Мина не взорвалась, когда проехало авто нашего информатора-сепара и наш бус, – взрыв прогремел, когда я зашел в бус. Уверен, это не случайность

Что касается ранения, чтобы поставить точку в этой истории.

Отлично помню ночь до ранения. Мы приехали на завод за три дня до ранения. В пути я заболел, и была высокая температура. А на войне все ваши побратимы становятся очень родными и заботливыми. Помню, как мой побратим С. сказал, что не курит, и тогда пообещал ему, что, если до конца мобилизации так и не закурит, подарю ему часы Garmin, о которых он мечтал. И в тот вечер я спросил, у кого есть лекарство, потому что мне очень плохо.

– Ганз, иди сюда. Сейчас дам тебе крутое лекарство, быстро поправишься.

– Да что ты ему дашь? Лучше давай я дам лекарства.

– Чего ты решил, что у тебя лучше?

– У С. действительно лучшее лекарство, потому что у него есть свой мотив. Если Ганз сейчас здесь умрет, то не видать ему часов.

Мы посмеялись, я выпил лекарство и пошел спать. Но полночи записывал голосовую заметку для будущей книги. И потом смотрел фильм "Аризонская мечта". Это последний фильм, который смотрел двумя глазами. Мне не было известно, что будет дальше, но нас всех очень интересовал новый день, потому что у нас было новое поле для работы.

Утром мы должны были построить пути для наступления и найти место, где бросить понтонную переправу. Нам дали информатора, и тот оказался сепаром. Мы поехали к нему домой, это бывший полковник милиции. Дома куча оружия и… печенье песочное. Это последнее, что я ел с двумя глазами.

Когда полковник сказал, что знает, где бросить переправу, мы спросили, есть ли карта заминированных полей. Он сказал, что нет, и потому мы предложили ему героически ехать вперед. Мы заехали во двор какого-то дома. Сначала машина информатора, а потом наш "течик" Transporter.

Это был инкассаторский Transporter. Не берите его на боевые или помните, что он бронирован буквой П, то есть низ не бронирован. И все, что входит снизу при подрыве на мине, не выходит, потому что броня.

Я вышел из буса, и кто-то попросил перепарковать машину. Мой автомат остался в "бусике", поэтому попросил, чтобы не ехали, потому что, если там где-то засада, у меня только пистолет на "бронике". Это меня спасло, потому что, если бы был возле буса, от волны разорвало бы на куски.

Я помню, как зашел в "бусик", и потом был подрыв. Мой побратим криком спросил, живы ли мы с Сашей. Я ответил, что да. Но снова услышал, как он спросил. Понял, что он не слышит, я держался за лицо, потому что что-то очень болело. И я начал искать выход из металлолома.

Потом помню, как мой побратим искал машину для эвакуации. Если бы не он, я бы не был жив. Спасибо тебе, Ба-р.

Потом я приходил в сознание, когда меня перекидывали с носилок на другие носилки, и я снова терял сознание.

Полностью пришел в себя уже после операции. Рядом были родные люди: мой брат, Татка, Костя Батозский, партнеры компании Карина и Алексей.

Подрыв произошел не случайно, и в той местности еще не было россиян. Противотанковая мина не взорвалась, когда заехало авто информатора и наш бус. А когда я зашел в бус, тогда только взорвалась. У меня нет сомнений, что это не случайность. Другое сказать пока не могу.

Этого полковника милиции очень хорошо помню. Всему свое время.

И Саша... мой друг до сих пор в сложном состоянии. Он не говорит и почти не двигается. Благодаря Ольге Черваковой сейчас ищут клинику в другой стране, чтобы его вылечить. Другой мой побратим умер там на месте, потому что был за рулем.

Источник: Masi Nayyem / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора