+19 Киев
Открыла глаза и вижу, что нет квартиры, ни стен, ничего… Все разрушено, висят провода, огонь, пыль
– Кристина, где вы были и с кем, когда была разрушена ваша квартира?
– Со мной была моя подруга Кристина. Она все потеряла в Мариуполе и переехала в Черкассы. Она выезжала в марте 2022 года, когда там уже не было ни связи, ни воды, ничего. Поэтому когда открылся коридор, она смогла прорваться в Запорожье. Как раз накануне она приехала в Киев. Сначала не собиралась останавливаться у меня, но я ее уговорила вместе провести вечер.
Мы спали, не слышали сирену, не слышали прилет… Проснулись в тот момент, когда нас завалило. Я помню, открыла глаза и вижу, что нет квартиры, ни стен, ничего… Все разрушено, висят провода, огонь, пыль. Подруга была завалена, пыталась выбраться с кровати. Я начала что-то тяжелое двигать, она смогла выбраться, а потом и я за ней следом. Когда мы пробирались по завалам, я застряла ногой… Я уже задыхалась от дыма. Но моя подруга кричала, звала и так помогла мне не сдаваться. В тот момент ты же не понимаешь, куда идешь, не ориентируешься. Уже потом, когда пожар потушили и я зашла в квартиру, я осознала, что выбиралась через соседнюю квартиру. Если бы не Кристина, я бы не смогла выбраться. У меня была паника, ее голос помог мне справиться. Я, по сути, выползла на голос Кристины.
Квартира Камбуровой после попадания обломков ракеты. Фото из личного архива Камбуровой
Смотрю, остался маленький кусок парапета общего балкона, где пожарная лестница. Она стоит там, держится за провода и тянет мне руку, я кое-как выбралась на этот парапет, мы сели и смогли немного отдышаться. Когда люди уже начали спускаться по лестнице, мы тоже туда ползком выбрались. Было страшно – пожарная лестница была разрушена частично.
Мы спустились вниз. Мы были в одних трусах – лето, жара. Начало что-то валиться сверху... Обломки, осколки, началась паника, люди начали кричать во всю. Мы забежали в третье парадное (это рядом, мы жили в пятом), и там консьержка нам дала воды попить. Люди мельтешат, все куда-то бегут… Две девушки принесли нам обувь и чем-то прикрыться, потому что мы были раздеты.
– Вам оказали медицинскую помощь?
– Мы были все в крови и не понимали, есть ранения или нет. Поэтому пошли в "скорую". Слава богу, отделались ожогами и синяками, вывихи были, но руки-ноги целы. Я тогда была в состоянии шока и отказалась ехать в больницу.
Я была внутри двора. Оттуда не видно, что моя квартира сгорела. В такие моменты ты же до конца не соображаешь, что происходит. Я думала... Я была уверена, что всех спасут и я смогу попасть в квартиру и взять какие-то свои вещи, заберу документы. Когда пожар потушили, я поднялась в квартиру и только тогда поняла, что там ничего нет, от этажа ничего не осталось, кроме той части, где была моя кровать. Только эта часть и уцелела, остальное было разрушено и полностью выгорело.
Я когда поднялась в квартиру, там еще были спасатели. Я говорю: давайте поищем хоть что-нибудь. А мне говорят: "Деточка, ничего не осталось". И в диалоге они узнали, что я тут была вместе с подругой и что мы обе выбрались. Они очень удивились и говорят: "Здесь вряд ли кто-то мог выбраться и выжить. Это чудо! Мы за вас искренне рады".
Квартира Камбуровой на 18 этаже полностью разрушена. Фото из личного архива Камбуровой
– Сколько квартир было на этаже?
– Прилет был в 18-й этаж. В новостях пишут, что 16-й, это не так. На этаже пять квартир, и все они разрушены. И все мои соседи на этаже, которые были тогда дома, погибли. Прилетели обломки как раз туда, где жил мой сосед Павел. Он погиб. Девочка соседка тоже погибла. И рядом со мной в квартире жила девушка. Ее вообще выбросило за территорию комплекса… Только в одной квартире соседи давно выехали, они уцелели. И мы... Так что это чудо, что мы с Кристиной оттуда живыми выбрались. Не хотелось бы такое вновь пережить.
