Первый начальник внешней разведки СБУ Шарков: Подготовка к отторжению Крыма от Украины началась еще в 90-х G

Службе внешней разведки Украины исполнилось ровно 10 лет. Указ о создании СВРУ был подписан 14 октября 2004 года. Не будем гадать, как круглую дату отметят разведчики. Не столь важно, посетят ли штаб-квартиру Службы в Белогородке под Киевом официальные лица, прозвучат ли торжественные речи, будет ли изрядно налито и выпито. Другие вопросы сегодня волнуют "пересічних українців": почему наши шпионы проспали подготовку и вторжение соседней страны сначала в Крым, а потом на юго-восток? Почему наследники легендарных Николая Глущенко и Федора Хилько, несмотря на свой хваленый профессионализм и патриотизм, подчистую проиграли противникам из подмосковного Ясенево? Ответ: "Не ждали такой подлости от соседа" – не принимается.

Помочь разобраться в ситуации мы попросили ветерана украинской разведки Александра Константиновича Шаркова. 45 лет назад он начал в ней путь со звания младшего лейтенанта и должности младшего оперуполномоченного, а дошел до генеральских лампасов и должности начальника разведки, не переступив ни одной ступеньки. Был вербовщиком, работал под прикрытием в одной из ближневосточных стран, получал высокие награды и становился жертвой предательства – словом, прошел Крым и Рим.

Плывем с женой на лодке и вдруг видим, как на берег выскакивают сотрудники "наружки" и вооруженные альфовцы в масках

– Александр Константинович, не открою секрета, если скажу, что самые успешные разведчики обречены на неизвестность. Широкая общественность знает имена лишь тех из них, кто пережил провал, как Рихард Зорге, Рудольф Абель... Или стал перебежчиком, как Виктор Суворов, Олег Калугин...

– К счастью, я не принадлежу ни к тем, ни к другим... В течение многих лет даже мои близкие родственники не знали о моей принадлежности к разведке, но в конечном счете я стал руководителем и, естественно, публичным человеком.

– У вас в этом году наклевывается не один, а два юбилея: помимо 10-летия внешней разведки Украины, еще и 15-летие вашего ареста... Помните?

– Такое не забывается. Но я должен дать некоторые пояснения по этому поводу. После провозглашения независимости Украины Верховная Рада своим постановлением от 20 сентября 1991 года ликвидировала КГБ УССР. Вместо него была создана Служба национальной безопасности Украины. К тому времени я занимал должность заместителя начальника 1-го (разведывательного) управления КГБ. Видимо, поэтому кандидат на пост председателя СНБУ Евгений Кириллович Марчук пригласил меня на беседу о будущем украинской внешней разведки и поручил мне срочно подготовить проект штатного расписания предполагаемого разведподразделения. Три месяца спустя, приказом № 0035 от 28 декабря 1991 года, он утвердил штатное расписание. Это был первый официальный документ украинской разведки, точка отсчета в ее деятельности...

– Почему же в Википедии указана другая дата — 14 октября 2004 года?

– Тогда Леонид Кучма, у которого заканчивался второй президентский срок, в условиях острой внутриполитической борьбы за власть издал указ о создании самостоятельной Службы внешней разведки Украины. Этот указ носил полулегитимный характер.

Только 1 декабря 2005 года Верховная Рада приняла, а новый президент Виктор Ющенко подписал Закон о СВРУ. Когда же встал вопрос об утверждении официальной даты, решили перед Виктором Андреевичем прогнуться и зафиксировали компромиссное решение. Поэтому днем образования украинской внешней стратегической разведки с тех пор считается 1 декабря 1991 года...

– Да, умеют ваши коллеги напустить туману, запутать самые простые вещи. А что со второй "знаменательной" датой?

– Меня арестовали жарким июньским днем 1999 года на даче сына – это в селе Рожны возле Броваров. Мы с женой рыбачили. Плывем на лодке и вдруг видим, как на берег выскакивают три десятка людей – сотрудники "наружки" и вооруженные альфовцы в масках. Жена так удивилась: что они тут, на пляже, делают? Оказалось, прибыли за мной...

– Группа захвата знала, что вы владеете боевыми искусствами лучше, чем Чак Норрис, и опасалась, что окажете сопротивление?

– Вряд ли. Теперь над этой "операцией", проведенной по указанию председателя СБУ, можно и посмеяться, а тогда было не до шуток. Бездарные "маски-шоу", устроенные на глазах у соседей, были рассчитаны на психологический эффект, их цель – деморализовать, запугать. Большинство участников этого театрализованного представления хорошо знали меня в лицо как руководителя разведки и отводили глаза.

Только нагловатый подполковник из Управления по борьбе с организованной преступностью, который возглавлял группу захвата, упивался своей властью. Он рьяно выполнял полученные инструкции: провел обыск на даче, изъял мобильный телефон и записные книжки, после чего предложил мне срочно проехать в Службу безопасности Украины якобы для важного разговора.

– Тогда все газеты вышли с сенсационными заголовками: "Экс-начальник разведки взят под стражу", "Генерал в тюремной камере", "Подкоп под разведчика", "С кем ходил в разведку Александр Шарков", "Генералу СБУ шьют сразу три статьи", "Опасные связи разведчика"...

– Да, по непосредственному указанию руководства СБУ произошел целенаправленный вброс информации в прессу. В этом мне позднее признался пресс-атташе председателя Анатолий Сахно. Людям давали понять, что мой арест не случаен и впереди громкие разоблачения. Тему подхватили зарубежные СМИ. Так, одна из российских газет выдала фантастическую версию: "Арест генерала Александра Шаркова был согласован с натовскими структурами и является частью плана по давлению на Россию".

– Все в лучших голливудских традициях...

– Вот именно. В здании родного ведомства, куда меня доставили, я оказался наедине со следователем – молодым симпатичным майором, который составил протокол задержания и предъявил мне абсурдные обвинения. Я назвал их бредом и потребовал пригласить кого-нибудь из руководителей СБУ, чтобы спросить, зачем затеяна эта комедия. Следователь (кстати, он потом перешел в другое подразделение, чтобы не участвовать в этом грязном деле) долго набирал разные телефонные номера генералов, но никого из них на месте якобы не оказалось – спрятались, испугались.

– Вы догадывались, в чем дело?

– Накануне мне позвонил Владимир Мухин, возглавлявший Комитет по вопросам национальной безопасности и обороны Верховной Рады... Мы с ним встретились, и он сказал: "Я видел бумагу, мне показали". – "Что за бумага?". – "Хреновая. Там написано, что ты являешься тайным членом избирательного штаба кандидата в президенты Евгения Марчука и финансируешь его выборы". Вы помните, какая тогда шла грызня и борьба, какая нервная была обстановка? Естественно, Кучме очень хотелось поцарювать второй президентский срок. Поэтому немедленно поступила команда: "Порвать генерала на куски!"...

– ...и руководство СБУ взяло под козырек...

– В момент задержания я не понимал только, почему меня не арестовали днем раньше, в пятницу, когда я был в здании СБУ, встречался с руководителями разведки... Потом уже выяснилось, что у исполнителей не было на тот момент санкции на мой арест: генеральная прокуратура не хотела ее давать из-за отсутствия каких бы то ни было объективных юридических оснований. Лишь после того, как подключился лично председатель СБУ, один из заместителей генпрокурора сдался и дал добро на мое задержание...

– Дело прошлое, поэтому спрошу прямо: вы действительно входили в штаб главного конкурента Леонида Кучмы на выборах?

– Нет, это был полный бред. Хотя у меня с Евгением Марчуком за время совместной работы сложились хорошие отношения, и я, как практически вся Служба безопасности Украины, искренне желал ему победы на выборах. Поверьте, страна бы от этого выиграла. Но как действительный в то время генерал спецслужбы я по закону не имел права участвовать в каких-либо предвыборных штабах или комиссиях.

Александр Шарков и Евгений Марчук с 90-летним ветераном украинской разведки Василием Мякушко Фото из личного архива Александра Шаркова

Кстати, с Евгением Кирилловичем я познакомился еще в 1967 году, когда учился на четвертом курсе радиофизического факультета Киевского университета. Он, тогда оперативный сотрудник 1-го управления КГБ УССР, как эксперт, прошедший полный курс подготовки по линии разведки с нелегальных позиций, провел со мной несколько бесед. Пройти такую же подготовку в качестве разведчика-нелегала позднее предложили и мне.

Представьте, что натуральному американцу предложили: давайте мы вас под видом Вани из Рязани отправим работать, например, в Киев

– Сегодня в Службу внешней разведки зазывают молодежь: желающие могут позвонить по указанным на ее сайте телефонам и подать документы для поступления на соответствующий факультет. А как вы попали в шпионы?

– В советское время в Киеве действовало отдельное подразделение 1-го управления КГБ УССР, имевшее представителей во всех областях, которое и подбирало подходящих кандидатов. Их прокручивали, просвечивали, изучали со всех сторон. Тех, кто проходил предварительный отбор, направляли на подготовку в Центр, но... Из тысячи претендентов только два-три человека получали в итоге подготовку по линии нелегальной разведки, а за границу выводилось и того меньше. Это не значит, что остальных отбраковывали, – их зачастую использовали как ценные кадры в другом качестве: на оперативной работе в легальной разведке или контрразведке...

Отбор, подготовка и работа с нелегалами – тут КГБ демонстрировал, конечно, хай-класс. Сопровождением их деятельности занимались сотни других сотрудников. Такого рода разведки никто в мире, кроме Советского Союза и некоторых социалистических стран, позволить себе не мог...

– А американцы, англичане?

– У них не было такой службы. Агентов они вербуют, а засылать нелегалов... Во-первых, для них это звучало бы дико с морально-психологической точки зрения.

Представьте, что натуральному американцу предложили: давайте мы вас привлечем к сотрудничеству с разведкой, а затем под видом Вани из Рязани отправим работать, например, в Киев. Во-вторых, это крайне накладно финансово – именно по этой причине Украина, став независимой, отказалась от разведки с нелегальных позиций. Ну, прикиньте, сколько сегодня такому Джону-Ване надо было бы платить за работу? А в какую сумму влетело бы остальное обеспечение?

– Не думаю, что советские разведчики ходили по лезвию ножа, рисковали свободой и жизнью за 120 "деревянных", как простые инженеры...

– Наш нелегал получал пару тысяч долларов и был доволен. В СССР, в отличие от Запада, эта работа строилась на патриотической, а не на материальной основе. Мы романтиками были...

– Вы себе жили – не тужили и вдруг к окончанию университета обнаружили, что 1-е управление КГБ проявляет к вам непонятный интерес?

– Не совсем так. В то время я был на виду: по индивидуальному плану с отличием окончил радиофизический факультет Киевского госуниверситета имени Шевченко. Мою дипломную работу даже опубликовал Украинский физический журнал, и по рекомендации кафедры теоретической физики меня приняли в аспирантуру. Одновременно я активно занимался общественной работой.

В 1969 году, в связи с тем, что Леонид Губерский, тогда секретарь комитета комсомола КГУ, а ныне академик, ректор Национального университета имени Шевченко, ушел в творческий отпуск для написания дипломной работы, меня уполномочили выполнять его обязанности. Я по должности даже вошел в Большой ученый совет университета со всеми вытекавшими из такого положения последствиями. Кроме того, я был хорошо развит физически, увлекался спортом, ранее входил в юношескую сборную команду Киева по баскетболу, позднее стал чемпионом Украины и призером СССР по академической гребле...

– Таким образом, у вас вырисовывалась блестящая научная карьера...

– Да. Но как раз в этот период на меня вышли представители разведки – никто об этом не знал, конечно. Начались всякие разговоры, предложения. Нужно было делать серьезный выбор. Я тогда понимал, что кандидатскую защищу быстро, – это не проблема, наверное, и докторскую лет через пять напишу. Но елки-палки, хороших ученых тысячи, а вот разведчиков, да еще нелегалов, единицы. Чтобы работать в этой сфере, мало знать математику, радиофизику, надо обладать широчайшим спектром человеческих качеств. Это был вызов – и я согласился.

Методику медицинской комиссии для отбора кандидатов в первый отряд космонавтов позаимствовали у КГБ

– О подготовке, которую проходят будущие разведчики-нелегалы, рассказывают легенды. Якобы их забрасывают зимой на три месяца в горы с одним сухарем...

– Да, и такое – приблизительно! – бывает...

– Вы тоже через все это прошли?

– Подобные вещи практиковались немножко для других целей. Научиться выживанию в экстремальных условиях нужно людям, которые готовятся для выполнения спецзаданий разведывательно-диверсионного характера в особый период, а не сотрудникам стратегической разведки. Хотя у будущих нелегалов подобные задания тоже входили в курс подготовки, но как вспомогательные, чтобы кандидаты могли проявить свои возможности и прочувствовать, каково это – работать в особых условиях.

– Фактически в ходе такого обучения готовили настоящих Рембо советского разлива?

– Совершенно верно! В Украине эти парни были приписаны к кадрированному полку особого назначения, который базировался в Сумах. Там хранился полный комплект вооружения и постоянно находилась группа командиров. Туда же под видом обычной армейской службы призывались на сборы отобранные разведкой военнообязанные нужных специальностей.

В 1-м управлении КГБ УССР целый отдел функционировал, формировал резерв. У самих резервистов было одно неудобство – их почти ежегодно призывали на переподготовку. Но я разговаривал со многими из этих ребят, они в итоге были в восторге: "Мы там такому научились, чего и в кино не увидишь".

Когда в 1980-м в Афганистане начались известные события, на базе этого полка развернули спецотряд "Карпаты" численностью 250 человек. Их экипировали и отправили в Афганистан. Наши парни занимались разведкой, боролись с местными бандформированиями, участвовали во всевозможных боевых столкновениях, вылазках, но не потеряли ни одного бойца. Все офицеры, которые там были, получили ордена. Хотя это чужая страна, а не украинский Донбасс! Другой язык, иные нравы, незнакомая обстановка. О чем это говорит?

– О том, что там были профессионалы...

