-2 Киев
История 12-я. Алексей Петренко. (Богатырь с душой ребенка).
Все мои предыдущие воспоминания были о людях, которые шли рядом, иногда шаг в шаг, со мной по жизни. Но были и такие, которые вихрем ворвались в нее, оставив след, почти ожог, который не лечишь, а лелеешь, боясь, что забудется что-то важное, что-то нужное. Так в мою жизнь однажды ворвался Алексей Петренко...
Я уже писал о том, что огромная страница в моей творческой жизни отдана кино. Но я из тех людей, которые "видят" кино изнутри, но редко усаживаются перед экраном для просмотра... И все же однажды меня пригвоздило к креслу перед экраном – я увидел всего несколько кадров из фильма "Агония", а остановиться уже не смог. Я видел, понимал, что это игра, что все эти люди актеры. Но я видел не Алексея Петренко, я видел чудовище, имевшее непосредственное отношение к тому, что история одной из самых могущественных империй мира пошла совсем по другому сценарию... Я видел Распутина – жестокого, грязного, обладавшего какой-то невероятной, дьявольской силой. Это было потрясающе... Элен Климов сделал из мягкого и доброго Петренко монстра. И сделал это великолепно!
А потом были Петр I и Мокий Парменыч Кнуров. И снова 100-процентное попадание в образ – от царя-балагура до циничного купца... Ну вот как ему это удавалось?! Талантище... Глыба!
Но вот на экраны вышел "Сибирский цирюльник". Я смотрел этот фильм несколько раз. Смотрел и не видел ни Джулию Ормонд, ни Меньшикова. Я видел Петренко, то есть генерала Радлова, поедающего с наслаждением стеклянный стакан! Он "сделал" этот фильм. Именно его роль стала тем столпом, вокруг которого и крутились все остальные герои! Замечательная роль! Потрясающая!
Мог ли я предполагать, нет, даже не предполагать, а мечтать, встретиться с ним в жизни?! Нет, конечно. И поводов-то не было... Но однажды...
На нашей Киевской студии режиссер Николай Засеев запускался с новым 10-серийным фильмом по произведению Пантелеймона Кулиша "Чорна рада". Сложный роман, сложные, смутные времена – период после смерти Богдана Хмельницкого. Сценарий уже был готов, кое-что отснято. Не было только актера – исполнителя роли самого Хмельницкого.
Тот вечер мы с женой планировали провести, как всегда – тихо и уютно. Но раздался телефонный звонок:
– Игорь! Ты дома? Слава богу. Накрывай стол. Я к тебе гостей веду.
– Коля. Ну какие гости? Какой стол, – начал было отнекиваться я, – ты на время посмотри. Давай в другой раз.
– Э! Не! Другого такого раза не будет! Короче, жди. Часа через полтора мы будем. Нас трое! Ты все поймешь. Не ругайся и не злись. И по фильму заодно поговорим. Подготовь, что ты там уже сделал.
Ну, что оставалось делать? Надо, значит, надо. Жена метнулась в кухню, я – в кабинет. А уже через полтора часа в моей квартире раздался звонок в дверь. Жена открыла, и я услышал только одно слово: "Ой...".
Знаете, есть такое выражение "Заполнил собой все пространство"! Вот, так оно и было. Зашел человек и заполнил собой все! Я вышел в прихожую и увидел перед собой... Алексея Петренко. Он стоял, улыбаясь во весь рот и протягивал мне руку. Ко мне в квартиру с экрана телевизора шагнула легенда! Я опешил, но взял себя в руки, и мы познакомились. Его какое-то невероятное, фантастическое обаяние разлилось по всей квартире. Тихий, вкрадчивый голос, жесты, мимика – такое ощущение, что мы были знакомы 100 лет, а не познакомились вот только-только.
За эти полтора часа жена успела соорудить просто царский стол с множеством закусок и пирожками. Но... Алексей скромно жевал черный хлеб и селедку. Как любая хозяйка, жена поначалу расстроилась. Она наклонилась к нему и спросила тихо:
– Вам не по душе это все? Может, мне приготовить что-нибудь другое для вас?
– Ой! Ну что вы! Нет! Извините, вы же не в курсе... Я после инфаркта, у меня сейчас диета. Иногда позволяю себе что-то экстравагантное типа селедочки, но надо продержаться. К тому же пост. Я всегда соблюдаю его. Но вот он закончится, я лягу на сало, положу под голову сало, укроюсь салом и буду там, под одеялом, есть сало!
