"Есть люди, от которых свет исходит, и люди, поглощающие свет". Памяти Павла Шеремета G

Павел Шеремет родился в 1971 году в Минске, поступил на исторический факультет Белорусского государственного университета, окончив три курса, перевелся на факультет международных экономических отношений Белорусского экономического университета (дипломная работа – "Офшорный бизнес"). На телевидение пришел из банковского дела, стал одним из самых известных журналистов на постсоветском пространстве.

Шеремет прославился в 1990-х как собственный корреспондент "Общественного российского телевидения" (впоследствии "Первого канала") в Беларуси. Работа закончилась тюремным заключением и лишением белорусского гражданства. Причина – репортаж о ситуации на фактически неохраняемой белорусско-литовской границе. В 1997 году, прямо во время съемок, белорусские силовики задержали Шеремета и обвинили в "незаконном пересечении государственной границы, получении денег от зарубежных спецслужб и незаконной журналистской деятельности". Шеремет считал приговор политическим и связывал его с местью за критику в адрес президента Александра Лукашенко.

После лишения гражданства журналист перебрался в Москву основал оппозиционное издание "Белорусский партизан", вел информационные программы и политические ток-шоу, работал в журнале "Огонек". В 2008-м навсегда ушел с российского телевидения из-за цензуры. Пять лет назад Шеремет перебрался в Киев, был исполнительным директором интернет-издания "Украинская правда" и ведущим утреннего шоу на "Радио Вести". Преподавал в "Школе журналистики", проводил мастер-классы по технике интервью, спецрепортажей и документалистике.

Автомобиль, в котором ехал Павел в день своей гибели, принадлежал его гражданской жене – одному из основателей "Украинской правды" Алене Притуле. В момент взрыва ее в машине не было. Среди основных версий следствия – профессиональная деятельность журналиста, покушение на Притулу и попытка дестабилизировать ситуацию в Киеве из-за границы. У 44-летнего Павла Шеремета осталось двое детей – сын Николай и дочь Елизавета.

Из всей журналистской братии он был для Лукашенко врагом №1

Леонид КАНФЕР, российский и израильский журналист, режиссер-документалист

– Мой оператор Володя Бобарыко только-только переоделся, достал любимую "Краковскую", нежно порезал, как в дверь нашего гостиничного номера постучали. В проеме стоял Гарри Погоняйло, адвокат. Почему-то в трусах и с мобильником. Тогда, 1998-м, это казалось шиком: "Ребята, а Шеремет уже в Минске".

Время – за полночь. Мы понимаем: белорусские спецслужбы специально вывезли Шеремета из гродненской тюрьмы тайно, чтобы не дать возможности снять. Мы садимся в Бобарыкину "БМВ"-"трешку" и мчим из Гродно в Минск. На заднем сиденье адвокаты Шеремета Погоняйло и Волчек, мы – впереди. Травим байки. Пашу освободили. Это главное.

Приезжаем уже под утро. Паша сам открывает дверь квартиры – счастливый, небритый, слышно, как суетятся родители на кухне. Говорит тихо – ребенок спит. Так закончились три месяца его СИЗО, когда Лукашенко упек Пашу за решетку под формальным предлогом за нарушение государственной границы. Накануне он снял сюжет, в котором показал: граница Беларуси с Литвой не охраняется. Он свободно смог пройти на территорию другой страны. Потом три месяца российские дипломаты бились за освобождение Шеремета. И даже Ельцин, отменив какую-то там встречу с Лукашенко, бросил: "Пусть сначала Шеремета освободит".

С Лукашенко у Паши не заладилось еще когда закрыли его программу "Проспект" на белорусском ТВ. С Пашей работал оператор Дима Завадский – тот самый, который неожиданно пропал без вести в минском аэропорту. Власть говорила, будто бы Диму похитили чеченцы в отместку за его съемки на войне. Оппозиция – что Диме отомстил сам Батька за предательство. Паша вовремя уехал. Из всей журналистской братии он стал для Лукашенко врагом №1. У белорусского президента были все основания его не любить. До последнего он вел белорусский сайт "Белорусский партизан" – независимый, оппозиционный.

