Бывший заложник "ДНР" Соколов: Мне было сказано: "Или говоришь все, или посажу рядом твою жену и выколю ей глаза. И дочку твою при тебе насиловать будем"
29 декабря, накануне Нового года, Украина вернула 76 человек, которых годами удерживали в плену в "ЛДНР". Среди них 12 военнослужащих и 64 гражданских. Последних по прилету в Борисполь определили в столичную ведомственную больницу "Феофания", где журналисты общались с ними несколько дней кряду. Их подробные рассказы о доносах, пытках, россиянах, которых "на Донбассе нет", судах, тюрьмах и особенностях повседневной жизни людей на оккупированных территориях потрясли не только журналистов, но даже видавших виды следователей. Издание "ГОРДОН" эксклюзивно публикует цикл этих историй.
С первым собеседником из числа бывших заключенных "ДНР", 61-летним Валерием Соколовым знакомлюсь прямо на входе в гематологическое отделение "Феофании", где поселили всех обменянных гражданских. В этой больнице их обследуют, дают рекомендации по поводу дальнейшего лечения. Кого необходимо, даже оперируют.
В фойе мужчина ждал своих жену и дочку: "Вот-вот должны приехать, они в Киеве сейчас. Слава богу, теперь мы вместе. Когда меня арестовали, они ведь не знали ничего долгое время: ждать меня или все уже, мысленно хоронить…" "А за что ж вас?" – спрашиваю. "Да как большинство, – пожимает плечами. – По политическим мотивам. Решили, что "шпион".
Заставили двое с половиной суток в позе ласточки стоять. Босым. Без еды, без воды. Потом еще удивлялись: "Ого, Валера! Да ты чемпион! Никто столько не выдерживал"
– Я, в отличие от тех, кто в "ДНР" за местных шахтеров себя выдает, и есть шахтер, – рассказывает Валерий Анатольевич, – у меня четверть века подземного стажа. 18 лет на одной только шахте Горького проработал. Потом был главным механиком на строительной фирме – "Амсторы" строил. Но назад дороги нет. Там планета обезьян, понимаете? Как писал Василь Стус в 68-м, "отак живу: як мавпа серед мавп", "повз мене ходять мавпи чередою" – знаете такой стих? Но вы не стихи – вы же про ужасы пришли слушать. Хотя, может, вы и правы: со всеми подробностями до тех, кто прочитает, быстрее дойдет…
Меня, например, пытали электрическим током – подключали военно-полевой телефонный аппарат ТА-57, так называемый "тапик". Заставили двое с половиной суток в позе ласточки стоять. Непрерывно. Босым. Без еды, без воды, без ничего. Потом еще удивлялись: "Ого, Валера! Да ты чемпион! Никто столько не выдерживал". Ну и били, конечно. Чтобы признался в том, что шпионил для Украины, в завозе взрывчатки, покушении на Моторолу – во всех возможных грехах. Доводили до такого состояния, что я просил, чтобы меня расстреляли. А они не расстреливали, хотя на расстрел нас выводили чуть ли не каждый день...
– Это в Донецке было?
– Да. Я дончанин, меня в Донецке задержали – за проукраинскую позицию. Только потом понимать начал: знакомые же предупреждали: мол, Валера, будь потише, все прослушивается, здесь целая система прослушек... Но я не воспринимал это всерьез. И вот 12 ноября 2016 года утром, между 9-ю и 10-ю часами, гулял с собакой – подъехали две машины, выскочили вооруженные люди, избили, кулек на голову, в машину – и повезли... Я догадывался куда – в "Изоляцию". На окраине Донецка завод был такой, по производству изоляционных материалов, а потом выставочный центр, который боевики захватили, якобы чтобы гуманитарку хранить. На самом деле устроили там базу и тюрьму – с пыточной.
– И что, никто не видел, как вас бьют и в машину запихивают?
– Может, и видел, да кто ж побежит отбивать? Семья ничего не знала, жена искала меня по всем моргам... Лишь в январе, числа 15-го или 20-го, ко мне пришел следователь из местного отделения "министерства госбезопасности", так называемого донецкого "МГБ": "Ну, что, Валера? Ты уже хорошо подумал – давай, подписывай..." Начались следственные действия – и меня домой повезли, так я хоть семью увидел. Жена вся черная стояла...
– "Хорошо подумал"...
– ...Да-да. Чтобы мозги лучше работали, головой об стенку били регулярно. Это называлось "вежливые люди шевелят головой". У меня до сих пор в голове шумит.
Зуб ногой мне выбил позывной Кузьмич. Он открыто говорил: "Я русский офицер, подполковник"
– Эти "вежливые люди" – они украинцы или русские?
– Ну, зуб ногой мне выбил (открывает рот, показывает дырку в зубах) позывной Кузьмич, по легенде – Марков Дмитрий Александрович. Он открыто говорил: "Я русский офицер, подполковник".
"Изоляция" – это еще и база подготовки боевиков, поэтому на нас они тренировались. Была такая тренировка – "разгон демонстрации": выводили толпой на улицу, типа мы идем на митинг за Украину, строили – и налетали с дубинками, избивали в кровь... Чтобы двух зайцев сразу, как говорится: отработать, как поступать с демонстрантами, и всем жителям вбить в головы, что митинговать нельзя.
– Как долго вы пробыли в "Изоляции"?
