+1 Киев
Спецпроект
В концлагерях женщин селили в отдельные бараки. Полностью "женским" был только лагерь Равенсбрюк. По крайней мере, пока туда не "подселили" около 20 тысяч мужчин. Женские бараки ничем не отличались от мужских – те же двухэтажные нары, металлические миски, отдельная комнатка для "блокфюрерши". Как и мужчин, женщин отправляли на изнурительную работу. Часто эта работа убивала не только физически, но и эмоционально – своей бессмысленностью и бессодержательностью. Литературовед, член ОУН Николай Климишин вспоминал, как на его глазах группу женщин эсэсовец-наблюдатель заставил возить землю в тачках кругами и ссыпать ее в одном и том же месте.
Прибытие в концлагерь для женщин было двойной травмой. Кроме крушения всех прежних представлений об окружающей действительности они сразу сталкивались с сексуальным насилием. Дело в том, что "церемониал" прибытия в концлагерь, кроме так называемого карантина, регистрации, татуирования номера, получения вместо собственной одежды лагерного "пасяка", включал также сбривание абсолютно всех волос с тела. Эту процедуру обычно проводили уголовные заключенные и вовсе не обязательно женщины. Бывали случаи, когда после "гигиены", которая сопровождалась пошлыми комментариями, девушки сходили с ума.
Кроме привычных в концлагере голода, холода, болезней и непосильного труда поджидали еще две дополнительные опасности. Любая женщина могла стать жертвой медицинских экспериментов, ведь вопросы женского бесплодия и наследственности нацистских псевдоврачей интересовали прежде всего. Для таких женщин в Аушвице построили 10-й блок, который между заключенными называли "тотенблок" (блок мертвых) поскольку попадавшие туда рано или поздно умирали – или в результате экспериментов, или в газовых камерах. На тюремном жаргоне таких женщин называли "кроликами", намекая на их роль в качестве испытуемых.
Но и в Равенсбрюке женщины не были застрахованы от того, чтобы не стать жертвой экспериментов. В этом лагере группа врачей под руководством Герты Оберхойзер испытывала на заключенных обеззараживающее действие сульфаниламидов, которые планировали применять для лечения гнойных ран.
Бывшая пленница демонстрирует на Нюрнбергском процессе следы экспериментов. Фото: waralbum.ru
Жертвой этих экспериментов стала Вера Франко, внучка выдающегося украинского литератора, ученого и общественного деятеля Ивана Франко. Ее арестовали в сентябре 1941 года, год удерживали во львовской следственной тюрьме СД. Во время заключения Вера перенесла тиф, который тогда косил заключенных десятками. Несколько месяцев просидела в полной изоляции в одиночке. В 1943 году попала в Равенсбрюк и здесь стала жертвой экспериментов: "Здоровым девушкам прививали на теле какие-то бактерии, использовали их как опытный материал. На моем теле такие порезы и шрамы остались уже на всю жизнь".
Другая опасность – попасть в лагерный дом терпимости для соответствующих "развлечений" лагерных проминентов и надзирателей. Хотя таких женщин чуть лучше кормили и им не угрожала тяжелая работа, но если "работница" беременела, ее сразу же после обнаружения беременности отправляли в газовую камеру.
Впервые украинки появились в нацистских концлагерях осенью 1941 года. Это были бывшие красноармейки – медсестры, связные, представительницы других военных специальностей. Как и военнопленных мужчин, их отправляли в концлагеря и заставляли работать наперекор всем законам о ведении войны. Поток военнопленных, в том числе женщин, почти не прекращался до 1943 года. Вот как описал их член ОУН, историк Петр Мирчук, который сам пережил Аушвиц: "Меня поразил вид этой группы. Одетые в советскую мужскую рабочую спецодежду с надписью "С.У.", с остриженными головами, мелкие и худые, с худыми гранеными лицами. Они выглядели очень странно. Рядом с ними шли СС-ы с собаками. СС-ы часто толкали заключенных прикладами ружей и пинками заставляли их придерживаться ровного шага".