Я понимаю, что сейчас политики во всех трех странах начнут валить убийство Шеремета на спецслужбы друг друга, разыгрывать карту убийства в информационной войне. Но все это – шелуха. Важно, что будет делать сама украинская власть. Я хочу знать, кто это мог сделать и хочу доверять результатам расследования. Это главное.

Источник: Леонид Канфер / Facebook

В эссе дети рассказывали о погибших в аварии родителях. Павел сидел совсем белый и вдруг сказал: "Я был неправ"

Тимур ОЛЕВСКИЙ, российский журналист, корреспондент телепроекта "Настоящее время" в Чехии

– Однажды я оказался в одной компании с Павлом Шереметом. Это была поездка, организованная пресс-службой "РусГидро" в поселок Черемушки на Саяно-Шушенскую ГЭС. Прошел год после аварии. Нас позвали провести мастер-класс для школьников из кружка юных журналистов.

Замглавного редактора журнала "Огонек" Павел Шеремет был модератором. Подростки принесли на встречу свои эссе. Он их собрал, как учитель стопкой перед собой, положил на стол, и начал рассказывать о профессии. Говорил, как с равными коллегами, только менее опытными.

Рассказывал, что журналистика не должна быть скучной. Новости бывают двух видов: "полезные" и "прикольные", объяснял Павел. "Полезные" – такие, которые лично касаются вашей аудитории, прогноз погоды – тоже полезная новость. А "прикольными" могут оказаться даже новости о терактах и катастрофах, если они произошли далеко. Для людей, живущих в другой части мира, страшные события – просто картинка, которая пугает, но не более. Это надо иметь в виду, когда вы будете о них рассказывать.

Потом мы по очереди рассказывали о нашей работе, а Павел читал листки бумаги и бледнел. В этих эссе, как потом оказалось, дети рассказывали о погибших во время аварии родителях. Он, в конце концов, сидел совсем белый в своей бордовой рубашке и вдруг сказал. "Я был неправ. Есть еще третий тип новостей. Есть такие ситуации, когда мы должны перестать рассматривать новости как набор голых фактов. Мы даже должны давать место эмоциям, чтобы достучаться до людей. Чтобы оставаться людьми".

Я не помню дословно, но смысл был примерно такой. Для меня это стало хорошим уроком. И то, что он поменял свое мнение, и как он был потрясен, и как сразу искренне поправился, и как он это назвал. Я не могу это объяснить, но сегодня утром я проснулся от того, что мне приснился взрыв, прикрыл руками голову на подушке, а это упал на пол мобильный телефон, нет, все-таки взрыв. Павел Шеремет. Светлая память. Спасибо тебе.

Источник: Тимур Олевский / Facebook

Ирина ПЕТРОВСКАЯ, российский телекритик, обозреватель "Новой газеты" и радиостанции "Эхо Москвы"

– Пашка... Блистательный, остроумный, человек-праздник.

7 марта отмечали в Киеве мой день рождения, а 9-го он устроил мне многочасовую прогулку по городу, и это была одна из самых прекрасных экскурсий в моей жизни. Попутно рассказал и про накрывшую его "на старости лет" любовь. Кажется, был счастлив.

Зашли по дороге к нему домой, чтобы выгулять маленькую собачку. Поэтому хорошо представляю то место, где все случилось. Потом сели в ту самую машину и поехали на "Радио Вести". Это оказалась последняя наша встреча. Оглушена. Не могу поверить. Плачу.

Источник: Ирина Петровская / Facebook

Ксения ЛАРИНА, российский журналист и театральный критик, ведущая радиостанции "Эхо Москвы"

– Павел Шеремет был абсолютно счастлив. Я виделась с ним где-то месяц назад, он приезжал в Москву, зашел к нам на "Эхо". Мы болтали о том, о сем. Он был абсолютно счастлив. Ему нравилась его новая жизнь: в профессии, в личном, в географии.

Влюбился в радио! И это после такой успешной телевизионной карьеры. Паша в ту нашу встречу произвел впечатление влюбленного человека, это было видно по всему: по его глазам, по улыбке, по состоянию внутренней гармонии, которое скрыть невозможно. Конечно, он был влюблен.

