"Харьковчанин – это национальность". Полный текст невышедшего интервью Кернеса Гордону G

Я ни отчества не менял, ни национальности, когда в Советском Союзе гонения на евреев были

– Геннадий, добрый вечер.

– Добрый вечер.

– Не скрою, Геннадий, меня к тебе интерес привел, и хотя многие сейчас возмутиться могут, дес­кать, зачем к Кернесу я поехал, он ведь такой-сякой, я все же на это решился, потому что ты умный, харизматичный и потому что Харьков, который люб­лю и где не раз бывал, стал за последние годы намного луч­ше. Я по харьковским улицам прошелся – и везде хозяйская рука видна. Тяжело таким большим городом системно руководить?

– (Улыбается.) Любая работа системного подхода требует, и, конечно, она результативной должна быть. Твоя оценка как гостя для меня, мэра Харькова, очень важна – я стремился найти среди земляков понимание, чтобы в возрождении города, который им дорог, в котором они работают, создали семьи, воспитывают детей, также участвовали, и вместе у нас это хорошо получается.

– В 2013 году ты был признан лучшим градоначальником Ук­раины, и, думаю, по заслугам, потому что ни в одном из украинских городов я, если честно, такого порядка, а также хороших дорог, ухоженных дворов, удобных лавочек, горящих повсюду фонарей не замечал... Все это буквально в глаза бросается, это видно и ощутимо, а как ты считаешь, чем Харьков от других городов отличается, в чем особенность его, уникальность? Я в разные годы со многими харьковчанами беседовал: с Эдуардом Лимоновым, с Людмилой Гурченко, с Михаилом Гулько, – и они признавались мне, что здесь совершенно неповторимый дух, которого больше нигде нет...

– Ну, говорят же, что харьковчанин – это национальность... Конечно, у Харькова свои есть изюминки – как у любого другого украинского, российского, еще какого-то города. В следующем году ему 360 лет исполнится. История Харькова славная, к тому же это первая – не будем забывать – столица Украины. На сегодня это единственный в нашей стране город, который четыре награды Совета Европы имеет, среди харьковчан три лауреата Нобелевской премии: Илья Мечников, Лев Ландау и Саймон Кузнец, а упомянутая тобою Людмила Марковна хоть и не нобелевский лауреат, но харьковчанка с большой буквы. 

Это город молодежи – каждый 10-й украинский студент в Харькове учится, это ракетно-космический, тан­­костроительный, машиностроительный, индустриа­ль­ный, культурный, научный центр, и, поверь, просто времени нам не хватит, чтобы неповторимость его раскрыть. Главное, что харьковчане очень свой город любят и дают возможность нашим гостям – тем, кто к родст­венникам, друзьям либо просто отдохнуть сюда приезжают, – все это увидеть. Сегодня мы все делаем для того, чтобы Харь­­ков жил и работал круглосуточно, у нас большие перс­пективы, грандиозные планы, я хочу, чтобы все достоинст­ва Харькова золотыми буквами в его летопись были вписаны, и то, что ты на ухоженные фа­сады зданий, на отремонтированные дороги, на чистоту и на внешний облик города внимание обращаешь, – показатель того, что наше поколение величие его возрождает.

– До 1934 года Харьков был столицей Украины. Сегодня амбиции этот статус вернуть у него есть или он безвозвратно потерян?

– Харьков, согласно статистике, во многих направлениях лидер, и я смело могу заявить, что позиции сдавать  не собирается – наоборот, все новые и новые рубежи завоевывает. Местной власти и в Харькове, и в целом на Слобожанщине задачи, которые мы совместно должны решать, по плечу, но главное то, что Харьков сегодня именно тот город, который на многие преобразования способен, потому что, когда сюда Дмитрий Гордон приезжает и видит все то, что глаз и харьковчан, и гостей радует, он, наверное, понимает: достичь этого не так уж легко было.

– Просто работать надо...

– Вот именно – надо, и, думаю, Дмитрий Гордон, который с разными людьми общается, знает: многое от ком­муникации руководителя с теми, кто миссию эту ему доверили, зависит, так что лидерские амбиции Харькову были присущи всегда, и в дальнейшем мы лишь упрочить их постараемся.

– На мой взгляд, очень важно, чтобы мэр города коренным его жителем был, чтобы родился там, каж­дую улицу знал, каждый камень. Ты на свет в Харькове появился, а кем твои родители были, чем они занимались? Подозреваю, что мужчине с именем Адольф после войны, когда только Гитлера разгромили, несладко приходилось, тем не менее имя отец твой не поменял...

– Знаешь, родителей не выбирают – это во-первых, а во-вторых, отца, к сожалению, в живых уже нет, но я, в свою очередь, ни отчества не менял, ни национальности, когда в Советском Союзе это...

Фото: Феликс Розенштейн / Gordonua.com

– ...сплошь и рядом практиковалось...

– ...да, и когда гонения на евреев были. В жизни я разных людей разных национальностей встречал, и главным для них, кто ты и какое у тебя отчество, не было – важнее то было, насколько ты искренен, к общению готов, к дружбе и понимаешь ли, зачем вообще люди сходятся. Сейчас о семье мы заговорили, и, мне кажется, если мужчина и женщина, мои родители, встретились и если дети, в том числе я, у них появились, наверное, лишь о хорошем они думали и, конечно, мечтали, чтобы мы с сестрой успешными были. 

Раньше в Советском Союзе я жил, потом он распался, теперь в независимой Украине живу, и сегодняшние процессы – евроинтеграция и так далее – очень мне интересны. Как говорится, не родись красивым, а родись счаст­ливым, и пока я счастливым себя считаю – оттого, что именно в то время и в той семье в мир этот пришел.

Если хочешь узнать, хорошо в СИЗО или плохо, отвечу: жить можно везде, в том числе там, где изолированные от общества находятся, – они такие же, как мы

– Будущий мэр харьковское ГПТУ окончил по специальности "чертежник-конструктор...

– ...механического профиля". Затем в отделе изобретения приспособлений работал, не понаслышке с карандашом и логарифмической линейкой знаком, но кому-то что-то доказывать не собираюсь. Почему? Ну, ты же в курсе: "Встречают...

– ...по одежке...

– ...а провожают по уму". Все по результату оценивают, а случайным, ты сам в начале интервью это сказал, он быть не может – это исключительно системной работы итог, и для меня как для взрослого самодостаточного человека важно, чтобы этапы моей биографии давали мне возможность выводы делать и результатов достигать, которые для меня, согласно моим принципам, необходимы, потому что не будет принципов – не будет и результата.

– Советское ПТУ – это хорошая школа была, в том числе жизненная?

– Советское ПТУ как раз следствием моей национальности стало, потому что...

– ...никуда не брали...

– ...да, в высшее учебное заведение поступить, если в паспорте "еврей" написано, было не так-то просто. Сестра, например, школу на одни пятерки окончив, тоже в ПТУ пошла, потому что в вуз не приняли, но что было, то было и быльем поросло – мы, я считаю, говорить о том должны, что есть сейчас, да и прошлое ворошить не люблю...

– У каждого в жизни наверняка вещи бывают, о которых, может, даже и вспоминать не хочется, и я не верю, что есть люди, у которых каких-то тяжелых моментов, вплоть до того, что покончить с собой хотелось, не было. В 1988 году уголовное дело против тебя возбудили: там и вымогательство, и мошенничество, и наперсточничество – чего только я не читал...

– А извини, где ты это читал?

– В интернете...

– Ну, понимаешь, интернет – не уголовное дело, к тому же оно в 1990 году было заведено, а не в 1988 – это во-первых, а во-вторых, дальнейшие твои рассуждения на эту тему пресекая, сказать хочу: судимым я не являюсь, украинское законодательство меня оправдало. У любого из нас как белые, так и темные стороны есть, и для меня – молодого парня, в определенной ситуации оказавшегося и на время от общества изолированного, – главным было выводы сделать. Я их сделал, и я такой, какой есть, – вот он, перед тобой сижу. Мы можем долго сейчас о том дискутировать, что такое уголовное преследование и следственный изолятор, чему научить он может, но знаю точно: если у человека принципы есть (а я еще раз подчеркиваю, что у меня они есть), от сумы и от тюрьмы не зарекайся и думать об этом не переставай никогда. Почему? Потому что, как только забываешь, что ты обычный, простой, или думать начинаешь, что Юпитеру позволено то, что не позволено быку, в места не столь отдаленные можешь попасть, так что лучше рядом с людьми всегда быть и твердо на этой земле стоять, чем в облаках витать и что-то там о себе мнить, и в этом случае непростая история, о которой сейчас вспоминаю, пошла мне на пользу.

– Об этом вот и хотел я спросить: следственный изолятор чему-нибудь тебя научил?

– Если хочешь узнать, хорошо там или плохо, отвечу: жить можно везде, в том числе там, где изолированные от общества находятся, – они такие же, как мы, и это положение ведь не постоянно... Те, кто по многу раз сидят, считают, что для них это в жизни приоритет, а те, кого на время туда привезли или кто угодил туда, потому что сам такую дорогу себе выбрал, конечно же, на свободу хотят. Главное, чтобы каждый правильный выход нашел из тех обстоятельств, в которые попал, поэтому рассуждать опять-таки, хорошо там или плохо, не буду: везде хорошо, где нас нет...

– Известный кинопродюсер Марк Рудинштейн, который в самом начале перестройки тоже за решеткой оказался, рассказывал мне, как в новогоднюю ночь в "Матросской Тишине" включили вдруг радио, чтобы арестанты могли слышать, как советские люди на Красной площади Новый год встречают, – под бой курантов страна праздновала, а он отвернулся к стенке и плакал, и наутро с ним случился инфаркт. У тебя были минуты, когда даже сопротивляться уже не хотелось и счеты с жизнью свести единственным выходом казалось?

– Да что ты такое говоришь?! О суициде или о том, чтобы руки опустить, и мысли никогда не было. Перспектив, которые следователи рисовали мне, я не боялся...

– ...а прессовали?

– Разумеется. 

– Жестко?

– Ну, как обычно это бывает, как в кинофильмах показывают… Жестко или нет? Понимаешь, у меня имя есть, это имя известно многим, и постоять за себя я могу. Как раз в СИЗО, или, как в народе говорят, в тюрьме, находясь, я то время застал, когда ГКЧП появился, и для меня это самым ярким воспоминанием стало: вернувшись домой, я не в Советский Союз прибыл, а в совершенно другую страну, где все было иначе и граждане, которые раньше прописку в СССР имели, ее лишились. Как-то быстро все, мимолетно произошло: раз – и двух лет нету. 

Фото: city.kharkov.ua

– Из твоего ответа я вывод делаю, что человек ты, во-первых, с характером, а во-вторых, со стержнем – это генетическое или приобретенное, воспитываемое?

– Ты вот спросил, кем мои родители были... Я от этого разговора уйти хотел, но коль ты с другой стороны зашел, одну историю, так и быть, расскажу. Когда я самостоятельным стал и кое-что заработал, к папе обратился: он большущее уважение на своем предприятии, которому более 50 лет отдал, заслужил и от наград ради квартиры отказался, потому что его семья в красном угол­ке завода "Свет шахтера" жила... Словом, ему, имевшему право машину вне очереди получить, я, уже деньги имеющий, предложил этим правом воспользоваться, на что он ответил: "Если у тебя деньги есть, пойди на рынок и купи автомобиль там". Друзья и сослуживцы его просто...

– ...не поняли бы...

– ...да, и я тогда четко осознал: папа у меня со стержнем – и сказал: "Хорошо, машину не по той схеме, по которой хотел, приобрету, а по другой". Такие ответы родителей дают детям возможность задуматься: а как сделать так, чтобы и заработать ты мог, и купить, и никого не обидеть?

– В том советском прошлом, из которого все мы родом, были моменты, которые до сих пор с ностальгией тебе вспоминаются и с желанием их в настоящее перетащить?

– (Вздыхает.) Ну, во-первых, никто же не знал тогда, кто кем будет, потому что молодость – такая пора интересная, когда ты впервые влюбляешься, со школьными друзьями или с теми, которые во дворе, ссоришься, а потом общие переживания и достижения, которые у вас были, вдруг рушатся, и, как дальше быть, не представляешь. По истечении этих десятилетий видишь, разумеется, что кто-то там же, где был, остался, а кто-то высокого результата достиг, и сейчас, конечно, на вопрос: о чем советские го­ды напоминают? – можно уже ответить. Лично для меня это "родился, учился...

– ...женился...

– ...умер" – и сберкнижка аннулирована...

– ...и вечная память!..

– ...в лучшем случае, а сегодня другое время – время реализации возможностей. Стартовые условия, я уверен, у всех одинаковые были: и у того, кто два диплома о высшем образовании имел, и у того, у кого диплома вообще не было, – каждый мог себя в жизни найти, и хотя многие, безусловно, разочарованы тем, что такая страна, как Советский Союз, распалась, все это в прошлом. Мы вот с тобой о Харькове говорим: считаю, что поколения, которые наш город и нашу Родину защитили, уважения достойны и почитания, а наши ровесники, которые еще мало что сделали, то, что до нас было, сохранить должны и приумножить и таким образом в возрождении страны поучаствовать. Для меня, например, важно, что я один из тех, кто к этому небезразличен.

Оранжевую революцию я не поддерживал – инициатором движения за свободу слова, в частности на телевидении, был, а против Ев­­гения Кушнарева выступал, поскольку программы "5 канала" он на харьковском "7 канале" транслировать запретил

– Чем детство для тебя пахнет – то харьковское, советское, счастливое?

– Чаем с вишневым вареньем.

– Маминым?

