Луценко заявил нардепам, что без данных геолокации телефонов журналистов невозможно предъявить Сытнику подозрение

Генпрокуратура собирается до 18 сентября установить дату встречи Сытника с журналистами
Фото: Генеральна прокуратура України / Facebook

Поскольку журналистки Наталья Седлецкая и Кристина Бердинских отказались давать показания о беседе с директором НАБУ Артемом Сытником, только информация от мобильного оператора поможет установить дату встречи, что необходимо для составления подозрения. Об этом рассказал генпрокурор Юрий Луценко.

Генеральная прокуратура Украины уточнила запрос о предоставлении мобильными операторами данных о звонках, смс и геолокации телефонов журналисток Натальи Седлецкой и Кристины Бердинских, теперь следователи просят только данные о дате и времени их пребывания в районе офисов Национального антикоррупционного бюро. Как пояснил 5 сентября глава ГПУ Юрий Луценко на встрече с группой народных депутатов Украины, без этих сведений невозможно составить подозрение руководителю НАБУ Артему Сытнику по делу о разглашении государственной тайны и тайны следствия.

Депутат от Блока Петра Порошенко Ольга Червакова опубликовала в Facebook копию письма об уточнении запроса данных, которое старший следователь ГПУ Руслан Ижук направил 4 сентября в компанию "Киевстар".

В разговоре с нардепами Луценко согласился, что получение информации обо всем трафике за 17 месяцев стало бы чрезмерным вмешательством в профессиональную и частную жизнь журналистов.

"Генпрокурор дал гарантию, что никто не будет злоупотреблять информацией, полученной в результате санкции суда, а также что вмешательство в частное и профессиональное пространство журналистов будет минимальным. Он несколько раз назвал такое вмешательство вынужденной мерой", – отметила Червакова.

Постановление суда о снятии информации действует до 18 сентября. Депутат Рады от "Самопомочі" Елена Сотник на своей странице в Facebook выразила беспокойство, что "в пределах срока действия постановления следователи получат доступ ко всей информации с использованием средств связи".

"Для меня вся эта ситуация выглядит, мягко говоря, притянутой за уши. Ограничения любых прав и свобод должны обосновываться в том числе соразмерностью доступа и объемов информации. Я убедительных аргументов от прокуроров не услышала", – написала Сотник.

На встрече с генеральным прокурором также присутствовали Алексей Рябчин ("Батьківщина"), Виктория Сюмар ("Народный фронт"), Мустафа Найем и Светлана Залищук (оба – Блок Петра Порошенко).

3 сентября агентство "Українські новини" сообщило, что Печерский райсуд Киева разрешил ГПУ доступ к телефонным контактам Седлецкой за период с 19 июля 2016 года по 16 ноября 2017 года включительно. Доступ получен в связи с расследованием дела о возможном разглашении государственной тайны и данных досудебного следствия директором НАБУ Сытником.

4 сентября "Радіо Свобода" охарактеризовало получение доступа к телефонам журналистки как грубое нарушение международных стандартов. "Transparency International Украина" назвала решение суда ангажированным и немотивированным.

Сама Седлецкая 4 сентября заявила, что следователи получили доступ к ее данным личного характера, которые не имеют отношения к делу, где она фигурирует в качестве свидетеля. По ее словам, общение с источниками информации происходит по защищенным каналам, а не с помощью звонков или смс.

В декабре 2017 года Седлецкую вызывали на допрос в Генеральную прокуратуру по делу, в котором фигурирует Сытник. Она написала в Facebook, что указала следователю на прямую норму Уголовного процессуального кодекса, согласно которой журналистов не могут допрашивать как свидетелей о сведениях, которые содержат конфиденциальную информацию профессионального характера, предоставленную при условии неразглашения авторства или источника информации.

5 сентября в ГПУ сообщили, что суд также предоставил доступ к локализации телефонных соединений журналистки Бердинских за 17 месяцев.

По данным следствия, разговор Артема Сытника с рядом украинских журналистов не под запись состоялся в Киеве в мае 2017 года. Директор НАБУ заявлял, что не разглашал ни государственной тайны, ни тайны следствия.