В России есть два способа уцелеть при любых режимах. Быть профессионалом, чьи умения пригодятся в оборонке. Либо быть расстрельщиком

Мосгорсуд запретил разглашать имена участников сталинских троек, потому что это нарушает неприкосновенность личных данных.

Решение мудрое, гуманное: никто из участников тех троек до наших дней не дожил, а с потомков какой спрос? Сын за отца не отвечает, это даже Сталин признавал, хотя и истреблял семьи своих врагов до седьмого колена. Вы что же, хотите уподобиться Сталину? Охоты на ведьм хотите? Так ведь если ворошить старые счеты, тут никто чистым не уйдет. У каждого в предках либо палач, либо жертва, это специально так устроено, чтобы моральная правота была только за государством. Оно никогда не виновато, а люди – всегда.

Даже в то недолгое время, когда открылся доступ к архивам и потомки расстрелянных смогли узнать подробности их гибели, никто из палачей не понес наказания и очень немногие их потомки покаялись: остальные говорили, что время было такое и на месте палачей вполне могли оказаться жертвы. (И ведь не поспоришь – могли, у нас незаменимых нет).

Это наводит на одну нехитрую мысль, которая, впрочем, много раз уже меня посещала: в России есть два способа уцелеть при любых режимах. Первый – быть уникальным профессионалом, чьи умения могут пригодиться в оборонке: физиком, конструктором, математиком. Второй – служить в карательных органах, но не следователем (они как раз часто становились подследственными), а рядовым исполнителем. Грубо говоря, расстрельщиком. В первом случае твое имя даже после смерти будет окружено почетом, а во втором его просто никто не узнает.

Есть, правда, одно "но": муки совести. "Плохо спится палачам по ночам... ходят в гости палачи к палачам…" – но это, простите, шестидесятнический идеализм. Кто сказал, что им плохо спится? Это, может, сразу после Сталина еще были такие палачи, которых тревожила совесть. А сегодняшние уже знают слова одного умного чеха: "Революция, воплотившая в жизнь теорию нового общества Руссо, последовательно обошлась и без Марата, и без Дантона, и без Робеспьера, да и без самого Руссо, однако она не смогла обойтись без палача". Все остальные ошибаются – и диктаторы, и реформаторы, и даже судьи. Никогда не ошибается только палач (а участники троек могут быть к нему приравнены) – потому что он совпадает с историей по вектору. Умрут-то все. Какая разница – когда?

Вдобавок мы уже знаем, что те, кто не верит в Бога, в ад не попадают. Для них все кончается здесь, а ответственность бывает только у тех, кто эту ответственность признает.

Источник: "Собеседник"

Опубликовано с личного разрешения автора