– Ну, мама варила или бабушка – разницы нет: главное, что очень вкусным оно было. Именно из вишен – не из черешен, но я еще абрикосовое и сливовое варенье любил, а к нему ароматный чай полагался и бублик – сладкий, хрустящий. Это мое детство, и сладости, кстати, тогда на любой вкус были – лишь бы деньги в кармане водились: от сгущенного молока полки ломились...

– ...а мороженое какое было – харьковского хладокомбината!

– Не помню уже, чье, хладокомбинатовское или нет, но "Вершкове" оно называлось, потому что белое. Иног­да на обложке персонажи сказок нарисованы были: гуси-лебеди либо, если это эскимо, Снеговик, а может, пингвин...

– Страна добрее в ту пору была? Прохожие на улицах, соседи?

– Ну, во всяком случае, когда мы с друзьями в чужой сад залезали и яблоки, груши или малину там рвали, в нас из ружья не стреляли, а сейчас – и злость, и ненависть, и "это моя частная территория"... Я все понимаю прекрасно, но это же дети!

– Предел мечтаний твоих каким тогда был, кем стать хотелось?

– Ты знаешь, фантазия разносторонней была, но о том, что мэром Харькова стану, никогда не мечтал и даже не думал – это однозначно.

–  Если бы думал, было бы странно, правда?

– Ну, во всяком случае, сегодня детей встречаю, которые на вопрос "А кем хочешь ты быть?" отвечают: "Мэ­ром!", и я говорю: "Вот молодец, правильно!" Каждому свое... (Улыбается.) В то время, естест­вен­но, так близок к власть имущим, как сейчас, я не был и о том лишь мечтал, чего родители мне желали: образование получить и на хорошую работу устроиться, но на завод в результате попал – других вариантов не было.

– Ты о 1991 годе вспоминал, о ГКЧП – это, в общем-то, действительно водораздел, ту, прежнюю, Родину от нынешней отделивший, а в 2004-м еще одно событие произошло, Украину потрясшее, – Оранжевая революция. Ты активно ее поддерживал, против Кушнарева высказывался – тяжело тогда, в "бело-голубом" Харькове, за "оранжевых" выступать было?

– Сразу хочу ясность внести: Оранжевую революцию я не поддерживал – инициатором движения за свободу слова, в частности на телевидении, был, а против Ев­­гения Петровича Кушнарева выступал, поскольку программы всеукраинского "5 канала" он на харьковском "7 канале" транслировать запретил (к которому не­посредст­венное отношение я имею – это моя собственность, что ни для кого не секрет). 

Узнав об этом запрете, к харьковчанам в прямом эфире я обратился: дескать, Кушнарев с теми методами, которыми он тогда действовал, не пройдет, но в то же время возможность высказаться всем сторонам конфликта давал, в том числе регионалам. Потом, когда с Евгением Петровичем мы встретились (к сожалению, в живых его нет, и обсуждать его мы не будем – таковы мои принципы), достаточно серьезно и продуктивно поговорили и поняли, что претензий друг к другу у нас нет. Да, Харьков – это город, который во всех преобразованиях и при советской власти, и в независимой Украине, и во время Оранжевой революции участвовал, но главное, чтобы все из этих процессов надлежащие выводы сделали, и если были ошибки допущены, чтобы не боялись и не стеснялись их признавать, а если начнем кому-либо клеймо ставить из-за того, на какой стороне он оказался, и эту "книгу" – кто за кого был – листать...

– ...зайдем далеко...

– Да просто удивиться можем. Кому выгодно, тот этим пользуется, но для отбора в команду людей это, считаю, критерий не основной и не показатель для тех, кто общего результата достичь хочет. Каждый тех выбирает, с кем ему общаться приятно и кто на работу настроен, потому что один в поле не воин и короля свита играет. Есть, как ты говоришь, интернет, там...

– ...что угодно написано...

– ...да, а объективно побеседовав, мы просто все точки над "і" можем расставить – лучше один раз самому увидеть, чем 100 раз от кого-то услышать или прочесть.

– Смерть Евгения Петровича Кушнарева, по-твоему, – трагический случай на охоте или преднамеренное убийство?

– Однозначно трагический случай. Я его детей хорошо знаю, супругу, и то, что его не стало, – большая потеря для них, для украинского общества, политикума, для Партии регионов, в конце концов. Охота, увы, которой Евгений Петрович так увлекался, роковую сыграла роль – там ведь оружие применяется, и, конечно, нужно об этом не забывать. Да, до сих пор вокруг этой трагедии разные ходят слухи, циничные интриги плетутся, но наша задача – не тиражировать их, а память об этом человеке хранить: пусть земля ему будет пухом!

– Помню, после Оранжевой революции новоиспеченный министр внутренних дел Юрий Луценко постоянно фамилию Кернес упоминал, из его уст и угрозы в твой адрес звучали – это личная неприязнь была или что-то еще?

– В каком это году было? В 2008–2009-м, может, в 2007-м еще, а сегодня мы в 2013-м, и Юрий Витальевич сам в непростой жизненной ситуации побывал. Думаю, общечеловеческие нормы общения между людьми более понятны ему стали, и я бы не хотел этой темы касаться. Одно скажу: у меня претензий к нему нет – как и у него ко мне.

Геннадий Кернес в день вступления в должность харьковского городского головы, 24 ноября 2010 года. Фото: Дмитрий Неймырок / Gordonua.com

– Тем не менее, страшно тогда было?

– Ну, страх – это оценочное такое понятие... Логика его мышления на посту министра внутренних дел не­пред­сказуемой просто была, он тогда (подчеркиваю, имен­но тогда) политической целесообразностью руководствовался, вследствие чего на Михаила Добкина, в то время харьковского градоначальника, и секретаря городского совета Геннадия Кернеса охота была объявлена...

– ...все-таки да?..

– (Кивает.) И каждый, в том числе Юрий Витальевич Луценко, свою роль в этом играл, но все уже, слава Богу, прошло.

– Простить это можно?

– Ну, я считаю, простить можно все – главное, чтобы потом было понятно, за что ты кого простил, а за что нет: это важно. (Улыбается.)

– Вопрос на засыпку: когда Луценко за решетку попал, чувства удовлетворения у тебя не возникло?

– Ну, я же уже сказал: от сумы и от тюрьмы не зарекайся, и даже врагу в местах лишения свободы оказаться не пожелаю, ибо не по-человечески это – такое желать. Мне кажется, к определенным оценкам своего поведения каждый должен прийти сам, поэтому рассуждать сейчас, правильно или неправильно решение суда в отношении Луценко принято было, не стану – главное, что его президент помиловал и Юрий Витальевич четко понимать начал, что такое воля и неволя и к чему циничное отношение к своему служебному положению приводит.

– С Александром Ярославским, который в список журнала "Форбс" входит и очень много и для ФК "Металлист", и для Харькова в целом сделал, ты, знаю, в одном дворе рос...

