Аласания: Написал заявление на отказ от специальной связи с АП и Кабмином. Реакцию на это пока жду G

Зураб Аласания был главой Национальной телерадиокомпании Украины (НТКУ) с 2014-го по 2016 год и ушел в отставку, заявив, что без достаточного финансирования построить телеканал невозможно. В 2017-м его избрали главой правления Национальной общественной телерадиокомпании Украины (НОТУ) – структуры, которая заменит государственное телевидение.

Аласания – один из наиболее публичных и резких медиа-менеджеров страны. Он заявлял, что для него доверие важнее рейтингов, и грозил подать в суд на Кабмин в случае недостаточного финансирования общественного вещателя. "ГОРДОН" выяснил, можно ли заработать на трансляции Олимпиады, сколько всего денег на рынке телевизионной рекламы в Украине и почему глава НОТУ решил отказаться от спецсвязи с Администрацией Президента и Кабмином.

– Когда зрители увидят обновленный канал?

– Первое обновление планируется осенью. Были планы запуститься весной, но, судя по активности членов правления, которые занимаются контентом, все будет быстрее, чем мы планировали. 

– Что такое "Суспільне"? Почему зритель должен будет его смотреть?

– "Суспільне" – это идея, а не платформа. Зритель никому ничего не должен, зритель – это уже скорее потребитель, он потребляет информацию всюду, где ему удобно: телефон, плакат, Facebook. Мы должны добраться туда, где ему удобно, в этом вся идея и состоит. Информации, которую мы даем, – слишком много, больше, чем людей, способных ее обработать. В основном она коммерциализируется, и ничего с этим не поделаешь. Люди должны иметь право на информацию, которая не представляет коммерческого интереса. Мы можем дать такую информацию. У нас нет тех ограничений, которыми связаны коммерческие СМИ. 

Фото: Валерия Ковальчук / Gordonua.com

– Чего ожидать от рейтингов? Правда ли, что они вас не интересуют?

– Рейтинги очень сильно связаны с коммерциализацией медиа. Я не могу сказать, что рейтинги меня не интересуют. В первые два с половиной года такая ошибка была, мы делали свое дело и не обращали внимание на коммерческую составляющую. Давайте разделим: есть полезная информация обществу, есть нужная и развлекательная. 

– Каша и шоколадки?

– Да, примерно так. Теперь мы без шоколадки оставлять не будем. Пока я вижу, что у нас появляются самые дикие идеи в части правления, которая отвечает за развлекательный контент. Многие коллеги наезжают: "Ты чего? Какие развлечения?" Пока занимаемся этим вопросом, Саша Кольцова придумывает идеи. 

С рейтингами сложно. В стране есть монополист измерений рейтингов, и настроен он именно на индустрию. Это правильно, в индустрии так и должно быть, должна быть точка отсчета, от которой меряются рейтинги, по которым потом выставляется цена за секунду. Это работает, но смысл общественного вещателя в другом. Коммерциализировать канал я могу в одну секунду, выходить на этот рынок, соревноваться с коммерсантами – это известное и знакомое правило. Ничего нового тут нет. Коммерсанты, к слову, тоже ждут, когда на рынок выйдет независимый игрок, который играет по другим правилам.

Как это выражается в конкретике? Я прихожу к своим знакомым директорам коммерческих каналов и говорю: "Слушайте, отныне и дальше любое лицо вашего канала должно иметь право появиться у нас. Я хочу раз в месяц приглашать его на любую программу – не в качестве гостя, а в качестве ведущего". Они удивляются: "Как? В каком смысле?".

– Бесплатно?

– Естественно, платить я им не буду намеренно. В этом есть своеобразный общественный долг, вот пусть они раз в месяц приходят к нам, заставлять их никто не будет, но они должны точно знать, что тут они смогут сказать то, чего не могут сказать на своем канале. Из этических соображений, корпоративных и так далее. И когда я об этом говорю, все удивляются и мыслить начинают в сторону коммерции: "А как же наш канал? Это ведь не принято!" Я говорю, что это вообще не вопрос, нам все равно, это не наше правило, это ваши коммерческие правила. Мы будем подписывать журналистов и канал, на котором они работают: "1+1", "ГОРДОН" и так далее.

– Кого из известных ведущих планируете привлекать на канал?