Конечно, ощущение инородного тела в чужом государстве и обществе знакомо каждому российскому журналисту, работающему в украинских СМИ. Приходится принимать претензии и тычки со всех сторон. Паша относился к этому с юмором: "Я то путинский агент, то предатель белорусского народа, то враг России, в зависимости от то того, что им услышится в моих словах". Паша это понимал, что, работая на Украине, ты попадаешь в перекрестный огонь, никто тебя своим до конца считать не будет. Я подобные слова слышала от многих коллег, переехавших в Киев.

Я не знаю, кому и зачем это было нужно, убивать Пашу. Это событие вообще пока не укладывается в голове: что вот буквально вчера ты с человеком разговаривал и смеялся, а сегодня его взорвали за рулем машины, когда он ехал на работу. Впрочем, как это ни жутко признавать, подобные ощущения я уже испытывала. Так из нашего эфира в смерть ушел Боря Немцов.

Паша! Ты был одним из лучших журналистов страны! Ты был человеком великодушным и теплым! Прощай!

Источник: Ксения Ларина / Facebook

Айдер МУЖДАБАЕВ, российский журналист, заместитель генерального директора украинского крымскотатарского телеканала ATR

– Паша был первым, кого я случайно встретил, когда больше года назад переехал в Украину. В первый же или во второй день. Я шел вверх по левой стороне улицы Ярославов Вал, уже смеркалось, как вдруг меня обхватил большой человек, бежавший навстречу, и громким, ни на чей не похожим голосом, сказал: "Муждабаев! Ты тут! Ура!". Или что-то в этом роде, точно не помню. Оказывается, Паша совершал пробежку, и вот так наши пути в Киеве сразу пересеклись. Паша невольно стал для меня символом моей новой жизни.

В тот вечер он предложил увидеться завтра, вместе с Севгиль Мусаевой и Аленой Притулой, чтобы записать большое интервью для "Украинской правды". Мы встретились, был теплый вечер в кафе у Майдана. Именно тогда я "выдохнул", почувствовал себя в Киеве дома, среди друзей. Спасибо тебе, Паша!

Потом мы виделись несколько раз, вдвоем и в разных компаниях, Паша был всегда весел и широк. Кто его знал, понимают смысл последнего слова. Он был и физически, и по характеру большим человеком, я так его ощущал. Однажды Паша познакомил меня с дочкой, которой очень гордился.

Убийцами Паши в моей жизни пробита огромная брешь. А для самых близких – это просто конец вселенной... Я хотел бы их всех обнять и сказать слова соболезнования, которых не могу пока подобрать. Так все это тяжело, невозможно. Но умом я понимаю, что "невозможно" нам придется оставить в той, довоенной жизни. В нынешней жизни возможно все, и смерть в первую очередь.

Источник: Айдер Муждабаев / Facebook

Катерина ГОРДЕЕВА, российский журналист, специальный корреспондент новостного проекта Meduza

– Самое главное про Пашу – это его широченная улыбка. И хохот. Шеремет умел смеяться так громко, так беззаботно и заразительно, как, кажется, умеют смеяться только дети и те редкие взрослые, чья совесть чиста.

"Как ты, Паш?" – спросили мы с ребятами Шеремета почти сразу после того, как он ушел с "Первого канала" в 2008 году. "Как сбитый летчик. Но совершенно счастливый: больше не нужно затыкать себе рот потому, что боишься не получить зарплату", – говорил он, улыбаясь.

Биография Павла Шеремета – это, безусловно, история целого поколения российских журналистов, потерявших работу в силу непреодолимых обстоятельств и верности убеждениям. В отличие от многих, Паша умел всякий раз, после каждого болезненного увольнения, возрождаться и с утроенной силой ввязываться в новый проект. И делать свою работу так, как умеют только люди, бесконечно преданные профессии.

Входить после него в аудиторию было испытанием. Лектор Павел Шеремет был как будто втрое больше, громче и убедительнее большого, громкого и убедительного журналиста Павла Шеремета. Студенты, кажется, готовы были слушать часами только его одного. Свои мастер-классы Паша часто заканчивал словами о том, что "настоящий журналист – тот, который никому не удобен; и никто его не любит". В этот момент всегда казалось, что он говорит о себе.

Дважды – в Беларуси и в России – лишенный возможности работать по профессии, Паша часто говорил, что чувствует себя хорошо, свободно и безопасно в Киеве, куда вначале приезжал работать "вахтенным методом", а потом перебрался насовсем и даже выучил украинский язык.

Павел Шеремет любил веселые компании, водку и матерные анекдоты. И совершенно по-детски верил, что мир можно изменить к лучшему, если говорить правду.

Источник: Meduza

Галина ТИМЧЕНКО, бывший главный редактор интернет-издания Lenta.ru, генеральный директор и учредитель новостного проекта Meduza, редакция которого расположена в Риге

– Паша. Когда-то сам позвонил и пришел в "Ленту" познакомиться. И потом всегда звонил сам: "Я в Москве, я в Риге, пойдем пообедаем, а давай-ка ты поедешь лекцию прочтешь, со мной весело". Да, и весело и комфортно. И в самолете договорится, чтоб сесть рядом. И не даст заснуть рассказами. И в Риге уже объяснял мне, какой ресторан лучше, какая гостиница самая тихая. И всучил мне блюдо с янтарным декором: "Подарили, тяжелая, зараза, куда я ее в ручную кладь?".

Я ругалась на его колонки, он отмахивался. В последний раз приезжал с Аленой, повел кормить самой вкусной телятиной. Неугомонный, многословный. И только когда говорил о том, как ему живется в Киеве, вспоминал тюрьму или читал лекции – становился серьезным. Как вообще такое возможно? (Простите за глупые слова, но не могу поверить все равно).

Источник: Galina Timchenko / Facebook

Валерий КАЛНЫШ, украинский журналист, главный редактор "РБК-Украина"

– Кажется, он никогда не переставал быть журналистом. Есть такие, кто "с 10 и до 19". Паша был не из таких.

Как-то нас пригласили к генпрокурору Виктору Шокину. Всего было человек 12. Некоторых сам факт приглашения привел в сакральный трепет. Паша пришел туда как журналист. Первым делом определились, что можно цитировать, что нет – встреча все же полуофициальная. Кстати, тогда впервые был представлен господин Куценко в качестве помощника генпрокурора.

До этого момента с Шереметом "в поле" мы не пересекались. И вот тогда, у генпрокурора, я очень ясно увидел одну его черту. Ему удавалось, сохраняя уважительное отношение, часто даже не меняя темпа и громкости речи, задавать самые неудобные вопросы. В них как бы изначально чувствовалась игривость, и это собеседника расслабляло. Но вопросы-то были серьезные!

Паша тогда проинспектировал генпрокурора: мягко, но настойчиво узнал все, что хотел. А еще мне нравились его тексты. Не интервью, а именно тексты. Мы ведь от Украины в свое время писали с ним в журнал "Огонек". У него выходили простые, но очень глубокие заметки.

Источник: "Украинская правда"

Андрей КУЛИКОВ, украинский журналист, глава правления "Громадське радіо"

– Когда Лариса Денисенко и я прощались с Павлом Шереметом после интервью, которое оказалось для него последним, на мое "увидимся" он сказал: "Будем на связи". Из этого интервью, за день до гибели Павла, мы узнали, что у него была вышиванка – белым по белому.

Сегодня утром, уже после того, как узнал о взрыве, я подумал, что именно белое по белому было так свойственно Павлу. Он в разговоре сказал что-то вроде: "Это такой особый шик – белым по белому", а на самом деле – это способность быть чистым и ярким. И Павел, которому белого добавила еще и ранняя седина, таким и был. Чистым и ярким. Ярким и чистым. Белым. И еще – бело-красно-белым. И, вероятно, стал таковым не сразу, в чем и признался. Он требовал открытости от других, и имел на это право, будучи сам искренним. Будем искренни в памяти о Павле Шеремете.

