Зеркаль: Завхоз в МИДе решил: зачем напрягаться и отправлять диппочту в воскресенье, а не в понедельник? И едва не сорвал иск Украины против России G

Ровно через год, в июне 2018-го, Международный суд ООН в Гааге продолжит рассмотрение дела "Украина против России". К этому моменту официальный Киев должен представить суду полный объем доказательств преступлений Кремля и финансируемых им боевиков в аннексированном Крыму и оккупированном Донбассе. Рассмотрение дела займет несколько лет, несмотря на это, сам факт того, что суд ООН принял иск – серьезный прецедент и первая полноценная победа Украины на международной площадке за три года войны.

Иск был подан в январе 2017 года. Украина обвинила Российскую Федерацию в нарушении двух конвенций: Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма (поддержка боевиков на Донбассе) и Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации (притеснение украинцев и крымских татар в оккупированном Крыму). 19 апреля Международный суд ООН вынес первое решение: представленные Киевом доказательства финансирования терроризма со стороны РФ суд посчитал недостаточными, но признал дискриминацию крымских татар в Крыму и применил временные меры против России. Следующая стадия – это рассмотрение дела по существу, которое и начнется летом 2018-го.

Украинскую делегацию в Международном суде ООН возглавляет Елена Зеркаль – заместитель главы МИД по вопросам европейской интеграции, Чрезвычайный и Полномочный Посол, заслуженный юрист Украины. В интервью изданию "ГОРДОН" Зеркаль рассказала, почему суд посчитал недостаточными представленные Киевом доказательства финансирования терроризма со стороны РФ; почему пока нет другой возможности привлечь Россию к ответственности и как халатность одного из сотрудников МИД едва не сорвала иск Украины.

– В решении Международного суда ООН больше всего задела формулировка, что доказательства, собранные Украиной о финансировании терроризма со стороны РФ, недостаточны. Почему за три года войны не удалось собрать весомых и бесспорных подтверждений, что именно Россия накачивает Донбасс военной техникой и боеприпасами?

– Вопрос не в том, достаточно ли мы собрали доказательств или недостаточно. Суд хочет другого, а именно четких доказательств, что российское руководство, поставляя оружие на Донбасс, отдавало себе отчет: оружие будет использоваться, в том числе целенаправленно, против гражданского населения, включая эпизод с уничтожением гражданского самолета.

– То есть россияне завозят в Донецкую область зенитно-ракетный комплекс "Бук М1", сбивают пассажирский лайнер с 298 людьми на борту, 80 из которых – дети, в том числе три грудничка. Но суд ООН требует от Украины доказать, что "Бук" приехал не просто так, а именно с целью пострелять?..

– Да. Более того, российская сторона в суде заявляет: мол, так называемые "ополченцы", которые выкопали "Бук" в шахте, не знали, что стреляли по гражданским, а думали, что их сейчас будет бомбить украинская авиация.

– Судьи осознают цинизм и манипулятивность аргументов российской стороны?

– Судьи – не военные эксперты, а высококвалифицированные юристы, и потому требуют разложить по полочкам все так, чтобы сомнений не было: Гиркин, Хмурый со товарищи на 100% понимали, что сбивают именно гражданский авиалайнер, а высшее российское командование, которое отдало соответствующие распоряжения, на 100% осознавало цели и мотивы этой атаки.

– Сложно поверить, что международный суд этого не понимает.

– Понимать и аргументированно доказывать – абсолютно разные вещи. Прочтите решение суда, в нем говорится ровно то, о чем я вам рассказываю: судьям не хватило представленных нами доказательств именно для определения преступных намерений российского руководства. С другой стороны, намерения – это сложный ментальный элемент преступления, и документа о том, что творилось в головах у людей, причастных к этой трагедии, не существует.

Март 2017 года, Нидерланды, Гаага. Международный суд ООН, где рассматривается дело "Украина против России". Слева, в первом ряду по центру – Елена Зеркаль. Фото: Bas Czerwinski / ЕРА

– В одном из телеинтервью вы заявили: "С одной стороны, суд поддержал нашу юридическую позицию, а с другой стороны, не сделал шаг, чтобы не раздражать вторую сторону". Что значит "не раздражать"?