– Кого угодно. У вас я бы взял Нато Двали – прекрасного редактора, которая берет отличные интервью и понимает, о чем говорит. Не знаю, насколько она в "ГОРДОНе" может позволить себе говорить то, что она думает. Насколько мне известно, может практически все. Но у нас здесь будет немного другой формат.

– Конкретно по личностям ведутся с кем-то переговоры?

– Нет-нет. Это не было вообще конкретикой, это точно так же, как мне от украинцев нужны не 10 гривен, а вовлеченность в это дело. Так же от глав каналов мне нужно в первую очередь понимание, что журналисты – это вольные люди. Даже если они ведущие и на контракте у них, они могут свободно приходить к нам.

Эти новые правила непривычны для рынка, и таких много, то же самое касается коммерции. Например, если речь заходит о трансляции Олимпиады, мне все в лицо смеются, когда я предлагаю присоединиться и разделить финансовое бремя. С точки зрения коммерции ─ это совершенно провальный проект.

– К кому вы обращались по поводу Олимпиады?

– Например, к Владимиру Бородянскому (глава StarLightMedia, крупнейшей медиагруппы Украины, в которую входят СТБ, ICTV, "Новый канал", М1, М2 и QT. – "ГОРДОН"). У него много возможностей это делать, и они это умеют. Он, как руководитель коммерческого медиа, сразу начал подсчитывать, где сможет выиграть. Спорт для страны важен, но, к сожалению, коммерческого интереса не представляет. Значит, будем драться с государством, чтобы они выделили дополнительные деньги, и мы смогли показать Олимпиаду. Странным образом во всем мире Олимпиада приносит огромные деньги, а у нас все глухо в минус. Просто катастрофически. Это все тесно связано с плохой экономикой страны.

– Это проблема потребителей или менеджеров, которые не могут грамотно продать продукт?

– Это связано со всей экономикой страны, можно заработать деньги, которые есть в Украине. Весь телевизионный рекламный рынок – $167 млн. Если говорить о следующей Олимпиаде, неофициальная сумма покупки прав на ее показ, которая сейчас называется, – $5 млн. Как можно заработать на рекламе, если 44 телеканала делят 167 миллионов? Такова экономика страны.

– Сейчас "Суспільне" финансируется государством. Вы планируете полностью уйти от этой схемы и ввести абонплату. Это реально сделать? Когда именно планируете перейти на абонплату и как собираетесь искать спонсоров и рекламодателей?

– Спонсоры будут и дальше, рекламы не будет. Согласно закону, ее с каждым годом все меньше и меньше. Бюджетные средства в первом законопроекте были ограничены четырьмя годами, и реклама тоже запрещалась. Но сейчас были приняты поправки к закону, и там нас не ограничивают четырьмя годами. 

Я считаю, что государство и люди, которые в нем живут, обязаны самолично содержать "Суспільне". Не через бюджет, потому что это очень окольный путь. Если нам удастся изменить отношение людей, чтобы нас не воспринимали как рупор власти, тогда мы получим моральное право обратиться к людям за их финансовым участием в жизни канала. Нужно понимать, что этот канал – наш, а не Коломойского, Ахметова, Порошенко или Кабмина. 

Табличка в кабинете в здании "Суспільного". Фото: Валерия Ковальчук / Gordonua.com

– В Германии каждый работающий гражданин тратит на содержание Deutsche Welle €29. Готовы ли сейчас украинцы, на ваш взгляд, тратить хотя бы 10 гривен на "Суспільне"?

– Никто не готов, и в Германии в том числе. Немцы не готовы платить €29, но у них никто не спрашивает, им приходит счет за электричество, куда включена эта сумма. Один из наших коллег, немецкий общественный вещатель ZDF, имеет финансирование €2 млрд в год. При нашей системе общий подсчет – €34 млн на 28 вещательных телерадиокомпаний.

– Как вы планируете реорганизовать региональные филиалы в хабы?

– В каждой области есть телеканал, в некоторых – даже по две телерадиокомпании. Такой случай, например, в Днепре, в Сумской области. Всего их 28. Это избыточное количество с точки зрения управления, которое нужно оптимизировать. Большинство из них живут в помещениях, которые им сдают в аренду областные советы за одну гривну. Как только облсоветы поняли, что теперь у них не будет по три часа депутатских докладов, трансляций областных сессий, они начали разрывать договоры. Разорвать договор можно на любой сессии областного совета.