– Нет, только в одном городе. Мы почти ровесники: я на полгода старше, но что Ярославский для Харькова сделал? Гостиницу возвел? Так я могу людей назвать, построивших промышленные гиганты: почему-то о них мы не говорим. Аэропорт реконструировал? Ну, это прямые его обязательства, и если выполнять их не стал бы... Есть ведь у него перед территориальной общиной обязанности, а интересы ее городской голова представляет и отстаивает, поэтому это совместный наш результат – Яро­славского и общины, а что же результатов "Металлис­та" касается... Знаешь, в Харькове олимпийские чемпионы есть, чемпионы мира и Европы, победители универсиад, люди, которые, может, финансовыми ресурсами значительными не располагали, но зато больше злости спортивной, чем парни из "Металлиста", имели, поэтому о чем речь?

Если мы на другую сторону медали посмотрим, то когда "Металлист" с розыгрыша Лиги чемпионов сняли, Ярославского рядом с клубом не было, он отмахнулся от него очень просто: мол, это его не интересует, он это продал. Согласись, игрок "Шахтера" или киевского "Динамо" никогда от любимого клуба своего не открестится,  и если этот богатый человек, о котором ты сейчас говоришь, заявляет, что для него с "Металлистом" расстаться – все равно что сердце вы­рвать, и так спокойно от него отказывается, значит, у него или сердца нет, или изначально другие планы, наверное, были. Поэтому ты правильно заметил: росли мы в одно время, только разными людьми выросли, и кто-то патриотом Харькова является (а я себя к таковым причисляю), а кто-то патриот того, в каком журнале и на какой позиции имя его опубликуют, – вот тебе мой ответ.

Ничего плохого в "умножении на ноль" нет – сегодня это крылатая фраза, которая употребляется не только мной. Я от тех своих слов не отказываюсь и считаю, что все, что ни делается, к лучшему, из разряда: "Буду жениться – все пригодится"

– Недавно ты публично кого-то из подчиненных "умножить на ноль" обещал – кого?

– (Улыбается.) Директора коммунального предприятия по фамилии Кандауров, поскольку считаю, что руководитель любого уровня за поступки свои и слова отвечать должен, хотя фраза про "умножить на ноль" из общего контекста была вырвана: никто же не объяснил людям, за что – правильно? Думаю, чтобы кого-то судить, подоплеку вопроса знать нужно, и хотя обсуждать это не хотелось бы, скажу, что ничего плохого в "умножении на ноль" нет – сегодня это крылатая фраза, которая употребляется не только мной. Я от тех своих слов не отказываюсь и считаю, что все, что ни делается, к лучшему, из разряда: "Буду жениться – все пригодится" – и мне, и тому человеку. Главное, чтобы "ноль" в дальнейшем приумножиться мог – если у него, конечно, получится.

– Представителям "Свободы", которые собирались памятник Ленину в Харькове снести, ты пообещал "сломать две руки и две ноги", а чем тебе так Ильич дорог?

– Ну, во-первых, это в контексте того заявил, что сама система коммуникаций между людьми, которую "Свобода" проповедует, мне непонятна, хотя риторика их очень простая: "комуняку на гілляку", жида – еще куда-нибудь, украинцы – титульная нация и вся Украина только для них. Я не историк и анализировать, что сделал и чего не сделал Ленин, не буду, но я городской голова Харькова, у нас в городе исторические места есть и памятник, на котором "В. И. Ленин" написано, и если уж сносом или переносом его куда-либо заниматься, для этого основание должно быть – законное. 

Могу пример привести. Недалеко от здания мэрии на площади Конституции, которая и площадью Советской Украины, и площадью Тевелева была, и так далее, до недавнего времени монумент в честь провозглашения советской власти стоял, потому что именно в Харькове это произошло, и соответствующий документ в здании Дворянского собрания был подписан (впоследствии здание это советская власть разобрала и монумент там установила, именуемый в народе "Пятеро вышли из ломбарда" или "Трое несут холодильник"). Мы разрешения из всех министерств, из разных инстанций получили, затем соответствующее решение публично и гласно на сессии Харьковского городского совета приняли, после чего этот памятник демонтировали (заранее место ему определив), то есть никакого варварства...

– ...вандализма...

– ...не было. Мы не позволили без разрешения памятник воинам УПА, к примеру, установить, поэтому когда какой-то дисбаланс появляется, хочется людям в их стиле ответить. Они же взять напором пытаются, и, конечно, я не сдержался: приходите, мол, две руки и две ноги вам сломаем, но столь резок был почему? Чтобы они понимали: здесь сдачи дадут – и не думали, что все им позволено. 

...Все, что памятника Ленину, улицы Ленина, проспекта Ленина касается, – история: зачем сегодня демонтажем монумента этого заниматься? Который, кстати, на площади Свободы находится, которая раньше Феликса Дзержинского имя носила, а во время оккупации площадью Немецкой армии стала. Думаю, во всех вещах истина должна торжествовать и смысл, а смысла в сносе памятника Ленину сейчас я не вижу.

– В этом ответе желание не разрушать, а все-таки строить проглядывает, да?

– Знаешь, когда с представителями Коммунистической партии Украины я общался – недавно, во время демонтажа монумента на площади Конституции, – аргументы им приводил. Он же, как мухами, малыми архитектурными формами в виде палаток с шаурмой был облеплен, и когда прямо на него оттуда масло горелое выливали, никто из них ни разу не возразил. Вот не думаю я, что те, кто интервью это читают, особенно харьковчане, когда-либо волнения коммунистов по поводу того, сколько на площади Конституции этих палаток должно быть, слышали. 

Когда в 2006 году Михаила Добкина городским головой избрали, одним из первых его начинаний стало желание Харь­кову надлежащий облик придать, и тогда большие волнения были. Мы, в частности, попросили предпринимателей историческое место возле епархии освободить, и многие нас не понимали, в том числе представители право­охранительных органов, которые эти малые архитектурные формы крышевали, – они звонили и говорили: "Это мое!". Ответ очень прост был: "Если твое, домой к себе забери!".

Жесткость это или позиция? Мне кажется, позиция, поэтому тем, кто хочет что-то силой мне доказать, сказать могу следующее: с мечом придешь – от меча и уйдешь. Не надо воевать там, где победы не будет: это бессмысленно, этот процесс раз­рушительный, а нам сегодня не разрушать надо, а созидать и объединять, и если ты результаты видишь, которые у Харькова есть, то это все благодаря четкой продуманной позиции и умению людей, которые нам поверили, потому что, если убеждаешь, что в их интересах действуешь, именно так и поступай, а не бахвалься. 