– Вот именно! Сегодня предлагают: давайте мы милиционеров в зону АТО пошлем. Но оперов из отдела по борьбе с организованной преступностью не учили воевать, их готовили совсем для иных целей. Как и многих сотрудников СБУ и других спецслужб.

– А потом мы со слезами на глазах подсчитываем безвозвратные потери...

– ...и гоним новые необученные части под огонь профессионалов. Хотя я уверен, что это временное явление из-за неразберихи и недостатка кадров. К сожалению, как свидетельствует история, война всегда приходит неожиданно.

Для каких еще целей учили выживанию? Предполагалось, что такие диверсионно-разведывательные группы могут забрасывать во время войны в тыл противника – сейчас, возможно, все уже изменилось, но раньше было так. Допустим, этим ребятам предстоит действовать где-нибудь в Латинской Америке: их сбросят с парашютами, и они соберутся в условленном месте. После этого из тайника, координаты которого получили заранее, достанут продукты, средства связи, оружие и приступят к выполнению боевой задачи. Когда запасы подойдут к концу, вскроют следующий загашник...

– А если кто-то обнаружил "клад" до них?

– Это было бы маловероятно, поскольку закладывали тайники специалисты, причем в труднодоступных местах... Все такие "схованки" были на строгом учете: их проверяли, периодически что-то в них меняли, закладывали заново. Этим занимался еще один спецотдел разведки.

Естественно, обучение будущих диверсантов проходило в обстановке, максимально приближенной к боевой. Их сбрасывали с парашютами в горах и лесах, причем в любое время года, устраивали им засады какие-то... А они должны были выйти – пешком, ползком! – через определенное время в точку, где спрятан тайник. На практике первый обычно не находили – сложно обнаружить иголку в стоге сена. А вот второй, третий уже обязательно отыскивали...

– Простите, а что делать, если кого-то из этих суперменов в самый ответственный момент подкосил, например, приступ аппендицита?

– Чтобы такого не случилось, людей отбирали предельно строго. Не зря же методику медицинской комиссии для отбора кандидатов в первый отряд космонавтов позаимствовали у КГБ. Потом уже там сформулировали какие-то свои дополнительные требования. Со временем стали посылать в космос людей и в 50 лет – когда убедились, что определенные нагрузки может выдержать не только молодой человек, но и люди постарше. Так же и в нелегальной разведке.

Я, например, на начальном этапе проходил медкомиссию на способность переносить жаркие, влажные условия. Считалось, что меня как нелегала могут отправить в страну с тяжелым климатом, и к этому нужно быть готовым. А вот по горам лазить сотруднику, который должен работать в гуще общества и положение определенное занимать, не обязательно. Но нас на всякий случай учили многому. Например, стрелять из различных видов оружия. Это тоже входило в программу подготовки.

Мы избегали длинных псевдонимов. Помните, как у Джеймса Бонда? Агент "007"

– Если бы вы, как и планировали, стали нелегалом, мы бы сегодня, видимо, здесь не разговаривали... Что вам помешало осуществить мечту?

– Для того чтобы разведчика под чужой личиной отправить в другую страну, его нужно обеспечить подлинными документами и реальной легендой, поскольку все легко проверяется противостоящей контрразведкой. Так вот, документирование и легендирование нелегала — архисложное дело, штучная работа под конкретного человека, с учетом его индивидуальных особенностей. Ты же не сойдешь в 30 за 50-летнего и наоборот... Максимум два года можно "смахерить". И если по каким-то причинам происходит затяжка и ты, скажем, не попадаешь в какой-то временной интервал, все труды насмарку. Так случилось и со мной.

По легенде мне следовало в дополнение к английскому изучить немецкий язык, да еще до уровня родного... А с этим у меня возникли проблемы, ведь у каждого человека свои лингвистические способности. Мой младший сын, например, сейчас тремя языками владеет на приличном уровне, я же по натуре не филолог. В физике во-о-от такую формулу мог играючи воспроизвести, а с языком возникали сложности... Выстрою фразу вроде бы согласно правилам грамматики, а преподаватель недовольна: так в жизни не говорят!

Увидев, что дело затягивается на неопределенное время, я сказал: "Что же я тут сижу, хлеб народный даром кушаю?". Хотел уже возвращаться в университет на научную работу. Но руководители подумали, подумали и решили: "Больно хорошо у тебя получается оперативная работа, и эти качества нельзя утерять. Но раз у тебя образование радиофизическое, пойдешь в легальную научно-техническую разведку".

Так я оказался в 1-м управлении КГБ УССР, где активно занимался вербовочной работой среди иностранцев с территории СССР. Позднее для руководства завербованной мной ценной агентурной группой Центр направил меня в длительную загранкомандировку под дипломатическим прикрытием в одну из стран Ближнего Востока. Военно-политическая обстановка там была исключительно сложная. Террористические акции следовали одна за другой. Достаточно сказать, что в год моего приезда погибли 22 советских сотрудника...

– И вас бросили на амбразуру?

– Не только меня, но и всех моих коллег. Ведь только резидентура КГБ насчитывала несколько десятков (!) оперативных работников. Плюс военные разведчики. Вот такие мощные силы были брошены на защиту интересов Советского Союза в этом регионе, который военные стратеги называли "мягким подбрюшьем СССР".

– Под каким псевдонимом вы, если не секрет, действовали?

– Они у меня были разные для различных операций. Кое-кто знал меня как Кедрова. Этот псевдоним я взял по совету товарищей из Центра в честь известного чекиста, активного участника революции 1917 года, который открыто выступил против сталинских репрессий и был расстрелян. Псевдоним Попов я сам придумал – это дань памяти изобретателя беспроводной электрической связи. Как Николая Ткачука меня знали коллеги из румынской разведки. О других я еще не вправе говорить. Скажу только, что мы избегали длинных псевдонимов. Помните, как у Джеймса Бонда? Агент "007"...

С таким "именем" проще писать зашифрованные оперативные отчеты. Кстати –  думаю, об этом немногие из читателей знают – пишут их не от первого, а от третьего лица... Как какой-нибудь роман.

– О радиофизике вы хоть изредка вспоминали?

– Не до этого было. Недавно разыскал свою дипломную работу под названием: "К вопросу об усилении электромагнитных волн в плазме твердого тела". С интересом разглядывал, что я тогда такого намудрил.

А вот университетские знакомства меня не единожды в жизни выручали. В том числе летом 1999-го, когда я оказался в СИЗО СБУ. Начальником изолятора был полковник Виталий Петруня, которого я знал еще со студенческих лет. Он тогда, почти полвека назад, возглавлял отделение, которое в оперативном плане обслуживало КГУ. Хороший, порядочный человек, он и сегодня жив-здоров, хотя ему уже много лет.

Когда меня привезли в СИЗО – это было в три часа ночи, Виталий Федорович пришел. Завел меня к себе в кабинет и сказал: "Саша, я с тобой знаком уже 100 лет. Не знаю, что там у тебя с председателем произошло, но верю в твою невиновность". Посоветовал не падать духом и не поддаваться на провокации, пообещал оградить от беспредела, если кто-то попытается прессинговать. Помнится, даже пошутил: "В наше время многие бывшие узники после освобождения из СИЗО сразу же становятся народными депутатами Украины... Так что у тебя хорошие перспективы...".

– Говорят, сидеть в СИЗО СБУ куда комфортнее, чем в других тюрьмах...

– Тем не менее все атрибуты были налицо: решетки, нары, параша... Заказчики провокации отдали команду создать для меня в камере особые условия, чтобы сломить психологически. Подсадили двух внутрикамерных агентов... Но я же профессионал: мне достаточно посмотреть на человека и многое становится ясно. Легко нашел с ними общий язык, и через три дня они признались, с какой целью их ко мне пристроили.

По версии руководства СБУ, я якобы участвовал в заговоре против Кучмы и был одним из организаторов прослушивания его кабинета на банковой

– О чем вы думали бессонными ночами, лежа на нарах?

– Всю жизнь перебрал. Нас, будущих разведчиков-нелегалов, готовили к любому повороту событий, проводили специальные тренинги... Но мне и в страшном сне не могло привидеться, что эти навыки пригодятся не в иностранных застенках, а в родном Киеве.

Представьте, когда меня взяли в "разработку", не только все мои телефоны прослушивались – ко мне приставили наружное наблюдение. Три бригады круглосуточно работали. Мало того, посты поставили возле моего дома – обложили, чтобы "ни плюнуть, ни чихнуть". А ведь этим сотрудникам зарплату надо было платить. Я задавал вопрос руководству СБУ: "Вам что, некуда деньги потратить? Нашли врага народа Шаркова! Вы же против профессионала работаете, я лучше ваших людей в таких вещах разбираюсь".

– Думаю, они и сами в этом не сомневались...

– Я даже письмо написал в СБУ и копию отправил в Верховную Раду (я три срока подряд был советником в Комитете по вопросам нацбезопасности и обороны). Обратил внимание на то, что за мной незаконно работает наружка, привел десяток номеров автомобилей, указал, что в гостинице напротив моего дома круглосуточно функционирует стационарный пост наблюдения, и попросил отменить эти бесполезные мероприятия. Мол, занятые в них оперативные силы и средства лучше направить по назначению – для борьбы с организованной преступностью.

– Вашим дельным советом не воспользовались?

– Увы. Служба ответила, что я ошибся, поскольку за мной якобы никто не следил. Примерно так же, как в случае с Георгием Гонгадзе. Я еще дважды писал подобные письма, в которых дополнительно указал более двух десятков номеров оперативных машин эсбэушной наружки. Но только после того, как пригрозил публично показать в Верховной Раде скрыто снятый мной фильм о работе наружного наблюдения, они испугались разоблачения и прекратили слежку. Одновременно комитет Верховной Рады сделал запрос в ГАИ, и инспекция конфиденциально подтвердила, что все указанные мной номера автомобилей действительно принадлежали оперативному подразделению СБУ.

– А еще говорят, один в поле не воин. Вы мощную спецслужбу поставили на место...

– Не совсем. Вскоре она восстановила контроль за мной. По версии тогдашнего руководства СБУ, я якобы участвовал в заговоре против Кучмы и был одним из организаторов прослушивания его кабинета на Банковой майором Мельниченко. Но я все-таки был достаточно известным руководителем в СБУ. Поэтому ко мне тогда неоднократно подходили сотрудники наружного наблюдения с извинениями: мол, вы же понимаете, что мы при всем нашем уважении к вам не можем ничего поделать... Я им сказал: "Ребята, работайте"...

– В кино в таких случаях объект наблюдения обычно лихо отрывается...

– Я никаких гадостей им не делал. Конечно, можно было устроить провокацию, но зачем? Ведь это мои коллеги по службе и следуют они за мной везде, выполняя приказ руководства. Кроме того, меня учили, что с наружным наблюдением надо дружить. Эти люди на работе и, если ты будешь от них убегать, скакать, "отблагодарят" тебя за оперативное хамство.

В советское время, когда в Украине открыли первое американское консульство, в Киев приехал установленный сотрудник ЦРУ. Он жил в гостинице "Москва", теперешней "Украине". Рано утром выходил из гостиницы, садился в быстроходную и юркую "Ладу" – и как лупанет по Крещатику: благо машин тогда было поменьше. Еще и по дворам начинал петлять, чтобы оторваться.

Наружка терпела-терпела эти выкрутасы... А вскоре ребята ему все четыре колеса вспороли, пока он на динамовских кортах в теннис играл. Церэушник: "Караул!".

Подал жалобу в МИД и заявку в управление по обслуживанию дипкорпуса, а ему там говорят: "Берем вашу заявку (тогда же дефицит колес был страшный). Через пару месяцев получите". Он спрашивает: "А ездить как?". – "Ну, это не наше дело!".

– Сотрудников наружки за самодеятельность не наказали?

– Их, конечно, вызвало руководство: вы куда смотрели? А те плечами пожали: "Да там крутились пацаны. Но мы же машину объекта не обязаны охранять". Тем дело и закончилось. Но американцу дали понять: будешь шутить, мы еще что-нибудь устроим.

– Летом 1999-го вы, наверное, понимали: ваши шансы противостоять беспардонному наезду Службы безопасности невелики и все может закончиться трагично. В минуты отчаяния не закрадывалась мысль, что вы ошиблись с выбором профессии?

– Я никогда не жалел о том, что пошел в разведку. Более того, всегда понимал, в чем состоит ее кардинальное отличие от других спецслужб, в том числе от контрразведки. Поэтому с первых дней провозглашения независимости Украины я выступал за отделение разведки от Службы безопасности. Тем более что в СБУ до сих пор входят подразделения, функции которых в большей степени характерны для органов внутренних дел и не имеют прямого отношения к обеспечению государственной безопасности.

Кстати, среди моих бывших коллег есть люди, которые в связи с прошлыми реорганизациями уволились из органов и подались в бизнес. Один из них мне как-то сказал: "Ты знаешь, я за это время заработал в 10 раз больше, чем за всю свою прежнюю жизнь. Но до сих пор жалею о том, что ушел из разведки, потому что то, чем мы там занимались, было в 10 раз интереснее, чем все эти доллары". Я понимаю, если кто-то, как Генри Форд, создал целую отрасль промышленности или хотя бы придумал кубик Рубика. А если человек занимается тривиальным процессом купи-продай, это не может быть целью жизни. Мне такие вещи неинтересны. Я лично сознательно служил безопасности своей страны и горжусь этим.

И в Киеве, и затем в Москве, и за границей жизнь свела меня с неординарными, замечательными людьми – профессионалами разведки, которые в корне изменили мою жизнь.

– Можете о ком-то из них рассказать?

– К сожалению, имена многих из них я не имею права назвать даже сегодня. Например, свою первую вербовку иностранца в качестве агента научно-технической разведки СССР я провел в 1972 году. Это был солидный человек, который приехал в Москву в составе иностранной делегации. А помогал мне сотрудник Центра "Лукьянов", который подключился на завершающем этапе. Оказалось, что мой напарник в свое время работал с легендарным Рудольфом Абелем и даже некоторое время жил в его квартире. "Лукьянов" и внешне был на Абеля похож: высокий, худощавый, с крючковатым носом и строгим выражением лица... Великолепно знал два иностранных языка. А поскольку по внешнему виду невозможно было определить его национальность, многие иностранцы принимали его за соотечественника и легко шли с ним на контакт.