– Есть уже примеры?

– Есть давний пример: Харьковская областная телекомпания судится с областным советом уже много-много лет. Иск влупил еще Кушнарев (экс-глава Харьковской облгосадминистрации Евгений Кушнарев, скончался в 2007 году от огнестрельного ранения, полученного на охоте. – "ГОРДОН"). Ему было отказано в каких-то эфирах, вот он устроил такой ответ. То же самое в Сумах и в Днепре. И многие собираются сделать это очень скоро. Поэтому мы будем искать места, в которых сможем стать максимально независимыми от власти. Некоторые здания у нас есть, и сейчас наличие своего помещения – это критерий отбора хаба, где есть полная независимость.

Вы видели это здание? (интервью проходило в Киеве, в телецентре на улице Мельникова. – "ГОРДОН"). Попробуем и с ним что-то сделать. Может быть, не сейчас, через год. Закон не разрешает нам этим зданием распоряжаться. Лучшим вариантом было бы избавиться от него совсем. Сейчас планируем правление перевезти из огромного киевского офиса в компактный open space.

– Каков принцип отбора руководителей подразделений в Киеве и регионах? Их отношение к власти влияет на ваш выбор?

– Власть меня мало интересует. Скажем прямо, не интересует совсем. Отбор достаточно простой,  это должен делать HR. Для себя я знаю критерии: мне нужен, в первую очередь, менеджер, хозяйственник. Вся реформа построена на том, чтобы разорвать многолетние связи филиалов с местной властью. Управленцы никакого отношения к контенту иметь не будут. А это значит, что они нафиг не будут интересны местным властям. Старые директора телерадиокомпаний поневоле были с ними повязаны.

– Когда вы ехали на встречу в Житомир в феврале прошлого года, вам позвонил губернатор и захотел с вами встретиться. Но вы не пошли на контакт. Такие отношения будут и с центральной властью или это только региональный пример?

– Неделю тому назад я написал официальное заявление на отказ компании от двух "вертушек" (аппарат специальной связи с высшим руководством государства, в том числе президентом. – "ГОРДОН"). Мы – общественная телекомпания, и связь ни с Администрацией Президента, ни с министерствами, ни с Кабмином нам не положена. Неделю назад я обратился в спецслужбы с отказом от этой связи. По каким причинам, мы не объясняли. Реакцию на это я пока жду.

– Вы неоднократно заявляли, что на вас пытались давить депутаты и другие представители власти. В будущем вы собираетесь рассказывать от таких конфликтах публично?

– Все зависит от контекста и ситуации. Есть вещи, которые просто нельзя выносить наружу. Это касается финансовых моментов. Например, когда есть не одна сторона договора, а три. У нас сейчас подобная проблема с Европейским союзом вещателей. В договоре прописан запрет на публикацию финансовой информации. Мне нужно, черт возьми, что-то публиковать и выносить наружу, поскольку у нас государственные деньги, но я не могу это сделать. Сейчас мы с юристами выясняем, распространяется ли этот запрет на законы моей страны (уже после записи интервью Европейский вещательный союз объявил, что НОТУ оштрафована за недопуск на "Евровидение" российской исполнительницы Юлии Самойловой, а также за задержки с подготовкой. Аласания предположил, что сумма штрафа может составить €200 тыс. НОТУ официально заявила, что санкции необоснованы и будут обжалованы. – "ГОРДОН").

Меня не интересуют звонки власти, давление – это и есть моя работа. Это все умирает на мне, ниже оно не идет. Попытки звонить были на уровне среднего менеджмента, на уровне редакторов. Ребята давно усвоили, что в случае таких звонков нужно всех отправлять "наверх", зная, что здесь тоже никто ничего не решит. Это не самое сложное, что есть в нашей работе.

Зураб Аласания: Мой номер не меняется уже 18 лет и найти меня очень просто. Фото: Валерия Ковальчук / Gordonua.com

– Как вы отреагируете на просьбу высокопоставленного чиновника снять сюжет для улучшения имиджа его ведомства? К примеру, если ваш земляк Арсен Аваков попросит снять лестный сюжет о Нацполиции?