...Ты вот про Ярославского говорил – что он очень богатый... Снимая про себя кино, он привез людей в дом, где в советское время жил, и пообещал жильцам, что подъезд отремонтирует. Ты спросишь: "Отремонтировал?", и я отвечу: "Нет". Как думаешь, должен успешный человек, к примеру, стадион в школе возродить, где когда-то учился? Как по мне, должен. Что-то предпринял он? Тоже нет, и я другой пример приведу – Рината Ахметова. Давай-ка посмотрим, что сделал для своей школы он, а чем помог своей школе Геннадий Кернес – вот поедем и спросим! Замечу: служебное положение при этом я не использовал, да и мэром тогда не был, но если каких-то успехов в жизни дос­тиг, благодарить должен тех, кто мне помогали, какие-то способности мои раскрывали, должен им дать то, чего они от меня ждут, а если рассуждать только, кто из нас богаче, умнее или глупее, будем просто в определенную игру играть, которой нет, извини, конца. Надо, на позициях своих оставаясь, вперед смотреть, потому что назад шагать или болтовней заниматься – удел слабых.

– Будучи харьковской властью, ты с двумя украинскими президентами взаимодействовал – Виктором Ющенко и Виктором Януковичем. Какие отношения с каждым из них сложились?

– Ой, да как их вообще сравнивать можно? Я буду о Викторе Федоровиче Януковиче говорить, у которого историческая, считаю, миссия, и, чтобы осуществилась она, нужно силу воли, принципиальность иметь. Да, результаты еще не все на­ли­цо, но те, которые видны, свидетельствуют: путь из­бран верный...

Если же на президента Виктора Ющенко посмотреть, стартовые возможности, которые у него были, и финальные – это две большие разницы. По ходу пьесы он растерял все, в том числе и соратников, которые сначала определенную роль в его успехе сыграли, а теперь кошмарят его, во всех обвиняя грехах, а он, в свою очередь, обвиняет их. Я за действующего президента и принципы, которые он исповедует, и наша команда, к которой себя отношу, должна еще свое слово сказать. Не с точки зрения интриг, которые расцвели, когда страной Ющенко руководил, а с точки зрения улучшения качества жизни граждан – в Харькове, во Львове, в Донецке, в Ивано-Франковске, Днепропетровске.

Фото: Феликс Розенштейн / Gordonua.com

– Теперь о Юлии Тимошенко спрошу: пребывание Юлии Владимировны в Харькове седых волос тебе добавило?

– Ну, это хлопоты, конечно, потому что ее почитатели, которые сюда изо всех уголков нашей страны приезжают, труд лю­дей, уборкой территории и благо­устройст­вом ее занимающихся, не уважают. Они после себя груды мусора оставляют, на детские площадки, хотя это взрослые дяди и тети, залезают, по нужде не в туалет, как положено, ходят, а туда, куда нужным считают, так что для меня как для городского головы, который должен харьковчанам безопасность, удобство и комфорт обеспечивать, это проблемы. 

Каждый свой крест несет, но я уже говорил тебе, что находиться в тюрьме никому, в том числе и Юлии Тимошенко, не желаю, потому что это неправильно – такое желать, и рассуждать на эту тему не стану – она не моя.

– Мужской ответ... Каждый человек какие-то стра­­хи имеет – чего-нибудь когда-нибудь ты боялся?

– Ты знаешь, боюсь, что, может, кое-чего увидеть или узнать не успею и не смогу добиться того, что целью перед собой поставил. Даже не столько боюсь, сколько не согласен с этим, а бояться чего? – как правило, все не­боль­но происходит и быстро. (Улыбается.)

Я увидел знаменитый ролик в эфире "1+1" раньше Добкина и сказал ему: "Ты вообще в курсе, как большая политика начинается? Со скандала, и этот скандал грянул". Самое главное, что мы правильно приоритеты расставили, и метод нашей защиты был прост: мы из плохого хорошее сделали

– На тебя несколько покушений было, а угроз, на­верное, и не счесть...

– Тем не менее, в суть углубляться бессмысленно – ни на что это в итоге не повлияет.

– Охрана у тебя есть?

– А я и не скрываю: имеется – а почему нет? Я человек публичный и собственную безопасность обеспечить мо­­гу. Я самодостаточный – как финансово, так и мора­ль­но, духовно, физически, но чтобы уязвимым не быть, оп­­ределенные меры безопасности предусмотреть должен: можно беспечным быть и в дверь, например, замки не врезать, однако позаботиться о себе считаю не лишним.

– Ты очень креативен и, будучи руководителем и собственником "7 канала", в свое время про­грамму там вел, которая "Без купюр" называлась. Какие харизматичные, яркие личности в студии у тебя побывали?

– Ну, та же Юлия Тимошенко, Михаил Добкин, Степан Гавриш, Арсен Аваков, а бывший наш мэр Шумилкин признался даже, что капустой довольствуется, но квашеной, и картошкой пюре – тоже нормальный ответ. (Уулыбается.) Без купюр – это и есть без купюр: вот с тобой я такой, как есть, ты мне вопрос задаешь – и я искренне на него отвечаю. Если не захочу – промолчу, но если могу и желание есть – ради Бога. Да, программу "Без купюр" в свое время я вел, и разные гости туда приходили, множество интересных. Хотели ли они откровенно на вопросы мои отвечать? Думаю, не все.

– Юлия Владимировна с тобой без купюр общалась?

– Да, но с точки зрения политической целесообразности. Она в тот момент в Харькове находилась, однако говорила почему-то о том, что в Донецке или, допустим, в Кривом Роге происходило, я ей: "Давайте про Харьков", а она: "Нет" – и вновь о своем. Ну, я как-то объяснить ей пытался, что это не фильм "Челюсти", потому что она за­явила, что ради телеэфира чуть ли не в пасть к белой аку­ле попасть готова, но я не белая акула, а она не артистка, хотя тогда свою роль весьма артистично играла.

– Журналистом себя ощутить интересно тебе было?

– Понимаешь, сказать, что я журналист, не могу – я просто возможности свои использовал, то, что определенное отношение к этому телеканалу имею, и вот, кстати, к 2004 году возвращаясь, – площадка, которая мною была создана, в интересах Партии регионов действовала. На этой программе ее представители присутствовали, а на тех, которые совладелец "7 канала" Арсен Аваков контролировал, их не было, и на тот момент это баланс отношений между совладельцами был. В дальнейшем все как бы на свои места встало: кто не хотел этим заниматься, отказался, а кто хотел продолжать и приумножать, продолжает и приумножает.

Телевидение, я считаю, должно объективным быть, а журналисты гуманными и подготовленными, потому что,  если звонит тебе корреспондент и спрашивает, на сколько страниц твоя диссертация или автореферат, а ты у не­го, в свою очередь, интересуешься, сколько семью восемь или восемью семь, и он ответить не может, о чем нам с ним говорить? У регионального телевидения очень серь­езная профессиональная должна быть позиция, потому что происходящее в регионе тем, кто там живет, всегда интересно, сюжеты об этом они смотрят. Центральное телевидение центральным должно быть, причем не только территориально, и его возможности (с одной стороны, промывание мозгов, а с другой – информирование населения) тоже сбалансировать хорошо бы.