Источник: "Украинская правда"

Дмитрий ЧЕКАЛКИН, украинский шоумен, генеральный директор DIVA production

– Только вчера разговаривал с Павлом по телефону. До сих пор в ушах звучит его размеренный выразительный голос...

Всегда с благодарностью и энтузиазмом относился ко всем его рекомендациям и инициативам. Павел умел заражать энергией, наполнять пространство вокруг себя теплом, светом и добротой.

Общаясь с ним, вспоминал строки Игоря Губермана:

В цветном разноголосом хороводе,
В мелькании различий и примет
Есть люди, от которых свет исходит,
И люди, поглощающие свет...

Источник: "Украинская правда"

Виталий СЫЧ, украинский журналист, главный редактор еженедельника "Новое время"

– Последний раз Павла Шеремета я видел две недели назад, 7 июля, на улице Мечникова. Он припарковался на своей "Субару" у магазина возле меня, мы вышли, поздоровались, он подколол меня по какому-то поводу, я – его.

Мы с ним давно нашли контакт, всегда шутили при встрече. Яркий, громкий и веселый человек, увлекающийся профессионал. Я с удовольствием ходил к нему на эфиры – как на радио, так и на ТВ. Это всегда было весело и умно. Он хорошо держал аудиторию, был дружелюбен, но при этом задавал острые и не самые приятные вопросы. Когда в студию в прямом эфире звонил неадекватный слушатель с вопросом гостю – как часто происходит на радио – он прикрывал рукой микрофон, подмигивал мне и вкручивал крепкое словцо о звонящем.

Сегодня через полчаса после прочтения новости о гибели Павла отвозил детей в сад. На всякий случай оставил их у консьержки, пока машину не завел. Не думал, что ко мне когда-нибудь вернутся тревожные ощущения времен Майдана.

Источник: "Новое время"

Илья ЯШИН, российский оппозиционер, соратник Бориса Немцова

– Невозможно поверить, что Паши Шеремета больше нет. Было два жизнерадостных человека, которые заряжали всех вокруг энергией, два друга — Шеремет и Немцов. За полтора года не стало обоих.

Немцов нас и познакомил. "Вот, – говорит, – смотри: это легендарный Шеремет". Сколько раз я слышал в разных пересказах от них обоих историю, как белорусские спецслужбы арестовали Шеремета в Минске, а Немцов пошел к Ельцину и убедил его вызволить журналиста. Президент тогда позвонил Лукашенко, и Паша вернулся в Москву.

К 50-летию Немцова Шеремет снял документальный фильм. Он так и назывался: "Немцов. Итоги". И на последнем дне рождения Бориса он был ведущим. В очередной раз они рассказывали, перебивая друг друга, байку о вызволении Паши из белорусской тюрьмы. Потом Немцова убили. Шеремет прилетел в Москву, и я никогда не видел его таким черным. Они с Борисом действительно очень тепло относились друг к другу. Мы вспоминали Борю. Он плакал.

Потом виделись в Швеции в конце прошлого года, где вместе участвовали в какой-то конференции. Ходили ужинать в компании с Галиной Тимченко. Много смеялись. Паша пришел в себя и снова был таким же жизнерадостным. Обсуждали Киев и Москву, украинскую революцию и российский застой, свадьбы и расставания. Обсуждали его дочку, с которой он стал реже видеться из-за переезда и которая стала совсем взрослой, начала курить и встречаться с мальчиками.

Пару месяцев назад я отправил Шеремету текст книги, к которой он обещал написать аннотацию. Он все никак не мог найти время прочитать. "Ты прочитал, чудовище?" – писал я. "Читаю, читаю", – отвечал Шеремет. Теперь Пашу убили. Невозможно поверить. Просто невозможно.

Источник: Илья Яшин / Facebook

Борис Немцов, убит в центре Москвы 27 февраля 2015 года. Павел Шеремет, убит в центре Киева 20 июля 2016 года. Фото: Телеканал Дождь / Facebook

Матвей ГАНАПОЛЬСКИЙ, российский и украинский радио- и телеведущий

– Я вспоминаю времена программ "Взгляд" и "Поле чудес". Однажды я включил телевизор, а там черное поле и надпись: "Убит Влад Листьев". Меня эта надпись сразила дважды: во-первых, тем, что убили человека, которого я хорошо знал, а во-вторых, самой надписью – убит Влад Листьев – короткая надпись, как выстрел, которым его убили. Эта фраза тогда перевернула правила игры – с той минуты стало понятно, что журналистов можно убивать.