– Моя репутация сложилась не за один день, а за 30 лет. Именно та, из-за которой я, вероятно, и был выбран на эту должность. Касательно Арсена Авакова. Два года мы просили его и его ведомство принять нас ближе, чем они хотели бы, допустить нашу съемочную группу в их патрули, дежурить вместе с ними и снимать все, что они делают. За два года мы не получили такого разрешения. Это не он меня, это я его прошу. Я до сих пор еще обижен за это. Потом его ведомство сделало это через Артема Шевченко, который у них же и пресс-секретарь. Это нечестно, я считаю. А мы на это даже деньги раздобыли отдельно, попросили у доноров.

– Если с вами захочет в Киеве лично встретиться рядовой региональный журналист, ему нужно будет пройти всю бюрократическую цепочку, чтобы вы его приняли, или он просто может набрать ваш номер?

– Здесь это делают каждый день десятки людей. Я об этом сожалею. Не потому, что я закрытый или открытый, это мое рабочее время, и я должен тратить его на реформу. Я трачу 70–80% моего рабочего времени на общественные дела, это касается и преподавания, и публичных лекций. Мой телефон каждый день разрывается от звонков и мессенджеров, которые я ненавижу, ибо они постоянно ряснеют красным цветом. Мой номер не меняется уже 18 лет, и найти меня очень просто.

– Неужели за 18 лет не нашлось людей, которые вас так достали, что вы захотели бы сменить номер?

– Сложно даже не из-за количества звонков, а из-за того, что я раньше все принимал близко к сердцу. 

– Идиотов много звонит?

– Достаточно. Среди 10 человек один будет идиотом, и это можно масштабировать. Но я не могу закрыться от людей, без этого я не смогу делать общественный вещатель. "Гореть" на работе – это очень здорово, но "сгореть" можно очень быстро. 

– Умеете находить эту грань?

– Первые пару лет я это не фильтровал и дошел до очень плохого состояния, и компания дошла до плохого состояния. Я допустил здесь раздоры. Теперь я намного холоднее. 

– У вас были проблемы с сердцем, как сейчас ваше здоровье? Все в порядке? 

– Не дождетесь. 

– Работа у вас занимает практически все время. Остается на семью или мотоцикл?

– Семья далеко: часть в Харькове, часть во Львове. Дочки учатся, жена и сын работают. Связь только по телефону или если я случайно заеду во Львов читать лекции в УКУ (Украинский католический университет. – "ГОРДОН") или бизнес-школе. С мотоциклом довольно просто: иногда в течение дня я могу на деловые встречи выезжать на мотоцикле. Мне все равно, особо этикет я не соблюдаю. Водитель ругается, говорит, что хлеб у него отнимаю.

– До каких пор собираетесь гонять?

– Я поставил бы себе еще лет 100, а там как получится.

– Какой смысл вы вкладываете в слово "патриот"?

– Обычно это – любовь к Родине, это прямое объяснение. Но в тяжелые часы, во время агрессии или войны, которая сейчас у нас в стране происходит, это превращается в этатический патриотизм, в любовь к государству, тут у меня уже наступает грань – я не люблю государство и никогда его любить не буду. Государство – это инструмент подавления личности, оно всегда таковым было и таким будет. Но я понимаю, почему люди обычный патриотизм подменяют этатическим, просто из-за опасности, потому что в тяжелые моменты легче вместе собраться, стать плечом к плечу, но тут всегда есть опасность перейти эту грань и позволить государству больше, чем это позволено в свободное время.

А государство – это такой молот, который никогда не останавливается, дашь ему съесть палец – оно тебе руку отрежет, а потом и плечо съест, а потом и ухо откусит, и башку тоже сожрет. Оно это любит. Оно всегда так делает. Патриотизм, пока он не перерастает в запредельную любовь к государству – это хорошо, но эту грань очень тяжело нащупать, поэтому я к нему с большой опаской отношусь.

– У сборной Украины по футболу неплохие шансы выйти в финальную часть чемпионата мира – 2018, которая пройдет в России. Будете ли транслировать турнир, если в нем сыграет наша команда?

– Для меня это не имеет никакого значения. Я не настроен против нашей сборной. Когда я говорю, что я не собираюсь показывать чемпионат мира, проходящий в Москве, это не имеет отношения к нашей сборной, это имеет отношение к локации ЧМ. Я не буду это показывать. 

– Это позиция окончательная?

– Да! Она может измениться только в случае, если поменяется глава правления.