолюцию, чтобы никто не наложил право вето. Как я вижу эту резолюцию? Во-первых, это введение хотя бы какого-то количества миротворцев. Есть люди, которые считают, что можно обойтись без миротворцев, но я думаю, что они все-таки нужны.
– Это долгий процесс, вы же понимаете?
– Я не считаю, что это долгий процесс.
– Несколько лет.
– Нет. Ограниченная миссия может занять несколько месяцев. Потому что или с одной, или с другой стороны может выскочить десяток обкуренных, пьяных или специально подосланных людей, которые постреляют, – и весь мир на этом закончится. Потом – временная администрация под эгидой ООН на неподконтрольных нам территориях, выборы по украинскому законодательству с участием украинских политических партий, чтобы они были признаны легитимными всем миром. Параллельно принимаются законы, которые должны быть приняты в логике Минских соглашений, которые наша власть подписала, но четыре года не выполняет. Я не хочу быть похожим на человека, который обещал мир за две недели. В мае 2014 года это можно было сделать…
– А сейчас – все…
– Сейчас уже другая ситуация.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Сколько времени понадобится на выполнение вашего плана?
– Стрелять перестанут в первые дни после избрания меня президентом.
– Вот так.
– Стрелять перестанут. Открытая фаза точно закончится. Потому что во всей мировой практике, когда идут конкретные переговоры с желанием договориться, прекращаются любые фазы любых боевых действий.
– Порошенко не желает договориться?
– Порошенко? Конечно, нет. Порошенко нужна война, чтобы объяснять все проблемы войной, чтобы радикализировать избирателей и чтобы на этой войне воровать.
– Что за история, когда вы забрали из оккупированного Лисичанска подполковника Национальной гвардии?
– Я не знал, что вы это знаете (улыбается). Когда началась война, мы были одними из первых, кто осознал глубину трагедии и начал оказывать помощь переселенцам, беженцам, поставлять продукты питания и медикаменты в больницы, мы не делили, кто там лежит: мирное население или наши украинские военные.
Александр Пискун – мой товарищ, подполковник внутренних войск (потом – Национальной гвардии), часть 3011, находящаяся в Кривом Роге, мы дружили достаточно давно. Очень плотно, кстати, общались во время событий зимы 2013–2014 годов, на Грушевского… Там были серьезные проблемы бытового характера. Когда начался конфликт на Донбассе, естественно, их отправили на фронт. Был бой под Лисичанском, в котором погиб командир части полковник (потом генерал) Радиевский. Его в бессознательном состоянии – у него был прострелен позвоночник… нет, не прострелен, он попал на мину… в любом случае, позвоночник не функционировал, и он попал в плен, в Лисичанск. Я об этом узнал, приехав в Кривой Рог на похороны дяди. Его показали по телеканалу "Россия 24", потому что на тот момент он был самым высокопоставленным украинским военнослужащим, которого взяли в плен. Я нашел Александра Леонидовича Голякова. Тоже мой друг, бывший командир части 3011, тогда – пенсионер. Говорю, вот такая ситуация, давай поедем, попытаемся вызволить.
Взяли скорую помощь, с нами еще вызвались поехать врач и водитель скорой помощи. Нашли контакт в больнице в Лисичанске… там как раз бои шли… проехали украинскую часть, Северодонецк… проехали через посты военнослужащих с той стороны, рассказывая, что мы едем забирать роженицу… Сейчас уже могу сказать: у нас была информация, что там как раз временно сняли пост, то есть они дали команду врачам готовить его к эвакуации в Стаханов и на три часа сняли пост. Мы получили эту информацию, находясь на нашей стороне, от врачей, с которыми у нас был контакт через луганский облздрав… тогда же еще все было вперемешку… Заехали, смогли забрать и проехали. Что меня поразило? Мы же проезжали через вооруженных лиц… Я за рулем был, еду тихо-тихо – они расходятся. Там были люди кавказской национальности и славянской национальности.
– Были.
– Славянской национальности были в основном с автоматами Калашникова, а неславянской – с пулеметами Калашникова. Вот такое было разделение… А потом уже из украинской части [Пискуна] доставили вертолетом в больницу Мечникова. Слава Богу, жив-здоров, хотя есть проблемы со здоровьем…
– Когда ехали, холодок в груди был?
– Было ли страшновато? Ну конечно. Оно же вокруг стреляло и взрывалось. Но мы своих не бросаем.
Я скажу Путину: давайте восстановим нормальные отношения между братскими народами
– Путин – враг Украины?
– Путин – друг России, а Трамп – друг Америки, а Меркель – подруга Германии. А президент Украины должен быть другом Украины. Политика Путина по отношению к Украине мне точно не нравится.
– Оказавшись с Путиным один на один, что вы ему скажете?
– "Здрасьте". А если серьезно, то я напомню ему его же слова о том, что украинский и российский народ – это братские народы, и скажу: давайте восстановим нормальные отношения между братскими народами. И войдем в историю как люди, которые смогли положить конец войне и восстановить прагматичные ровные отношения.
– Я почти знаю, что он вам ответит. "Крым – наш, Донбасс забирайте себе – и давайте дружить".
– Крым компромиссом быть не может. Сейчас любой политик, который идет на выборы и назовет точную дату возвращения Крыма под фактическую юрисдикцию Украины, будет обманывать. Я хочу говорить реальными вещами. Очень сильно будет зависеть срок возвращения Крыма от того, какой будет сама Украина. Если мы будем 15-миллионной нищей буферной аграрной зоной с войной до последнего украинца…
– Никто не вернется…
– … а если мы будем сильной нейтральной богатой страной, это, наверное, упростит [возвращение Крыма].
– Минские соглашения живы или мертвы? Вам не кажется, что никто не собирается их выполнять?
– Есть большая проблема с выполнением Минских соглашений со всех сторон. И со стороны Российской Федерации, и, к сожалению, с украинской стороны не выполнено вообще ничего, потому что им выгодна война. Но мир возможен в логике Минских соглашений. То есть мы должны придерживаться логики Минских соглашений.
– Вы заявляли, что в первые день-два после вашего избрания на Донбассе перестанут стрелять. Кроме того, вы обещаете остановить войну за 100 дней. Каким образом?
– Тот план, который я изложил: резолюция Совбеза ООН, временная администрация под эгидой ООН, выборы, законы и реинтеграция. Очень быстро этот путь мы не пройдем, но шесть – восемь месяцев – и будет мирный Донбасс в единой Украине, и мы забудем про войну, как про страшный сон. Безусловно, это будет компромиссом.
– На какие конкретные уступки Путину вы готовы пойти, чтобы получить мир?
– Давайте сначала поговорим про компромиссы, а потом про переговоры. Безусловно, первым компромиссом будет состав миротворцев.
– Россиян включать?
– Никто не согласится на "голубые каски" из Российской Федерации. Конечно, не включать. Но вторая сторона не согласится на участие базовых стран НАТО, типа США. Это должны быть традиционно дружественные и нейтральные страны.
– Белорусы.
– Беларусь, Казахстан, Азербайджан. Я уверен, что и Лукашенко, и Алиев, и Назарбаев хотят добра народу Украины…
– Интересно.
– …и не хотят геополитического конфликта на территории СНГ. Со стороны Запада: Финляндия, Швеция, Австрия. Некоторые из них уже говорили, что могут рассматривать такой вариант. Второй компромисс, без которого невозможен мир в Украине, – это внеблоковый нейтральный статус нашей страны. Так есть – исторически, географически, геополитически – наша страна находится между тремя серьезными центрами влияния: Запад (Европа с Америкой), на востоке – Российская Федерация и ее союзники, еще и на юге – Турция с исламским миром. Третий фактор сейчас менее выражен, но он тоже есть и сбрасывать со счетов его нельзя. Только нашим выбором является быть вечной зоной противостояния между тремя мощными соседями, в том числе военного, которое сегодня и происходит. Либо иметь со всеми нормальные отношения и думать своими прагматичными национальными интересами. Как нам выгодно, так и думать.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
Петр Алексеевич Порошенко, когда недавно выступал в парламенте, привел пример: 2014 год, в стране был нейтральный статус, произошла аннексия Крыма, поэтому нейтральный статус это плохо. Я напомнил другой вопрос: в 1994 году Украина отказывалась от ядерного оружия, был подписан так называемый Будапештский меморандум, по которому гарантами нашей территориальной целостности выступили в том числе США и Великобритания. Почему, когда произошла аннексия Крыма, ни Штаты, ни Британия за нас не повоевали. Нет ответа на этот вопрос. А правда заключается в том, что никто из-за Украины не устроит третью мировую войну.