– Международный суд ООН – очень специфический орган, нужно понимать природу вынесения решений в этой инстанции. Судьи, которые должны быть независимыми и не представлять интересы ни одного государства, все равно в той или иной мере ангажированы хотя бы потому, что ментально связаны со страной, где родились, с государством, чьими гражданами являются.

– Плюс находятся в определенном информационном поле: читают печатные и электронные СМИ, смотрят ТВ?

– Конечно. Добавьте геополитическую парадигму, существующую на момент принятия решений. Ведь заключение Международного суда ООН по Грузии можно рассматривать как достаточно политически ангажированное: суд фактически воспользовался формальной зацепкой, чтобы отказать грузинам в иске против России.

Кроме того, судьи тщательно просчитывают даже малейшие последствия каждой запятой в своем решении. Они прекрасно понимают, что их решения имеют прецедентный характер для мировой политики, и исходя в том числе из них многие государства делают важные внешнеполитические шаги. Принять решение, что Россия, постоянный член Совета Безопасности ООН, является спонсором терроризма и на ее совести тысячи смертей невинных людей – это очень серьезные обвинения.

– То есть независимость международных судов – миф, на Западе тоже есть телефонное право, когда влиятельный политик указывает суду, какой вердикт надо вынести?

– Нет, не так. Применение норм права, к сожалению, не всегда ведет к справедливости. И нормотворец, тем более международный, при написании договоров должен согласовать их со всеми странами. Это значит идти на компромисс ради создания хотя бы того малого, что будет работать и будет принято всеми государствами. Поэтому международное право несовершенно и, в своем роде, консервируя существующие нормы межгосударственных отношений, постоянно отстает от реалий сегодняшних. Ведь до начала вооруженного конфликта с Россией в 2014 году серьезная международная дискуссия о "гибридных" войнах не велась.

– Вам не кажется, что установка Запада "не раздражать" Кремль ошибочна? 7 апреля США выпустили 59 крылатых ракет "Томагавк" по авиабазе в Сирии. Эту авиабазу использовали и российские ВВС для боевых вылетов. И чем Москва ответила? Ничем.

– Тем не менее вся стратегия Запада направлена на то, чтобы не загнать Путина в угол, дать ему возможность сохранить лицо. Иначе как с ним общаться о глобальном терроризме в Сирии? Правильная эта стратегия или нет – другой вопрос.

– Как конкретно проходят переговоры с россиянами в рамках судебного иска в ООН?

– Личные встречи, официальная переписка.

– Руку подаете?

– Честно признаюсь, тяжелее всего было в начале, хотя я с российскими "коллегами" до того сталкивалась достаточно часто: у нас было 18 раундов торговых консультаций.

– До войны?

– Во время. Я пришла в МИД летом 2014 года. С этого момента и весь 2015 год мы провели 18 консультаций с россиянами по торговой части Соглашения об ассоциации с ЕС.

– Ваши впечатления от переговоров?

– Приведу один пример. На переговорах с россиянами я сказала, что меня не удовлетворяет уровень правового сотрудничества. Глава российской делегации ответил: "Очень жаль, что вы не удовлетворены, но ничем вам помочь с удовлетворением не могу, к сожалению".

– Делегация РФ так "остроумна" именно с женщинами?

– Это, в принципе, их манера поведения и стиль общения. Цель – вытолкнуть тебя из зоны комфорта.

– Они так только с украинской стороной общаются или с американцами тоже?

– Со всеми. Они отлично знают, что гораздо легче манипулировать собеседником, когда он в нестабильном состоянии. Это дипломатический стиль России.

– То есть хамские и лживые заявления теперь уже покойного представителя РФ в ООН Виталия Чуркина – не исключение?

– Нет, конечно, это культура общения российских дипломатов, которая закладывалась еще в Советском Союзе, так называемая soviet style diplomacy.

– Но Украина тоже была в составе СССР, тем не менее стиль общения наших дипломатов кардинально отличается.

– Мы с ними разные, несмотря на мантры об одном народе. У нас разные цели, для достижения которых мы, соответственно, выбираем разные инструменты, в том числе манеру общения. Кроме того, в Украине все-таки произошло существенное обновление дипломатического корпуса, пришло много молодых специалистов. Сравните средний возраст сотрудников украинского и российского МИД, он резко отличается.