И вот сегодня короткое сообщение "Убит Павел Шеремет", которое я прочитал во время утреннего эфира, снова вернуло меня в те годы, снова напомнило: вообще-то, журналистов лучше не трогать, потому что будет скандал, но если очень нужно, то можно и убить – жесткая реальность сегодняшней жизни.

Я думаю о том, что мир постсоветской журналистики – белорусской, и российской, и украинской, лишился тончайшего и грандиозного профессионала. Шеремет до деталей знал три страны, в которых работал. Это очень разные страны, в них бульдоги грызутся под ковром, но Павел мог пофамильно назвать всех, кто делает в них политику.

Каждой стране он посвятил часть своей журналистской жизни – как ведущий многочисленных программ, как создатель документального кино, что я особо в журналистах ценю. Переехав сначала из Беларуси, где он создал наиболее читаемый сайт "Белорусский партизан", в Россию, он немедленно стал в России своим, дойдя до ведущего важных политических ток-шоу и получив признание премии "Тэффи", как ее номинант и финалист.

Приехав в Киев и лишь только положив чемодан, он тут же спросил – а кто у вас тут рулит политикой, и, получив ответ, стал непременной частью журналистского ландшафта и этой страны.

У него было много наград, но есть одна, которая говорит о нем ярче других. Он награжден премией ОБСЕ за демократию и защиту прав человека. Понимаете, что бы он ни делал – вел эфиры, писал статьи, учил молодых журналистов на семинарах – он, по сути, делал одно – защищал наши с вами права. Это абсолютное признание.

Источник: Матвей Ганапольский / Facebook

Сергей ПАРХОМЕНКО, российский политический обозреватель, ведущий "Эха Москвы", один из основателей проектов "Диссернет" и "Последний адрес"

– Год тому назад мы с Варей сидели в Одессе в саду "Дачи" с Шереметом, Аленой Притулой, Сакеном Аймурзаевым... Говорили о том, как трудно. Кому трудно? Да всем, кто хочет делать свое важное дело так, как считает нужным и правильным.

Горько и страшно теперь вспоминать тот вечер, торопливое прощание, – надо было еще успеть до отъезда с кем-то встретиться и поговорить про что-то, что казалось очень важным, неотложным.

Я был среди тех, кто полтора года назад говорил об атмосфере ненависти в России, когда убили Немцова. Над нами смеялись, кривлялись, передразнивали. Время от времени продолжают паясничать на эту тему и до сих пор.

А что такое эта "атмосфера ненависти"? Это когда человека убить легко. Когда убийство – это обычное рабочее мероприятие, один из рутинных вариантов действия для достижения каких-то целей: политических, коммерческих, медийных, рекламных. Человеческая жизнь стоит недорого, оборвать ее просто: сколько угодно недорогих исполнителей рядом, сколько угодно резонов и причин может найтись у множества заказчиков, сколько угодно остроумных идей у всяких замысливателей и затейщиков.

Мало ли, для чего может понадобиться убить человека? Мало ли, почему может оказаться, что лучше иметь его мертвым, нежели живым? За что вот этого вот убили? Да собственно, за то, что он был. А лучше бы – чтоб его не было. Чем не причина? Так это сегодня в России. И в Украине, несомненно, тоже так.

Источник: Сергей Пархоменко / Facebook

Татьяна ДАНИЛЕНКО, украинский журналист, ведущая "5 канала"

– Сижу в полной прострации, никаких сил встать и поехать. Читаю эту дурацкую ленту и в голове горячим гвоздем вопрос: "Почему именно он?". Столько вокруг падальщиков, нравственных мародеров, обычных плохих людей, но почему именно он – на редкость адекватный, профессионал, внутренне здоровый и большой человек?