После испытаний "малых" лагерей для военнопленных, попавшие в Равенсбрюк или Аушвиц девушки часто включались в подпольные сети сопротивления. Одной из таких невольниц была военнопленная Евгения Клем. В Равенсбрюке она возглавила международную сеть сопротивления. Подпольщицам, в частности, удалось спасти от уничтожения женщин-"кроликов".
Евгения Клем в Равенсбрюке возглавила подпольную сеть сопротивления. Фото из архива Татьяны Пастушенко / istpravda.com.ua
Со второй половины 1942 года к ним присоединились участницы антинацистского движения сопротивления. После разоблачения подпольной сети ОУН на территории Третьего рейха в конце 1942 года в Равенсбрюк попала целая группа украинок – студенток различных учебных заведений – Елена Витик, Лидия Укарма, Ольга Раделицкая-Ласка, Ольга Фроляк и другие.
В концлагере они создали сеть взаимопомощи, которая по мере возможностей опекала более слабых и старших по возрасту. Эта группа спасла жизнь попавшим в Равенсбрюк тете и племяннице Дарьи Гнаткивской – жены одного из лидеров ОУН-УПА Николая Лебедя.
После ареста верхушки ОУН (б) в июле 1941 года Лебедь возглавил подпольную ОУН (б) и антинацистское подполье. В январе 1944 года он чудом выскользнул из очередной ловушки-засады гестапо. Разъяренные нацисты арестовали его жену Дарью и двухлетнюю дочь, а также дядю Дарьи с женой и дочерью. Несколько месяцев Гнаткивскую держали в тюрьме на Лонцкого, рассчитывая, что ее муж не выдержит и попытается связаться с семьей. Когда ожидания не дали результатов, а фронт катился на запад, все ближе и ближе ко Львову, Дарью с ребенком отправили в Равенсбрюк.
Там они оказались во внутренней тюрьме, так называемом бункере. Маленькая Зоя привлекла внимание нацистских "исследователей": белокурая и синеглазая, она выглядела, как образцовая представительница "высшей расы". А это означало, что ее могут отобрать у матери и отдать на воспитание в какую-нибудь немецкую семью. Этого не произошло только потому, что лицо ребенка было слишком округлой формы, что не соответствовало "нормативу".
Дарья Гнаткивская-Лебедь. Фото из монографии "У боротьбі за українську державу" / gig.if.ua
Елена Витик организовала помощь сотоварищам по несчастью, а также оставила свидетельство того, что пережили украинки в концлагерях. После войны, в 1945–1946 годах, она зафиксировала свои воспоминания в серии рисунков. Альбом "Равенсбрюк" вышел в Мюнхене в 1947 году, был переиздан в 1988 году.
На протяжении всей войны, в концлагерях появлялись женщины и девушки-остарбайтеры. Их истории были похожи: вывоз в Германию, работа на заводе или в сельском хозяйстве, бегство, поимка – как правило, случайно, и ближайший концлагерь.
Для киевлянки Анастасии Гулей им стал Аушвиц. Ей пришлось пережить там два года, которые закончились "маршем смерти", когда около 20 тыс. истощенных узников погнали пешим маршем по морозу и снегу в январе 1945 года. Марш длился двое суток, затем заключенных, среди них и Анастасию, погрузили в вагоны-телятники и повезли, как оказалось, в Маутхаузен. Потом еще одна "эвакуация", теперь в Берген-Бельзен. Там украинок-остарбайтеров поселили в бараки, где раньше жили военнопленные красноармейцы, которые стали жертвой эпидемии тифа.
Ангары не дезинфицировали, а вши были в концлагерях повсеместным явлением, несмотря на реальную угрозу расстрела за обнаружение их на узнике. В результате девушки, среди них и Анастасия, быстро слегли от тифа. Тиф непросто пережить даже физически сильным мужчинам, не говоря об истощенных двумя годами концлагеря молодых девушках.