– Готовясь к интервью, посмотрела много ваших выступлений. На экране вы всегда очень сдержанны, ровным холодным голосом отвечаете на вопросы. Впечатление, что ничто и никто не может вывести вас из себя.

– Учитывая, сколько переговоров пришлось провести с россиянами, все остальное меркнет.

– Вы орете когда-нибудь?

– Последний раз орала 15 января. Мы заканчивали оформление иска в Гаагу против России. Готовили подачу по временным мерам, делали все самостоятельно здесь, в МИДе, вплоть до распечатывания на чужих принтерах и поисков канцтоваров. Документы надо было подать в понедельник, 16 января. В субботу мы все закончили и передали дипломатическую почту в аэропорт.

Вдруг в воскресенье, 15 января, мне звонят из Голландии и говорят: документы не прилетели. Оказалось, завхоз в МИДе решил: зачем напрягаться и отправлять диппочту в аэропорт в воскресенье, если можно это сделать в понедельник? Сам решил и едва не сорвал иск Украины против России. Вечером мы все равно отправили документы авиарейсом, но это был тот случай, когда я орала, потому что не понимала: как сотрудник МИД может так относиться к своим обязанностям?

Апрель 2017-го, Нидерланды, Гаага, Международный суд ООН. Слева – Елена Зеркаль, справа – представитель российской стороны, директор правового департамента МИД РФ Роман Колодкин. Фото: Jerry Lampen / ЕРА

– Когда следующее заседание Международного суда ООН?

– Суд уже определил график: 12 июня 2018 года мы должны подать меморандум, через год, 12 июля 2019-го, контрмеморандум должна подать Россия.

Меморандум – это весь объем доказательств и аргументов в деле, фактически полный текст нашего иска с приложениями. Он передается Международному суду ООН и стороне-ответчику. На основании нашего меморандума Россия будет готовить свои контраргументы.

– То есть мы подадим меморандум через год, а еще через год Россия на него ответит. Поразительная "оперативность".

– Давайте не забывать, что подготовка идет по двум конвенциям – о борьбе с финансированием терроризма и о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Это два больших кейса, фактически объединенных в один. Грузины готовили свой меморандум восемь месяцев, но он был по одной конвенции, нам за 12 месяцев надо подготовить по двум.

Есть куда более важный момент: россияне могут в любой момент подать замечания по сути вопроса, например, по юрисдикции. И тогда придется прерывать работу над меморандумом и готовить ответ той стороне. На этот ответ у нас есть не больше трех месяцев.

– В случае с Грузией россияне подали свои замечания уже после того, как официальный Тбилиси внес свой меморандум.

– Есть и такая вероятность.

– Иными словами, Москва будет делать все, чтобы максимально затянуть рассмотрение иска?

– Россияне пока пытаются убедить нас и суд, что им нужно много времени на подготовку: мол, Украина начала готовиться с 2014 года, а мы недавно, Россия – большая страна и т.д. Зная российских "коллег", думаю, подобные заявления – манипуляция, чтобы мы расслабились и пропустили удар.

– Четвертый год войны, свыше 10 тысяч убитых, а мы в сотый раз выслушиваем "глибоке занепокоєння" Запада и наблюдаем абсолютную импотенцию ООН, в Совете Безопасности которой заседает страна-агрессор с правом вето. Зачем Украине играть в этот театр, тратить деньги, время, человеческие ресурсы, если суд вынесет вердикт по нашему иску против России через пять–семь лет в лучшем случае?

– Мы часть этого театра, если не станешь активным актером – превратишься в бутафорию, часть декораций.

– Встать и выйти из театра нельзя?

– Нет.

– А Израиль в свое время так и поступил.

– Но для этого нужно иметь… как бы дипломатично сказать…

– …яйца?

– (Смеется.) Да! Кроме Израиля можно вспомнить хорватов и как они себя вели, чтобы решить вопрос на своей территории. Можно и нужно играть по своим правилам, но для этого надо четко осознавать, с кем, как и для чего играешь. И просчитать последствия.