Будучи замечательным психологом, "Лукьянов" мог сказать после первого контакта с новым знакомым: вот этот человек станет моим агентом, – хотя поговорил с ним только полчаса. Позднее мне посчастливилось неоднократно участвовать с ним в совместных операциях, я считаю его одним из учителей в непростом ремесле вербовщика.

– Надеюсь, вам удалось превзойти учителя?

– Честно говоря, я к этому никогда не стремился. Хотя на моем личном счету 12 завербованных агентов из числа иностранцев, не считая ряда особо доверенных лиц, которые верой и правдой служили советской разведке. Среди них были весьма значимые фигуры. Момент, когда первый из них написал заявление, что добровольно дает согласие сотрудничать с советской разведкой, я запомнил на всю жизнь. Это было такое ощущение триумфа – непередаваемое! Что-то похожее чувствует спортсмен, когда невероятным усилием, силой характера вырывает победу у соперника и поднимается на пьедестал почета...

Как-то, выступая перед слушателями разведывательного факультета в Киеве, я в нескольких словах объяснил им, в чем состоит работа вербовщика. Нужно найти иностранца, который располагает государственными секретами, и договориться с ним, чтобы он их отдавал тебе на регулярной основе втайне от других. Но тут есть один важный психологический фактор: его нужно убедить, что при этом он не предает свою родину. А так – дело нехитрое.

Дипломата натовской страны решили вербовать методом в лоб, то есть от имени советской разведки, авторитет которой среди спецслужб мира был довольно высок

– Вы сказали, что проводили вербовки с напарником. Это значит, что вам не доверяли?

– Вообще-то, героические одиночки действуют только в фильмах про Джеймса Бонда, а в жизни на достижение цели, как правило, работает коллектив. Приведу пример из зарубежной практики.

Один из моих агентов, который возглавлял региональную националистическую организацию и занимался в основном политикой, в ходе разговора упомянул, что случайно встретился со своим школьным другом, которого давно не видел. Оказалось, что тот работает в местной контрразведке, занимает солидный пост, но сейчас у него большие проблемы из-за недавней автомобильной аварии. Соломон, назовем его так, другу посочувствовал, и на том они расстались.

Агент не придал значения этой истории, а вот меня она заинтересовала. Я дал ему задание собрать дополнительные сведения о контрразведчике и его служебных обязанностях. Соломон вспомнил, что скоро у того день рождения. Это был повод друга навестить и все разузнать.

– Подарок за ваш счет?

– Разумеется. Выяснилось, что контрразведчик попал в неприятную бытовую ситуацию. Отогнав свою машину на техобслуживание, он попросил автомобиль у соседа, так как срочно надо было навестить родственников в пригороде. На дороге из-за его неосмотрительности произошла авария. Был вдребезги разбит очень дорогой лимузин местного бизнесмена, серьезно была повреждена машина соседа, а кроме того, пострадал водитель бизнесмена, которому нужно лечение. Поэтому виновнику ДТП срочно требовалась большая сумма, чтобы рассчитаться со всеми причастными и информация о ЧП не дошла до его руководства в спецслужбе.

Мы обсудили ситуацию с Центром, и я предложил агенту дать другу часть требуемых денег в долг. Соломон так и сделал, а потом в дружеской беседе сказал контрразведчику, где можно раздобыть недостающее. Мол, за конфиденциальную информацию о деятельности посольства натовского государства, которое тот опекал, служба безопасности возглавляемой им организации готова хорошо заплатить.

– Выходит, вербовка – удовольствие тоже не из дешевых...

– Зато у нас появился новый агент, которому дали псевдоним Пьер. Вскоре выяснилось, что у него в посольстве были два информатора – местные жители, работавшие на технических должностях. Их тоже удалось привлечь к сотрудничеству с советской разведкой под видом националистической организации. Таким образом была создана агентурная группа...

– Эти люди, как я понимаю, не имели доступа к натовским секретам?

– Но они поставляли важную вспомогательную информацию о кадровом составе и обстановке в посольстве. С их помощью вы выделили в качестве кандидатуры для вербовки одного оперативного работника натовской резидентуры. Он работал по линии политической разведки и имел статус дипломата. Многоходовая комбинация вступила в решающую стадию... Для получения дополнительных сведений об объекте было решено поставить у него в квартире технику для прослушивания.

– Наверняка, если бы вас застукали на месте преступления, это грозило бы большими неприятностями...

— Другого выхода не было. Наш объект пользовался служебным автомобилем с дипломатическими номерами, его опекали служба безопасности посольства и местная контрразведка. Тем не менее мы установили место его проживания, распорядок дня. Когда его жена уехала на родину, решили действовать.

Накануне вечером дипломат поужинал, посмотрел телевизор и около полуночи лег спать. Еще два часа наши люди держали квартиру под контролем, а потом, чтобы не привлекать внимания, сняли наблюдение. Вернулись в шесть утра, в восемь дипломат, как обычно, уехал на работу.

– А если бы по какой-то причине вернулся?

– Мы знали, что это исключено: в тот день в посольстве было запланировано совещание... Но наблюдение там на всякий случай выставили.

К дому дипломата выдвинулись две группы разведчиков: одна для проникновения в квартиру, а вторая для страховки. В случае непредвиденных обстоятельств первые должны были сыграть роль воров, а вторые – сотрудников местной полиции. Естественно, людей подобрали соответствующей внешности и со знанием языка...

Все шло по плану. Первая группа, поднявшись по лестнице, несколько раз позвонила в дверь... Никто не ответил. Заранее приготовленными ключами открыли замки, вошли и начали осмотр квартиры. Холл, спальня, ванна, кухня – помещение носило следы поспешных сборов хозяина... Потом наши люди вошли в кабинет и опешили: на диване спал незнакомый мужчина. К счастью, он не проснулся, когда разведчики спешно ретировались.

– И кто же это был?

– Компаньон хозяина по бизнесу, который прибыл из соседней страны и попал в квартиру ночью, когда наружное наблюдение было снято.

Несмотря на неудачу, от операции мы не отказались. Во время осмотра квартиры наши товарищи заметили, что кабинет дипломата обставлен стилизованной мебелью, которая имелась в продаже на местном рынке. Резидентура приобрела аналогичный журнальный столик и отправила в Центр. Там его стационарно оборудовали техникой аудиоконтроля и благополучно вернули нам. После чего столик дипломата был заменен по уже описанной схеме дубликатом с "начинкой".

– Я понимаю, что операция, описание которой укладывается в два-три абзаца, была очень трудоемкой и финансово весьма накладной. Надеюсь, эти колоссальные усилия оказались не напрасны?

– Они полностью окупились полученной информацией. Выяснилось, что дипломат, работая ранее в соседней стране, из меркантильных побуждений создал совместный бизнес с приехавшим к нему бизнесменом. Это было грубым нарушением национального законодательства и Венской дипломатической конвенции. Если бы о его гешефтах стало известно руководству, последствия были бы серьезными.

Человека, готового ради денег на такие дела, мы сочли подходящим для наших целей. А поскольку понимали, что на сотрудничество с какой-то местной националистической организацией разведчик натовской страны никогда не пойдет, решили вербовать его методом в лоб, то есть от имени советской разведки, авторитет которой среди спецслужб мира был в то время довольно высок.

– На одной чаше весов – крах карьеры, бесчестье, на другой – почетное право работать на КГБ с угрозой провала...

– Чтобы помочь объекту сделать правильный выбор, из Центра прислали высококвалифицированного вербовщика Петрова, который имел опыт оперативной разработки сотрудников спецслужб соответствующей страны. Была инициирована его встреча с дипломатом. Четко подготовленная беседа прошла блестяще. Объект, ошеломленный предъявленным ему компроматом, вынужден был согласиться на сотрудничество. А в утешение он получил немалую сумму денег.

В Москве мне сообщили, что я расшифрован предателем, — у него была кликуха Вьюн

– Каких людей легче было вербовать: идейных, умных, недалеких, романтиков, расчетливых циников?

– Мне приходилось работать с разными типажами. Были среди них и очень воинственные. Однажды резидент в сердцах бросил: "Саша, ну скажи своим людям, пусть грохнут это представительство американское, чтобы янки не выкаблучивались тут". – "Иван Сергеевич, – отшутился я, – вы заслуженный человек, вас после этого в худшем случае отправят на пенсию. А что со мной, молодым майором, сделают?". Он с хитрецой на меня посмотрел: "А кто об этом будет знать?". – "Как? – говорю. – Агент в очередной раз прилетит в Москву. С ним, как обычно, встретится кто-то из руководства разведки, вот он и похвалится: "Ну как мы вам помогли?".

– И что, ваши знакомые, назовем их так, могли реально уничтожить, предположим, посольство?

– Да, у них такие возможности были. Тогда в Ливане был осуществлен ряд дерзких террористических актов...

– Но это уже без вашего заказа?

– Мы такие задания, естественно, не ставили. В регионе были различные военно-политические группировки, которые имели свои интересы, не всегда совпадающие с нашими. Хотя повлиять на них до определенной степени мы могли: когда их о чем-то просили, они, как правило, шли нам навстречу.

Кстати, когда некоторым руководителям СБУ хватило ума арестовать меня, все мои телефоны, в том числе и домашний, были поставлены на прослушивание. В этот период моей жене из-за границы позвонил один из моих бывших подопечных – лидер известного в мире радикального движения, поскольку новость о том, что в Киеве арестовали начальника разведки, прошла по иностранной прессе. "Ниночка, что там происходит? – спросил он. – Скажи, кто в этом виноват, и эти люди навсегда исчезнут с вашего пути". По рассказам коллег, когда о неожиданном звонке доложили инициаторам моей разработки, они были крайне обеспокоены возможными последствиями для себя. А мои доброжелатели подливали масла в огонь: "Вы куда ввязались? Не знаете, с кем имел дело Шарков?".

– Не хотелось отомстить?

– Вначале было такое желание, но здравый смысл взял верх. Посчитал ниже своего достоинства руки марать о никчемного подполковника, который еще вчера ломал передо мной шапку при встрече, а потом упивался властью во время моего ареста. Я понимал и низость тех руководителей, которые ради сомнительных политических дивидендов в борьбе за власть легко пожертвовали корпоративной порядочностью. Позднее при личной встрече с сыном одного из них, которого я знал как толкового человека и перспективного молодого политика, сказал ему: "Знаешь, Андрюша, в свое время на ваш счет поступило "интересное" предложение и ваша дача в Конче-Заспе была тщательно пристреляна". Он засуетился: "Я понимаю, Константиныч, у вас такие были эмоции". – "Да, – говорю, – когда меня в субботу на пляже в плавках арестовали, у меня были соответствующие эмоции. И если бы они возобладали, твоего папу уже давно бы вычеркнули из всех действующих списков. Предлагали и тебя наказать, но я ответил, что дети за отцов не отвечают, а я хочу честно смотреть в глаза своим родным, друзьям и соотечественникам".

– Вы вернулись из загранкомандировки в Союз в 1986-м, когда набирала обороты перестройка. Это каким-то образом связанные процессы?

– Нет. По указанию Центра я пробыл в командировке даже больше отведенного срока. Но в Москве мне сообщили, что я расшифрован предателем, – у него была кликуха Вьюн. Он работал на французскую разведку и передал, помимо множества ценных сведений, совершенно секретную картотеку с установочными данными на 422 сотрудников разведки, где была и моя карточка. Его расстреляли, ну а у меня в деле появилась строчка, что я "известен спецслужбам противника как сотрудник советской научно-технической разведки".

– Теперь понятно, почему вы так ненавидите Олега Калугина, вашу отповедь которому публиковал несколько лет назад "Бульвар Гордона"...

– Работа в разведке под прикрытием для меня стала невозможной. Несмотря на это, заместитель начальника Первого главного управления КГБ СССР настойчиво предлагал остаться в Москве, так сказать, в добровольно-принудительном порядке. Обещал квартиру, хорошую должность. А у меня отец перед этим умер, матушка одна осталась в Киеве, и я сказал генералу: "Не могу...". И вернулся в Украину.

Кстати, много позднее, уже в качестве начальника украинской разведки, я приехал в США, мне в ЦРУ похвалились: "Алекс, а у нас есть ваша фотография еще в форме майора". На что я ответил: "В каждой резидентуре советской разведки тоже был внушительный альбом с вашими физиономиями. Так что не очень-то задавайтесь!".

– Это был блеф?

– Ну почему? Примерно в то же время я познакомился с Олдричем Эймсом, ответственным сотрудником ЦРУ, который, как выяснилось позднее, активно работал на советскую, а потом российскую разведку. Это произошло на закрытой международной конференции, которая по времени совпала с моим днем рождения. Отметить дату я пригласил всех участников. Среди них был и Эймс – представительный, симпатичный.

Мы долго по-дружески беседовали, потягивая виски. А в день отъезда, когда автобус с членами нашей делегации выехал с территории гостиницы, долговязый Эймс долго махал нам рукой вслед... Конечно, он не мог позволить себе откровенничать с нами, но, видимо, испытывал к коллегам из бывшего Советского Союза безотчетную симпатию.

– А может, интуиция подсказывала ему, что недолго осталось смаковать виски на свободе...

– Кто его знает! Потом, кстати, официальные представители ЦРУ извинились передо мной за то, что я вынужден был контактировать с Эймсом, который был тогда уже под колпаком у ФБР. 21 февраля 1994 года его арестовали, затем и жену. Приговорили "крота" к пожизненному заключению с конфискацией имущества.

Телеграммы разведки, размер которых превышал полторы страницы, Брежнев в конце жизни уже не читал — ему было трудно

– А как вы восприняли распад Советского Союза?

– Неоднозначно. Мы, разведчики, раньше других осознали угрозу надвигающегося коллапса СССР, поскольку имели доступ к более объективной и полной информации, в том числе из иностранных источников. Горбачев почему начал перестройку? Он нутром чувствовал то же самое, но ему не хватило таланта государственного деятеля. Михаил Сергеевич, как тот ребенок, потянул скатерть, а стоявшая на столе чашка упала и разбилась.