– Конечно.
– Максимум, что из нас могут сделать и уже делают, – это буферная зона между Европой и Россией. Почему нам пытаются рассказать, что единственный путь, чтобы лучше жить, это НАТО? Это далеко не так. Берем Европу: Финляндия – с одной стороны Россия, с другой стороны Европа, нейтральный статус, один из самых высоких уровней жизни. Швеция. С одной стороны Россия, с другой стороны Европа (Швеция граничит с Норвегией и Финляндией. – "ГОРДОН")…
– Норвегия.
– …один из самых высоких уровней жизни. Норвегия – то же самое. Австрия. До 1955 года было четыре зоны оккупации, пока не договорились внести в конституцию нейтральный статус, никто не выходил. Внесли – и сегодня Австрия одна из самых успешных стран Европы. Швейцария. Нам все время говорят, что на Швейцарию никто не нападает, потому что там все хранят или прячут деньги. Ну последние 100 лет это, наверное, отчасти правильно. Но Швейцария же тоже находится между германским миром (Германия, Австрия) и французским миром. Вспомните знаменитый переход Суворова через Альпы. Швейцарские Альпы. Суворов тогда был союзником Австрии, и война шла на территории Швейцарии. Пока не объявили нейтральный статус, не было ничего хорошего. Сегодня Швейцария – это Швейцария. Мы находимся в похожем положении, наш путь – это внеблоковость, нейтральность. Я вынесу этот вопрос на референдум и задам этот вопрос украинцам. У нас же в чем проблема? Каждый президент, не только этот, пытается внести изменения в Конституцию, используя подконтрольных депутатов в парламенте. Он разными путями находит большинство и вносит. Я считаю, что новую Конституцию с нейтральным статусом нужно принимать на референдуме.
Крым не может быть уступкой. Это вообще исключено
– На какие уступки вы пойдете Путину? Надо же на какие-то уступки идти при компромиссе?
– Это переговоры. Нам с Россией надо говорить, как и с остальными странами, на равных. Переговоры – это сложный, непростой процесс, в том числе и уступки. Но мы должны понимать, где за уступками наша выгода. Мы сохраняем национальные прагматичные интересы. Точно не может быть уступок, связанных с территориями. Крым не может быть уступкой. Это вообще исключено. Такие вопросы, как внеблоковый статус, считаю, в конечном итоге устроят и Америку, и Россию. Ведь не нравились Америке ракетные базы на Кубе? Так почему же кто-то думает, что Россия когда-нибудь согласится на ракетные базы в Харьковской области? Это нереально.
– Думаю, Россия может согласиться, если совсем ослабнет, а до этого, по-моему, недалеко. У вас нет ощущения, что Россия идет вниз?
– Я считаю, что это не наша стратегия: ждать, пока Россия ослабнет или развалится. Строить национальную стратегию…
– …на ожидании.
– А может, она развалится через 100 лет…
– Вы согласны с тем, что Крым при нашей жизни не вернется?
– Нет, не согласен.
– Думаете, что вернется?
– Думаю, что вернется. Но это будет очень сильно зависеть от того, какой будет Украина. В нищую буферную зону…
– …никто не вернется.
– Это маловероятно.
– Как вы относитесь к российской культуре и вообще РФ?
– К российской культуре отношусь прекрасно, к политике Кремля в отношении Украины отношусь плохо. Я не считаю, что в этом есть какое-то противоречие.
– Вы были вице-премьером, губернатором Днепропетровской области. Вы понимаете Украину? Мне когда-то Леонид Макарович рассказывал, что знает Украину, потому что нет районного центра на карте страны, в котором бы он не был. То есть он понимает, в чем отличие села в Ровенской области от большого города в Днепропетровской. Вы знаете Украину?
– Я хорошо знаю Украину и хорошо понимаю украинцев, понимаю, что надо. Надо – это мир, надо, чтобы была достойная работа, высокая зарплата, достойная пенсия, на которую можно прожить, хорошее здравоохранение, безопасность, чтобы можно было самим жить и планировать будущее своих детей, а не мечтать, чтобы они уехали. Во всех регионах базовые потребности одни и те же. Люди хотят нормальной жизни и мира.
– Как восстановить промышленность? У нас же полная ерунда в промышленности происходит, а в оккупированном Донбассе, говорят, лучшие заводы вывезли. Пять шагов, которые бы вы сделали.
– Первое. Понять, где наши рынки. Есть рынок внутренний. Чем выше благосостояние людей, тем выше поднимается внутренний рынок. Второе. То, чем занимаются все президенты: где наши внешние рынки. Потому что очень хорошо, когда мы производим здесь товар, продаем за границу (неважно, на Восток, на Запад, на Север или на Юг), сюда приходят деньги, и мы можем кормить наших людей. Считаю ли я, что важен европейский 500-миллионный богатый рынок? Считаю, что очень важен. Но в то же время я считаю, что экономическая часть [Соглашения об] ассоциации с ЕС была подписана исключительно ради пиара. Мы свой рынок открыли, поставляй кто что хочет, ни квот, ни пошлин. А нас обложили пошлинами. Например, пошлина на металл – 35%. Хочешь поставить металла на €100? Заплати в бюджет Евросоюза €35. Какие же это равные отношения? Надо садиться за стол и договариваться о нормальных, равных условиях. Рынки Китая, Ближнего востока. После окончания конфликта я буду очень спокойно, планомерно восстанавливать наши экономические позиции на рынке стран СНГ, в том числе и Российской Федерации.
– Что вы думаете о блокаде Донбасса?
– Я думаю, что это преступление во всех смыслах. Несколько недель назад я внес в Верховную Раду законопроект о деблокаде Донбасса: и транспортной, и экономической, и энергетической, и гуманитарной. Почему я считаю это преступлением? Потому что мы потеряли минимум 1% ВВП и $2,5 млрд торгового баланса. Это минимум. За счет тех предприятий, которые работали там по украинским законам, платили налоги в Украине и были частью наших кооперационных цепочек. Это экономические потери. Есть еще потери человеческие. Мир – это не только вопрос переговоров руководства государств, но и вопрос душ людей. Украинцев, которые живут на неподконтрольном украинском Донбассе. Это несколько миллионов человек, которые стали заложниками ситуации. Они же слышат, как тут предлагают всех пропускать через детектор лжи…
– Ну это же провокаторы.
– Эти провокаторы имеют высокие государственные посты и высокие погоны… Как предлагают проводить какие-то люстрации, не давать несколько лет право голоса. Это полная глупость. Надо, наоборот, дать людям надежду, что все будет хорошо, и эту надежду потом оправдать. В том числе начинать платить пенсии, социальные пособия. Это значительно приблизит возврат Донбасса в Украину. Этот процесс проходили многие страны. Вспомните Испанию…
– Да.
– Франкисты и республиканцы. Та же Германия, Восточная и Западная. А нынешняя власть делает все, чтобы оттолкнуть тех людей. Там нормальные украинцы, они ничем от нас с вами не отличаются, и 99% из них хотят одного – мира. Важный вопрос – восстановление Донбасса. Во-первых, считаю, что там нужно создавать специальную экономическую зону, чтобы привлечь инвестиции и создать рабочие места…
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Европейцев немного напрячь с деньгами.
– Правильно. Создать клуб доноров для восстановления Донбасса, в том числе с участием европейцев. Более того, есть ряд серьезных переговоров…
За пять лет мы лишились главного конкурентного преимущества: квалифицированных высокообразованных людей
– Они уже согласны.
– Они готовы, но не могут. Потому что нет мира. Мы реинтегрируем Донбасс, я понимаю, как это сделать. И мы не обидим людей, которые там находятся, и не будем устраивать охоту на ведьм.