Сегодня, когда журналисты уверяют всех, что свободны, это не совсем так: они ведь в СМИ, где собственник есть, работают или идут туда, где их материалы берут. Иногда, правда, под псевдонимами прячутся, и когда, имя свое защищая, ты в суд обращаешься, метаморфозы происходят – коллеги твои начинают в так называемых обвинителей превращаться: мол, это неправильно, свободу слова нарушает, однако в этой свободе конкретные умыслы часто прослеживаются.

Любая программа – твоя или чья-либо другая – должна смысл иметь: для чего она? – и если смысл – человека раскрыть и с разных сторон его показать, нет вопросов. Будь он Геннадий Адольфович, Геннадий Абрамович, Абрам Львович или еще кто-нибудь, привлекался к уголовной ответственности или нет – это нормально, но когда на эфир ты приходишь и тебе сразу клеймо ставят или ярлык вешают – это уже что-то другое.

– Ярких журналистов в нашей стране, к сожалению, как и ярких политиков, мало, тем не менее, одна из самых, на мой взгляд, неординарных – Катя Осадчая. Слышал, что-то у тебя с ней не сложилось – что с такой красивой и умной девушкой не сложиться могло?

– Ну, по поводу красоты я спорить готов, хотя по поводу симпатичной внешности – нет, и я знаю, что Осадчая сейчас не только на ТВ и в шоу-бизнесе успешна, но и как диджей себя пробует, пластинки крутит, пританцовывая, и такие жесты (делает "козу") показывает – научилась, во всяком случае... 

Думаю, масса хороших качеств у нее есть и талант – остается лишь одного пожелать: побыстрее замуж выйти – может, тогда она остепенится. Почему говорю об этом? Считаю просто, что ее метод в душу лезть, особенно с микрофоном, неприемлем. Однажды я Кате уже сказал, что она такая гламурная, даже перегламурная, потому что кто-то ее заколдовал и срочно теперь расколдовать надо. Вот как в сказке: обнять, поцеловать хорошо – тогда растает она и к людям добрее будет, а то все ее сильно заботит... Может, и Катя Осадчая когда-нибудь без купюр на все вопросы ответит – о том, где бывает, с кем дружит и так далее, о себе все расскажет, о чем у других спрашивает. Вот мне интересно: честно ответит или нет?

– Мне тоже...

– Думаю, пообещает: "Конечно!", только кто знает, правда это будет или нет? Мы, увы, в этом вопросе бессильны, мы не в ее вкусе... (Смеется.)

– ...и это беда наша или нет?

– Мне кажется, это наше счастье. (Улыбается.)

Фото: city.kharkov.ua

– Нашумевший ролик, в котором вы с Михаилом Добкиным обращение к харьковчанам обсуждаете, лично мне очень нравится, и я несказанное удовольствие получаю, когда его в сотый, наверное, раз смотрю – в этом и Добкину признавался, и вот сейчас при­знаюсь тебе. Я этот ролик Михаилу Задорнову показывал, Станиславу Говорухину, Леониду Броневому, Валерию Леонтьеву... Задорнов сострил, что ему просто уходить из профессии надо, поскольку в Харькове такие есть люди, а когда канал "1+1" впер­вые эти кадры продемонстрировал, какие у тебя чувства возникли – смятение, может, испуг?

– Ты знаешь, я это очень четко помню...

– ...догадываюсь...

– ...во всяком случае, раньше Добкина все увидел и сказал ему: "Ты вообще в курсе, как большая политика начинается? Со скандала, и этот скандал грянул". Самое главное, что мы правильно приоритеты расставили, и метод нашей защиты был прост: мы из плохого хорошее сделали. Я, например, считаю, что этот ролик, как ты говоришь, пример классики жанра...

– ...абсолютный!..

– ...и ничего в нем крамольного или запрещенного нет, другое дело, что сегодня и Михаил Маркович, и Геннадий Адольфович самостоятельно могут на любые вопросы без этой вот клеенной темы ответить.

Я готов к компромиссам. Закрывать все двери нельзя, мы родились для того, чтобы созидать, а не разрушать и загонять себя и дру­гих в угол, но если такое случилось, нужно уметь собственные ошибки признать

– Предынфарктного состояния, значит, не было?

– Да мы, наоборот, работать в этом направлении продолжаем – отсюда "умножу на ноль" и так далее (улыбается): в этом, поверь, палец нам в рот не клади!

– Там целый ряд фраз был, уже афоризмами ставших, – я иногда своим подчиненным их повторяю...

– ...про "скучное лицо"?

– Да, и что "никто денег не даст" – это потрясающе!

– Вот и Кате Осадчей, только в более мягкой форме, я намекнул, что у нее лицо скучное, но она этого не понимает. Все мы просто среди людей живем, которые на разных тонах общаются, и динамика везде разная. Мы вот можем с тобой в домино играть, и в этой игре кульминация наступает – ты должен по столу фишкой ударить (громко хлопает в ладоши) и сказать: "Рыба!", но ты же мо­жешь это по-другому сделать и эту "рыбу" иначе назвать, да? – когда нужного камня нет и ход пропустить при­ходится... Важно, чтобы наш с Добкиным диалог услышали не так, как извне навязывают, и когда обо мне говорят: "А, это тот парень из ролика!" – вопросов у меня нет. Да, я парень из ролика, а все мы – из детства, из мультиков, из фильма "Как закалялась сталь" – согласен?

– Да, но звездой ты себя почувствовал? Добкин меня уверял, что в интернете этот ролик миллионы просмотров набрал...

– Это факт, и не случайно Михаила Добкина как человека, чье лицо в кадре было, в разных государствах теперь узнают, и это хорошо, это нормально. Пускай Харьков знают!

– Те, кто тексты "по-дебильному" писали, наказаны или нет?

– Ну, это в понимании Михаила тексты таковыми яв­ля­лись, а в моем – вполне доступными и понятными: глав­ное – правильно их читать. (Улыбается.)

– Ты, знаю, активный пользователь интернета...

– ...есть немножко...

– ...причем, великий и могучий русский язык любя, тем, кто пытается что-то "хорошее" тебе написать, со всей большевистской прямотой отвечаешь, общенародные используя выражения. Этим заниматься не лень или просто так иногда донимают?

– Мне кажется, искусственного Кернеса быть не должно, да? Я, во всяком случае, искусственным быть не могу, поэтому, если неприятные комменты читаю, их авторам кое-что объяснить стараюсь – в их манере и стиле. Если до них так быстрее доходит и у меня время есть и возможность, за словом в карман не лезу и все, что считаю нужным, говорить не боюсь, потому что довольно прост. Ос­корбить кого-то не штука: главное – зачем это делать, поэтому, когда обзывают тебя и костерят и ты должен, извини, этим умыться, лучше умыться с мылом, но один раз ответить, чтобы эти товарищи тоже понимали, что мыло не на их стороне.

– Жесткий ты человек?

– Ну а сам как ты считаешь?

– Мне кажется, нет – добрый...

– Как бы там ни было, я считаю, что оп­ределенные жизненные постулаты у меня есть...

– ...которые нарушать не хочется...