Конечно, с профессиональной точки зрения потери были неизбежны. Все-таки СССР как супердержава обладал мощнейшей разведкой в мире и имел глобальные интересы. Например, когда я работал на Ближнем Востоке, нас интересовала не столько обстановка в стране пребывания, сколько комплекс важнейших международных проблем: военно-политическое противостояние между СССР и США, влияние в регионе стран Варшавского договора, НАТО и Китая, арабо-израильский конфликт, палестинская проблема. Поэтому у нас была мощная агентура, мы вникали во все вопросы.

У меня на связи были такие осведомленные источники, что телеграммы, которые я направлял в Центр по их информации, систематически докладывали лично генсеку Брежневу. Интересная деталь: телеграммы, размер которых превышал полторы страницы, Леонид Ильич в конце жизни уже не читал – ему было трудно. Поэтому мы стремились выдержать установленный в ЦК КПСС размер документов.

Мне даже с предыдущим президентом Сирии Хафезом Асадом доводилось встречаться, поскольку я стоял у истоков развития космической программы Сирии – секретной, разумеется, на начальном этапе. Принимал делегации, когда приезжали представители Института космических исследований СССР, участвовал в отборе космонавтов и все такое...

– Чувствую, вы вспоминаете о былых делах с ностальгией...

– Естественно. Не зря говорят, что из разведки не уходят. Бывая за границей, я и сейчас иногда встречаюсь со своими бывшими агентами. Некоторые из этих людей сделали блестящую карьеру, занимают высокие должности. Один из них как-то предложил: "Алекс, я владею важной информацией, имею влияние, многое могу. Скажите, что вам надо? Я готов и сегодня сотрудничать с вами, если вы нам тоже поможете". А кому в Украине нужен подобный "бартер"? Мог ли я пойти с таким вопросом к Януковичу? Вряд ли. Уверен, что ему все это было до лампочки. Главное еще один золотой батон приобрести.

Думаю, и нынешнему президенту Петру Порошенко сегодня информация об обстановке в Донбассе интереснее, чем, к примеру, в Саудовской Аравии. А хотелось бы дожить до того момента, когда руководство Украины сможет активно влиять не только на обстановку в собственной стране, но и на международные дела в различных уголках мира.

– 13 января 1993 года вы были назначены исполняющим обязанности начальника Главного управления разведки СБУ. В разведке России работали ваши недавние сослуживцы, люди, которых вы хорошо знали. Вчера еще у вас с ними была одна цель, а сегодня появились разные государственные интересы... Это вызывало определенный дискомфорт?

– По правде говоря, в советские времена Центр посматривал свысока на нас – сотрудников периферийных органов. Мы обычно приезжали в Москву для решения каких-то вопросов с киевскими тортами, с бутылками горiлки з перцем и вынуждены были ломать перед москвичами шапку, несмотря на то что материалы украинских разведчиков получали высокую оценку Центра. Будучи уже начальником разведки независимой Украины, я находил среди архивных документов докладные разведки о проделанной работе и сводки об отдельно выполненных важных заданиях, на которых первый секретарь ЦК Компартии Украины Владимир Щербицкий накладывал резолюции типа: "Отлично. Прошу предоставить товарищей к правительственным наградам!". К сожалению, по различным, прежде всего субъективным внутриведомственным причинам, выполнялись такие распоряжения не часто.

Фото из личного архива Александра Шаркова

– И тут интриги, будь они неладны!

– Хорошо помню первые переговоры, которые я вел с руководством Службы внешней разведки России. Они приехали обсудить будущее взаимодействие, но понимали ситуацию очень своеобразно. Им казалось, что российская служба останется центральной, возьмет на себя основные функции, а украинцы будут, как и прежде, выполнять вспомогательные. В частности, работать с территории (то есть в основном с учеными, которые выезжают в загранкомандировки. – Т.Н.). "А как быть с заграницей?" – спрашиваю. В ответ они обещали выделить для наших сотрудников квоты в российских посольствах для работы под прикрытием и делиться информацией – естественно, той, которую посчитают нужной.

– Скорее всего, россияне даже не понимали, как унизительно это звучит.

– Я сказал: "Извините, но мы независимое государство. Может, с профессиональной точки зрения предлагаемое распределение обязанностей и правильно, но...".

Такая постановка вопроса совершенно выбила их из колеи. Поэтому на заключительной стадии гости заявили: "Чего-то мы тут не догоняем, нам надо поехать домой и все осмыслить". Возможно, из других бывших советских республик переговорщики тоже вернулись ни с чем, потому что позднее москвичи инициировали совещание представителей разведок и начали демонстрировать какое-то уважение.

– Теперь они перед вами ломали шапку?

– Нет, конечно. Но уже проявляли должное уважение. Раньше, когда я, например, приезжал в Москву, мне сообщали, в какой гостинице заказан номер, – и на этом все. А когда я впервые прибыл в статусе начальника разведки независимой Украины, меня встречал на вокзале генерал, машину подали на перрон. Но еще относились, как к своим.

Помню, сижу я у заместителя директора Службы внешней разведки, тут звонок от шефа – тогда этот пост занимал Евгений Примаков, с которым мне приходилось неоднократно встречаться за границей. Просит зайти. В это время шифровальщик заносит на доклад пачку телеграмм из Европы: оперативных, информационных – всяких. Генерал мне говорит: "Я к Евгению Максимовичу, а ты, чтобы не скучать, почитай телеграммы пока". А это совершенно секретные документы.

– Он еще не понял, что Украина уже не Россия...

– Такие отношения были на первых порах – мы действительно общались по-свойски. Например, последний начальник внешней разведки СССР Леонид Шебаршин (он, к сожалению, недавно покончил с собой, застрелившись из наградного пистолета) мне как-то в Ясенево говорит: "У нас тут совещание. Пойдем послушаешь". При этом он усадил меня рядом с собой в президиуме. Так мои бывшие коллеги по закордонной резидентуре, сидевшие в зале, измучились, строя догадки о том, что я делаю на закрытом совещании и почему сижу рядом с их первым руководителем.

К слову, в своей книге "Рука Москвы" Леонид Шебаршин сравнил разведку со скальпелем в медицине. В руках опытного хирурга этот острый инструмент может творить чудеса, а в руках дилетанта привести к летальному исходу. С ним трудно не согласиться.

– А какие у вас сложились отношения с американцами, которые на протяжении десятилетий были главным противником СССР?

– Приведу один красноречивый пример. Где-то году в 1994-м в США для переговоров с руководством ЦРУ прибыла официальная делегация СБУ. В ее состав входили председатель Службы Марчук, начальник контрразведки Скибинецкий и я – начальник разведки. Переговоры прошли успешно, и в конце визита директор ЦРУ предоставил нам для экскурсионных целей свой 10-местный самолет, за штурвалом которого сидел пилот, в свое время воевавший во Вьетнаме. Евгений Кириллович с ним разговорился, тот любезно пригласил украинского гостя к себе в кабину на место второго пилота, а когда мы поднялись в воздух, передал ему управление.

Вскоре я заметил, что сидевших на заднем сиденье Сашу Скибинецкого и резидента ЦРУ в Украине Майкла Хоуленда укачало и они задремали, склонив головы друг другу на плечи. Я показал на них нашему офицеру безопасности в Вашингтоне Игорю Хижняку и с усмешкой сказал: "Разве еще несколько лет назад мы могли предположить, что будем лететь в самолете директора ЦРУ, которым управляет председатель СБУ, а на заднем сиденье будут мирно похрапывать, обнявшись, начальник контрразведки Украины и резидент ЦРУ?".

– Может, не стоило так расслабляться, размякать от теплого приема?

– Дело, конечно, не в этом. Важно, что для Украины исчезло такое понятие, как "США – главный противник". Наша внешнеполитическая доктрина переориентировалась на международное сотрудничество, а не противостояние с потенциальными соперниками. Возможно, в чем-то поспешили, но это уже касается не Америки...

С момента образования в 1991 году внешняя разведка Украины развивалась по нарастающей, динамично. К сожалению, после избрания Президентом Леонида Кучмы процесс ее становления резко затормозился. Служба безопасности все больше внимания стала уделять политическому сыску, а также "крышевать" отдельные коммерческие структуры... Это вызвало катастрофический обвал доверия к СБУ, началась деморализация и криминализация личного состава.

– А Леонид Кучма, который ввел в наш обиход слово "декагэбизация", в мемуарах писал: "Служба безопасности Украины... Не знаю, где найти мягкие слова для ее адекватной оценки. Когда я первый раз победил на выборах (1994), у меня была одна, но очень конструктивная идея: отпустить весь ее личный состав. Всех в отставку! Все 100 процентов"...

– Написано хлестко, но я лично не верю в искренность озвученных мыслей. Потому что по делам судят!

– Сегодня требования декагэбизации сменились призывами к люстрации...

– И это правильно. Надо каждого рассмотреть и проверить: что из себя человек представляет, что делал и как. А если ты не работал в КГБ, а обворовывал государство, сидя в министерском кресле, за это что, ордена давать?

Кстати, первые руководители СНБУ/СБУ такую процедуру прошли. Поначалу действительно звучали радикальные предложения: всех сотрудников КГБ разогнать и набрать патриотически настроенных офицеров. Но почему в армии такие могут быть, а в СБУ нет? Потом здравый смысл все-таки возобладал. Была создана специальная комиссия Верховной Рады под председательством вице-спикера Васыля Дурдинца, которая и провела чистку рядов.

Я тоже прошел такую люстрацию. Комиссия констатировала, что Александр Шарков, работая в системе КГБ, ничего плохого не сделал, никого не преследовал, не арестовывал, не убивал, не крал. Мол, он профессионал и его можно оставить: пусть продолжает трудиться на благо Украины. Но некоторых коллег уволили, потому что они не подходили по профессиональным или морально-этическим качествам. Большая группа людей, для которых работа в новых условиях была неприемлемой, сама ушла. Что ж, это их выбор.

Кстати, сотрудники СБУ моего поколения, тем более разведчики, как правило, в репрессиях не участвовали. Зато подчиненное мне подразделение помогало в реабилитации тысяч людей, незаконно подвергнутых сталинским репрессиям.

– Вы сказали, что с первого дня независимости Украины добивались выделения разведки из СБУ. Почему ваше предложение не было тогда принято?

– Из истории известно, что объединение разведки и других специальных подразделений в одном органе было присуще тоталитарным государствам, таким, как СССР или гитлеровская Германия. Поэтому я отчетливо понимал: разведка не может быть составной частью правоохранительного органа.

Такой симбиоз порождал множество юридических и этических противоречий. Например, на Главное управление разведки распространялся закон "Об оперативно-разыскной деятельности" от 18 февраля 1992 года... С таким же успехом можно было включить в СБУ оперный театр и распространить на него все требования законодательства. Это был принципиальный вопрос. Я ставил его перед председателем СБУ и Президентом Украины. В итоге данная проблема была рассмотрена на специальном заседании Совета национальной безопасности и обороны.

– Тем не менее вас не поддержали...

– Среди некоторых руководителей СБУ реакция была такая: а-а, Шарков рвется выделиться, стать самостоятельным. Усмотрели в этом меркантильные интересы...

У нас могли одним указом 50 генеральских званий раздать, а через полгода половину этих генералов уволить

– Но председатель СБУ Марчук не мог не понимать, что ваши аргументы весомы, объективны...

– Да, у нас сложились прекрасные отношения: с Евгением Кирилловичем можно было поговорить, посоветоваться. Вот я и изложил ему свои доводы. Он согласился со мной, но сказал: "Саша, ситуация сложнейшая: у нас забрали пограничников, правительственную связь, а теперь и ты хочешь отделяться... Я не уверен, что это не будет использовано оппозицией для ослабления СБУ, на что как председатель Службы согласиться не могу. Да и что ты будешь делать, если мы тебя сразу выделим? Где твои сотрудники будут отдыхать, лечиться, обеспечиваться жильем? У вас же нет ничего – все находится в системе СБУ. Поэтому давай повременим".

Сошлись на том, что у разведки в СБУ будет совершенно автономный статус. Мне лично Марчук делегировал права первого заместителя, у меня было право подписи.

Мало того, своим приказом он подчинил разведку персонально себе. Мне была дана полная свобода, право решать вопросы со всеми ведомствами. "Единственно, – сказал Евгений Кириллович, – я тебе не разрешаю напрямую выходить к президенту. Только через меня". Думаю, и я об этом позднее не раз говорил Марчуку, это была ошибка. Потому что мы оба могли бы более эффективно влиять на президента...

– ...а так своими руками усилили влияние его окружения...

– Наверное. Была и другая сторона медали. Помню, когда Николаю Маломужу, который на протяжении пяти лет был председателем СВРУ, присвоили звание генерала армии, мы все его поздравляли. Естественно, зашел разговор о разведке. Я сказал, что 14 лет практически прошло с того момента, когда я поставил вопрос о выделении разведки, и, в конце концов, здравый смысл победил. "Если бы не это, – говорю жене Николая Григорьевича, – ваш муж до сих пор мог бы оставаться полковником, а так стал генералом армии"...

– А у Михаила Фрадкова, который возглавляет Службу внешней разведки России, всего-навсего звание полковника...

– Ну, это щекотливая тема. Когда-то человек, который на нас работал и был адмиралом королевства Ее Величества, на встрече мне сказал: "Александр, я 15-й (номер по понятным причинам изменен. – Т. Н.) адмирал за всю историю флота". Впечатляет? А у нас же могли одним указом 50 генеральских званий раздать, а через полгода половину этих генералов уволить.

Когда Янукович присвоил цивильному главе СБУ Валерию Хорошковскому звание генерала армии, вы представляете, как в армии это воспринимали? Там люди, чтобы дослужиться до звания полковника, всю жизнь пашут. А взять ливийского лидера Муаммара Каддафи. Он мог позволить себе даже звание генералиссимуса, но долгое время оставался майором, и от этого тюрбан у него с головы не упал.