– За годы независимости страна разъезжается. По самым скромным подсчетам, более 11 млн украинцев просто взяли и уехали. Дошло до того, что уже работать некому. Как с этим бороться и кто заполнит вакансии?
– В 2013–2014 годах нам рассказывали, что будет €1000 зарплата и €500 пенсия, страна станет сборочным цехом Европы. Так вот, за пять лет мы лишились главного конкурентного преимущества: квалифицированных высокообразованных людей. Будет здесь достойная работа, высокая заработная плата – они вернутся, я уверен. Если они получат безопасность на улицах, если не будут думать, что ребенок пойдет куда-то и ему кто-то с патриотическим криком пробьет голову… Есть же такие ситуации?
– Конечно.
– Станем нормальной страной – и все вернутся.
– Что делать с пенсиями?
– Пенсионную реформу отменять. Ее невозможно улучшить. Что они сделали своей пенсионной реформой? Отменили 80% первого и второго списков, сейчас хотят еще регрессы отменить, дав небольшие надбавки к пенсиям, которые забрали через три-четыре месяца повышением тарифов и цен на продукты, и через манипуляции со страховым стажем повысили пенсионный возраст. Могу сказать на своем примере. У меня есть пять лет первого списка, а чтобы иметь право на досрочный выход на пенсию, надо 10 лет. Так вот, я и люди моего поколения будут выходить на пенсию в 67 лет. И очень интересный вопрос: какая средняя продолжительность жизни мужчин в нашей стране? Можно зайти и посмотреть на сайт государственной статистики. 64,8 года (по данным Госстата, средняя ожидаемая продолжительность жизни мужчин в Украине в 2017 году составляла 67,02 года. – "ГОРДОН").
– Прекрасная пенсионная реформа (смеется).
– Лозунг этой пенсионной реформы: умри до пенсии, помоги государству. Ее надо отменять. При мне пенсионная реформа будет означать повышение пенсий, а не пенсионного возраста. Я уверен, что не может быть минимальная пенсия меньше 40% от средней заработной платы. Сейчас минимальная пенсия, грубо говоря, 1500 грн, а должна быть 4200, потому что по-другому невозможно выжить. Каждый пенсионер должен получить за счет средств государства бесплатную медицинскую страховку, коммунальные тарифы должны быть максимум 15% от дохода семьи пенсионеров. Пенсионеры – это те люди, которые создали все, что у нас есть.
– Да.
– А сегодня они никому не нужны. То есть в этой стратегии – оставить в Украине 15 млн – власть хочет, чтобы первыми умерли как раз пенсионеры, чтобы на них деньги не тратить.
– Тарифная политика – это преступление, на ваш взгляд?
– Ну конечно, преступление. Я в этом вопросе неплохо разбираюсь, потому что полтора года…
– Вице-премьер, конечно.
– …отвечал именно за стабильность тарифов и при мне ни на одну копейку не был повышен ни один тариф.
– На сколько сегодня можно понизить тарифы?
– Давайте поговорим языком экономики. Газ. Украинское государственное предприятие "Укргазвидобування" добывает украинский газ. По Конституции, недра…
– …принадлежат народу.
– Грубо говоря: 17 млрд м³ добыча газа, на все ЖКХ надо 16 млрд. То есть хватает с лихвой. Себестоимость – 2 тыс. грн. Продают по 8,5 тыс. Можно ли в два раза снизить цены? Можно. Еще и останется на новые скважины и капитальные инвестиции. Снижение цен на газ означает снижение цен на тепло. То же самое в электроэнергии. У нас же более 70% – это атомная энергетика и гидроэнергетика. Убрать коррупцию в "Энергоатоме" – и можно снизить цены на электроэнергию. А значит – и цены на воду, потому что в воде основное – это электричество для перекачивающих насосов. Сегодня тарифы используются, как дополнительный налог, как выкачка денег. В нормальной стране власть всегда берет деньги в бюджет с экономики. Для страны же выгодны большие зарплаты. Больше зарплата – больше подоходный налог. Новые рабочие места – с них тоже подоходный налог. Потому что 10 млн уехавших платят подоходный налог…
– …в других странах.
– Сегодняшняя наша власть идет по пути деиндустриализации, поэтому они берут кредиты, часть из которых разворовывают, частью из которых затыкают дырки. Остальное выкачивают из населения. Вот ты заплатил подоходный налог, вот с тебя взяли военный сбор (никто же не отчитывается, куда он идет) и вот с тебя взяли, выкачали коррупционный налог через коммунальные тарифы. Потом часть разворовали, получили миллионные зарплаты руководители "Нафтогазу", $8 млн Коболев перевел маме…
– Вы завидуете?
– Нет, я считаю, что это преступление. В любой другой стране мира, я вам гарантирую, руководители государственных предприятий такие зарплаты не получают. Простой пример: есть государственное предприятие в России РАО "Газпром"…
– Виктор Степанович Черномырдин когда-то создал…
– За прошлый год еще нет официальной отчетности, а в позапрошлом – $1,6 млрд прибыли (за шесть месяцев 2018 года чистая прибыль "Газпрома" составила $4,36 млрд. – "ГОРДОН"). Наш "Нафтогаз" ничего не добывает, живет только со спекуляций с тарифами – прибыль $1,5 млрд.
– Интересно.
– Но только те добывают…
– А эти спекулируют.
– Нет в сегодняшних тарифах экономики. В сегодняшних тарифах коррупция и механизмы латания дыр в бюджете.
Вся моя экономическая политика будет сводиться к нескольким словам: мне кормить своих надо
– Что происходит с ФОПами сегодня?
– ФОПы – это малый бизнес. Сегодня правительство и президент хотят лишить их упрощенки. Во-первых, отмена упрощенки постоянно обсуждается с МВФ. Во-вторых, уже даже есть законопроект, внесенный в Верховную Раду. Я считаю, что ФОПы очень важны для нашей страны. Да, это всего лишь несколько процентов ВВП, но это миллионы самозанятых людей, которые не уезжают из страны. Гарантирую, что я сохраню упрощенную систему налогообложения, сделаю так, что будет реальный мораторий на проверки, а не виртуальный, как сейчас. Упраздню экономические подразделения и в СБУ, и в полиции, и налоговую полицию упраздню, оставлю только налоговую в качестве сервисной службы. Переведу все разрешения в максимально упрощенный вид, потому что компьютеру нельзя дать взятку.
– Американская схема ведения дел в экономике вам близка?
– Знаете, что мне близко? Трамп полгода назад встречается со своими американскими металлургами, и они ему жалуются, что много заходит металла из Европы, в том числе и мы туда попали под одну гребенку. Из-за этого они вынуждены сокращать производство и увольнять людей. Трамп говорит: я ввожу 25-процентный налог на европейский металлопрокат.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– И ввел.
– После этого лидеры Европейского союза, естественно, возбуждаются и говорят: как же так? Мы же члены ВТО, у нас есть экономические соглашения. В конце концов, мы везде союзники. Трамп им говорит: дорогие европейские братья, люблю вас как родных, но мне кормить своих надо.
– Интересы Америки.
– Вся моя экономическая политика будет сводиться к нескольким словам: мне кормить своих надо. Я считаю, так правильно.
– Что вы думаете о декоммунизации?
– Считаю, что декоммунизация – это просто обман и бред, направленный исключительно на то, чтобы отвлечь внимание людей от нищеты, войны, социальных проблем. К сожалению, действующая власть, действующий президент уже несколько лет пытаются делать все, чтобы найти вопросы, которые отвлекают общество и работают на его раскол. Это очень вредно для нашей страны. Если они говорят, что "Україна – це Європа", то посмотрите, каким образом это делается в Европе. Это было сделано ради отвлечения, не более того.
– Вы бы хотели, чтобы в украинских городах были памятники и улицы Ленина, Дзержинского, Урицкого и прочих мерзавцев?
– Я хотел бы, чтобы эти вопросы решались территориальными общинами. Чтобы они принимали решения, какие праздники праздновать, какие должны стоять памятники, кстати, в том числе – на каком языке разговаривать. Сейчас рассматривается в парламенте законопроект, как они его называют, о защите государственного языка. На самом деле это законопроект о запрете говорить на любом другом языке. Делают они это с одной целью: перед выборами консолидировать какую-то часть радикально настроенных избирателей под Петра Алексеевича Порошенко. Два пункта этого законопроекта. Первое. Неуважение к украинскому языку приравнивается к оскорблению национальных символов, прописанных в Конституции. Это герб, флаг, гимн. Но что такое "неуважение" – не прописано. Мы с вами сейчас говорим на русском – это неуважение или нет?
– Не знаю.
– И я не знаю, там не написано. Если продавец пенсионеру на русском языке или на венгерском в Закарпатье ответит – это уважение или неуважение? Не знаю, не прописано. Кто будет решать? Парубий и ему подобные европейские демократические интеллектуалы?
– Ух как вы загнули хорошо!
– Если так, то очень сложно все. И там же уголовная ответственность. На первый раз штраф 4200 грн. Если несколько раз, то до трех лет лишения свободы. Мы с вами рецидивистами через несколько дней станем. Что они хотят за внедрение европейской практики официальных либо региональных языков? Европа ведь тоже очень пестрая, десятки стран, сотни национальностей, сотни языков. Между собой сотни лет воевали. Они же нашли какую-то модель, по которой ужились, и никаких проблем нет. Мне лично говорил [премьер-министр Венгрии Виктор] Орбан: "У меня полтора миллиона диаспора венгров в Сербии, и вообще никаких проблем нет, миллион – диаспора венгров в Румынии, никаких проблем нет, 250 тыс. в Закарпатье, в Украине – одни проблемы". Потому что там есть модель: если 10% людей и более на определенной территории используют язык, отличный от государственного…
– …пожалуйста…
– …нет, второй официальный язык. Им можно везде пользоваться, не только в быту. Можно в прокуратуре, в суде, в горисполкоме, где угодно. В Закарпатье – очевидно, венгерский, в Черновицкой области – румынский, на других территориях, на юго-восточных точно – русский. И никаких проблем ни у кого нету.
– Я вас слушаю, и возникает вопрос: вы сами такой умный или с вами работают политтехнологи?
– Я всегда так думал.
– Хорошо излагаете!
– То, что я сейчас говорю, я предлагал очень давно… Что я хотел этим сказать? За внедрение… Нет, даже не за внедрение… За попытку ввода европейской хартии о языках региональных меньшинств, о которой я говорю, – до 10 лет лишения свободы. Попытку внедрения европейской хартии этим законом приравнивают к посягательству на конституционный строй Украины, к попытке госпереворота. Только за то, что предлагается, попытку – 10 лет лишения свободы. В какую Европу они нас ведут? Больше похоже на темную Европу, Германию 30-х годов прошлого столетия.
– Вернусь к своему вопросу: вы сами такой умный или с вами работают политтехнологи?
– (Усмехаясь). Какие политтехнологи со мной работают?
– Вы слишком хорошо излагаете.
– Так я постоянно выступаю с трибуны…
Мне хочется жить в той области, в какой хотят жить жители Днепропетровской области. Сегодня в Днепропетровской области 3 млн 300 тыс. жителей, 95% из них против переименования
– …То есть это опыт?
– Я так думаю.
– Хорошо. Что вы думаете о переименовании Днепропетровской области в Сичеславскую?
– Думаю, что это тоже подмена повестки дня.
– Вам в какой области хочется жить?
– Мне хочется жить в той области, в какой хотят жить жители Днепропетровской области. 3 млн 300 тыс. жителей сегодня в Днепропетровской области. 95% из них против переименования области. Как я уже говорил, 240 с лишним европейских интеллектуалов во главе с Парубием приняли решение в первом чтении ее переименовать. Я выступал с трибуны и говорил: "Уважаемые европейские интеллектуалы, я предлагаю абсолютно европейский подход. Сейчас будут президентские выборы, осенью – парламентские. Все равно создается вся инфраструктура: комиссии, члены комиссий, кабинки и т.д. Давайте напечатаем еще один бюллетень, еще одну бумажку. Надо – я сам готов найти деньги. И спросим у жителей области, как они хотят, чтобы называлась область". Как люди решат – пусть так и будет. Я в 2015 году лично внес закон о местных референдумах. Мы его делали совместно с европейцами, он очень похож на швейцарский, шведский закон о местных референдумах. На 99%. Абсолютно соответствующий европейскому законодательству. Они его не принимают уже больше трех лет. Я предлагаю сейчас провести местный референдум. Нет, они жмут на кнопки, пытаются навязать свое мнение, каким бы оно ни было, правильным или неправильным, 3 млн 300 тыс. жителей. Скажите, это Европа? Нет, не Европа. Это попытка построения тоталитарного государства.
– За что вы не любите [директора Института национальной памяти] Владимира Вятровича, святого человека?
– За то, что он раскалывает общество. За то, что он переписывает историю. За то, что он героизирует коллаборационистов и нацистов. Помните его официальное заявление о том, что можно использовать символику дивизии СС "Галичина", никаких проблем? Хотя мы все знаем, что организация СС и все входящие в нее структуры была осуждена Нюрнбергским трибуналом. Могу вам сказать, что в Германии, да и в любой другой цивилизованной стране, Владимир Вятрович давным-давно бы сидел, глубоко и долго. Он пытается себе на этом сделать какую-то политическую карьеру, но он раскалывает общество. Я вообще против любого радикализма.
– Несколько лет назад вы назвали события на Майдане переворотом. Вы и сейчас так считаете?
– Большой, емкий вопрос. Давайте я постараюсь не отвечать просто на сложные вопросы.
– (Кивает).
– Было ли в начале революционное движение части населения? Безусловно, было. Во многом это было связано с тем, что тогда лидеры оппозиции, которые потом вошли во власть, подменили понятия. Подменили понятия ассоциации с Европейским союзом и вступления в Европейский союз. Многие же думали, что это практически вступление в ЕС. 1000 евро зарплата, 500 евро пенсия, кружевные трусы, вот это вот. То есть все хорошее против всего плохого. В итоге произошла совокупность противоправных действий. Политические лидеры Майдана и к ним примкнувшие уселись в кресла и стали воровать и разрушать страну в тысячу раз больше "попередников".
– 100%.
– Слово "революция" глобально предусматривает изменение строя. Нет. У нас изменились люди во власти, пришли супермародеры, но кроме этого ничего не изменилось. Есть такой "утиный" тест на адекватность. Если что-то выглядит, как утка, плавает, как утка, и крякает, как утка, то, скорее всего, это утка. (Смеются). Могу рассказать, каким я видел Майдан, я ведь был в правительстве, напомню, вице-премьер-министром по ЖКХ. Была очень суровая зима, минус 25 бывало, помните?
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Да, конечно.
– Очень холодно было.
– Мерз на сцене Майдана очень сильно, помню.
– Надеюсь, вы были среди тех людей, которых обманули. Там было очень много нормальных людей, которые просто были обмануты.
– Конечно.
– Так вот, в течение трех месяцев, когда очень холодно, не функционирует система государственной власти в стране. Захвачены практически все облгосадминистрации, захвачено огромное количество правительственных зданий. Вообще нет никакой власти. Я каждое утро, в 4.00, как вице-премьер по ЖКХ прихожу в пустой Кабинет Министров. В полпятого мне дают сводку МЧС, где какие проблемы. А проблемы постоянно есть. Где-то столбы повалены, 200 населенных пунктов обесточены, где-то обесточен горводоканал, где-то – теплоснабжение. При минус 25 если перемерзнет труба, ее и летом восстановить будет невозможно. Она же лопнет.
– Да-да.
– И я начинаю заниматься этими вопросами. Перебрасывать бригады энергетиков, регулировать давление газа практически вручную, регулировать подачу электроэнергии с точки зрения частоты. Очень большой комплекс вопросов. В восемь утра первый видеоселектор с регионами. Я сижу, большие экраны…
– …а уже спать хочется? С четырех же?