У каждого, кто знал, есть хорошие слова. Бесконечно жаль, что все мы сказали их по такому поводу, а не раньше.

Источник: Тетяна Даниленко / Facebook

"Свой среди чужих, чужой среди своих" – в интервью, разговорах он слишком часто с горькой иронией использовал эту фразу

Светлана КАЛИНКИНА, белорусский журналист, соавтор книги Павла Шеремета "Случайный" президент", посвященной режиму Лукашенко

– Дорога домой.

Я настойчиво отговаривала его уезжать из Беларуси. Я считала отъезд Шеремета неправильным, нелогичным, предательским. Быть известным, авторитетным, популярным, первым в профессии на своей Родине, но все оставить и начать с нуля на чужой земле с чужими людьми?.. Во имя чего?! Почему умные, образованные и талантливые должны покидать страну, оставляя свободное пространство для хамла, бездарей и серости?! Я не могла принять его отъезд, не могла с этим смириться.

Но на все мои аргументы Павел отвечал одним: "В Беларуси мне работать не дадут. Ситуация такая, что мне надо либо уходить из профессии, либо уезжать. Я должен уехать, я не могу остаться, я вынужден".

Профессия для него была очень важна, он ее не просто любил, он жил ею. Он не был журналистом с 9.00 до 18.00, он был им круглосуточно. И он уехал. Сначала в Россию, потом, когда и в России работать стало невозможно, в Украину. Сейчас, после его гибели, всем стало понятно, что же реально объединяет наши три страны – во всех трех быть честным, принципиальным, неконъюнктурным – смертельно опасно. Но Павел, как я подозреваю, понял это намного раньше.

"Свой среди чужих, чужой среди своих" – в интервью, блогах, разговорах он слишком часто с горькой иронией использовал эту фразу. И всегда признавал, что эмиграция – это очень сложно, очень не просто, что это оторванный с кровью кусок жизни. Но он смог! После Беларуси еще дважды смог все начать с чистого листа и доказать, что он в нашей профессии первый.

Шеремет излучал оптимизм, прекрасно знал Россию, Украину, Грузию, Абхазию, Приднестровье, он стал там своим, что очень редко удается эмигрантам, но все-таки болел, по-настоящему болел, за Беларусь. Он хотел быть своим среди своих, он понял разницу. Шеремет поддерживал отношения с известными политиками, встречался и знакомился с молодыми, понимал, что вряд ли сможет вернуться, что некуда возвращаться, что Лукашенко – это надолго, но не терял надежды. "Сила не в силе, сила в правде", – говорил он. И, кстати, очень удивился, узнав, что профессиональным девизом выбрал цитату из Библии.

Он медленно и методично создавал свою дорогу домой. Каждый день занимаясь сайтом "Белорусский партизан", каждый день выискивая в белорусской блогосефере проблески мыслей, идей, личностей, общаясь с ними, созваниваясь, встречаясь при каждой возможности. Он объяснял в России, что Беларусь – не Россия, он объяснял в Украине, что их Майдан – это не только их Майдан. Во время последнего приезда в Минск он купил учебник белорусского языка. И, несмотря ни на что, все-таки мечтал встретить старость в домике под Минском, в окружении детей, внуков и любимых людей.

Однажды он мне сказал: "Знаешь, Калинкина, ты будешь красивой старухой, такой уютной бабушкой с добрыми морщинками. А я, хотя и поседел в 20 лет, старым себя не представляю". Ему не суждено было стать старым. И невероятно тяжелой, жуткой, несправедливой оказалась дорога домой.

Гибель Павла ошеломила всех. И в Украине, и в России коллеги Павла, друзья Павла сегодня говорят об ужасной трагедии. Но в Беларуси для очень многих людей его гибель – настоящее горе. Горе и для тех, кто его знал, и даже для тех, кто его не знал. Невосполнимая утрата, непоправимая потеря, беда… Этим взрывом подонки вырвали у нас кусок сердца…

Паша, спасибо, что ты был. И прости.

Источник: Светлана Калинкина / Facebook

Киев, 20 июля 2016 года, место убийства Павла Шеремета. Фото: Roman Pilipey / EPA