– В этой связи у меня вопрос: почему вы, тогда молодой генерал-майор СБУ, в 50 лет на взлете вдруг были смещены с должности начальника ГУР СБУ?

– Потому что кое-кому очень мешал. Это долгая история. После развала СССР на территории Украины оставались огромные запасы оружия, военной техники, боеприпасов, которые не могли использоваться для нужд украинской армии. Многие зарубежные страны, иностранные военные формирования были готовы приобрести их. И сразу же появилась масса желающих нагреть на этом руки.

– Еще бы. Если верить экспертам, по уровню доходности торговля оружием уступает только наркобизнесу...

— Видя нездоровый ажиотаж вокруг этой сферы, председатель СБУ приказал взять внешнеторговую деятельность в военной области под жесткий контроль разведки.

Я пытался возражать: мол, разведчики не могут превратиться в торговцев оружием. Марчук ответил, что в Украине больше некому поручить такое деликатное и ответственное задание. Причем речь шла не только о продаже излишков оружия, но и о продвижении на международный рынок продукции предприятий военно-промышленного комплекса...

– ...чему всячески пытались помешать страны – традиционные экспортеры оружия...

– Разумеется. В это же время спешно созданный Коммерческий центр Министерства обороны и ряд воинских частей начали направо и налево распродавать за копейки хранившееся на складах имущество и технику под тем предлогом, что все это добро якобы принадлежало украинской армии, которая в условиях дефицита военного бюджета остро нуждалась в дополнительном финансировании. Причем отдельные должностные лица не забывали и о своем кармане...

Пришлось подготовить для руководства страны аналитическую записку, в которой объяснить, что оружие, военная техника и другие товары военного назначения принадлежат не Министерству обороны. Это собственность государства, переданная военным для временного целевого использования. Военные должны заниматься своим непосредственным делом, то есть обеспечением обороноспособности страны, а не втягиваться в коммерческую деятельность, которая в тех условиях неизбежно вела к расцвету коррупции. Руководство Украины поддержало разведку, и исключительное право торговли военными товарами и услугами получили три специализированные государственные фирмы "Прогресс", "Укринмаш" и "Укроборонсервис"...

Раздался звонок по прямой связи от президента, и Кучма с ходу поинтересовался: "Ты Шаркова убрал к едрене матери или нет?"

– Помнится, они оказались втянутыми во множество скандалов...

— Это случилось потом. А тогда именно специализированная внешнеторговая фирма "Прогресс" заключила первый в истории независимой Украины контракт на поставку в Пакистан крупной партии танков Т-80УД – Т-84 стоимостью 650 миллионов долларов. Это был прорыв, после него Украина вошла в число ведущих экспортеров оружия в мире.

Официально контракт был подписан 30 июля 1996 года в Исламабаде, но практически стороны ударили по рукам годом раньше, на международной выставке вооружений "Айдекс-95" в Абу-Даби. Украинскую делегацию возглавлял министр обороны Валерий Шмаров. В военных переговорах принимал участие и я как начальник ГУР СБУ и куратор проекта. Разведка с самого начала проработки контракта оказывала оперативное содействие фирме "Прогресс". Позднее за особые заслуги в использовании наших агентурно-оперативных возможностей при подготовке танкового контракта три офицера ГУР закрытым указом Президента Украины были отмечены правительственными наградами.

– Тем более нелогично выглядит ваше смещение с поста...

– Такое указание дал лично Кучма во время первого визита в июне 1995 года в качестве Президента в Службу безопасности. Поскольку никаких объяснений от Леонида Даниловича не последовало, вновь назначенный председателем СБУ Владимир Радченко был в полном недоумении. Накануне он предлагал мне стать его первым заместителем, и мы договорились, что моя должность будет называться "начальник разведки-первый заместитель председателя по вопросам разведки". И вдруг как гром среди ясного неба...

На следующий день меня позвал Радченко: "Что случилось?". – "Володя, – говорю, – я хотел об этом у тебя спросить". Он: "Понятия не имею". И тут раздался звонок по прямой связи от Президента. Кучма с ходу поинтересовался: "Ты Шаркова убрал к едрене матери или нет? И фирму "Прогресс" надо отстранить от участия в пакистанском контракте, а лучше – закрыть". Леонид Данилович, разумеется, не знал, что я его слышу...

– ...поэтому в выражениях не стеснялся...

– Как водится. Когда он положил трубку, Радченко мне сказал: "Это все печально, но я благодарен случаю за то, что ты здесь сидишь, все слышал и убедился, что инициатива исходит не от меня". – "Да, – говорю, – теперь мне все стало ясно". Упоминание пакистанского контракта раскрыло передо мной истинные причины неожиданного требования Президента.

– Можете их озвучить?

– Запросто. Танковый контракт давался нам очень тяжело, там тысячи моментов приходилось учитывать. Мы подключили к сделке очень солидных людей. В Пакистане сидела самая большая делегация, которая нам противостояла, – китайская. Ее возглавлял маршал, а с нашей стороны – майор, мой подчиненный. И все же мы выиграли.

И когда уже все было на мази, на меня вышли люди из Администрации и прямым текстом сказали: "Мы что, зря тут штаны протирали? Пять миллионов из 650 — это минимальное справедливое вознаграждение". Я тогда подумал: "Чепуха какая-то, еще контракт не заключен, а уже требуют его раздерибанить" – и просто их послал. По-свойски, поскольку ко мне подослали моего бывшего подчиненного.

– Как я понимаю, такого вызывающего ответа вам не простили...

– Не простили. Они запустили слух о незаконно полученной мной и Шмаровым взятке в виде пяти миллионов долларов комиссионных. Кому ты будешь в такой ситуации объяснять, что я настаивал на максимальной прозрачности пакистанского танкового контракта? Как впоследствии выяснилось, эти деньги действительно "испарились", но я не имел к их исчезновению ни малейшего отношения. По этому поводу я вынужден был написать рапорт на имя Президента Украины, в котором подробно изложил все обстоятельства и подоплеку грязных инсинуаций. Объяснил, что развернутая кампания едва не привела к срыву контракта. Вот только разбираться с моей информацией никто не стал.

– Как вы думаете, почему?

– Возможно, такая реакция вызвана тем, что фамилия человека, предложившего мне принять участие в дерибане государственных средств, была хорошо известна президенту Кучме. Правда, из администрации его с позором изгнали, но позднее – и уже за другие подобные прегрешения...

– Обидно было оказаться невостребованным?

– Слова "обидно" не принимаю. Это я на жену могу обижаться, но не на службу и не на страну. Тут может быть чувство неудовлетворенности. На первых порах я действительно находился в подавленном состоянии. Ведь был такой креативный период, когда я создавал внешнюю разведку, были желание и силы, но меня сбили на взлете. Просто так, бах! – по телефону: уберите!

Если бы в тот период, когда ко мне пришли по поводу пакистанского контракта, я воспринял это предложение позитивно, наверняка бы остался в обойме... Я знаю людей, которые тогда встроились в эту систему, некоторые до сих пор еще там. А я показал, что не их круга человек, поэтому меня и начали гнобить. Зачем им свидетель, который не хочет участвовать с ними в коррупционных схемах? Но я не жалею. В любом случае не смог бы с ними работать, даже если бы это было очень денежно.

Кравчук заявил: "Якщо нам скажуть, що людина привезла до України мільйон, але при цьому поклала до кишені 100 тисяч, ми заплющимо на це очі"

– Не могу не задать вопрос, который в последние полгода интересует жителей Украины. Если верить иностранным экспертам, в 1991 году, после распада Советского Союза, Украине достались в наследство горы оружия: около 9 тысяч танков, 11 тысяч бронемашин, 18 тысяч артиллерийских систем, около 3900 самолетов и вертолетов, 176 межконтинентальных баллистических ракет со стратегическими боезарядами и отдельно 2883 оперативно-тактических и тактических ядерных боезарядов. На стратегических военных базах и складах в качестве неприкосновенного запаса хранилось вооружение, военная техника, продовольствие, амуниция и другое военное имущество, рассчитанное на мобилизацию 10 миллионов человек. Где весь этот арсенал? Почему Украина оказалась голой и босой перед лицом нынешней российской агрессии?

– Причин несколько...

– И не на последнем месте среди них – выдавливание из спецслужб профессионалов, способных противостоять коррупции на высших этажах власти?

– Спорить не буду. Но я от этих вопросов отошел, когда меня отправили на пенсию... Однако, чтобы вы поняли суть проблемы, расскажу одну историю.

В 2001 году в Киев из-за границы приехал и разыскал меня один из моих старых знакомых. Он поинтересовался, в каких я отношениях с Марчуком – к тому времени Евгений Кириллович был секретарем Совета национальной безопасности и обороны – и могу ли с ним связаться. Я ответил, что остался с ним в хороших личных отношениях и связаться, безусловно, могу. Тогда знакомый рассказал, что в Турине начался судебный процесс над неким Дмитрием Стрешинским, и передал мне копии протоколов его допросов, полученных по конфиденциальным каналам. Прочитав их, я немедленно связался с Марчуком и договорился о встрече...

– Это тот самый Стрешинский, которого считают прототипом главного героя фильма "Оружейный барон"?

– Да! Уроженец Киева, бывший гражданин Украины, по профессии кинодокументалист. Пан Стрешинский объявился на родине весной 1992 года с паспортом Парагвая, представился руководителем фирмы Global technologies international. Быстро завязал контакты среди высокопоставленных сотрудников Министерства обороны и Администрации Президента, а вскоре направил Леониду Кравчуку письмо, в котором предложил организовать продажу излишков вооружения Советской Армии, скопившегося на территории Украины, африканским странам.

– Какое отношение это имеет к документальному кино?

– Никакого. Тем не менее его сочли надежным партнером. В результате летом – осенью были подписаны и реализованы два экспортных контракта для Египта и Марокко. Посредниками выступали сначала Коммерческий центр Министерства обороны, а затем фирма "Прогресс"... В ноябре 92-го Стрешинский снова обратился в эту фирму с предложением поставить оружие в Судан. Но к тому времени в ГУР СБУ стала поступать оперативная информация о том, что он вступил в сговор с некоторыми должностными лицами Министерства обороны, которые своими действиями, в корыстных целях, могут нанести вред государству. Когда об этом доложили председателю СБУ Марчуку, он дал указание взять Стрешинского в оперативную разработку. Объекту присвоили оперативный псевдоним Стратег...

А через несколько дней мне доложили, что в специализированный военный порт Октябрьск в Николаевской области по указанию должностных лиц Министерства обороны, втайне от СВТФ "Прогресс" доставлено оружие и боеприпасы, предназначенные для погрузки. Причем количество и номенклатура этой партии не соответствовали контракту.

– Бытует мнение, что такие нарушения стали массовыми в 1995–1997 годах...

– Возможно. Но при мне контроль осуществлялся довольно жестко. Вот и в тот раз после консультаций со специалистами Следственного управления СБУ и Генпрокуратуры я как член Правительственной экспертно-технической комиссии распорядился направить в порт группу экспертов. Они официально зафиксировали факт незаконной доставки части оружия и боеприпасов сверх контрактов — их отправка за границу нанесла бы Украине ущерб минимум в два миллиона долларов. В связи с этим я внес в Правительственную комиссию предложение об отказе в выдаче экспортной лицензии для фирмы "Прогресс".

– Но на кону были миллионы!

– Поэтому месяц спустя Стрешинский вновь обратился лично к Президенту Кравчуку, на этот раз с письменной жалобой на Правительственную комиссию, которая якобы срывает намеченную программу экспорта оружия и боеприпасов на 150 миллионов долларов. И хотя Марчук перед этим докладывал Президенту о сомнительных действиях Стратега, Кравчук потребовал у председателя комиссии Виктора Антонова выдать лицензию. Более того, во время встречи с Марчуком он выразил резкое недовольство моими действиями как представителя СБУ в комиссии...

– Из инструкции подчиненному: начальник всегда прав, если не прав, смотри пункт первый...

— Леонида Макаровича тоже можно понять. Государственная казна была пуста, поэтому на какие-то нарушения закрывали глаза. Хорошо помню, как он заявил: "Якщо нам скажуть, що людина привезла до України мільйон, але при цьому поклала до кишені 100 тисяч, ми заплющимо на це очі". Он логично рассуждал: если таким людям давать по рукам, кто будет зарабатывать для государства валюту? Тогда для Украины миллион казался огромной суммой. Это потом уже стали воровать миллиардами.

Тем не менее Марчук направил президенту два письма, в которых указывал на ошибочность его действий и предложил официально отозвать свои распоряжения. Кравчук так и сделал, частично исправив ошибку. Надо сказать, что он все-таки не приносил национальные интересы в жертву личной выгоде. Но пока суд да дело, Стратег успел спокойно загрузить партию оружия и боеприпасов согласно полученной лицензии... Всего он вывез из страны по трем контрактам грузов на 17 миллионов долларов.

– А сколько заработал на этих операциях?

– По моим прикидкам, не менее 50 миллионов долларов. Тем временем следствие установило, что Стратег при реализации предыдущих контрактов использовал фальшивые сертификаты конечного пользователя и указанные им страны украинское оружие не получали.

– То есть оно могло уйти к незаконным националистическим формированиям, к боевикам, террористам?

– К кому угодно. А в феврале 1994-го пришел официальный запрос от властей Белоруссии на разрешение отгрузить в Нигерию через порт Октябрьск по контракту с уже известной фирмой Global Technologies белорусское оружие. К тому времени у нас была оперативная информация, что эта партия оружия может предназначаться не для Нигерии, а для Хорватии, где полным ходом шла гражданская война. Это было незаконно, поскольку поставлять оружие на территорию бывшей Югославии ООН запретила. СБУ проинформировала об этом белорусов, но те хранили странное молчание...

После побега из Украины Стрешинский, несмотря на выставленную в Интерполе карточку, спокойно обитал в Европе

– Стратег и тут вас обвел вокруг пальца...

– Ну, не нас. Это он так думал. Мы же, проанализировав ситуацию, поняли: есть реальная возможность вывести оружейного барона на чистую воду. Для этого решили вместе со спецслужбами стран НАТО проконтролировать маршрут, по которому должно пройти зафрахтованное Стрешинским судно.