– Да не, нормально… Включаются разные регионы. Где-то еще сидит старая власть, где-то руководители теплоснабжающих предприятий, горводоканалов. Где-то сидят непонятные люди в балаклавах, боятся, чтобы не увидели лица, и говорят: "У нас усе лопнуло. Мы включили генератор, чтобы к вам подключиться и сказать, что все сильно плохо. Больше ни к кому подключиться не можем". Губернатора нет, сбежал, когда администрацию захватили. Ничего нет, они на генераторе включаются в правительственный селектор. Я перебрасываю бригады, размораживаю систему, целый день этим занимаюсь. В восемь вечера – последний селектор. Переспросили, где что у кого, выровняли ситуацию. Большое спасибо всем, кто тогда работал в Министерстве жилищно-коммунального хозяйства. Можно всех критиковать, но те люди тогда вытянули на себе всю инфраструктуру. МЧС, [Михаил] Болотских, я считаю, один из лучших МЧСников, которых я знаю. Не только в Украине, а вообще в мире. Я встречался с руководителями министерств по чрезвычайным ситуациям других стран. Михаил Васильевич Болотских – великий человек и великий специалист, к сожалению, сегодня, не востребован. Энергетики наши, большое всем спасибо. Все работало, был везде свет, вода, тепло, ездили поезда, летали самолеты. Это не само по себе происходило. Ничего вообще не работало, все было захвачено, все распалось. Я последний вышел из Кабмина. Кстати, я принял решение об эвакуации Кабмина, если вам интересно.
После Майдана я работал вице-премьером еще дней 10, занимаясь поддержкой инфраструктуры. Потом ушел, передав дела, между прочим, Гройсману
– Интересно, да.
– Когда стало ясно, чем все закончится…
– …что будет плохо…
– …стрельба и т.д. Когда начали отходить внутренние войска.
– Вы остались последним в Кабмине?
– Вы себе вообще не можете представить! Я нахожусь в Кабинете Министров, смотрю: строем поднимаются внутренние войска.
– Уходят…
– Звонит мне руководитель одного из подразделений: "Александр Юрьевич, мы получили приказ уходить". Спрашиваю: "Сколько времени?" – "Полчаса максимум". Я не понимал, почему нам не сказали, начинаю жать на все кнопки, которые были…
– Пусто?..
– Нигде никого нет. Звоню Владу Забарскому, он тогда исполнял обязанности министра Кабинета Министров. "Влад, – говорю, – я принимаю решение об эвакуации". Объявляю себя начальником (смеется) и принимаю такое решение. Звоню в Министерство финансов, это же все в одном здании, [министру Юрию] Колобову. Колобова уже давно не было, Анатолий Мярковский был, первый зам. Говорю: "Анатолий, 10 минут пауза, чтобы первые вышли и не было столпотворения, и эвакуация". То же самое [сказал] первому заму министра экономики, потому что министра не было. То есть я – человек, принявший решение и вышедший из Кабмина последним. Но на следующий день опять пришел в Кабинет Министров и работал еще дней 10, занимаясь поддержкой инфраструктуры. Потом ушел, передав дела, между прочим, Гройсману. Рассказывал ему, где проблемы. Точно помню, город висел на одном вводе электроэнергии. "Если перебьют, – говорю, – ты ничего не сделаешь, срочно восстанавливай второй ввод". Когда передал дела, ушел. Вот так я видел Майдан. (Усмехается).
– Так переворотом был Майдан или нет?
– Если что-то выглядит, как утка, плавает, как утка, и крякает, как утка, это что?
– Утка.
– Утка! Если сменилась система власти, то это революция. Я сказал, что начиналось, как революционное движение, а закончилось тем, что всех обманули, позахватывали места во власти, показали, что такое мародерство, которое раньше представить себе невозможно было. Да, всегда была коррупция. Но такой страшной коррупции – на крови, на смертях людей – не было никогда.
– Вам, выросшему в хорошей профессорской семье, не было стыдно, что руководит и вашей партией, и нашей страной человек с тремя судимостями и двумя отсидками? Человек, которого приличным нельзя было назвать даже с натяжкой?
– Давайте вещи называть своими именами. Страной руководил человек, избранный на всенародных выборах большинством голосов…
– …а я ничего об этом не говорю…
– …в мирной, спокойной…
– …только спросил, не было ли вам стыдно?
– …экономически нормальной стране. Я никогда не работал ни на одного конкретного политика, в том числе на того, которого вы назвали. Я работал на свое государство, на народ Украины.
– Это понятно.
– Кстати, в Партии регионов было 15 млн членов… Извините, ошибся, 1,5 млн правильная цифра.
– Случайно согнанные люди. В Партии регионов ведь идеологии не было. Ну что это за партия?! Вождистская. Кто у власти? Мы у власти, давайте к нам!
– Не считаю, что она была вождистской. Много хорошего было, много нормальных людей, не думаю, что все эти люди в чем-то виноваты.
– Я все это понимаю, но не было ли вам, сыну профессора, человеку из хорошей семьи, стыдно, что такое убожество оказалось во главе вашей партии и нашей страны. Убожество!
– Послушайте, давайте я отвечу за себя. Мне точно не стыдно за то, как я работал на любой должности.
– Да я же не об этом!
– И губернатором, и вице-премьером по ЖКХ.
– У вас в кабинете висел портрет этого человека. Не стыдно?
– Я вообще не думаю о Януковиче. Вообще. Он – прошлое. Давайте думать о будущем. Кстати, скажите мне, вы голосовали за Порошенко или нет?
– Нет. Знаете почему?
– Вы его знали, наверное. (Улыбаются).
– Я его знаю с 1996 года, но даже дело не в этом. Я сам избирался, был все время у себя на участках и не голосовал вообще. Если бы голосовал, мне бы было стыдно.
– А поддерживали его?
– Да, поддерживал. И мне за это стыдно.
– Думаю, сейчас огромному количеству людей, которые в первом туре выбрали Порошенко, стыдно за него.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Мне очень стыдно.
– Давайте все-таки смотреть в будущее и делать так, чтобы нам не было стыдно за того, кого мы изберем на следующие пять лет. Я вам гарантирую, что если изберут меня, то никому за меня стыдно не будет.
Я выступаю за то, чтобы влияние радикальных организаций, партий и их лидеров было сведено к нулю
– Ловлю вас на слове! Вернемся к Майдану. Юрий Луценко утверждал, что вы финансировали днепропетровских титушек. Это так или нет?
– А-а, об этом он рассказывал в 2017 году, после 9 Мая, когда на колонну ветеранов напала С14.
– Да.
– Дело было следующим образом.
– "Дело было вечером, делать было нечего…" (Улыбаются).
– Как раз дело было с утра. 10.30 – я время помню точно. Колонна идет возлагать цветы к памятнику Славы в Днепропетровске. Впереди идет огромное количество ветеранов, им по 90 с лишним лет, слава Богу. Все нормально, тем более сверху вниз спускаться удобно. Несколько десятков европейски настроенных людей из организации С14, в балаклавах и камуфляже, нападают на эту колонну прямо перед памятником. Участники возложения вместе с правоохранительными органами смогли отбить это нападение. Хотел был напомнить, что сразу после этого руководитель полиции области вышел на пресс-конференцию, назвал нападавших из С14 радикалами и боевиками, показал ножи, которые у них отобрали, факелы, бутылки с зажигательной смесью, кастеты, канистру с кислотой. Реальной кислотой, которую потом подменили. Показал это все, и их посадили. На сутки. Ровно через сутки все меняется. Выходит Луценко на трибуну Верховной Рады и говорит, что на хороших ветеранов АТО напали титушки. Видимо, ветеранов имел в виду. И побили хорошую С14. Вам не кажется, что это крепко противоречит здравому смыслу?
– О водке будем вспоминать? (Смеются).
– Ну о чем здесь можно говорить? Это был первый и пока, насколько я знаю, последний случай, когда С14 пыталась совершить "европейское" бандитское нападение.
– То есть титушками вы не руководите?
– Ну какие титушки?! Кстати, сняли того начальника полиции, который назвал С14 в балаклавах радикалами. Если человек ведет себя как радикал, выглядит как радикал и действует как радикал…
– …то он радикал.
– Очевидно, радикал. Я выступаю за то, чтобы влияние радикальных организаций, партий и их лидеров было сведено к нулю. Никакие они для меня не патриоты, хоть они себе сто вышиванок на голову наденут. Не может патриот раскалывать общество.
– 100%.