И он засмеялся! Громко, заливисто! До того немного скованная атмосфера, присутствовавшая за столом, развеялась моментально! Мы стали рассказывать интересные истории, он – актерские байки. Пожалуй, я расскажу одну из них и вам. А началось все с того, что кто-то у нас за столом произнес слово "самогонка"!
В начале своей истории я вспомнил о фильме "Агония". Именно с этим фильмом и связана байка, рассказанная нам Алексеем.
"Мне позвонили с Останкино и предупредили, что завтра рано утром, часов в семь, за мной заедет автомобиль, в студии будет сниматься программа, посвященная фильму "Агония", – начал Петренко. – Мы уселись в старый, гремящий всеми своими деталями, РАФик и поехали. Рядом со мной сидел Толя Ромашин, исполнитель роли Николая II в фильме. Мы ехали и ежились от холода... Сзади щебетали девочки, впереди сидел не вполне проснувшийся водитель... Скучно, грустно и холодно. И вдруг кто-то произнес слово "самогонка", наверное, в контексте "Вот сейчас бы по полтинничку да с огурчиком соленым для сугреву". Салон моментально оживился. И вдруг Толя произнес:
– Э-эх, как мы с Володей Высоцким самогон гнали!
И он стал рассказывать.
"Будучи студентами, мы жили с Володей в общаге. Он – столичный житель: папа, мама – все наготовлено и преподнесено, но жил он с нами, а я парень простой, все умел делать с детства сам. В том числе, и самогон умел варить, а как же. А студенты... ну откуда у них деньги на выпивку?! Нету. Прознав о моих талантах, ребята уговорили начать промышленное производство. Но возникла проблема – дежурные! О том, что гнать при тете Клаве или тете Вере, даже и думать не приходилось. Но вот дядя Вася – он свой человек! Процент ему в виде пол литра – и вперед! Мы сбрасывались на сахар, какими-то немыслимыми путями доставали самую твердую в те времена валюту – дрожжи – и начинали священнодействие!
В день дежурства дяди Васи я, как обычно, занял свое место в общаговской кухне, взяв книгу и приготовившись к длительному дежурству возле самогонного аппарата. Звонок из театра вернул меня в реальность – замена! Срочная! Ни мои "ой, я приболел, я не могу, у меня температура", ни все другое, не подействовало... Надо ехать! А процесс?! Как его бросить?! И в этот момент предо мной предстал Высоцкий.
– Володя! Выручай! Садись вот тут. Смотри – вот это аппарат, это плита, а это ручка. Как только пойдет, прикрути ее вот сюда. Как банка нальется, поменяешь на вот эту. Понял?!
– А чего тут не понять?! А гнать-то сколько?
– Ну, думаю, банки две минимум. Будешь бумажкой, намоченной в водке, контролировать. Горит – гони, не горит – выключай! Все! Я помчался! Удачи!
Как я дождался антракта – помню с трудом. Я мчался по коридору театра к телефону, чтобы позвонить в общагу, такого "прокола" в моей самогонной истории еще не было:
– Ну что там у тебя?! Все в порядке?!
– Отлично все! Не волнуйся! Бежит, голуба, куда она денется!
Спектакль закончился, процесс в общаге по моим подсчетам тоже должен был закончиться еще минут 30 назад. Я набирал номер, уже предчувствуя что-то нехорошее:
– Фуух. Я отстрелялся, еду домой. Надеюсь, у тебя все в порядке? Сколько выгнал?
– Что значит – выгнал?! Гоню! Уже третья банка заканчивается!
– В смысле?! Я же предупредил – выключай, как только перестанет гореть! Она что? Горит до сих пор?! Как???
– Та не... Она не горит... давно. Просто у меня рука не поднимается выключить...
Короче! Выгнал он четыре банки бурды! Там не то, что сорока, там и тридцати градусов не было. Но... получился "сырец", который мы той же ночью превратили во вкуснейший продукт "двойной" перегонки!".
Он закончил свой рассказ! Мы хохотали, представляя, как Высоцкий смотрит на струю животворящей жидкости, не в силах повернуть ручку и прекратить этот волшебный процесс!".
А моя жена невзначай произнесла:
– А что, спиртомера у него не было? Зачем ему бумажка? Ну, в крайнем случае, мог бы ложечкой плеснуть на огонь...
Петренко повернулся к ней, слегка наклонил голову набок и тихо сказал:
– То есть вы в курсе?!