23 февраля в Октябрьск прибыл сухогруз Jardan Express под мальтийским флагом. Пока он загружался белорусским оружием, сотрудники украинской и английской спецслужб втайне от экипажа оборудовали судно техникой космического контроля. Операцией непосредственно руководил сотрудник контрразведки, а ныне генерал-майор Министерства обороны Сергей Глебов.

– Ваши предположения подтвердились?

– Да. Миновав Босфор, судно отклонилось от ранее заявленного курса и направилось в сторону Хорватии. Поэтому 8 марта 1994 года в международных водах Адриатики близ Италии сухогруз был задержан военно-морскими силами НАТО. На его борт с борта вертолета опустилась досмотровая группа.

Поскольку в предъявленных капитаном Кузьмой Меданичи документах оружие не фигурировало, отсутствовала даже отметка о заходе в порт Октябрьск, сухогруз был отконвоирован в итальянский порт Бриндизи, а затем в Таранто для углубленного осмотра. Тогда-то на самом дне грузового отсека и были обнаружены две тысячи тонн оружия и боеприпасов, в том числе 30 тысяч автоматов Калашникова, 400 ракет с дистанционным управлением, 10 тысяч противотанковых ракет, противотанковые мины, 32 миллиона упаковок с патронами.

Итальянская прокуратура возбудила уголовное дело по факту нарушения международных санкций и контрабанде оружия. Одновременно в Киеве СБУ возбудила очередное уголовное дело и Стратег был объявлен в международный розыск. Арестовали его осенью 2000 года в Германии, этапировали в Италию...

– Однако отряд торговцев оружием не заметил потери бойца... Ведь, если верить СМИ, только в 1996 году украинское военное наследство распродавали налево и направо 114 фирм и компаний...

– Все так. Но процесс по делу Стрешинского приобрел особый резонанс и грозил огромными репутационными потерями Украине.

Оказавшись в тюрьме Аста Каза Чиркондиаре, Стратег сначала отрицал свою вину. На первом допросе перед судьей Сильваной Подда и прокурором Пабло Тампони он заявил, что не причастен к нелегальным поставкам оружия на Балканы в обход санкций ООН, обвинения назвал надуманными, а протоколы, предъявленные суду, – лживыми, давать какие-либо дополнительные показания отказался. Однако через несколько часов, на втором допросе, проведенном уже в присутствии представителей Следственного управления по борьбе с мафией, так называемого ДИА, Стрешинский неожиданно заявил о намерении сотрудничать с властями Италии и дать исчерпывающие показания о деятельности международной мафиозной структуры, якобы занимавшейся торговлей оружием. Ею руководил, по его словам, секретарь СНБО Марчук.

– Похоже, несостоявшийся кинодокументалист решил таким образом отомстить Евгению Кирилловичу за поломанный оружейный бизнес?

– Об этом можно только догадываться. Также он обвинил генерал-майора Владимира Петенко – военного советника Президента Украины, вице-премьер-министра Василия Евтухова, замминистра обороны генерал-лейтенанта Ивана Олейника, директора СВТФ "Прогресс" Евгения Андрианова... Его список включал множество фигур разного достоинства: от Президента Украины Леонида Кравчука, начальника Службы безопасности Президента Виктора Паливоды до лидеров организованных преступных группировок "Солнцевская" и "Ангелы"...

– Хорошая компания...

– Насторожило меня то, что в показаниях Стрешинского фигурировали сногсшибательные подробности, но проверить и доказать приводимые им факты было практически невозможно – их следовало принимать только на веру.

Он, например, утверждал, что всю выручку от операций с оружием привозил наличными в чемодане и передавал Марчуку в разных экзотических местах: в бане, на даче, на выставке, в монастыре... Беспрепятственный провоз этих наличных сумм якобы обеспечивал сам Марчук через возможности СБУ: нужно было только сообщить номер рейса и время прибытия.

Когда Стратегу предъявляли неопровержимые данные о его противоправной деятельности, он заявлял, что ничего не знал, что подписи под финансовыми документами поддельные, что был только техническим исполнителем: мол, под угрозой жизни подписывал чистые бланки и слепо исполнял отдельные указания.

– А как реагировал Марчук на такие обвинения?

– Протоколы допросов его ошеломили, он назвал все это полным бредом. Сказал, что встречался со Стрешинским только однажды — официально, в своем кабинете. Это было в 1992 году, когда по поручению Президента Кравчука он разбирался в причинах отказа фирме Global Technologies в лицензии. Поразмыслив, Евгений Кириллович предложил мне стать его советником в СНБО и тщательно изучить свалившуюся на голову проблему.

Все материалы по делу Стратега В СБУ, Украинском отделении Интерпола и кабинете министров по чьему-то указанию были незаконно уничтожены

– Интересным персонажем оказался авантюрист международного класса Стрешинский?

– Не то слово. После побега из Украины он, несмотря на выставленную в Интерполе карточку, спокойно обитал в Европе. Потом перебрался в Казахстан, где быстро втерся в доверие к высшему руководству страны и уже в сентябре 1995-го был назначен руководителем президентской авиакомпании. Однако в октябре 97-го его задержали спецслужбы Франции по подозрению в отмывании грязных денег. Тем не менее ему удалось быстро договориться с французами: сдав нескольких российских криминальных авторитетов во Франции, он возвратился в Казахстан, где пошел в гору – занял ответственный пост в Администрации Президента.

В это время его адвокаты и МИД Казахстана направили в Украину несколько официальных запросов с просьбой подтвердить или опровергнуть наличие материалов о преступной деятельности Стратега. Складывалось впечатление, что они были заранее уверены в том, что получат нужный результат. Действительно, дважды в 1998-м и дважды в 1999 году Генеральная прокуратура Украины проинформировала запросившую сторону, что Стрешинский никогда не занимался на территории Украины преступной деятельностью. Еще раньше, 5 июля 1995 года, украинское отделение Интерпола без каких-либо пояснений ликвидировало запрос на его международный розыск и арест.

– Вы хотите сказать, что у него в Украине оставались влиятельные сообщники...

– Я только привожу факты, а выводы делайте сами. Кстати, письма из украинской Генпрокуратуры в Туринском суде Стратегу пригодились: мол, вот как легко мафия уничтожила все документы, свидетельствующие о ее преступной деятельности. Он утверждал, что эта международная группа занималась не только торговлей оружием, но и отмыванием грязных денег, наркобизнесом, организацией сексуальных услуг, подкупом должностных лиц, убийствами неугодных чиновников...

У меня как у опытного разведчика не вызывало сомнений то, что ему квалифицированно помогли в деталях разработать легенду, в которой он оговаривал бывших компаньонов и других высокопоставленных чиновников украинской элиты. Расчет был сделан на то, что опровергнуть эти показания в Италии будет практически невозможно...

– Зачем Стрешинский ввязался в эту небезопасную игру?

– Дело в том, что итальянское законодательство разрешает применять к участникам мафиозных структур смягченные наказания, если те во время следствия подписали с ДИА соглашение о сотрудничестве и предоставили ценные сведения. Кроме того, в правосудии по-итальянски нет понятия "презумпция невиновности". Обвиняемый сам должен доказывать, что чист перед законом. При этом личные показания обвиняемых или свидетелей под присягой в суде более весомы, нежели любые документальные материалы...

– Украино-казахско-парагвайский подданный знал такие юридические тонкости?

– Ему их объяснили "заботливые" люди. Сразу после ареста и депортации Стратега в Турине появилась некая тайная группа его поддержки, которая не жалела денег на то, чтобы направить следствие в нужное русло. Адвокаты убедили Стрешинского, что доказать свою невиновность ему не удастся, и посоветовали пойти якобы на сотрудничество и пообещать следствию сенсационные сведения о деятельности международной мафиозной группировки. В свою очередь и для ДИА было престижнее расследовать не делишки отдельного контрабандиста, а солидной международной мафиозной банды.

– Итальянцы наживку заглотнули?

– Отчасти. Суд Турина выделил из уголовного дела против Стратега новое, получившее название "Дело Стрешинский+8" и направленное против его компаньонов. Хотя вина подсудимого в незаконной торговле оружием была полностью установлена (за это ему светило 15 лет тюрьмы), суд приговорил его к году и 11 месяцам лишения свободы условно и штрафу в 516 долларов...

– Это же насмешка над здравым смыслом!

– Но так решил трибунал. Первым результатом показаний Стрешинского был арест его бывшего компаньона Александра Жукова (отца небезызвестной Дарьи Жуковой, нынешней подруги Романа Абрамовича), который прибыл на Сардинию для отдыха на принадлежавшей ему вилле. Были выписаны ордера на арест полудюжины других фигурантов: российского сенатора Леонида Лебедева, банкира Марка Гербера и так далее...

Тем временем в Украине была развернута мощная пропагандистская кампания против Марчука. Группа редакторов киевских СМИ даже направила на имя Президента Кучмы открытое коллективное письмо с требованием отстранить его от должности секретаря СНБО в связи с обвинением в контрабанде оружием. Марчук запросил все материалы по делу Стратега из СБУ, украинского отделения Интерпола и Кабинета министров, но оказалось, что почти все подлинные документы по чьему-то указанию незаконно уничтожены.

– Таким образом, от ответственности ушли украинские високопосадовцi, причастные к махинациям Стратега в Украине в 1992–1993 годах?

– Совершенно верно. Для поиска утраченных материалов Марчук вынужден был создать небольшую группу из бывших сотрудников СБУ. Ей с большим трудом, но удалось заполучить копии ключевых документов, которые отражали реальную картину деятельности Стрешинского в Украине и меры, предпринятые против него Службой безопасности.

– И где вы, если не секрет, их отыскали?

– В заграничных учреждениях, в частных архивах... Ссылаясь на собранные документы, Марчук направил в Туринский трибунал официальное письмо с изложением своей версии событий. Он официально поставил на заседании СНБО вопрос о необходимости расследования этих событий силами Генпрокуратуры Украины, поскольку была затронута не только его репутация, но и высших политических деятелей страны.

– Как бывший руководитель разведки вы выступили тогда – беспрецедентный случай! — свидетелем на процессе в Турине. Чья это была инициатива?

– На меня вышли представители адвокатской фирмы, которая осуществляла поддержку защиты сенатора Лебедева. Они предложили украинской стороне согласовать позиции для эффективного опровержения лживых показаний Стратега. С их подачи итальянская адвокатская фирма "Студио Моора" пригласила меня дать показания перед судом в Турине.

Достаточно быстро нам удалось договориться с другими фигурантами этого дела: с бывшим помощником Президента Украины по военным делам генерал-майором Петенко, бывшим начальником Службы охраны Президента полковником Виктором Паливодой, с сотрудником СБУ полковником Владимиром Кулишом, который лично возбуждал и расследовал уголовное дело в связи с деятельностью Стратега в Украине и имел видеозапись секретной операции по оборудованию сухогруза Jardan Express спецтехникой космического контроля.

Генпрокуратура без лишней рекламы закрыла уголовное дело по контрабанде оружия, по которому проходил Марчук, назначенный к этому времени министром обороны

– Зачем вам нужна была судебная нервотрепка? Ведь ваше имя, насколько мне известно, в материалах дела не упоминалось...

– Стратег лично меня не знал. Согласился я дать показания не ради себя, а ради своей страны, репутация которой оказалась под угрозой. И мне как одному из бывших руководителей СБУ выпала самая деликатная миссия. Заслушав мои показания, судья Вальтер Маккарио поставил передо мной три логичных вопроса: почему Президент Украины, располагая информацией СБУ о противоправной деятельности Стратега, распорядился выдать ему лицензию на экспорт партии оружия? Почему Украина пропустила через свою территорию партию белорусского оружия, направлявшегося в Хорватию в нарушение санкций ООН? Почему в 1995 году все обвинения в отношении Стратега были сняты Генеральной прокуратурой и ордер на его арест отозван из Интерпола?

– И как же вы, простите, выкрутились?

– По первому вопросу я сослался на то, что первый Президент не имел достаточного опыта высшей государственной деятельности. Он же не был ранее, допустим, премьер-министром, а заведовал отделом ЦК КПУ. Поэтому опытному аферисту удалось ввести его в заблуждение. Кроме того, как позднее объяснял Леонид Макарович, он давал указание срочно рассмотреть вопрос, а председатель Правительственной комиссии истолковал его резолюцию неправильно – как указание выдать лицензию.

По второму вопросу я рассказал суду, что украинские компетентные органы, давая разрешение на транзит белорусского оружия, отвечали на официальный запрос правительства Белоруссии, а не Стратега. Мы не располагали 100-процентными данными о том, что оружие предназначено для Хорватии, поэтому формальных оснований для отказа не было.

По третьему вопросу я объяснил суду, что в тот момент, когда Генпрокуратура Украины отзывала ордер на арест Стрешинского, я был смещен Кучмой с должности начальника ГУР СБУ и отстранен от вопросов, связанных с торговлей оружием. Поэтому мне неизвестны мотивы Генпрокуратуры, действия которой и у меня вызвали удивление и вопросы. Суд воспринял мои пояснения с пониманием.

– Вы удовлетворены исходом этого скандального дела?

– Как сказать. С одной стороны, провокация против нашей страны провалилась. 14 января 2004 года судебная коллегия трибунала в Турине вынесла решение, которым признала невиновными восьмерых обвиняемых, а оружие и боеприпасы, находящиеся под арестом, распорядилась конфисковать. С другой стороны, в Украине эта информация прошла тихо и незаметно. Генпрокуратура без лишней рекламы закрыла уголовное дело по контрабанде оружия, по которому проходил Марчук, назначенный к этому времени министром обороны.

– Но люди до сих пор считают, что дыма без огня не бывает...

– В этом деле до сих пор остается много белых пятен. Как и во множестве других, связанных с торговлей оружием. Мы помним скандалы, связанные с продажей радиоэлектронной системы "Кольчуга", контрабандой в Иран и Китай управляемых крылатых ракет воздушного базирования Х-55.

