Врач из Испании, болеющая COVID-19: Испанцы в шоке. Боятся коронавируса. Мы еще не знаем, какие будут осложнения после перенесенной инфекции G

– Людмила Леонидовна, добрый вечер. 

– Добрый вечер.

– 20 лет назад вы переехали в Испанию из Украины, и уже 15 лет работаете в Испании врачом скорой и неотложной помощи в государственной больнице. Также вы работаете в частной клинике семейным врачом. 

– Да-да. 

– Сегодня Испания – это второй после Италии, можно так сказать, центр в Европе, где бушует коронавирус. Я смотрела сводки за последние сутки – у вас больше 900 человек погибли от коронавируса. Скажите, пожалуйста, вы сейчас тоже болеете COVID-19?

– Да.

– Как вы заразились? Как это произошло? Какие симптомы у вас были? Как вы лечились и как вы себя сейчас чувствуете?

– Где-то недели три назад я почувствовала слабость, недомогание, мышечную боль и невысокую температуру. Но так как у нас нехватка врачей, то продолжала работать. За сутки на работе я принимаю 70 человек. Интенсивность работы очень высокая. Конечно, контакт с больными неизбежен. В самом начале эпидемии у врачей не было достаточной защиты – мы работали без масок, без защитных костюмов, заразиться коронавирусом было очень легко. В этой ситуации я, может быть, что-то упустила, недосмотрела – очень сложно в нашей профессии защитить себя на сто процентов от таких инфекционных заболеваний.

Почувствовав недомогание, как врач, я поняла, что мне надо сделать обследование, чтобы понять, есть ли у меня коронавирус или нет. Почему? Чтобы знать, продолжать мне работать или надо изолироваться. Поэтому в госпитале, где я работаю, мне сделали рентген. У меня выявили двухстороннее воспаление легких. Затем мне сделали компьютерную томографию, которая подтвердила диагноз, а также я сдала тест на коронавирус. В тот же момент меня госпитализировали, изолировав в отдельной палате, где я получала лечение. Там я пролежала 10 дней и сейчас нахожусь дома на долечивании. 

Согласно протоколу, я должна две-три недели находиться дома и не иметь никакого контакта с людьми – ни с семьей, ни с соседями, потому что это опасно для их жизни. Поэтому я сейчас сижу дома, лечусь, отдыхаю, занимаюсь здоровьем. Потом я должна буду дважды сдать тест, чтобы подтвердить, что у меня нет коронавируса. И только после этого меня выпишут на работу. Конечно, мне бы хотелось выйти на работу, чтобы помочь коллегам в это тяжелое время, но я не имею права, потому что должна выдержать две недели карантина. 

– Людмила Леонидовна, как вас лечили в госпитале?

– Меня пролечили очень интенсивно. Мне давали два антибиотика. Один антибиотик я принимала intravenous – то есть внутривенно, и второй антибиотик azithromycin – мне давали пить. И, конечно, выписали бронходилататоры, делали оксигенотерапию – кислородную терапию, и давали отхаркивающие препараты. 

– Можно сказать,  вы более-менее легко отделались, правильно?

– Я легко отделалась, потому что вовремя пошла в госпиталь и попросила, чтобы мне сделали радиографию, так как надо было понять, есть ли у меня осложнения или нет. Потому что если мы делаем тест на коронавирус, то он делается где-то три-четыре дня, а я не знала, могу ли я в это время продолжать работать. Результаты радиографии подтвердили, что у меня двухстороннее воспаление легких вирусной этиологии. А по уровню концентрации кислорода в крови было 90% вероятности, что у меня коронавирус. Потом все это подтвердилось тестом, который мне сделали в самом начале.

– Какие у вас дают рекомендации? Получается, если человек заболеет, нужно самому сразу же измерить уровень кислорода в крови, чтобы контролировать?

– Нет. Потому что уровень кислорода в крови измеряется пульсоксиметрами – эти аппараты есть только у врачей и в больницах. В Испании очень хорошо это поставлено. Здесь создана сеть – телефонная служба, люди звонят на "112", и "112" дает еще номер телефона, куда можно позвонить и объяснить свою ситуацию. Любой человек имеет право звонить в течение 24 часов в сутки. На звонки отвечает врач, который выслушает больного, по телефону оценит состояние его здоровья и потом даст рекомендации. Если специалист, который выслушал больного, видит, что есть опасность заражения тяжелым вирусным заболеванием, он направляет к нему скорую медицинскую помощь. Приезжают ребята в специализированных костюмах и забирают этого человека прямо в госпиталь. 