– Для меня украинец – каждый, кто связывает свое будущее с Украиной, готов работать на наше благо и выполнять наши законы. Мне вообще все равно, на каком он языке разговаривает, в какую церковь ходит, какой он национальности и к какому памятнику носит цветы.
– Поддерживаю.
– Спасибо.
– При всем моем плохом отношении к Януковичу и регионалам в целом (мне они никогда не нравились, скажу вам честно, но нынешние не нравятся еще больше, чем регионалы)…
– Можно вопросик?
– Да.
– Вы не были часом коммунистом?
– Я стал кандидатом в члены КПСС в армии. Вернувшись домой после дембеля, увидев, что происходит, написал заявление, что не буду вступать в партию.
– То есть кандидатом в члены КПСС вы были?
– В армии, да.
– Вы признаете свою личную ответственность за репрессии 1937 года?
– Нет, конечно.
– (Саркастически). Странно. Почему же, вы ведь были кандидатом в члены КПСС?
– Я думал, что все меняется в стране, начитавшись журнала "Огонек". Дураком был, понимаете?
– Смешно смотреть, когда многие сегодняшние руководители государства, будучи коммунистами, комсомольскими вожаками областного и республиканского уровня, сейчас клянут, гребут всех под одну гребенку, кричат все лозунги, которые только могут кричать. На самом деле в Коммунистической партии было очень много нормальных людей, которые работали на благо страны.
– Я не спорю.
– Тогда все наши руководители должны сами себя декоммунизировать. От Петра Алексеевича до свободовцев типа [Ирины] Фарион, которые были членами Компартии.
– Интересная мысль.
– Ну а что? Пусть декоммунизируются. Точно так же – и в Партии регионов. Полтора миллиона членов было. Нормальные люди, работавшие на благо страны. И давайте не стричь всех под одну гребенку. Потому что иначе – подстригите себя, вы же были кандидатами в члены КПСС.
Ставил ли мне политические задачи Ринат Леонидович Ахметов? Никогда и никаких
– Хорошо. При всем моем плохом отношении к Виктору Федоровичу и его окружению…
– …а вот так можно!..
– …есть один человек, к которому (я сейчас навлеку на себя народный праведный гнев) я, как и раньше говорил, отношусь хорошо, с уважением. Это Ринат Леонидович Ахметов. Непопулярная точка зрения. Скажите, вы человек Рината Ахметова? Если да, то как давно? Какие у вас отношения?
– Давайте сразу расставим все точки над "i". Я к Ринату Леонидовичу Ахметову отношусь с большим уважением.
– (Улыбаясь). Хоть в этом мы с вами сошлись.
– Он крупнейший национальный инвестор. Крупнейший бизнесмен – на его предприятиях работает минимум 300 тыс. украинцев. Он – национальный капитал, национальная буржуазия, которая не высасывает все и не выводит за границу, а инвестирует здесь, на территории Украины. Заработные платы у него, по украинским меркам, самые высокие, социальные пакеты нормальные. Промышленным городам присутствием своих предприятий он помогает. Он, безусловно, как и весь бизнес, должен работать по закону.
– Что он и делает.
– Всегда СКМ платил налоги, потому он и есть самый крупный налогоплательщик. Финансирует ли Ахметов мою избирательную кампанию? Ответ "нет". Принимаю ли я все решения самостоятельно, несу ли за них ответственность? Ответ "да".
– Вы человек Рината Ахметова?
– Финансирует ли он меня? Нет.
– Нет, я говорю вообще, а не о финансировании. Говорю о связи, об отношении, выполняете ли вы какие-либо его поручения. Являетесь ли вы его человеком?
– Давайте посмотрим по истории. Я возглавлял… Даже скажу, имел честь возглавлять крупнейшие предприятия, Северный и Центральный ГОК.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– …входившие…
– …тогда еще не входили, кстати, в холдинг "Метинвест", потом вошли в него. Я работал на предприятиях, где он был акционером. Отношение к модернизации предприятий, к инвестициям в предприятия, отношение к трудовому коллективу всегда были со стороны акционеров нормальные. Он всегда создает набсоветы, в которых всегда половина – иностранцы. Они очень серьезно смотрят, эффективно работает руководитель или неэффективно, есть коррупция или нет. Ко мне, в принципе, никогда не было никаких вопросов, потому что работа была честная и эффективная. Ставил ли мне политические задачи Ринат Леонидович Ахметов?
– О, вот мы и вырулили!
– Вы же говорите о политике, а не об экономике?
– Да.
– Отвечаю: никогда и никаких не ставил. При этом могу сказать, что уверен, что Ахметов меня поддерживает. Как поддерживает меня и любой другой национальный бизнес. Потому что они все заинтересованы в том, чтобы страна была мирной…
– …спокойной, да…
– …чтобы экономика была сильной. Сильнее страна – сильнее экономика. Сильнее экономика – больше стоит их бизнес.
– Капитализация выше, конечно.
– Я уверен, что он меня поддерживает, как и любой национальный капитал, а не компрадорский – тут украсть, а спрятать где-нибудь в панамском офшоре.
– Произошедшее с Донбассом для Рината Ахметова – личная трагедия? Как вы считаете?
– Уверен, что огромная личная трагедия. То, что он делает на протяжении пяти лет, тратя сотни миллионов долларов на поддержку людей и на неподконтрольной территории, и в "серой зоне", и беженцев на нашей территории, достойно большого уважения.
– В Днепре, в вашей вотчине, целый ряд людей с большими капиталами. Какие у вас отношения с днепропетровцами [Игорем] Коломойским, [Геннадием] Боголюбовым, [Виктором] Пинчуком, [Борисом] Филатовым и [Геннадием] Корбаном?
– Во-первых, я бы не ставил этих людей через запятую. Это все-таки разные люди, с разными качествами.
– Только из-за географии.
– Могу сказать, что с 2010-го по 2013 год у меня со всеми были нормальные, рабочие отношения. Придя с производства, я тогда конкретно занимался вопросами экономики, поддержки предприятий вне зависимости от того, кто на них хозяин. Мне было важно, чтобы предприятие хорошо работало, платило высокую зарплату. А если предприятие с огромным, многотысячным трудовым коллективом, то тем более. После 2014 года – крепко изменилось. С Коломойским у меня разногласия идеологические в первую очередь. С Корбаном и Филатовым, кроме идеологических, еще и существенные морально-этические разногласия. А с Виктором Михайловичем Пинчуком у меня и были, и есть нормальные отношения. Думаю, он мне благодарен за то, что я крепко помогал, когда он строил завод "Интерпайп сталь". Кстати, это самый большой браунфилд, как говорят на языке инвесторов, самая крупная инвестиция в страну. Около $1 млрд реально вложено, полностью с нуля построенный. Я помогал по вопросам земли, энергоснабжения, массу вопросов решал, потому что считал, что этим должен заниматься губернатор. Думаю, за это он относится ко мне с уважением. И я к нему – за то, что он крупный национальный инвестор, работодатель.
Если говорить в цифрах, если зайти на сайт государственной статистики, там будет написано, что с 2010-го по 2013 год рост промышленного производства в Днепропетровской области 24,5%, почти 25%.
Царев несчастный человек. Он потерял все, что у него было в Украине, и его сегодня кинули в России
– Невероятно!
– Такого не делал никто, ни до, ни после, ни вместо, ни в одном регионе.
– Этот завод дал?
– Нет, это вообще. Одно предприятие не может столько дать. Рост 24,5% за три года – это почему ко мне в тот период неплохо относились все, кто был в реальном секторе экономики. Средняя зарплата, тоже сайт госстатистики. Курс [гривны к доллару] – восемь, стабильный, это понятно, буду называть в долларах. Когда я стал губернатором, была $24,5, когда уходил, была $4,14. При стабильных тарифах и стабильных ценах на продукты питания. Я занимался конкретными делами и конкретными вопросами.
– Поговорим о "русском мире". Как вы к нему относитесь?
– К русской культуре отношусь прекрасно. К политике Кремля по отношению к Украине отношусь плохо.
– Об утках вспоминать не будем? Если выглядит, как утка…
– Ну да.
– Раньше вы дружили с одиозным байкером Хирургом, Александром Залдостановым. После его пассажей об Украине вы поддерживаете отношения?
