Изучать Украину сегодня намного интереснее, чем Россию. Она демонстрирует кое-что из российского будущего G

7 октября в Москве в рамках 41-й пленарной сессии Business Leaders Forum, проводимого RAND Corporation, мне было предложено вместе с несколькими другими экспертами обсудить "российско-украинский кризис" и сделать сообщение о позиции России в нем.

Поскольку на форумах действует "правило Chatham House", в соответствии с которым я не имею права разглашать авторство тех или иных мнений, поделюсь своими суждениями и возникшими у меня в ходе обсуждения мыслями.

Я сразу честно признался, что предпочел бы говорить об Украине.

Во-первых, потому, что я ее лучше знаю и понимаю. Происходящее в ней в последние годы – предмет моих научных интересов.

Во-вторых, потому что, на мой взгляд, изучать Украину сегодня намного интереснее, чем Россию. Более того, Украины сегодня – нравится это кому-то или нет – находится в движении и демонстрирует кое-что из не такого уже далекого российского будущего.

Ну и, наконец, в-третьих, для того, чтобы попробовать адекватно описать позицию нынешнего российского истеблишмента в одном из самых, на мой взгляд, бессмысленных и опасных конфликтов в Европе, возникших после окончания Второй мировой войны, у экспертного сообщества очень мало объективной информации.

Судить об этом приходится по косвенным признакам. Например, по составу лиц и институтов, которые, по всей видимости, эту политическую позицию вырабатывают. Поскольку и то, и другое за последние годы не изменилось (главную роль в этом играют, на мой взгляд, Владислав Сурков, Алексей Чеснаков, Российский институт стратегических исследований (РИСИ), Центр политической конъюнктуры), никаких принципиальных изменений российская политика в отношении Украины не претерпела и вряд ли претерпит в ближайшем обозримом будущем.

Подтверждением этому стало и почти полное отсутствие какой-либо информации о состоявшейся в тот же день в Белграде встрече советника президента РФ Суркова и спецпредставителя Госдепартамента США по вопросам Украины Курта Волкера.

В этой связи подумалось, что Украина и "украинский вопрос" является по-своему уникальным моментом в российской политической истории.

Российская политика, совершившая в своей истории столько головокружительных поворотов, да и в последние постсоветские годы не отличавшаяся постоянством, в отношении Украины на удивление последовательна.

Вот уже четверть века, начиная с Бориса Ельцина, она строится на "ментальном монолите" – уверенности в том, что само существование Украины, как государства, является историческим недоразумением.

Пожалуй со времени Петра Валуева с его утверждения о том, что "никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может", в принципиальном плане отношение российских политиков к "украинскому вопросу" не претерпело существенных изменений. С языка оно перешло на общество и на его попытки самоуправления.

В сердцевине ее лежит представление, которое я бы назвал концепцией "ограниченного суверенитета". Суть ее предельно проста – не было, нет и не может быть государства Украина.

А если это так, то с такой точки зрения единственной "возможностью" улучшить российско-украинские отношения может быть, по всей видимости, только политическая капитуляция Украины. Она должна отказаться от своего обретенного и признанного (в том числе и Россией) государственного суверенитета – полностью или, в крайнем случае, частично.

Этого не произойдет потому, что не может произойти никогда. "Нельзя дважды войти в одну и ту же реку". И как бы меня ни убеждали в обратном, я ни за что не поверю, что этого кто-то не понимает. Нет, кто-то сознательно ставит российско-украинские отношения на "ручной тормоз". Кто и почему это делает? Это, может быть, и есть самый главный вопрос текущей российской и украинской политики.

Но в связи со всем сказанным и в связи просто с большой инертностью подобных политических процессов – никаких особых надежд, в этой связи, на улучшение российско-украинских отношений в обозримом будущем, как минимум до середины следующего десятилетия, я не испытываю.

С этим придется "научиться жить".

О том, как с этим жить, и можно ли жить иначе, речь тоже шла, но об этом в следующий раз.

Источник: "ГОРДОН"