Если же у пациента легкая форма заболевания, то ему дают рекомендации, что нужно принимать, как связаться со своим лечащим врачом, и наблюдают таких людей по телефону – с ними почти каждый день разговаривают.

– Скажите, тестов хватает? Как и кому их делают?

– (Отрицательно кивает). Нет. Тестов не хватает. Тесты делают только в госпиталях, если уже есть стопроцентное подозрение на коронавирус. Просто если ты пойдешь в госпиталь, и у тебя просто кашель, температура и какое-то недомогание, но нет признаков коронавируса, то тебе никакой тест не сделают. Потому что нехватка тестов и делают их только по показаниям.

– Почему так много погибших?

– Много погибших, я считаю, потому, что, во-первых, в Испании очень много пожилого населения. Поэтому среди погибших в основном очень престарелый контингент с сопутствующими хроническими патологиями. В основном погибают люди преклонного возраста, хотя есть и другие случаи. В Испании от коронавируса уже погибло пятеро врачей и одна медсестра. Но в основном среди погибших – люди преклонного возраста, умершие от легочной недостаточности, так как очень поздно обратились за помощью, когда начались необратимые являения в легких и человека уже нельзя спасти. 

– Скажите, аппаратов ИВЛ (искусственной вентиляции легких) и мест в реанимации сегодня в Испании хватает или, как мы это видим в Италии, приходится выбирать и брать на ИВЛ тех пациентов, которые сильнее и моложе, а остальных, по сути, обрекать на смерть? Какая ситуация в городе, где вы работаете?

– Я работаю в Бенидорме, он относится к комунидаду Валенсии. В нашем регионе пока хватает аппаратов, специальная служба координирует работу государственного и частных госпиталей. У нас в Бенидорме находится три основных госпиталя: один – государственный и два частных. Поэтому, если не хватает мест в государственном госпитале, больных направляют в реанимационные отделения в частные госпитали, и никто в этом не отказывает.

Сейчас две гостиницы переделываются в медицинские центры, туда завозят оборудование, чтобы принять большое количество населения. На данный момент я не слышала, чтобы не было места в реанимационном отделении для спасения человека.

– У вас есть такое, что пациентов приходится класть в коридорах? 

– Да-да. Сейчас в коридорах находятся пациенты с легкой или средней степенью тяжести этой инфекции. Все тяжелые случаи находятся в реанимационном отделении или госпитализированы на этаже. Только пациенты с легкой или средней формой тяжести [заболевания] находятся в коридорах.

– Вы рассказывали мне о том, что была такая трогательная история с полицейским, который заболел COVID-19, лежал в больнице и его поддерживали его коллеги. Расскажите.

– Испанцы очень доброжелательные люди, отзывчивые и дружные. Этот народ мне очень нравится. Они друг друга поддерживают в сложной ситуации. Один парень-полицейский заболел COVID-19 и поехал в государственный госпиталь. Там он пролежал два-три дня, но состояние не улучшалось, поэтому его направили в частный госпиталь. Я как раз находилась в этом госпитале на лечении. Полицейские каждый день ездили вокруг госпиталя со своими мигалками, таким образом как бы поддерживая его. Когда парня выписали из реанимации в отделение, то, конечно, все полицейские... Как бы сказать? Они его сопровождали. Было много эмоций, много слез. Здесь люди радуются каждому случаю выздоровления. Это какая-то дружба, моральная поддержка, это очень трогательно. Мы смотрели на это и плакали.

– Я так понимаю, если бы у вас была какая-то легкая форма, вы бы в больницу не попали. Наверное, была какая-то средняя степень тяжести?

– Да, начало воспаления легких.

– Вам страшно не было, чем это все закончится?

– Если честно, нет. Я все-таки врач и оцениваю ситуацию по анализам, которые получаю. У меня в палате были аппараты, я контролировала состояние здоровья. С моей стороны не было никакой паники. Я знала, что в надежных руках, что меня спасут, что из этой ситуации выйду с успехом. Сейчас у меня, слава богу, нет никаких последствий, но я еще должна оставаться на карантине, заниматься здоровьем, но, слава богу, у меня нет этого кашля, кислорода в крови достаточно, анализы полностью нормализовались. Врач, который меня вел, рассказывал мне все о состоянии здоровья в зависимости от анализов. Я не переживала и не боялась, потому что обратилась вовремя.

– Людмила Леонидовна, а за время вашего вынужденного отсутствия на работе – я так понимаю, у вас есть три места работы в разных клиниках?

– Да. 

– Вам зарплату платить будут или нет?

– Мне будут платить стопроцентную зарплату, потому что это считается профессиональным заболеванием. 

– Какая обстановка в Испании? Хватает ли масок? Хватает ли антисептиков? Хватает ли еды в супермаркетах?

– В супермаркетах полно еды, антисептиков не хватает. То есть спирта не хватает. Но люди достают его любыми путями. Масок тоже пока не хватает, их нельзя купить в аптеках, но достают кто как может. В госпиталях сейчас маски в достаточном количестве. Во время моего последнего дежурства к нам приходили больные с легочной респираторной инфекцией, мы сразу им давали маску, чтобы оградить себя от контакта. 

– Скажите, в Испании сейчас же тоже карантин? Делает ли что-то государство, чтобы поддержать бизнес, чтобы он не разорился?

– Я в этой политике не очень понимаю, но испанцы осознают, что сейчас здоровье на первом месте, потому что лучше предупредить, чем потом лечить и терять людей. Кто-то, может, и думает о каких-то финансовых вопросах, но сейчас все люди больше всего переживают о здоровье.

– Испанцы соблюдают карантин? Скажите, вот они реально сидят дома? Что можно и что нельзя у вас?

– Карантин мы должны соблюдать на сто процентов. Сейчас все люди сидят по домам, работают только службы экстренной помощи, банки, аптеки, почта и магазины. Продуктов достаточно, в аптеках лекарств достаточно. Нет никаких ограничений на лекарства или продукты.

Людям разрешается выйти на улицу, только чтобы выгулять животное, если оно есть. Не разрешается идти или ехать на машине в другой какой-то супермаркет, который находится дальше твоего дома. Ты должен ходить за покупками в близлежайший супермаркет. Если полицейские проверят, обоснованно ли ты находишься на улице, им надо будет предоставить чек из супермаркета или аптеки, или же пропуск, по которому ты имеешь право ехать на работу.

Мой сын сейчас работает, у него есть пропуск. Пока он доедет на работу, его останавливают на трех полицейских постах. И на каждом посту он должен предоставить обоснование – бумажку о том, что имеет право в это время ехать на работу. Испанцы пытаются соблюдать карантин и находиться дома – все очень законопослушны, никуда не денешься.

– До какого числа у вас карантин? 

– До конца апреля объявили.

– Какие прогнозы? Будет он продолжен?

– Все зависит от состояния эпидемиологической обстановки. Если понадобится, карантин будет продлен до середины мая. Если будут улучшения, может быть, и прекратят. Но все зависит от эпидобстановки. 

– Какие на сейчас прогнозы?

– Сейчас у нас пик инфекции, поэтому никто не дает на сто процентов точные прогнозы. Мы не знаем, как поведет себя эта болезнь. Считаем, что в конце апреля у нас начнется спад заболеваемости.

– То есть сейчас вы проходите пик, а к концу апреля должно уже...

– Да, сейчас пик, а где-то через две-три недели, к концу апреля, у нас пойдет спад. 

– Скажите, пожалуйста, а хватает ли врачей, чтобы выдерживать эту нагрузку? И есть ли у врачей достаточная защита, чтобы работать?

– Врачей сейчас в нашем регионе достаточно. Но вот в Мадриде, Барселоне – не хватает, потому что большое количество больных, и, конечно, сейчас подключают всех врачей. Даже пенсинеров и студентов последних курсов медицинских университетов. Они как добровольцы идут на помощь. Приезжают также врачи из Кубы.

– Испанцы в шоке? Они реально боятся коронавируса?

– Испанцы в шоке. Боятся коронавируса. Любой человек боится за свое здоровье, потому что это новый вирус. Мы еще не знаем, как он себя поведет и какие будут осложнения после перенесенной инфекции. Все очень осторожны и переживают друг за друга.

– Ну вот вы перенесли заболевание – у вас иммунитет вырабатывается? Вы можете второй раз заразиться коронавирусом?

– Прежде чем подтвердить на сто процентов, мне надо в конце болезни сделать серологию – специальные пробы, и затем сделать еще тест на коронавирус. В основном в источниках пишут, что у меня будет стойкий иммунитет. Я уже не могу заразиться коронавирусом. 

– Вы выйдете на работу?

– Обязательно. Я бы и сейчас побежала, зная обстановку и то, как сейчас трудятся врачи. Но мне надо сдать еще два теста на коронавирус, никуда не денешься. Поэтому нужно иметь терпение и ждать результатов теста.

– Людмила Леонидовна, сколько получают врачи в Испании?

– Получают по-разному. В основном, в среднем врач получает €3 тыс. Это врач, как я, допустим, на уровне ургенции, врач скорой и неотложной помощи. В общей сложности €3 тыс. Даже больше, 3–3,5. У врачей, которые проработали дольше, зарплата до €4–4,5 тыс. 

– Ну а, например, высококлассный действующий хирург сколько может получать?

– Ну €6–8 тыс.

– Хорошая медсестра?

– Хорошая медсестра €3–3,5 тыс. 

– То есть на уровне врача?

– С аттестацией, хорошим контрактом €3–3,5 тыс. получают. 

– Много ли в последнее время из Украины приехало в Испанию работать медсестер, врачей?

– Медсестры из Украины почти не работают, потому что легализовать свой диплом очень и очень сложно. Врачей? Вот я сейчас работаю с пятью украинцами, которые приехали из разных регионов Украины. 

– Наши врачи, которые из Украины приезжают, считаются хорошими специалистами? Что испанцы говорят?

– Нас очень ценят – мы очень работящие люди, нас считают очень хорошими специалистами. Если сравнивать с Южной Америкой, с Венесуэлой, с Колумбией, то мы ценимся. Я в частной клинике работаю 15 лет! Частная клиника – это бизнес, и если ты плохой врач, к тебе никто не пойдет, люди будут искать хороших врачей. Но, слава богу, клиника функционирует уже 15 лет, у нас полно пациентов, в день ко мне приходят на прием от 30 до 50 человек. 

– Какая температура сейчас в Испании?

– Сейчас у нас где-то 18–20 °C, солнышко.

– Правду ли говорят, что когда потеплеет и станет жарко, вирус уйдет?

– Думаю, нет. Не уйдет. Все зависит еще и от влажности. У нас очень большая влажность в Бенидорме – мы живем возле моря. Может быть, в других районах, где более сухой климат, пик инфекционных вспышек уменьшится, но думаю, это не сыграет важную роль.

– Как вы считаете, коронавирус – это реально биологическое оружие, которое разрабатывалось в Ухане, или это натуральная зараза?

– Трудно сказать. Сейчас его изучают в лабораториях по всему миру, много пишут в интернете. Я думаю, это просто новый и малоизученный вирус. В политике я не очень хорошо разбираюсь, но как врач оцениваю это как острое вирусное заболевание. Если сравнивать с другими вирусами, то этот очень агрессивный, он сразу вызывает дыхательную недостаточность и воспаление легких. 

– Вы же наверняка следите за тем, что происходит в Украине? У вас здесь родственники остались. 

– Да.

– С какими чувствами вы наблюдаете за тем, что у нас происходит и в политике, и в медицине, и в социальной жизни?

– Вы знаете, с чувством боли, с чувством... Как вам сказать? Там осталась вся моя душа, мои друзья, моя семья. И, конечно, иногда телевизор смотришь – плачешь, потому что ничем не можешь помочь, зарплаты очень маленькие, люди выживают. Те же врачи, которые получают всего $200, а может, и того не получают. 

Допустим, я только на одной работе получаю $3–3,2 тыс., а они получают всего $200, и сердце просто обливается кровью, зная, что это очень хорошие специалисты и люди, но они страдают. Просто душа болит, потому что Украина для меня – это моя родина, полжизни прошло в Украине. Конечно, очень страдаю, переживаю.

– Вы бы хотели вернуться?

– Сейчас я бы не хотела возвращаться чисто из-за политической обстановки, я боюсь туда возвращаться. У меня уже есть испанский паспорт, я получила гражданство. Я боюсь возвращаться. Не знаю почему. Паника. Паника, что со мной что-то случится, потому что здесь я живу очень расслабленно, беззаботно, ни о чем не думая. Проснулась, отработала, пришла домой – мне платят зарплату, я никогда не почувствую голод, я социально защищена. Не дай бог, со мной что-то случится, у меня есть бесплатная медицина, меня спасут при любой ситуации. Понимаете, в Украине этого не случится. Поэтому я не вернусь уже в Украину чисто из таких соображений. 

– Вы же из Донецка?

– Да, из Донецка, проработала там 18 лет врачом. У меня там остались друзья, сотрудники. Они звонят, переживают за меня. Когда я с ними разговариваю, мне говорят: "Людмила, подожди, у нас тут перестрелка". Вы знаете, у меня тогда сердце кровью обливается, я не знаю, чем им помочь. В общем, очень сложно и тяжело то, что происходит там.

– Людмила Леонидовна, я знаю, что часть семьи у вас живет под Киевом. Вы общаетесь с теми, кто остался в Донецке, в оккупированном сегодня Донецке. Скажите, они хотят в Украину? Они понимают, что произошло? Что Россия – это агрессор? Или они хотят оставаться в России? 

– Если честно, я на эти темы с ними не разговариваю, потому что не хочу бередить их рану. Мы общаемся абсолютно на отвлеченные темы. Сыновья моих подруг уехали кто в Россиию, кто в Украину, а они остались там одни, беззащитные. У них там никакой социальной защиты, не хватает денег. Мои медсестры звонят, а я ничем не могу помочь. Даже деньги выслать по Western Union не могу, потому что они полностью изолированы от мира, от общества. 

– А Путина все равно хвалят, да?

– Нет (отрицательно качает головой). Они не хвалят Путина. Как сказать? Люди, с которыми я общаюсь, – мы в основном по поводу политики не разговариваем, если честно. Я стараюсь быть вне политики. Но у каждого свое мнение. У меня полно друзей среди русских, украинцев и белорусов, поэтому я не понимаю эти политические игры. Но мне очень жаль, что все так произошло, что наша страна развалилась, и я не знаю, по каким причинам. 

– При каких обстоятельствах вы вернетесь в Украину?

– Когда все нормализуется политически и вот эти все вопросы порешаются, когда Украина будет безопасной. Если честно, я боюсь ехать в Украину. Я боюсь ехать в Украину, потому что мне кажется, что меня там или убьют, или... (Смеется). Ну не знаю, не дай бог, со мной там что-то случится, мне там не помогут.

Нет у меня стопроцентной гарантии, что в Украине есть такая же социальная защита, которая существует в Испании. Я 20 лет здесь прожила и уверена, что, случись со мной что-нибудь, меня прооперируют самые лучшие врачи, за меня заступится социальная служба. Если будет надо – принесут питание, бесплатно отвезут в любой госпиталь. Именно из-за этого я не хочу ехать в Украину. Если там со мной что-то случится, мне не помогут в том объеме, в котором могут помочь в Испании. 

– Людмила Леонидовна, вы говорите, что боитесь, что вас в Украине кто-то убьет? Скажите, кто может вас здесь убить?

– Ну не то что убьет, понимаете? Но меня пугают военные действия – может быть, люди, которые пережили эту войну, не поймут меня. Но я не жила в Украине во время войны, и мне это кажется страшным. У меня нет желания ехать в Украину. Наоборот, сейчас вся семья приезжает ко мне, потому что здесь спокойно, море, хорошая погода. Конечно, мне хочется поехать, услышать родную речь, поесть украинские блюда, услышать наши украинские песни, почувствовать дух украинский. Но сейчас я почему-то боюсь туда ехать. Ну и потому, что много работаю в трех клиниках, не могу себе позволить часто ездить в Украину. 

– Людмила Леонидовна, я вам желаю скорейшего выздоровления, чтобы побыстрее везде коронавирус закончился и мы все вернулись к нашей обычной, нормальной жизни.

– Спасибо большое вам, приезжайте к нам в Испанию, в Бенидорм. 

– Спасибо большое.

– Это самый хороший, самый красивый, туристический город. У нас четыре гостиницы в Бенидорме. Люди со всего мира, со всей Испании сюда приезжают, чтобы хорошо отдохнуть.

– Спасибо большое. Спасибо. 

Записала Галина ГРИШИНА