Специальная следственная комиссия Верховной Рады, которая длительное время занималась этой проблемой, отмечала, что за несколько лет независимости Украины с ее территории с грубыми нарушениями экспортного режима было продано оружия, боеприпасов, военной техники и имущества на 32,4 миллиарда долларов. В госбюджет эти деньги так и не поступили, но никто из преступников и аферистов не понес наказания... Ясно, что это было бы невозможно без разрешения или молчаливого согласия высокопоставленных должностных лиц.

– Спасибо за исчерпывающий ответ на вопрос: где наши арсеналы...

– Кстати, в свое время Владимир Радченко предлагал мою кандидатуру на должность руководителя "Укрспецэкспорта", но его мнение проигнорировали. Все попытки меня вернуть из резерва в строй наталкивались на невидимую стену, но это, может, и к лучшему.
Мой коллега – первый директор фирмы "Прогресс" подполковник Александр Букуев, непосредственно принимавший участие в подготовке пакистанского контракта и активно интересовавшийся судьбой пяти миллионов, неожиданно умер. Ему было всего 40 лет... Он знал очень много деталей и не скрывал, что хочет помочь депутатской комиссии и прокуратуре распутать финансовый клубок, связанный с дерибаном бюджетных средств по танковому контракту.

– И Борис Марусич, возглавлявший "Укринмаш", погиб в автомобильной аварии в апреле 99-го. Через три года при схожих обстоятельствах разбился в ДТП генеральный директор "Укрспецэкспорта" Валерий Малев, голос которого фигурировал на пленках майора Николая Мельниченко по скандалу с "Кольчугами" для Ирака...

– Он погиб 5 марта, за три дня до вынесения приговора по первому делу Стратега. Незадолго до своей смерти Малев предложил мне стать его первым заместителем и помочь в реорганизации торгового оружейного ведомства. У него были большие планы, но им не суждено было сбыться...

– Вы тоже не раз бывали на волосок от смерти?

– Неоднократно. И когда возле меня взорвалась граната, брошенная террористом, и когда мы с коллегой ползли в Ливане по минному полю под обстрелом израильтян, чтобы снять оборудование со сбитого палестинцами американского беспилотного самолета, и когда периодически в стране пребывания вспыхивали спонтанные перестрелки. Но это происходило за границей. Я тогда представить не мог, что мне будет угрожать гибель на родине.

– Неужели и вас пытались устранить?

– Когда я сидел в СИЗО, от руководства СБУ поступил приказ: "Живым генерала не выпускать". Мне слили эту информацию наши же сотрудники. Я до сих пор в хороших отношениях с начальником медслужбы СИЗО СБУ. Он сказал: "Александр Константинович, под вас нам полностью оборудовали медсанслужбу — мы 10 лет не видели подобной аппаратуры, не получали таких медикаментов". Просто аттракцион невиданной щедрости! А почему? Да потому, что надо было подстраховаться, чтобы потом не было разговоров: а-а, генералу вовремя не оказали помощь.

Председатель СБУ вызвал одного из руководителей управления "К" и сказал: "Если порвешь Шаркова, сделаю тебя генералом"

– Вы можете сказать, в чем именно вас обвинили?

– Я был офицером действующего резерва разведки и выполнял функции генерального директора общества с ограниченной ответственностью. Мне вменили в вину хищение государственной собственности. Те, кто стряпал мне дело, не потрудились удостовериться, что такой собственности не могло существовать в принципе, и доказать это можно элементарно.

Мой адвокат Василий Яременко, кстати, бывший прокурор 40-й армии, воевавшей в Афганистане, ознакомившись с обвинением, потребовал провести ревизию этого мифического имущества и установить размер ущерба, якобы нанесенного государству. Но его ходатайство проигнорировали. А мне открыто сказали, что, пока я буду сидеть, против меня все равно что-нибудь да накопают. Более двух лет следствие вели эти "знатоки", насобирали больше 30 томов, которым присвоили гриф "совершенно секретно", чтобы общественность не могла узнать истины...

– Откуда такое служебное рвение?

– Дело в том, что председатель СБУ вызвал одного из руководителей управления "К" и сказал: "Если порвешь Шаркова, сделаю тебя генералом". Какие-то пряники пообещал и сотруднику из службы внутренней безопасности (я всю ситуацию знал – мне коллеги докладывали по дружбе). Они подняли все документы в СБУ за то время, когда я был начальником Главного управления разведки, ревизии провели – пусто. "Вы, – сказал я им, – можете выловить какие-то нарушения в бухгалтерии, но криминала не найдете, потому что я ничего не украл". Однако они все равно верили: нароем!

– Видимо, судили о других по себе...

– Не знаю. А ведь через мои руки еще в советское время огромные деньги проходили... Однажды меня вызвали накануне отлета из Москвы в зарубежную командировку и сказали, что наша резидентура в соседней стране сидит без наличных денег. Там шли бои, аэропорт был закрыт, и гражданские самолеты туда не летали... Мне поручили отвезти валюту и передать ее через сухопутную границу.

– И какую же сумму вам доверили?

– Полмиллиона долларов плюс на полмиллиона местной валюты. Передо мной поставили чемоданчик и сказали: распишитесь. Но я отказался: настоял, чтобы деньги пересчитали, составили акт, затем все это упаковали и опечатали. Только после этого я расписался, что получил чемоданчик, а не деньги. Дело в том, что у меня уже был опыт перевозки наличности за границу, и я хорошо понимал, что возможны всякие неожиданности. А за утерю валюты строго наказывали – требовали возместить ущерб в десятикратном размере.

– Не мелькала мысль: а хорошо бы раствориться с такими деньжищами где-нибудь в Рио-де-Жанейро?

– Нет, никогда! Потом в моей жизни был период, когда моя зарплата – генерала, начальника разведки! – составляла 50 долларов в купонах. Когда за границей меня спрашивали про должностной оклад, я отмалчивался да отшучивался. Как-то церэушники сказали: "Алекс, если бы ты у нас работал, получал бы приблизительно 150 тысяч долларов в год". В те годы это была вполне приличная сумма, плюс льготы, которые давала госслужба. Но мы понимали, что наша страна переживает временные трудности, и работали на будущее.

Тут недавно ко мне товарищ заезжал. "О! – говорит, – я был в Москве и повстречал там многих наших бывших олигархов. Их, конечно, россияне поободрали изрядно. Некоторые уже побираются, просят дать в долг". А я подумал, что никогда не стремился стать миллионером, не воровал, не брал взятки, никому не продавался и не просил в долг. Поэтому мне не нужно прятаться в Москве, я живу в родном Киеве, в своем доме и чувствую себя хорошо.

– Ну, как показывает ваш опыт, от сумы и тюрьмы нельзя зарекаться. А что вас больше всего удручило за время пребывания за решеткой?

– Мой профессиональный прокол. К тому времени я провел под арестом месяц. И вдруг в СИЗО явился один из руководителей управления "К" СБУ со своим подручным и вызвал меня на допрос. Это было в субботу часа в три. А жара стояла, люди на дачах... "Какое рвение, – думаю. – Даже о выходных забыли". Они говорят: "У нас есть указание вас допросить". Я категорически отказался: мол, не о чем мне с вами разговаривать.

Они были обескуражены, конечно. "Слышь, Константинович, давай хоть поговорим. Не зря же мы пришли". Я понимал, что "гости" просто так не отстанут, – знаю же эту публику! – поэтому согласился. Они оживились: "Александр Константинович, вы уже покушали?". Я мрачно пошутил, что на баланду как-то аппетита нет.

– Вам с воли не поступало ничего съестного?

— Наоборот, мне сын возил каждый день передачи. Мало того, ребята, мои бывшие сотрудники, передавали продукты, даже мед, хотя для них это было очень опасно. Правда, начальник СИЗО дал команду, чтобы мне не отказывали в бытовых просьбах. Главное, меня в душ водили каждый день, хотя полагается только раз в неделю: горячую воду не включали, но я рад был и этому. А баланду все равно приходилось хлебать. Кстати, сокамерники научили меня пить чифирь – оказалось, это полезно в тюремных условиях для желудка.

"Гости" продолжали: "Так давайте перекусим, мы тоже не ели". Тут же поляну накрыли с деликатесами, поставили две бутылки виски. Подручный "вежливо" удалился, а его шеф давай меня выспрашивать по всем вопросам. Я ему отвечаю: "Мое дело шито белыми нитками с самого начала. Все это – полная провокация. Ваши обвинения не соответствуют действительности. Все ложь". Из разговора стало ясно, что их интересовала моя реакция на происходящие события, мои планы. Но я даже не догадывался, на какую подлость эти люди способны, недооценил уровень их морального падения... Они применили ко мне психотропное средство – подсунули так называемую "сыворотку правды", чтобы язык развязать...

– Как же вы, опытный разведчик, это допустили?

– В тот день было очень жарко, да еще виски изрядно выпили. Жажда мучила. Визитер говорит: "Ой, хочешь пепси-колы? У нас есть холодная, из холодильника". Ну, принесли. А в такой напиток можно намешать чего угодно – не чувствуется. Я эту бутылку как шарахнул, и после этого...

– Лишнего наговорили?

– Нет. Я себя контролировал до конца. У меня подготовка соответствующая: нас же учили, как в таких случаях надо держаться.

– Это возможно?

– Ну конечно. Как с детектором лжи – его тоже можно обмануть. На каждый яд есть противоядие. Но после этого я проспал сутки как убитый. А поскольку у меня в заключении обострилась болезнь сердца, мог просто не выдержать.

Явно недооценил противника. Вот так же Украина с Путиным не рассчитала: никто не думал, что он войска введет в Крым, на Донбасс.

Путин сегодня поступает, как старший опер, а не как государственный деятель

– У вас с президентом России за плечами одна школа, между прочим...

– Поэтому я всегда говорил: нельзя назначать президентом оперуполномоченного, даже если он из разведки. Путин сегодня поступает, как старший опер, а не как государственный деятель. Как говорится, кто на что учился. Опускаю даже чисто моральную сторону происходящего. Но ведь в зоне АТО люди гибнут, и какая разница, каких они взглядов? Вон сколько разговоров о бандеровцах, фашистах. Кто и где их в Киеве видел? Ну ляпнул человек сгоряча лишнее – мало ли кто какую чушь несет? Может, и мне не нравится то, что говорили в парламенте, например, нынешние члены Партии регионов или коммунисты. Так что же, их за это казнить?

– Так вроде бы Москва все время призывает к мирным переговорам...

– Еще раз повторю: судят не по словам, а по делам. Совершенно очевидным это стало после того, как Россия фактически ввела свои войска в Украину. Я думаю, Путиным движет имперская психология, время которой прошло. Это же анахронизм!

Мы когда-то вели переговоры с иранским министром безопасности – фактически третьим по значимости человеком в стране. Встреча была в Тегеране. В огромном кабинете сидел щуплый дедушка с бородой в чалме и в накидке. Под ним кресло здоровое, в котором он утонул: ноги в тапочках с завитушками золотыми до пола не достают. Я говорю своему напарнику, начальнику "Альфы" Василию Крутову: "Смотри в оба, потому что ты практически нигде больше такого руководителя не увидишь. Этот человек обладает огромной личной властью, он может приказать расстрелять без суда и следствия любого врага нации, и ему подчинятся беспрекословно. Почти ни один мировой лидер сегодня не вправе это сделать. Такие порядки сохранились лишь в нескольких экзотических странах". Так вот, нельзя в ХХI веке тянуть мир в средневековье, как это делает Россия.

Не зря говорят, что демократия, может, и не безупречная форма устройства общества, но лучше ее пока ничего не придумали. Я считаю, что Путин совершает преступление, причем массовое. И не только против Украины, но и против собственного народа. Кто дал ему право лишать жизни людей, в том числе мирных граждан? Есть вещи, которые нельзя переступать. Надо помнить, что и ты не вечный...

– Видимо, он считает, что руководствуется высшими интересами страны. В частности, пытается обезопасить Россию от натовских баз под боком...

– Нельзя исходить из сиюминутных интересов, узко мыслить в отношении каких-то там действий, когда речь идет о судьбах людей.

– Мне казалось, что разведка предполагает в человеке жесткость, некоторый цинизм и готовность приносить человеческие жизни, свою и чужие, в жертву...

– И разведка постепенно гуманизировалась. Не зря же говорят — intelligent serviсe. Для меня разведывательная деятельность – это шахматная партия с опытным противником, которому нельзя проиграть. Разница в том, что на нашей доске гораздо больше игровых клеток и жертвы фигурами, как правило, запрещены.

Да, мы проводили так называемые "активные мероприятия", когда надо было кого-то обдурить, представить где-то в политике все по-другому. Но это искусство. Когда выходит иллюзионист и фокусы показывает, он же при этом тайно не вытягивает из вашего кармана кошелек.

– То есть правила игры среди ваших коллег принято соблюдать?

– Конечно. Вот пойманных разведчиков перестали расстреливать – сначала казнили, а потом сказали: "А надо ли? Это такая профессия, человек выполняет свою работу. Чего его лишать жизни? Не гуманно и не выгодно. Может, лучше поменять своего провалившегося товарища на оппонента". Нормальный, цивилизованный подход. Разведчики говорят: если у вас есть люди, которые готовы сдать ваши секреты соседу, это ваша беда, а не наша.

– Закройте дыры, через которые информация утекает...

– Именно. Недавно разразился скандал: американцы слушали телефонные разговоры Ангелы Меркель. Ну так защитите госпожу канцлера, чтобы ее нельзя было слушать. Если же она у вас пользуется, грубо говоря, открытым телефоном, вы должны понимать, что подслушивать может не только ЦРУ, но и любой Вася: нынешняя бытовая техника это позволяет делать.

– Во всяком случае, так утверждает небезызвестный Николай Мельниченко...

– В советское время имел место один пикантный случай. Американская техническая группа, обследуя кабинет посла США в Москве, совершенно случайно обнаружила, что он прослушивается. Предназначенное для этого устройство нашли в гербе Соединенных Штатов, который послу подарили пионеры лагеря "Артек". Оказывается, советские ученые тогда разработали первые волноводы, опередив Штаты в этих технологиях.

