Лукашенко сохранил власть. Но что такое власть над страной, которая тебя ненавидит? И разве это власть, если ее нужно утверждать подпольно?

Шеф, все пропало, все пропало!

Этот мем из "Бриллиантовой руки" может стать припевом "плакальщиков по революции", которые теоретизируют по поводу Хабаровска и Беларуси. Они сочувствуют протестам. Но они видят, что ни хабаровский, ни белорусский протесты не добились своей цели. Отсюда их стенания: все бессмысленно; мирный протест не может победить и себя дискредитирует. Революция без насилия и жертв со стороны протестующих обречена – твердят "плакальщики" из безопасного далека.

Действительно, хабаровчане не заставили Москву возвратить им губернатора Фургала. Не достиг цели белорусский протест: Лукашенко остался, узурпировав власть.

Но значит ли это, что оба протеста были бессмысленны? Все гораздо сложнее.

"Хабаровск" и "Беларусь" не похожи ни на социальные взрывы Латинской Америки, ни на Майдан, ни на восточноевропейские революции. "Хабаровск" и "Беларусь" происходят в условиях режимов, имеющих немалый (а в России – огромный) потенциал. Текучий протест, пусть и массовый, но лишенный организации, не способен привести к трансформации власти.

И все же даже при затухании эти протесты – каждый в своем контексте – являются беспрецедентным событием. Они подрывают жизнеспособность правящих систем. Они формируют социальную и культурную среду будущего общественного подъема, который приобретает генетический опыт.

Причем мирный протест ставит систему, ориентированную на подчинение и неспособную к компромиссам, в безвыходное положение. Рано или поздно система вынуждена звереть, провоцируя общественное отторжение.

Разве можно назвать поражением тот факт, что Хабаровск в ситуации паралича, в котором находится Россия, вдруг становится для Кремля системным вызовом? Власть поняла этот вызов, пытаясь во время недавних "выборов" зачистить регионы от любых альтернатив. Горькая ирония в том, что эта зачистка трамбует поле для повторения хабаровской "движухи" в других местах.

Сам же Хабаровский край – даже если народ уйдет с улиц – останется враждебным этой власти. В крае появилось радикальное меньшинство, готовое стать стержнем будущих выступлений. Более того, отсутствие возможности для легальной канализации настроений – через выборы и политические движения – выталкивает будущий российский протест на улицу.

Так что ситуация такова: протест в Хабаровском крае не победил, но власть проиграла, потеряв регион. Отныне "Хабаровск" – это предупреждение Кремлю о возможном либо неизбежном.

В Беларуси все еще четче. Лукашенко сохранил власть. Но что такое власть над страной, которая тебя ненавидит?! И разве это власть, если ее нужно утверждать подпольно?

Это понимает и Кремль, который, поддержав падающего Лукашенко, создал для себя ловушку. С одной стороны, Кремль не может позволить даже нелюбимому Лукашенко пасть под напором протеста – дурной пример для подражания. С другой, поддержка Россией белорусского узурпатора провоцирует среди белорусов антироссийские настроения. А тут еще международное отторжение, которое гробит выстраданную Москвой надежду на нормализацию отношений с Западом. Так что для Кремля Беларусь – скорее проблема (при всех тактических выигрышах).

Сам Лукашенко проиграл все: репутацию, свою роль в национальной истории, влияние на страну, личную безопасность, гарантию лояльности элиты. Белорусы продемонстрировали уникальное явление – стихийное, но осознанное единение народа и поразительную самоорганизацию. Не каждый народ на такое способен. Отказ отвечать насилием на насилие власти – это скорее проявление выдержки, чем страх и безропотность.

Взросление и политизация гражданского общества в Беларуси идет быстрее, чем формирование политической оппозиции. Хуже, когда есть оппозиция, задыхающаяся в атмосфере общественной пассивности.

Между тем, белорусы добились многого. Они не только низвели своего "агрофюрера" до роли заложника и своих силовиков, и Кремля. Они доказали, что стали гражданской нацией с чувством собственного достоинства и готовностью к коллективной самозащите. Они превратили Беларусь из белого пятна на карте в международный фактор, заставив очнуться дремлющую Европу.

Конечно, европейские санкции в отношении 40 представителей белоруской власти вряд ли повлияют на официальный Минск. Лукашенко проигнорирует и требование ЕС согласиться на посредничество ОБСЕ и пойти на диалог с протестующими. Но тяжелая на подъем Европа сделала две вещи, которые будут значимы. Во-первых, не признав Лукашенко легитимным президентом, Европа сократила его поле маневра кремлевской прихожей, в которой он будет ждать приема у Путина. Во-вторых, Европа начала готовиться к уходу Лукашенко, приступив к разработке "всеохватывающего плана экономической поддержки демократической Беларуси".

Белорусы уже не возвратятся в старую колею. России придется проститься с мечтами о Союзном государстве. Европе придется думать о том, что Беларусь может означать для европейской безопасности и для европейских принципов.

Так что рано петь реквием по нынешним протестам. Твердить "все бессмысленно" в момент, когда люди выходят на улицы, несмотря на угрозу собственной жизни, – признак морального бесчувствия. Это нытье говорит и о близоруком восприятии событий.

Да, чаще всего народный протест не добивается немедленной победы. Но переход власти к закручиванию гаек – ее признание собственного стратегического поражения.

Так что отдадим должное тем, кто учит нас мужеству. Не будем их учить, как нужно делать революции. Постараемся осмыслить хабаровский и белорусский опыт, который выходит за пределы тех догм, к которым мы привыкли.

Источник: Лилия Шевцова / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора