-1 Киев
Тыловые процессы, которые люди в военных институтах изучают по пять лет, нам приходится осваивать с нуля в крайне сжатые сроки
– У каждого в Украине 24 февраля жизнь кардинально изменилась. Что произошло в вашей жизни?
– Как и все, в четыре утра я услышал разрывы снарядов. То, что казалось невероятным, стало реальным. Первый день войны был днем переосмыслений. 25 февраля я с самого утра пошел в свой Печерский военкомат. А там — гигантская очередь. Только чтобы зайти в здание, нужно было отстоять пять – семь часов. Я принялся обзванивать знакомых. Один из них уже был в территориальной обороне (ТрО) Дарницкого района. Вот так мы с друзьями, всей своей командой попали в Дарницкую ТрО. Это немного странно, но так сложилось и я совершенно не жалею.
– И что вы делаете в теробороне?
– Наш батальон – полноценное армейское подразделение, подчиняющееся Министерству обороны Украины. Люди получили форму, автоматы, современные специальные средства, которые реально помогут дать отпор наступающей армии противника. Наши люди несут караульную службу, стоят на блокпостах и организовали эти посты.
– В мирной жизни вы руководили большим коллективом "Савик Шустер Студии". А сейчас как изменился ваш статус?
– Коллектив сейчас у нас побольше, чем телестудия. Функция у меня похожая – если так можно назвать, замруководителя. Недалеко ушел от основного вида деятельности. Но все устроено совсем не так, как в мирное время моей жизни. Я даже в страшном сне не мог себе представить, что буду работать в таком режиме. Выстраивая свой бизнес, ты постепенно достигаешь такой культуры отношений, которая комфортна для тебя. Скажем, спать пять часов в день для меня некомфортно. У меня мечта сейчас – просто восемь часов поспать. Если это удастся, кажется, больше ничего не надо.
Весь день мы заняты решением организационных вопросов. Мы же строим с нуля всю структуру. Те тыловые процессы, которые люди в военных институтах изучают по пять лет, нам приходится осваивать с нуля в крайне сжатые сроки. Не все у нас имеют военную специальность, потому такие вещи мы изучаем на ходу.
Гражданские люди за три – пять дней должны интегрироваться в военную структуру и сделать это максимально качественно – это стресс для всех.
– Кто эти люди – участники ТрО?
– Добровольцы, которых еще не успели призвать в военкомат. Есть отставные кадровые военные, изъявившие желание защищать свой район. Люди очень мотивированы. Недавно сказали, что начнут платить зарплату членам ТрО, так они начали возмущаться: "Мы, – говорят, – не за зарплатой сюда шли!" Но мы предложили альтернативу: перечислять заработную плату на армию и благотворительность.
Жаль, на таких объектах нельзя снимать документальные фильмы. Представьте себе огромное количество мужчин разного возраста, с разными интересами, социального и жизненного уровня. Но не было ни мата, ни драк, не было такого, чтобы кто-то выпил. Люди между собой не спорят, не ругаются, не толкаются. В первые дни люди, чтобы получить автомат, спали на кафельном полу два-три дня, пока не было карематов и обустроенного быта, – настолько они хотели защищать семью и свой район, что соглашались на такие условия. Я этим процессом просто любовался. Вот будущее Украины.
Все в нашей ТрО пришли защищать страну. И это не пафос, а состояние души. Я помню свою срочную службу, Советскую армию – там не было такой атмосферы. У нас же все друг другу помогают, друг с другом делятся, никто не возмущается, если чего не хватает. Все понимают, что они собрались для одной цели.
– Все необходимое есть для деятельности теробороны?
– Всего еще нету. Все, что есть у нас, – волонтерское. Только сейчас начинаем переходить на снабжение из армии. Не знаю, как у остальных, но нам, наверное, повезло. В секторе появился офицер (не солдафон, который кричит: "Вы должны", – и не объясняет как), нормальный человек, который рассказал и показал, как подавать заявки. Да, в армии есть еще дубоватые офицеры запаса, которые выползли, чтобы получить очередное звание, но мозг еще не приобрели. С ними сложно общаться. Они убивают любую инициативу. Бывали дни, когда послушаешь такого – и уже ничего не хочется. Но нам повезло. Теперь все налаживается.
Елизаров: Волонтеры дали возможность быстро отреагировать на события, перезагрузиться и выйти уже на следующий уровень — это было важно. Фото из личного архива Павла Елизарова
А первые две-три недели мы выживали на волонтерстве. Сами свои деньги тратили, покупали все — от банальных выключателей, розеток, калориферов, канцтоваров, компьютеров. Мы заехали в нашу студию – и, как я говорю, произошло вооруженное ограбление (смеется) — сняли все точки доступа Wi-Fi, забрали пять-семь компьютеров, телевизоры, все, что попадалось, забирали для организации деятельности ТрО. И все нашему батальону так помогали.
Надо было строить много укреплений. Как я уже говорил, мы 25 февраля ожидали нападения. У нас не было времени, чтобы заявки отправлять. Поэтому я позвонил главе строительной компании КАН Игорю Никонову. Он создал штаб из своих людей, все отработали, как часы: вечером подали заявку на блоки, песок, ежей, кран, погрузчик, экскаватор – на следующий день все обустроили.
Так работали первые 10 дней. Потом появилось высокое начальство, которое стало двигать посты. Ну, это уже процесс.
Журналисты, основатели издания "ГОРДОН" Дмитрий Гордон и Алеся Бацман очень помогли находить погрузчики и все остальное для организации обороны, когда счет шел на часы, а надо было реагировать очень быстро.
Мой товарищ из Norven Олег Лущик дал свои машины для перевозки грузов и питания – незаменимая помощь. Саша Громыко из компании "Сатурн" сразу пригнал шесть машин, отдал ключи – пользуйтесь, ведь в теробороне без транспорта никак. Созвонились с акционерами WOG – нам сказали: "Вот заправка, подъезжаете и заправляетесь". Наши машины до сих пор там заправляются. Экс-нардеп Дмитрий Добродомов поставил нам тепловизоры.
Мэр Киева Виталий Кличко и Павел Елизаров. Фото из личного архива Павла Елизарова
Вот так это работало в первые недели. Только сейчас мы начинаем переходить на заявки и поставки от государства. И это правильно. Если конфликт затянется и будут продолжительные военные действия, тероборона должна снабжаться, как профессиональная армия. Волонтеры дали возможность быстро отреагировать на события, перезагрузиться и выйти уже на следующий уровень — это было важно.
Местное население понимало всю серьезность ситуации – у нас очередь стояла: приносили карематы, спальники, еды столько, что поварам логистику было сложно организовать. Каждый хотел что-то дать
– Дарницкий район – как город среднего размера. Как сейчас атмосфера в районе?
– Произошло невероятное единение жителей района и членов ТрО. С первого дня нам звонили из ближайших ресторанов, кафе и предлагали везти еду горячую. Меня это удивляло, ведь они взамен вообще ничего не хотели, даже не хотели брать у нас продукты, из которых можно готовить. Привозили горячие завтраки, обеды, ужины. Мы сами поначалу не могли готовить на такое огромное количество людей, и это было отличное подспорье.
С 25-го по 28 февраля было очень напряженно. Наш район граничит с Броварским районом. В воздухе пахло войной. Я, например, был настолько напряжен и сконцентрирован, что три дня вообще не хотел есть.
Местное население понимало всю серьезность ситуации – у нас очередь стояла: приносили карематы, спальники, еды столько, что поварам логистику было сложно организовать. Каждый хотел что-то дать. Но нельзя взять много еды, ты же не можешь все съесть, потом это придется выбрасывать.
Необычное состояние взаимодействия. Все работало, как часы. Пришли женщины из соседних домов и спрашивают: "Чем можно помочь?" Попросил их просто ежедневно мыть полы. У нас все бегают, стрельбы начались, на улице слякоть и банально просто некому убрать. Их работа так нам облегчала жизнь!
Сразу появились электрики, сантехники, и все они совершенно бесплатно помогали нам обустроить быт. Мы со своей стороны понимаем, что к нам пришли жители Дарницы – они пришли защищать свои дома, свои семьи и так бережно относятся к своему району.
Павел Елизаров и Дмитрий Добродомов. Фото из личного архива Павла Елизарова
– Случаи мародерства были?
– У нас есть группа реагирования. Когда поступают звонки на горячую линию, если кто-то себя неадекватно ведет, кто-то подозрительный ходит – группа сразу выезжает и проверяет. Таких случаев не так много. Было несколько вызовов. Но обычно бытовые разборки. Такого, чтобы вынесли двери и ограбили квартиру, в эти дни не было в нашем районе.
– Люди серьезно относятся к комендантскому часу или нарушают ограничения?
– В силу работы я езжу много и по району, и между районами, и в комендантский час. Очень редко когда люди выходят во двор под подъезд с собакой. Большинство старается придерживаться ограничений. Они понимают, что это и зачем нужно.
Женщины и дети должны выехать из города, а мужчины всех уродов должны зачистить
– Как ваша семья воспринимает все происходящее?
– К счастью, я свою семью успел отправить за границу за 10 дней до начала обстрелов. Моя жена – суперпатриот, долго не соглашалась ехать. Только благодаря моим партнерам, которые нашли убедительные аргументы на фоне разговоров про возможное нападение РФ, удалось ее убедить поехать на несколько дней в отпуск. Она взяла билет и полетела с детьми. А когда начали стрелять и закрыли воздушное пространство, уже технически не было возможности вернуться. У нас четверо маленьких детей, и это хорошо, что они в безопасности, а я могу спокойно заниматься своей работой.
У меня друг отправлял жену 27–28 февраля, в самый пик. Я видел, какой стресс это был, когда есть военная работа, которую очень важно делать, а твоя жена с детьми не смогла попасть на эвакуационный поезд и сидит с ребенком сутки на вокзале, звонит ему и плачет. Это неправильно. Я считаю, женщины и дети должны выехать из города, а мужчины всех уродов должны зачистить.
– По вашему ощущению, что будет происходить дальше, чего ждать?
– Понимая параноидальное состояние… Его даже президентом называть не хочется, слово "х...йло" – самое подходящее. Я понимаю, что страну мы разоружать больше не будем. Бессмысленно. Мы уже один раз Будапештский меморандум подписывали. Признавать Крым русским мы тоже не будем. Так что это событие будет длиться какое-то время. За счет мотивированности украинского народа мы победим. Мы знаем, за что воюем: не за деньги, не за славу. Это наша земля и по отношению к нам поступили несправедливо.
Подписать мировое соглашение... Погибли наши сограждане в Мариуполе – город сравняли с землей. Тысячи смертей в других городах. Как на этом фоне сказать, что мы за мир с россиянами? У меня в голове это не укладывается. Я не знаю, какой мирный договор в таких условиях возможен. Разве что они выплатят огромные репарации за нанесенный ущерб и компенсации пострадавшим людям. Хотя это не отменяет и не перекрывает людские трагедии.
Отказаться от Крыма невозможно, а разоружиться – тем более. Это абсурд. Так что интуитивно я предполагаю, что мы вооружились и это надолго.