– Что такое "дружили"? Ходили друг к другу на дни рождения, пили водку вместе, не знаю?
– Хороший вопрос.
– Или детей крестили?
– Вас видели вместе часто, мне говорили, что у вас дружеские отношения.
– Мы несколько раз пересекались на байкерских мероприятиях.
– Вы же байкер, да.
– Байкерская тусовка достаточно узкая. Ну и все, не более того. С тех пор, как у него отъехала крыша…
– …отъехала?
– Конечно. С тех пор я прекратил общение, еще много лет назад. Насчет байкерства… Я бы не сказал, что я байкер, потому что байкерство – это стиль жизни. Я мототурист, наверное, так сказать правильно. (Улыбаются). Это дух свободы, идеализм. Забыть об этом полностью невозможно, но сейчас, к сожалению, мало этому уделяю времени. Но мне 44 года, ничего страшного, я еще успею.
– С бывшим спикером "парламента" так называемой Новороссии, бывшим народным депутатом Украины Олегом Царевым вы дружили? Поддерживаете отношения или нет?
– У вас неверная информация. Как раз с Царевым у меня всегда были очень сложные отношения. Это, в принципе, все знают. Считаю, что Царев несчастный человек. Он потерял все, что у него было в Украине, и его сегодня кинули в России.
– Кинули?
– Кинули.
– Чем он сейчас занимается?
– Как мне говорили, тихо и скромно живет в Ялте.
– Что вы думаете о засилье агентов Кремля в украинской власти?
– Наверное, смогу четко ответить на этот вопрос, когда стану президентом. У меня будут данные и сводки СБУ. Я выйду и честно скажу, с доказательствами, кто агент Кремля. Сейчас это ответственность действующего президента, он должен был бы это сделать. Но он это использует не более чем как политтехнологию, объясняя, что все, кроме него, агенты Кремля. Для того, чтобы за него проголосовали. Уже смешно.
– Один из серьезных кандидатов в президенты, Евгений Мураев, официально поддержал вас на предстоящих выборах. Как бы отдал вам свои голоса, если можно так сказать. После того, как Евгений Мураев оказал вам поддержку, количество ваших сторонников выросло?
– Скажу так: мы сделали то, чего ожидали от нас наши избиратели. Я бы не говорил, что тут техническое снятие кого-то в пользу кого-то. Это системное объединение людей, партий, штабов и возможностей. Обратите внимание, что вокруг Оппозиционного блока, моей кандидатуры, объединилась вся реальная оппозиция. Михаил Добкин стал моим доверенным лицом, у него тоже партия, "Христианские социалисты". Вадим Новинский. Светлана Фабрикант ("Сильная Украина"). Максим Гольдарб (Партия мира). И Евгений Мураев. На самом деле это может сделать тектонические сдвиги на этих выборах, потому что мы сейчас получили реальный шанс для выхода во второй тур. А при выходе во второй тур я выиграю у любого. И власть это очень хорошо знает. Более того, люди получили шанс проголосовать за единственную реальную оппозицию, за изменение курса. Голосуя за любого другого кандидата в президенты, они, по большому счету, голосовали бы за сегодняшний курс страны, за курс войны и нищеты. А теперь есть реальный шанс на выход во второй тур и на победу кандидата, который предлагает другой путь развития Украины.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Что вообще произошло с Оппозиционным блоком? Почему он раскололся? Думали ведь, что все пойдут под одним флагом… Что случилось?
– Оппозиционный блок не раскололся. Это как раз риторика… (замялся)
– Нехороших людей?
– Изгнанных из Оппозиционного блока. Нет. С сожалением это говорю, некоторые люди, находящиеся в Оппозиционном блоке, в том числе Юрий Анатольевич Бойко, который его возглавлял, решили поработать в штабе по избранию на второй срок президента Украины Петра Алексеевича Порошенко. Все мы знаем, что они его, к сожалению, сделали президентом первый раз. Известный венский сговор, когда сняли [Виталия] Кличко в пользу Порошенко. Это было в 2014 году, тогда мы этого не знали, а узнали только в 2016 году, когда [Дмитрий] Фирташ под присягой дал показания на суде в Вене. Если бы мы узнали об этом в 2014 году, мы бы тогда точно не брали Бойко в Оппозиционный блок на этапе его создания. Теперь они делают ровно то же, пытаются второй раз Петра Алексеевича Порошенко сделать президентом, при этом продолжая бессовестно паразитировать на бренде "Оппозиционный блок", который имеет большое доверие людей и к которому они не имеют отношения уже несколько месяцев.
Пойти под знамена Медведчука у меня никогда не было ни стремления, ни желания. У нас большие идеологические противоречия
– Говорят, что за Бойко стоит [Виктор] Медведчук и, соответственно, Путин. Это так?
– Думаю, надо об этом спросить у… То, что Медведчук в их партии, это 100%. А раз Медведчук – кум Путина, то… Если что-то выглядит, как утка, плавает, как утка, и крякает, как утка, то, очевидно, это утка. (Улыбаются).
– Вы с Бойко хорошие отношения поддерживаете? Или никаких нет?
– К сожалению, у меня сейчас с ним нет никаких отношений.
– Он же неглупый человек, правда?
– Он неглупый человек, но делает то, что делает.
– Почему часть людей, в том числе и вы, которых считают так или иначе людьми Ахметова, попали в санкционные списки России?
– Насчет того, человек ли я Ахметова, надеюсь, я уже ответил. Поэтому давайте так сформулируем: "Часть людей попала в санкционные списки России".
– Часть людей, которые не пошли под знамена Медведчука и Бойко, давайте так.
– Пойти под знамена Медведчука у меня никогда не было ни стремления, ни желания. У нас большие идеологические противоречия. Я считаю, что Украина может и должна договариваться с Россией как равный партнер, а не капитулировать. А почему я в списках? Ну, не знаю. Надо спросить у России, которая, видимо, считает, что позиция равного разговора, который я очень хочу и буду вести, менее приемлема, чем позиция игры в поддавки. И надо спросить у того же Медведчука, который писал этот санкционный список в кабинете Петра Алексеевича Порошенко.
– Он его писал? Вот так?
– Чтобы не было никаких иллюзий.
– Не месть ли это со стороны России за то, что вы и такие, как вы, не легли под Медведчука?
– Я не могу лечь под Медведчука и по своим гендерным предпочтениям, и по своим идеологическим позициям.
– Ваши телефоны до сих пор прослушивают?
– Это надо спросить у тех, кто прослушивает. Но очевидно, что да.
– За вами наблюдают?
– Да, конечно, мы часто видим наблюдение. И нападения на меня радикально настроенных европейских активистов организовывают власти. Могу сейчас вам сказать, что нападение в Бердянске, когда меня облили зеленкой и обожгли роговицу правого глаза (будет определенный процент потери зрения), лично организовывал и курировал первый замначальник [управления] СБУ в Запорожской области Руслан Ена. Этот Руслан Ена – зам не по оперативной работе, а больше по сбору взяток. Потому зачем ему нападать на политиков, точно непонятно. Получил, видимо, команду сверху.
– Дискомфорт у вас есть от всего этого, хотя бы мизерный? Или вы уже толстокожий, не реагируете ни на что?
– От нападений?
– От нападений, от слежки, от прослушивания?
– Невозможно к этому привыкнуть. Есть ли дискомфорт? Есть. Боюсь ли я? Нет. Отступить – значит предать. Реально у Украины, у украинцев есть шанс на изменение курса страны. И этот единственный шанс – проголосовать за меня. Любой другой голос – либо за Порошенко, либо за кого-нибудь на него похожего, который будет продолжать точно тот же курс.
– Вы верующий человек?
– Я верующий православный христианин.
– Вам не кажется смешным, когда во главе крестного хода прихожан Московского патриархата идут три еврея?
– Если вы говорите обо мне, то у меня отец украинец, из села Баштанка Николаевской области, а мама русская, с Терека, с Кубани. А насчет смешно – не смешно… Считаю, что шуток и ничего смешного нет, когда ущемляются и попираются базовые конституционные права и свобода вероисповедания. Это то, что сакрально и глубоко в душе. Если идут люди любой национальности и вероисповедания, это нормально. Скажу вам откровенно: если будут ущемлять мусульман или иудеев, издеваться…
– …тоже пойдете?