– ...да, допустим, такой: рабом своих детей никогда я не буду – не для того их рожал, чтобы они в раба меня превращали.

– Интересно!

– Да, интересно, и хотя это не предмет нашего разговора, скажу: мои дети – это мои друзья, а жесткий я отец или нет, добрый или строгий, нужно уже у них спрашивать. Конечно, детей своих я люблю, и моя доброта к ним сильнее, чем по отношению к кому-либо другому, но когда жестким надо быть, буду жестким.

– С кем, если не секрет, ты дружишь?

– Друзей много не бывает, но у меня они есть, причем настоящие, рука об руку с которыми не один год, не одно десятилетие иду. Для меня при выборе друга его...

– ...должность...

– ...или финансовое положение не критерий – достаточно того, что этот человек частью моей жизни является.

– Эти люди из детства, из юности?

– Ну конечно, а еще моя семья – это тоже мои друзья. 

– Если ты видишь, что ситуация заходит в тупик, на компромисс пойти и поступиться чем-то способен?

– Однозначно. Закрывать все двери нельзя, мы родились для того, чтобы созидать, а не разрушать и загонять себя и дру­гих в угол, но если такое случилось, нужно уметь собственные ошибки признать – силу на это иметь и мужество. Знаешь, акценты в своей судьбе расставить порой нелегко, потому что, определенных результатов до­стигая, каждый под бременем обстоятельств волей-не­волей меняется, но если властные полномочия и финансовое положение имеешь, уметь себя вести должен, и что­бы понимать это, нужно в окружении тех находиться, кто нож в спину тебе не вставит. Со­гласись: если ты еще про тылы будешь думать, тогда уж точно по всем фронтам война – нет, не может такого быть. Когда первые раз или два с кем-то встречаемся, друг для друга пунктуальными, добрыми, честными будем, а потом, по ходу пьесы, разные качества откроются, и тут у меня тоже есть принцип: неважно, как люди сойдутся, – важно, как разойдутся. Обычно скандалы и ссоры происходят, склоки какие-то начинаются, но я от этого держаться подальше стараюсь.

Фото: Феликс Розенштейн / Gordonua.com

– С Михаилом Добкиным хорошие у тебя отношения?

– Печатью под названием "дружба" скреп­ленные.

– Он не обиделся, когда наставленничество такое с твоей стороны наружу вышло, когда ты принародно ему объяснял, как текст читать нужно?

– На что должен был Михаил Добкин обидеться, не знаю, во всяком случае, никогда этого от него не слышал, но если бы такое произошло, думаю, нужные слова я нашел бы и для него в нормальный сложил бы текст – только бы не обижался. (Улыбается.)

– Мне доводилось слышать, что мэр Харькова не имеет даже квартиры и в гостинице живет, – это правда?

– Вымысел. Городской голова Харькова декларацию имеет, в ней все написано, я ее на протяжении многих лет сдаю, и, согласно этому документу, жилплощадь у мэра есть, но то, что он в том числе и в гостинице проживает, – это нормально, если условия меня и мою семью устра­ивают. Я поступаю так, как мне удобно, – в том числе в этом вопросе, а какие-то большие дома скрывать, на жен и так далее их записывая, и в декларации указывать, что квартиру типа гараж имеешь, – это не для меня. Я вот недавно по телевидению сюжет видел, как наши депутаты отдыхали, – ну, до смешного доходит, честно! Ты вот со Жванецким, с Задорновым общаешься – думаю, их бы такие рассказы что-то написать вдохновили.

Запредельных политических амбиций и, тем более, межгосударственного какого-то интереса у меня нет

– Один очень уважаемый человек мне сказал, якобы как-то на переговорах Меркель спросила у Януковича: "Кто такой Кернес? Он пол-Германии уже скупил – это национальной безопасности нашей страны угрожает!" – это правда?

– Это анекдот. Понимаешь, когда анекдот хороший, имя-фамилию персонажа поменять и того, кого нужным считаешь, туда подставить труда не составит, другое дело, что каждый анекдот со смыслом... С большой долей уверенности могу утверждать, что предметом обсуждения на переговорах глав государств не являюсь, и мне не пол-Германии ближе, а есть ли в Харькове тепло и электричество и как транспорт работает. Запредельных политических амбиций и, тем более, межгосударственного какого-то интереса у меня нет.

– Благодаря перестройке бывшим советским людям удалось по миру по­ездить... Я вот не сомневаюсь, что Харьков в процветающий город ты превратить хочешь, и первые плоды уже заметны, а на Западе много вообще городов видел? Какой из них образцом считаешь – таким, на который Харьков, по-твоему, походить должен?

– Знаешь, у каждого города, у каждой страны свои есть особенности – исторические, культурные: у Харькова тоже есть, и их нужно учитывать. Не так давно в Грозном я был...

– ...я фотографии в Instagram видел...

– ...и могу сказать: то, что за семь лет там сделали, действительно впечатляет – честь за это им и хвала! То, что чеченцы новый Грозный отстраивают, Грозный-сити возвели и деньги в развитие столицы своей вкладывают, не восхищать не может. Был я и в Тбилиси...

– ...прекрасный город!..

– ...но тем, кто говорит, что он европейский, смело могу заметить, что Харьков ни Тбилиси, ни Грозному не уступит, во всяком случае, если в Грозном мечети строят, то в Харькове – храмы, если в Тбилиси, к примеру, мост появился, в Харькове сдача его в эксплуатацию тоже не за го­ра­ми, если где-то в Европе парк для отдыха жителей и гостей разбивают, то в Харькове тоже есть европейского уровня парк, и сегодня к нам не только из любого уголка нашей страны, но и из-за рубежа едут. Где-то к боль­шим спортивным соревнованиям только готовятся, а Харьков уже в проведении Евро-2012 участвовал...

– ...и очень достойно...

– ...да, и базовой командой у нас сборная Голландии была, а эти люди, я думаю, комфорт оценить умеют. Сейчас вот Харьков к чемпионату Европы по баскетболу готовится, и как вице-президент Ассоциации городов Ук­ра­ины я с инициативой выступил, чтобы в 2015 году ассамблея этих городов у нас прошла. Мы десятки их представителей, мэров, первых лиц государств примем, плюс ко всему по инициативе народного депутата Валерия Писаренко и ректора Харьковского национального университета имени Каразина Виля Бакирова большой образовательный форум на базе наших высших учебных заведений готовим – Харь­ков его проведет достойно! 

Для нас и, в частности, для молодежи очень важно, чтобы шаг за шагом мы делали, среду свою формируя, и чтобы к нам приезжали, смотрели, чему-то у нас учились... Недавно в Харькове мэры европейских городов побывали, которым свои достижения мы демонстрировали, и мы видели, как они своим помощникам поручения давали тот или иной объект фотографировать. Мы тоже так поступаем – все лучшее за рубежом оцениваем, запоминаем, на практике потом применяем: это нормально – лишь бы желание было, и единственное, чего я боюсь, – что все задуманное воплотить могу не ус­петь.