Анастасия Гулей. Фото из архива Татьяны Пастушенко / istpravda.com.ua
Украинки, которых отправляли в Освенцим, попадали не в главный лагерь, а в так называемый Аушвиц ІІ, более известный как Биркенау. Местные условия и жестокость надзирателей наводили ужас и на бывалых заключенных Аушвица І. Поэтому когда стало известно о прибытии в Биркенау группы девушек – участниц антинацистского подполья ОУН, заключенные в "главном" Аушвице члены ОУН решили помочь землячкам. Они знали, что раз в неделю кто-то из заключенных под конвоем эсэсовца относит в Аушвиц ІІ стерилизатор, а затем приносит его обратно.
В полость стерилизатора можно было положить продукты. К счастью заговорщиков, конвоиром был некий Шерпе, который относился к заключенным снисходительно. Один из заговорщиков, Михаил Марунчак, сообщил ему о желании нести стерилизатор – будто бы он хотел повидаться с сестрой, заключенной в Биркенау. В назначенный день Марунчак со стерилизатором отправился в Биркенау. В стерилизаторе предусмотрительно спрятали масло и еще некоторые продукты, украденные из кухни. Затем этим способом пользовались еще несколько раз.
В 1943 году в Равенсбрюке оказались вдова и дочь Нестора Махно – Галина, в девичестве Кузьменко, и Елена Махно. Обеих арестовали в 1942 году в Париже. Чем провинились перед оккупантами Украины и Франции родные Нестора Ивановича – сказать сложно. Елену к тому времени уже невозможно было отследить по фамилии – в 1940 году она вышла замуж за француза и взяла его фамилию. Все же обе попали в Равенсбрюк. Обе пережили нацистский концлагерь, а после войны попали в концлагеря ГУЛАГа. Пережили и эти.
Обложка альбома "Равенсбрюк" Елены Витик-Войтович. Фото с выставки "Триумф человека"
В нацистских концлагерях действовали разветвленные сети взаимопомощи. Создавались они обычно по принципу землячества: украинцы помогали в первую очередь украинцам, поляки – полякам, евреи – евреям. Только со временем эти сети начали взаимно пересекаться, создавая одну большую систему взаимопомощи и сопротивления нацистам. Преимущественно эти сети занимались добыванием дополнительной пищи и теплой одежды, а также укрытием тех, кому грозило заключение во внутренней тюрьме. Иногда бывали исключения: например, получалось издавать подпольные журналы.
Одним из продуктов "издательского дома Аушвиц", как иронично заметил бывший узник Емельян Коваль, был женский журнал. Его назвали "Жіноча недоля", намекая на название популярного в довоенной Галичине журнала "Жіноча доля". Несколько выпусков этого журнала вышли на папиросной бумаге карманного формата, написанные и проиллюстрированные от руки.
Один из номеров "Жіночої недолі" вынесла из Аушвица на свободу Ксения – ее псевдоним известен из воспоминаний Марии Савчин, которая встречалась с бывшей пленницей Аушвица в подполье: "...была небольшого роста, хрупкая, с голубыми глазами, русой косой и приветливой улыбкой... Покидая лагерь, Ксения смогла захватить с собой журнал "Жіноча недоля", редактируемый тайно в лагере украинскими женщинами-политзаключенными. Она передала его Орлану, и я имела возможность его просмотреть. Журнал был написан вручную на шероховатой серой бумаге старательным почерком, с иллюстрациями, сделанными тоже вручную. Тон журнала иронично-юмористический".
Освобожденные пленницы. Фото: waralbum.ru
Нацистская неволя для украинок закончилась в апреле – мае 1945 года. Часть из них после освобождения вернулась на родину, другие отправились в эмиграцию. Те, кто возвращался, часто сталкивались с травлей и подозрениями в измене, как Евгения Клем, которую мелкая травля довела до самоубийства в сентябре 1953 года. Те, кто выбрал эмиграцию, преимущественно уже никогда не увидели Украину – как Дарья Гнаткивская.