В герб, который восемь лет красовался в кабинете на видном месте, был вмонтирован крохотный металлический стаканчик с хвостиком, который резонировал при определенных условиях. Наши умельцы из соседнего здания его облучали, когда посол разговаривал, а возникший при этом сигнал перехватывали и декодировали. Попробуй-ка обнаружить такое устройство, если там ни проводов, ни электронных схем. Более того, в нужный момент сигнал, с которым микрофон попадал в резонанс, можно было прекратить, и вся система отключалась.

Американцы, сканируя помещение, ненароком попали на эту частоту и вдруг получили ответный сигнал, однако еще долго не могли понять, что же происходит в кабинете посла. Но что они могли сказать? Молодцы советские ученые!

Подготовка к отторжению Крыма от Украины началась еще в мою бытность начальником ГУР СБУ

– Вы почти 15 лет отлучены от активной разведывательной деятельности, но видно, что она вас до сих пор не отпускает. О чем вы сожалеете, оглядываясь сегодня назад?

– Сослагательного наклонения в истории не бывает, но я считаю, что прожил и в профессиональном, и в личном плане насыщенную, продуктивную жизнь. Жалею только об одном: мне бы тогда хотя бы лет пять еще поработать! Потому что некоторые мои начинания быстро свернули, переделали... Но я уже в эти вопросы не вмешивался. Приходили новые руководители с амбициями, считали, что знают больше и умеют лучше. Поначалу со мной консультировались, понимая, что у них опыт в 10 раз меньше. Потом стали назначать руководителей вообще со стороны, щедро вешать на них лампасы.

– Главный упрек Службе внешней разведки Украины состоит в том, что она проморгала вторжение России в Крым, затем на Юго-Восток... Как вы думаете, почему это стало возможным?

– Мне грустно было видеть все, что произошло. Ведь подготовка к отторжению Крыма от Украины началась еще в мою бытность начальником ГУР СБУ. Как-то Марчук вызывает: "Давайте разработаем план действий... Президент требует". Я говорю: "А что вам там надо сделать? Вы с высшим руководством страны определитесь.

Если, скажем, Юрия Мешкова (первого и единственного президента Республики Крым. – Т.Н.) убрать, так вы только скажите. Мне нужна команда официальная и дополнительные средства... Если потребуется, я брошу туда группу из 10 нелегалов, и они за ночь взорвут весь Крым, только камни посыплются в прямом и переносном смысле". Тогда нам это было по силам.

– А сейчас?

– Думаю, таких возможностей давно уже нет. Одна моя знакомая часто повторяла: нашей семье не повезло с зятем. А нашей стране не повезло с президентами. Будем условно считать, что первый президент Кравчук не в счет, но дальше все пошло и поехало наперекос. В частности, я обвиняю Кучму в том, что он породил олигархию и отдал страну на откуп новоиспеченным багатіям. Ющенко в силу своих личных качеств растрынькал все то доверие, которое ему Майдан делегировал, и не выполнил ни одного обещания народу. А Янукович вообще оказался предателем.

Все это, хотим мы того или нет, отрицательно отразилось на разведке, которая была не востребована как специальный государственный орган. Руководителями СБУ и разведки становились разные личности: патриоты и случайные люди, профессионалы и приспособленцы. Что-то выделялось, разделялось, расширялось – такой калейдоскоп событий. Были явно положительные моменты, но общая тенденция оставалась отрицательной.

Представьте, что в медпункт прислали опытного хирурга, к которому за месяц стали обращаться за помощью два-три человека: кто-то порезал палец, кто-то ушиб ногу... И так год, два, три. Что с этим хирургом произойдет? Естественно, он деградирует сначала профессионально, а затем, вероятно, и морально. Вот так произошло и с разведкой, когда ее начали рассматривать как некое декоративное приложение к власти: мол, у всех есть и у нас пусть будет для антуража. А потом прикинули: "Ага, поскольку в разведке есть радиослужба перехвата, найдем-ка ей полезное применение – будем, например, контролировать с ее помощью телефонные разговоры оппозиционных лидеров". Но разведка же не для этого предназначена!

– То есть государственные мужи вспоминали о существовании разведки, только когда им это было выгодно?

– Вот именно. Помните, в сентябре 2008-го сомалийские пираты захватили судно "Фаина"? Родственники заложников стали осаждать власти, требуя решительных шагов для освобождения украинских моряков. После нескольких протестных акций Президент Ющенко публично заявил: "Визволити їх – справа моєї честі". На следующий день указанная пиратами сумма выкупа втрое возросла. Одно дело – какая-то "Фаина", другое – честь президента европейской страны. За честь надо платить.

– Кто, спрашивается, за язык тянул...

– Проходит еще три дня – опять к президенту родственники бегут: "Чому нiчoго не зроблено? Де ж ваша честь?". И он ничего лучшего не придумал, как заявить, что поручил это дело разведке. Родственники, пресса бросились к руководителю СВРУ Николаю Маломужу. Он понимал, что его попросту подставили, что это не дело разведки, но как во всеуслышание противоречить президенту?

А что реально могла сделать украинская разведка в том случае? Что, у нее оперативные позиции в Сомали были? Я потом спросил: "Николай Григорьевич, зачем вы эту миссию на себя берете и лапшу людям на уши вешаете?".

Кстати, изучалась возможность освобождения моряков силами "Альфы". Но доблестное подразделение оказалось не готовым к такой сложной операции – это же не Майдан разгонять. Не было в наличии необходимого вооружения, надлежащей экипировки, плавсредств, да и соответствующей подготовки, – в общем, ничего, кроме названия. Прикинули, что если все это приобрести, обойдется дороже, чем стоит вся "Фаина" с грузом. Нерентабельно, да и время дополнительное понадобится. И поехал генерал Маломуж выкуп бандюкам передавать.

– Да, как-то несолидно...

– С таким же успехом тогда начальнику разведки можно садиться за стол переговоров с террористами и сепаратистами. Они вчера убивали наших сограждан, а мы с ними сегодня беседу будем вести: "Ребята, а какие у вас требования к нам?". Они бандиты. Их требования понятны: "Дайте нам бабло, водки, марафету. Позвольте нам грабить и убивать".

Поэтому всякие переговоры вести можно и нужно – это лучше, чем война. Только следует их правильно организовывать. А когда разведку начинают отвлекать на ненужные вещи – сразу же возникают проблемы с национальной безопасностью. На практике деятельность разведки состоит из трех взаимосвязанных направлений: агентурного, научно-технического и аналитического. К сожалению, сегодня их пропорции серьезно деформированы. Эти перекосы привели к тому, что разведка перестала достойно выполнять свою главную функцию – обеспечение безопасности нашего государства. И прозевала важнейшие угрозы со стороны более сильного и хитрого соседа!

– Может, разведка в классическом виде уже не нужна?

– Пока существует тайная политика и сохраняются внешние угрозы для страны, без нее не обойтись. Чтобы противостоять агрессии или своевременно предупреждать враждебные акции на международной арене, нужно обладать достоверной информацией, а она чаще всего конфиденциальная.

Я думал, что гонения на меня идут от президента, а оказалось, от шнурков из его окружения

– Насколько я понимаю, именно при вас принималось решение, что украинская и российская разведка друг против друга не работают...

– Если бы эти решения еще и выполнялись. Как и Будапештский меморандум, которым Россия гарантировала Украине независимость и территориальную целостность.

– Украина соблюдала договоренности?

– У нас было меньше возможностей их не выполнять. Российская разведка в составе ВМФ официально базировалась на нашей территории в Крыму и имела возможность отслеживать все, что хотела. Кроме того, у нас было множество случаев, – в прессе это частично освещалось! – когда мы фиксировали, что российская разведка работает на других наших территориях, вербует людей. Вообще, дело чести и порядочности – выполнять договоренности. Используйте другие методы – для этого есть, например, техническая разведка. Цивилизованно перехватывайте информацию, анализируйте – кто вам не дает?

– Вернемся от общих проблем к личным. Сегодня, оглядываясь на прошлое, кого вы вините в своих злоключениях? Наверное, Леонида Кучму?

– Плотно поработать мне с ним практически не пришлось – он меня снял с должности очень быстро. Уже потом, пережив тюремные и прочие перипетии, я мучился вопросом: почему он ко мне так был настроен? В принципе, я не успел ему ничего плохого сделать. Поэтому, когда он был уже второй раз избран (меня же арестовали накануне президентских выборов), написал рапорт на его имя.

Я на 100 процентов был уверен, что рапорт никогда на стол Кучмы не попадет, никто ему о нем не доложит, но Роман Безсмертный, который тогда был представителем президента в Верховной Раде и имел доступ к первому лицу, сказал мне: "Пиши. Я обещаю, что лично занесу ему и заставлю прочитать". Только поинтересовался, кто еще может меня поддержать, потому что, по его словам, Леонид Данилович такой человек: может принять решение, а через пять минут к нему зайдет кто-то другой – и он передумает. Согласился Владимир Литвин, который был главой Администрации. Они взяли конверт, вложили туда мой рапорт...

– А о чем вы написали, если не секрет?

– Обратился чисто по-человечески. Мол, вы, Леонид Данилович, уже избраны на второй срок, поэтому давайте забудем все инсинуации, как страшный сон, и закончим эти уголовные дела.

А у Кучмы была одна особенность: он страшно не любил, когда ему какие-то вопросы инициативно докладывали, то есть предпочитал выслушивать ответ на свои вопросы. И когда ему сказали, что принесли рапорт, он скривился, даже не хотел конверт открывать, но ходоки настояли. И когда Леонид Данилович бумагу прочитал, он сказал одну фразу: "Я к этому отношения не имею, лично у меня к генералу претензий нет, это у руководства СБУ какие-то вопросы... Ну, пусть прокуратура разберется и закроет дело".

Для меня это было очень важно. Я-то думал, что гонения на меня идут от президента, а оказалось, от шнурков из его окружения.

– Но почему именно ваша кандидатура попала в эпицентр разборок?

– Совершенно случайно. Помните скандалы с расхищением немецкой помощи, к которой вроде бы Кучма был причастен? Потом нашли недвижимость Саши Волкова в Бельгии. Это бросало неприятную тень на всю команду Кучмы. И политтехнологи сказали: нужен какой-то скандал, чтобы заглушить весь этот компромат. Желательно разоблачение какой-то знаковой фигуры, чтобы народ не говорил, что Служба безопасности ничего не делает. А я вроде свой — из одной конторы, и в то же время не совсем – ведь в дерибанах не хотел участвовать! Тем более наружка информацию давала, что я дружу с Марчуком.

– Как же вам удалось выбраться из СИЗО?

– Когда ко мне в изолятор явился представитель управления "К" СБУ, я сразу определил, что наша беседа записывается портативной аппаратурой...

– По каким признакам вы это поняли, если не секрет?

– Во-первых, он пришел с большим портфелем, во-вторых – по характеру его высказываний на первом этапе. Я догадывался, какой аппарат они могут использовать, и знал его технические возможности. Когда время записи закончилось, сразу изменился тон разговора.

Поэтому я ему сказал: "Хрен с ними, с твоими начальниками! Давай о тебе поговорим. Я так понимаю, что ты руководитель следственно-оперативной группы от СБУ и фактически ведешь мое дело. Я сижу уже месяц в тюрьме. Кто за это будет отвечать? Я считаю – ты! Поэтому даю тебе срок – неделю. А пока расскажу, что с тобой будет, если через семь дней я отсюда не выйду.

Ты ходишь на обед в столовую на Ирининскую, потом прогуливаешься в Софийском соборе – дышишь свежим воздухом. Так вот, в один прекрасный день тебе не дадут догулять. Подъедут некие люди, посадят тебя в машину и повезут в сторону Броваров. Там, возле птицефабрики, есть поворот налево. Оттуда дорожка ведет в лес, к красивой, живописной лужайке. Извини, но там тебя подвесят за левую ногу и оторвут все твои мужские достоинства. Долго ты не протянешь... Я честно тебя предупредил. Поэтому не буду испытывать никаких угрызений совести".

– Подействовало?

– Еще как! Меня освободили через трое суток, в день рождения Кучмы, когда почти все деятели умчались в Крым поздравлять президента. Приезжает ко мне начальник Следственного управления, вызывает в кабинет. Он в хорошем настроении. Достает бумагу: "Читайте, Александр Константинович. Вас устраивает подписка о невыезде?". – "Конечно". – "Тогда подписывайте". В это время звонит телефон. Он слушает, слушает и говорит: "Уже поздно. Александр Константинович подписал протокол". И потом мне объясняет: "Если бы этот звонок раздался на пять минут раньше, я бы вам этот протокол не показал, я бы его порвал". Дело в том, что ему из Крыма позвонили и приказали: "Ни в коем случае не выпускать". А Генеральный прокурор Михаил Потебенько прокомментировал: "Ни хрена! Я чужие каштаны из огня таскать не буду". Вот так я оказался на свободе.

– Да вы везучий человек!

– Ну, по всему – не очень! Потом мы сели в машину, приезжаем в военную прокуратуру. "С вами хотел поговорить военный прокурор", – объясняет начальник следственного управления. "Да пожалуйста". Заходит генерал и после обмена несколькими фразами спрашивает: "Я больше 30 лет в прокуратуре работаю, но такого еще не видел. Почему вас в Службе безопасности боятся как огня, даже вашу фамилию запрещено вслух произносить?". – "Вы же ведете следствие, – отвечаю. – Вот и разбирайтесь".

Всего я отсидел в СИЗО 36 дней. Само дело тихо закрыли много позже, когда председателем СБУ был вновь назначен Радченко. Владимир Иванович сказал мне тогда в конфиденциальной беседе: "Мерзавцы, которые состряпали против тебя дело, должны были бы сидеть. Но сейчас еще не время. В любом случае Бог всех рассудит!". А генпрокурор Потебенько при личной встрече заявил: "Ваша справа, Олександре Костянтиновичу, – це ганьба та непорозуміння. Її треба негайно закрити". Так и сделали, а меня уволили с действительной военной службы на пенсию как инвалида войны второй группы. За бездарно вырванные из моей жизни годы и ущерб, нанесенный здоровью, до сих пор никто не ответил и уже ответит только перед Богом.