– Ага! А вы?!
– На свадьбе сына у меня после третьей рюмки народ в пляс бросился! Я ж того... самогонщик со стажем! А вы какую предпочитаете?
– У нас сад, так что понятно, какую – фруктовую!
– А изюмную пробовали? А чачу?
И они погрузились в обсуждение интереснейшей из тем – самогон! Надо сказать, что рецептами они обменялись классными!
А потом мы перешли в кабинет, послушали кое-что из заготовок к фильму, и тут я, наконец, понял – Петренко! Он и будет нашим Богданом Хмельницким! Несомненно, он украсил собой, мягко скажем, не самую удачную работу...
И вдруг он запел. Я обомлел. Знаете, когда голос пробирает до костей, до самых дальних уголков души! Такие голоса называют вкрадчивыми. Сильный, мощный, глубокий... Не очень громкий, но все равно мощный. И мы стали строить планы. Он мечтал записать альбом украинских песен. Часть из них с потрясающей певицей Ниной Матвиенко, чей голос мы называем "душой Украины". Но, к сожалению, наши планы так и остались планами... Годы были сложные, денег было в обрез, а меценатов мы не нашли...
В тот день мы расставались, пообещав друг другу видеться часто. А еще через пару дней мы примчались на съемочную площадку, где он был уже в гриме и костюме. И это был совсем другой Петренко. Собственно, это был уже не он – это был Хмельницкий – старый, почти немощный, но могущественный и все еще великий... Перевоплощение потрясающее. Я никогда не забуду то страдание, которое было на его лице... Мощно. Сильно.
Мы больше не увиделись. Никогда. Будучи в Москве, я звонил, мы говорили по телефону, но увидеться так и не удалось – они с женой жили на даче.
А через несколько лет мне принесли сценарий и несколько кассет с фильмом-сказкой "Легенда о Кощее", где должен был сниматься Петренко... в роли Кощея! Петренко – Кощей... Кощей – Петренко... Как-то не укладывалось у меня в голове все это. Он огромный и мужественный, какой он Кощей?! Но вдруг пошли кадры... Вот он в своей пещере, вот он говорит с девушкой, вот он ищет свою Ягду! Ведь фильм-то о чем?! О любви! О том, что мы знаем Бабу Ягу и Кощея Бессмертного старыми и страшными. Но ведь они были молодыми, они жили и... любили! Так что же случилось с этой парой?! А все проклятие богов, разлучивших юных влюбленных, которые всю жизнь потом искали друг друга... И я понял – так Кощея сыграть мог только Петренко... Грозный, но нежный, страшный и прекрасный одновременно. Любящий и любимый, но потерявший свою единственную любовь.
Мне надо было писать музыку под эти кадры. Я колебался – нужна тут лирика или, наоборот, тяжелый рок?! Я остановился на роке. Я дал такую мощь, что, казалось, стены той пещеры дрожали. И, как мне кажется, музыкой я усилил тот образ, который Алексей создал на экране.
Больше мы не пересекались. Нигде и никогда.
А знаете, иногда одна-две встречи могут оставить такой след в твоей судьбе, что ты говоришь ей спасибо! Ведь этой встречи могло и не быть.
Пока я вспоминал, хотел много раз произнести слово "гениальный", но я не люблю разбрасываться такими словами. Гениев на Земле так мало... Мне кажется, Алексею Петренко больше подходит слово Глыба! Он настоящая актерская Глыба! Талантище!
И все же есть одна вещь, о которой я не могу не сказать... Не о Петренко-актере. О Петренко-человеке. Он был настолько земным и чистым, таким простым и понятным, что вот в этом он точно был гениален – в своей человечности! В полном отсутствии апломба и чванства. В невероятном обаянии и умении расположить к себе. Ведь сколько лет прошло, а я помню каждое мгновение, проведенное рядом с ним...
Говорят, на его похороны пришло очень мало людей... То ли не знали, то ли не захотели. Но ему уже все равно. Он там, он дома, где его, глубоко верующего человека, ждал его Отец Небесный, где нет лжи и предательства, сопровождавших его в конце жизни, где нет сплетен и грязи, где его жена и целая плеяда его друзей-актеров и просто друзей...
Светлая и вечная память вам, Алексей. Какое же счастье, что мне повезло в этой жизни пожать вашу руку. Храни вас Господь!
Источник: Незабутні - Незабываемые / Facebook
Опубликовано с личного разрешения автора