– Хочу еще один слух проверить... Мне о чрезвычайной работоспособности Геннадия Кернеса говорили – посетителей якобы начиная с пяти-шести утра и до глубокой ночи он принимает, то есть практически не спит, все время в поте лица трудится – это так?

– Ну, нет, так же нельзя, хотя от того, что работоспо­собен, я не отказываюсь.

– Сколько же рабочий день твой длится?

– Сказать не могу – он у меня ненормированный, хотя должен быть, как у всех, а...

– Спать некогда?

– Если честно, в моей жизни такие дни были, когда спать можно было и стоя – главное, чтобы комфортно себя чувствовал, а то если усталым будешь, результата, как правило, не добьешься.

– Слышал, спортом ты занимаешься – каким?

– ОФП – общей физической подготовкой, а раньше это ГТО называлось: "готов к труду и обороне". (Улыбается.)

– В зале работаешь, с тренером?

– Недавно к мысли пришел, что тренер необходим, – после определенных травм, которые получаешь обычно из-за того, что чего-то не понимаешь, донимать начинают, надеешься, что своими силами справишься, и рассчитываешь их неразумно. Поэтому с недавнего времени тренер у меня имеется.

Фото: Феликс Розенштейн / Gordonua.com

– Ты прекрасно, с иголочки буквально, одет, во всем вкус ощущается, а стилист у тебя есть, костюмы, рубашки, туфли кто-то тебе подбирает?

– Если отвечу, что этим сам занимаюсь, ты спросишь: "А почему?" – правильно? – и придется на второй вопрос отвечать, поэтому так скажу: это мой костюм, мои туфли и моя рубашка, напрокат их не взял.

– За покупками в магазины сам ходишь или обновки тебе на дом привозят?

– Мне нравится по магазинам ходить – когда время, естественно, есть.

– В Харькове?

– В Харькове, Киеве, Москве, Париже, Лондоне, Риме, Венеции... Где только не был...

– Харьковские бутики скидки тебе делают?

– Там, где система скидок есть, я ею пользуюсь, а персональных, увы, не имею.

Жизнь, между прочим, – это тоже своеобразная Олимпиада, где побеждает сильнейший

– Что ты любишь поесть и что выпить?

– Поесть – то, что свободу дает, а не тяжесть, а во­обще очень простую предпочитаю пищу.

– Хлеб с маслом?

– Хлеб определенного сорта, а масло не ем вообще (улыбается), потому что не хочется. Сахар тоже не употребляю – мед куда лучше.

Я не любитель крепких напитков, однако вина выпить могу – когда захочу. Разумеется, не на работе.

– Признаюсь теперь, что однажды из-за тебя не­ма­леньких денег лишился, когда с товарищем, очень известным человеком, мы поспорили, станет ли мэром Харькова Геннадий Кернес. Я утверждал, что нет, никогда, поскольку с таким характерным, ти­пич­ным еврейским лицом градоначальником в Харь­кове не становятся: избиратели за него просто не проголосуют, и проиграл – определенную сумму потерял...

– ...и теперь я должен ее вернуть или как? (Смеется.) Ну, если по-еврейски, то должен – знаешь, как в анекдоте? Рабинович семечками у банка торгует, к нему старый друг подходит и 10 рублей взаймы просит, однако Рабинович отказывает. "К сожалению, не могу. У меня с банком договор: я кредиты не выдаю, а банк за это семечками не торгует"...

– Я, собственно, вот к чему: а сам-то ты верил, что харьковчане тебе предпочтение отдадут?

– Ну, во-первых, я не скрываю, что по национальности еврей, – достаточно, да?..

– ...абсолютно!..

– ...и несмотря на это, у меня крестники есть, нескольких детей я крестил, – достаточно? Я не один храм построил, во всяком случае, деньги на это давал и дальше так поступать буду, я много с людьми общаюсь, и по поводу моей национальности ни у кого никогда вопросов не возникало. В большей степени мы о деловых качествах говорим и желании результата добиться, и, на выборы городского головы решившись, я побеждать шел, а не проигрывать, поэтому, когда голоса посчитали и меня в каких-то фальсификациях обвинили, сказал, что это удел слабых. Я публично, гласно, перед телекамерами предложил протоколы со всех избирательных участков предоставить (а они не только представителями той политической силы, которая меня на эту должность рекомендовала, были подписаны, но и представителями моего оппонента) и не моим или его доверенным лицам их передать, а студентам, чтобы в присутствии ребят все подсчитали еще раз. Те, где разночтения замечены были бы, я был готов аннулировать, согласился бы перевыборы там провести. 

Мой оппонент таких протоколов не пре­доставил, поскольку четко понимал, что проиграл, но пускать дым продолжил: вот, мол, Кернес Геннадий Адольфович, еврей, с таким, как ты выразился, лицом меня, олигарха, у которого, согласно журналу "Фокус", $400 млн в остатках, телеканалы и власть губернаторская, победил... С такой мощью – и вдруг уступил, но кому и что я доказывать должен? Я ответил, что победителей не судят, – правильно?

– Конечно...

– И тебе отвечаю: спор ты проиграл поделом, потому что надо было на более силь­ного ставить. (Улыбается.)

– Еще один слух проверить хочу: мне приходилось слышать, что твоя первая жена – дочь бывшего первого заместителя Генпрокурора Украины Юрия Гайсинского...

– Не первая, а настоящая. Да, Оксана действительно дочь Юрия Александровича Гайсинского...

– … уважаемого человека...

– Ну, его деловые качества обсуждать я не буду – могу только сказать, что с Оксаной Гайсинской почти 20 лет живу. Вот так.

– Как ты детей воспитываешь – собственным примером, умными книжками, фильмами правильными?

– С детьми я, как с друзьями, общаюсь.

– На равных?

– Конечно. У меня мальчики, я могу с ними о девочках поговорить (улыбается), об их увлечениях, учебе, работе, друзьях и так далее, ну и посекретничать тоже, но секреты их тебе выдавать не стану.

– Тебе, Геннадий, 54 года уже. Жизнь, если назад оглянуться, удалась?

– (Задумчиво.) В каких-то моментах, я думаю, удалась, но мы ведь жить вечно не можем, и сожалею иног­да о том, что спросить у родителей не могу, как достижения своего старшего сына (сестра на 10 минут меня младше) они оценивают. Они бы лучше на твой вопрос ответили, во всяком случае, я помню, как хотели мои родители, чтобы их сын Гена чего-то добился, и, мне кажется, для них моя жизнь удалась, а для меня все еще впереди.

– Только начинает удаваться...

– В зависимости от того, как дальше пойдет – знал бы прикуп, жил бы в Сочи...

– … а так – в Харькове...

– …да, а в Сочи скоро Олимпиада. Жизнь, между прочим, – это тоже своеобразная Олимпиада, где побеждает сильнейший, поэтому поживем – увидим. Когда-нибудь, может, какой-то особой фразой своей ответ тебе дам, но сегодня – без лишних фраз.