– До августа 2018 года. Потом – месяц в СИЗО. Оттуда уже в 32-ю макеевскую колонию перевели, когда осудили. Дали самый малый срок – 10 лет. У ребят были 14, 15, у военных – и 28. Я просил: "Давайте больше!" – потому что мне уже плевать было на все их сроки. Не дали. Мол, мы же не звери, понимаем, что вы человек в возрасте, сердечник... Там, кстати, в Макеевке – напишите обязательно! – остались те, кого срочно вызволять надо, это больные люди, инвалиды! Приезжала дээнэровская "омбудсмен" Дарья Морозова, так мы ей показывали: вот Матюшенко, Тимофеев – почему их нет в списках? А она: "Наших не всех подтверждают, кого запрашиваем, – значит, и мы не будем подтверждать". Мы там заложники, понимаете? Нас наловили на улицах – и шантажируют нами украинскую власть! Хотят – внесут в список, хотят – вычеркнут...
– Деньги за место в обменном списке вымогали?
– Где лежат деньги, сразу после задержания спросили. Все, что при мне было, отобрали: одежду, два телефона, часы... Потом провели обыск в квартире: изъяли компьютер, фотоаппараты, ружья охотничьи. Конфисковали машину – естественно, так и не вернули. И даже ульи (я пчеловод) забрали с дачи.
– А зачем им ульи?
– Продали. Отжимают все, что могут продать. Мне было сказано: "Или ты говоришь все, или посажу рядом твою жену и выколю ей глаза. И дочку твою при тебе насиловать будем". А потом, когда я подписал, что им надо: "Ну, мы же не звери..." Не звери они, понимаете? Благородные разбойники.
Бизнесменов многих задерживали, чтобы "потрясти". Был такой Саша Ахудзянов – его месяц мучили, потом выбросили где-то на украинской территории и объявили: мол, героическим образом "ДНР" национализировала его хлебозавод. А еще фермер – моя дочка с его дочерью на гимнастику ходила. Над ним измывались три месяца – подвешивали в наручниках за руки, как тушу, что хотели, то творили. Я за ним приглядывал, чтобы не сделал с собой ничего...
Очень надеюсь, что тут понимают: нам нельзя обратно. Обратно – все, смерть!
– Семья ваша на украинской территории?
– Дочка – студентка, учится и живет на украинской, конечно. Жене приходилось ездить в Донецк, чтобы платить за квартиру. Не будешь платить – отберут.
– А теперь как?
– Приходили к нам из Минветеранов, мы задавали вопросы – о нашем статусе. Нужны документы, чтобы устроиться здесь, оформить пенсию, жилье за что-то снять и вывезти семьи. Очень надеюсь, что тут понимают: нам нельзя обратно. Обратно – все, смерть! В Киеве, от войны далеко, некоторые всех под одну гребенку стригут: раз Донбасс – значит, сепаратисты. А попробуй ты поживи в так называемой "республике" с осознанием, что муж или сын ни за что сидит в тюрьме и с ним творятся страшные вещи! Может человек бросить все и уехать в такой ситуации? А выйти протестовать открыто может?
Эти "республики" не любит никто: ни те, кого буквально растоптали, прибили к земле, ни те, кто с оружием в руках растаптывал. Я даже на тюремщиков наших макеевских зла не держу: во-первых, в колонии таких зверств, как в "Изоляции", не было, во-вторых, не стали бы выполнять приказы – сели бы рядом с нами...
Там полегче было: те, у кого родные в "ДНР", могли, хоть и редко, рассчитывать на телефонный звонок (у кого в Украине – те без связи, но мы их семьям весточки передавали), был телевизор в боксе и радио. Мы слушали, смотрели новости и понимали хотя бы, где мы, на каком свете... Только книжку жалко. Мне наш военный, Богдан Пантюшенко (военных в нашу колонию прошлой осенью перевели), такую книжку хорошую подарил – Виктора Франкла, психолога, про концлагеря. Но ее уже в самом конце при обыске нашли – и порвали: в "ДНР" есть запрещенные книги. 37-й год!
– Как вы узнали, что вас включили в обменный список?
– Жена узнала: ей позвонила Валерия Лутковская, представительница Украины в минском процессе. Ну, и из новостей знал, что готовится обмен. Только кого, когда? Преждевременно не радовался – слезы радости на глазах появились, уже когда проехали линию разграничения и я увидел лица наших ребят. Вернее, даже когда просто почувствовал: я дома, в Украине. Зорко только сердце, правильно говорят. Мне кажется, после всего пережитого у меня есть какое-то особое чувство Родины. Нет большего патриота Украины, чем житель Донбасса, познавший все то, что мы в оккупации!
И это неправда, что все этнические русские и все русскоязычные звали на Донбасс Путина. Я сам наполовину русский, отец мой из России родом. Но он говорил так: "50 лет в Украине прожил – значит, украинец". Я и говорю, и пишу всю жизнь по-русски: у меня родственники в Новгородской губернии, до войны ездил к ним в отпуск и писал рассказы – описывал быт. Публиковался на "Проза.ру", "Самиздате", других литературных сайтах. Тех, кто меня пытал, больше всего забавляло, что я русский писатель. "Прозаик! – они говорили. – Он пишет про заек..."
Хочется верить, конечно, что этот кошмар закончится. Ходят следователи, задают вопросы. Вы вот пришли, коллеги ваши – напишете. А вам точно поверят? Точно поймут, что там происходит? Я вот думаю: может, написать специальное руководство – как людям выжить на оккупированных территориях? Раз это так затянулось и еще неизвестно сколько продлится…
P.S. Когда этот материал готовился к публикации, я позвонила Валерию Анатольевичу – спросить, как он. "Из больницы уже съезжаю, – ответил мужчина, – и идею эту – с книгой о том, как выжить, – решил все-таки реализовать. Обзавелся компьютером, принимаюсь за работу. Хоть и печальный опыт, но, может, кому-то он пригодится. А может, и сам, если писать начну, быстрее это переживу…"
(Продолжение следует).