Сколько лет мы не можем вернуться в Донецк. Мы уже потеряли один дом и не хотели терять еще раз
– Вы получили какую-то помощь?
– Только друзья и знакомые нам помогали, родители одноклассников сына очень поддержали. Никто нас никуда не отселял. Я сама себя разместила у знакомых, друзей, родственников. Пока кочуем. Мы потеряли все, а жилье снимать нужны деньги, одеяла, подушки, ложки-вилки, чтобы куда-то с ребенком переехать и жить дальше. Никто ничем не помог. Все сами.
Я осталась без связи, без документов, без средств. Первым делом восстановила номер телефона, зашла в "Дію", пыталась оставить заявку, но ничего не вышло. Меня поразило, что государство нам не может даже бесплатно восстановить документы – за все надо платить, а как быть человеку, у которого ничего не осталось? У меня все сгорело. Чтобы восстановить сим-карту, банковские карты, нужны документы, чтобы их получить, надо взять где-то деньги… Это очень задело. Нам полагается помощь в размере 6 тыс. грн, но, чтобы ее получить, должно пройти какое-то время и надо восстановить документы. Я уже восстановила паспорт и загранпаспорт, свидетельство о рождении, права водительские, документы на машину и все остальное. Но все сама, за свой счет.
– У вас есть уже какая-то информация, что будет с вашим домом?
– Нет пока. Прошел слух, что будут восстанавливать, но это не точно. Мы не видели результатов работы комиссии и никаких решений от властей.
– Как ваши близкие, муж и сын, пережили это событие?
– Слава богу, сын с папой были в отъезде. Их не было дома, когда нашу квартиру разрушили обломки ракеты. Я безумно этому рада. Лучше не знать этот весь ужас. Конечно, ребенок был напуган, переживал очень сильно. Ему 10 лет. Мы встретились вечером, и он увидел меня побитую осколками и обожженную. Я все объяснила. Он умный мальчик, понимает, что все его вещи тоже сгорели. Он был рад, когда ему дали футболки и шорты какие-то. Стараюсь, чтобы он не зацикливался, принял ситуацию, что как раньше уже не будет, а будет как-то по-другому. Бумажки и вещи восстановятся, главное – привести себя в порядок.
– Вы из Донецка. У вас там в оккупации остался кто-то?
– С мужем и сыном мы переехали в Киев буквально за пару месяцев до начала войны. Потом уже и все остальные родственники уехали – кто поселился на западе Украины, кто вовсе за границу отправился. У меня только крестная осталась в Донецке, но мы не поддерживаем отношения. Там остался наш дом, но из-за российской оккупации мы не можем туда поехать.
– Как ваша жизнь изменилась после начала полномасштабного вторжения россиян?
– Работа и бизнес – все замерло. После 24 февраля 2022 года мы уже думали, как выживать, обеспечивать свою безопасность. Много людей из нашего комплекса выехали. Те, кто остались, объединились. Мы сами патрулировали комплекс, покупали воду, медикаменты, средства защиты. Когда шли бои за Киев, мы спускались в подземный паркинг, закрывали все и там находились. Потом уже, когда Киевскую область освободили, стало спокойнее, люди начали возвращаться потихоньку.
– Вы думали о том, чтобы выехать из Киева?
– Мы даже не рассматривали такой вариант – уезжать из Киева. Сколько лет мы не можем вернуться в Донецк. Мы уже потеряли один дом и не хотели терять еще раз. В самом начале еще мы верили, что не продвинутся россияне дальше, не смогут взять Киев и все будет в порядке. Мы с мужем и сыном остаемся здесь и надеемся, что война закончится.
Моя страна – мой дом. Я не могу покинуть дом. Не могу, даже несмотря на то, что мы потеряли свою квартиру и возвращаться особо некуда. Вот это осознание, что можно уехать и не вернуться, – самое страшное для меня. Тут – дом, свои люди, окружение, школы, магазины, парк, куда я хожу на пробежку, и все остальное. Это дает поддержку, чтобы пережить все.