– Я готов выйти.
– Что вы думаете о томосе?
– Я считаю, что главой церкви является Иисус Христос, а не президент.
– (Иронично). Это еще не одно и то же?
(Усмехаются).
– Порошенко там себе придумал, что играет роль Бога или патриарха. Я считаю, что очень подло и цинично использовать веру в своих политических целях, раскалывая общество. Люди в церковь приходят помолиться за себя, за своих детей, за умерших родственников, а не выражают таким образом свою политическую или идеологическую позицию.
– Каждый год вы празднуете 9 Мая. Я, кстати, тоже праздную и всегда говорю об этом. Будете праздновать и дальше?
– Я буду всегда праздновать 9 Мая. Это один из самых святых дней в нашей истории. У нас когда второй тур?
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
Артист может себе позволить не иметь политических взглядов или политической программы, но кандидат в президенты себе этого позволить не может. Это не КВН, а серьезная работа
– В конце апреля.
– 21-го, по-моему. Надеюсь, мы успеем провести инаугурацию, а 9 Мая я буду принимать парад на Крещатике.
– Вы кандидат в мастера спорта по самбо и шахматам. Как это в вас совмещается?
– Вообще не вижу никаких противоречий. Особенно для Кривого Рога. (Улыбается). Я сам принял решение пойти на шахматы, потом сам принял решение пойти на самбо. В известной истории с [Владимиром] Парасюком мне больше помогло самбо. Но, думаю, в шахматы я бы у него выиграл тоже.
– Вы тогда прямо как боксер действовали.
– (Улыбаясь). Закончилось же все захватом. Для борца любой инструментарий важен, чтобы добраться до захвата. Все инстинктивно. На самом деле как оно было? Я выхожу из яркой студии – в студиях всегда яркий свет – в сумрачный коридор. И первые 30 секунд ничего не видно, глаза должны привыкнуть. И тут что-то сзади, со спины, мне прилетает. Парасюк, как все герои, ударил сзади. Я вначале толком не понимал, что происходит. Пришлось развернуться и по-мужски разобраться, ответить ему. Спустился директор "112-го" канала, а пока я с ним разговаривал, тот выбежал на улицу и побил мою машину. Если бы я знал, что он это делает, я бы выбежал и добил. Не знаю, может, сейчас мы разговариваем, а там кто-то нападает… Ну, произошло то, что произошло… Я не люблю об этой ситуации говорить, я не горжусь ею. Считаю, что политик должен своего добиваться не кулаками, а головой. Но если нападают – надо отвечать. Это сейчас Парасюк выглядит как клоун, а тогда он был герой. Помните, генерала СБУ ногами бил на камеры? Совсем другая была ситуация.
– Господин Павелко, президент Федерации футбола Украины. Правда ли, что несмотря на идеологические разногласия и то, что вы в разных партиях, он ваш бизнес-партнер и вы делили с ним 200 млн грн от одного госбанка?
– Чистый бред. Читал об этом на одном сайте, мусорном бачке или сливном, как я их называю. Я Павелко знаю, он из Днепропетровской области, но у меня никогда не было с ним никаких бизнес-интересов, экономических либо чего-то другого. Бред абсолютный.
– Вы богатый человек?
– (Задумался). Я экономически независимый человек. Я стремился к экономической независимости с ранней юности, пойдя в 17 лет работать на экскаватор высотой в три метра. Но при этом я думаю не только о своем кошельке. Когда я стал генеральным директором Центрального ГОК, где было восемь месяцев долгов по заработной плате, то пока не рассчитались, я практически не брал зарплату себе. Иначе я не мог бы смотреть людям в глаза и требовать от них результата. Впоследствии я зарабатывал, как все руководители крупных предприятий во всем мире, очень неплохо. Официально платил с этого все налоги – подоходный, пенсионный. Это не легализация через ценные бумаги или недвижимость – у меня точно все заплачено до копейки, проверено-перепроверено с лупой, с микроскопом и всем остальным.
– Кривой Рог – какой-то уникальный город. Не только потому, что вы там родились. Там родился еще один кандидат в президенты, Владимир Зеленский. Вы с ним когда-нибудь в Кривом Роге пересекались?
– Конечно, пересекался.
– Интересно, как? Давно?
– Давно, наверное.
– То есть вы знаете друг друга давно?
– У меня хорошее отношение к Владимиру Зеленскому как к очень талантливому артисту, который привнес в украинский юмор свежий ветер и свежую струю. Более того, думаю, между нами различий не так много, как может кому-то показаться на первый взгляд. Мы вполне, думаю, смогли бы сотрудничать. Другое дело, что я не понимаю, за что он. Не понимаю его избирательной программы. К сожалению, этого сегодня, по моему мнению, не понимает никто. Если артист может себе позволить не иметь политических взглядов или политической программы, то кандидат в президенты себе этого позволить не может. Он должен иметь политическую программу и политические взгляды. Тем более, управление государством, судьбами людей – это не по приколу. Это не КВН, а серьезная работа.
– Если бы вы сами не баллотировались, за кого бы вы голосовали?
– Я бы проголосовал за кандидата, которого бы выдвинула партия "Оппозиционный блок". Я благодарен своим однопартийцам за то, что они поддержали мою кандидатуру. Гарантирую, что я не подведу.
– Тогда перефразирую вопрос. Если бы не вы были выдвинуты Оппозиционным блоком, кто это мог бы быть, на ваш взгляд?
– Это решал бы съезд партии.
– Вам ближе кто?
– Гадать не надо, и неэтично мне об этом говорить. Но я бы проголосовал в любом случае за этого человека. Мы – единственная реальная оппозиция, которая объединила другие партии, политические силы, других политиков. Нас поддерживают профсоюзы, общественные организации. Лидеры общественного мнения понимают, что только мы являемся единственной альтернативой действующей власти. Голосование не за нас, не за меня в данном случае – это голосование за Порошенко или кого-нибудь, на него похожего. Это работа на 15-миллионную нищую аграрную страну с проданной землей и войной до последнего украинца. Мы – единственная реальная альтернатива.
– Идя в президенты, на что вы рассчитываете, на какой результат?
– Я рассчитываю на победу. Как политик я должен вам ответить, что я уверен в победе. Как человек скажу, что результат выборов знает только Бог и десятки миллионов украинцев, которые придут голосовать.
– Кто, на ваш взгляд, выйдет во второй тур президентских выборов? Давайте попробуем назвать эту пару.
– Вернусь опять к тому, что после нашего объединения с Мураевым, после того, как меня поддержали другие оппозиционные политики и партии, мы получили реальный шанс на выход во второй тур. А выйдя во второй тур, я выиграю у любого. И наша власть это прекрасно знает, поэтому меня и травит так.
– Можете представить во втором туре двух выходцев из Кривого Рога – вас и Зеленского?
– Да, могу.
– И вы выиграете у Зеленского?
– Конечно.
– То есть в любом случае президентом станете вы?
– Главная задача сейчас – выйти во второй тур. Во втором туре я выиграю у любого, в том числе и у Владимира. Но это не значит, что мы потом не сможем работать.
– Я вас хочу поблагодарить за интервью. Мне было очень интересно. Особенно наблюдать за вами. Потому что я сделал за долгие годы более 800 телевизионных интервью и всегда смотрю своим собеседникам прямо в глаза. И все отводили взгляд, кроме Бориса Березовского, первого зама председателя КГБ СССР [Юрия] Андропова, генерала Филиппа Бобкова и вас. Вы третий в этом перечне.
– (Улыбаясь). Такая у меня компания спорная. И первый зам Андропова, и особенно Борис Березовский.
– Тем не менее, было интересно, вы не отводили ни разу взгляд.
– А чего отводить? Я иду на выборы, я верю в себя, в свою программу. Я верю в народ Украины. Я хочу остаться в памяти украинцев как президент, который вернул мир, поднял экономику и дал стране нормальное будущее. Я верю, что мы можем это сделать вместе, если объединимся.
– Спасибо вам за честное интервью!
– Спасибо!
Записали Дмитрий НЕЙМЫРОК и Николай ПОДДУБНЫЙ
