Валерий КУР: Оборотень в погонах Гончаров надевал на голову жертвы мешочек, душил и расстреливал. Часть 4

Практически каждого второго бандитского лидера мы завербовали

– В рядах бандитов много завербованных милицией, вами лично было? Каждый второй – это точная цифра?

– Ответ на этот вопрос я разделю на две части, и первая касается начала борьбы с организованной преступностью. С 1985 до 1994 года это были в основном источники информации – как я вам сказал, практически каждого второго бандитского лидера мы завербовали. К сотрудничеству с помощью разных методов и аргументов принуждали, но почему-то крайне редко кого-то убедить удавалось, как в наших инструкциях предлагалось, взывая к их патриотизму. Это не про них – как правило, ими двигали или внутренние раздоры и угроза сесть на нары, или нежелание видеть конкурента.

Затем мы стали внедрять агентов под прикрытием, снабженных соответствующей легендой, – так FBI (ФБР) и BKA (Bundes Kriminal Amt) работают, с них я и брал пример. Благодарен за поддержку тогдашнему министру внутренних дел Владимиру Ивановичу Радченко – этот умный, интеллигентный человек никогда не заставлял меня присутствовать на каких-то совещаниях, сборах – просто вызывал, мы выходили из министерства и во время обеденного перерыва прохаживались. Радченко молчаливо выслушивал, но при этом извлекал всю необходимую информацию, которую я как начальник Управления криминальной разведки ему сообщал.

С середины 90-х я создавал разведку, в которой были офицеры со званиями не ниже подполковника, то есть верхушка оперативной работы, и это были люди специально подготовленные. Представьте себе, какими кадрами мы располагали! Не думаю, что выдам какой-то секрет, – просто предупрежу: преступный мир, в любом случае будьте готовы, что с вами будут плотно работать профессионалы, подготовленные по образцу лучших западных спецслужб.

– То есть просто внедренные в банды?

– Конечно. Сейчас уже об этом можно сказать... 1994-1995 годы, один из моих источников... Нет, не так. Представитель директорского корпуса, выполнявший задание государства, ближайший и уважаемый товарищ Президента... Мы видели, что это патриот с большой буквы, что человек (Алексей Головизин. – Gordonua.com) за интересы государства болеет, и решили помогать ему расправляться с криминалом, который захватил Крым. Конечно, на посту председателя Фонда госимущества автономии он много пользы принес, но мы чувствовали, что ему не выдержать. За ним начали охотиться бандиты. Помню плачущий тон, когда уже достали его, и постоянные просьбы: "Дай пистолет, дай пистолет", а я все тянул, потому что боялся провокации.

Фото: Феликс Розенштейн / Gordonua.com

Мой визави нашел пистолет сам – я не знаю – где, но это его не спасло. Ему не простили того, что он не дал нагло, бандитским способом красть имущество государства. Председатель фонда сражался, но допустил одну ошибку – говорил об этом в лицо, прямо, думая, что государство – это защита. Затем он вдруг узнал, что и среди почтенных чиновников высокого ранга есть предатели государственных интересов, и нам об этом говорил. Соответствующие материалы есть и были, они руководству докладывались – возможно, здесь и произошла утечка...

В мае 97-го мы его нашли расстрелянным в подъезде собственного дома.

– В милиции тоже предателей хватало?

– К сожалению, да! Однако говорить, что она вся продана, что в ней сплошь враги, нельзя. Всегда есть и будут сотрудники, которые всей душой стремятся быть полезными, но мы – отражение общества, и не удивительно, что сегодня продажных людей в милиции стало побольше, чем в старые советские времена. Раньше и в страшном сне не могло привидеться, что в нашей среде появятся какие-то вымогатели, подонки, которые будут искать повод, как на бизнесмена или просто на человека наехать, чтобы по наводке своего дружка забрать у него бизнес.

У нас такого быть не могло. Кто-то, предполагаю, мог пойти на нарушение закона ради раскрытия преступления, но не было того, что сегодня мы наблюдаем сплошь и рядом. А сегодня мы, например, получаем информацию, что человек в погонах, находясь на службе, остановился на своем патрульном "москвичке" и прикрывал отход киллера после отстрела, и, зная это, ничего сделать не можем, поскольку это оперативная информация. Поэтому предатели и сегодня, увы, есть.

Крым – мое детище: я больше всего там перестрадал

– Будучи основателем и первым руководителем криминальной разведки ГУБОП МВД Украины, занимались ли вы расследованием фактов коррупции среди первых лиц государства?

– Только поначалу, до создания специального подразделения (такого же, как у нас, но специализирующегося именно на борьбе с коррупцией) – в разное время оно называлось по-разному, но первые ростки были у нас, да. Мы получали информацию, но не реализовывали ее так, как всегда, – уголовное дело и т. д. Поступали только как принято у наших коллег на Западе – мы должны были накапливать материалы. Перед нами не стояла задача арестовать того, на кого мы нашли компромат, нет: только сбор информации, анализ, предоставление выкладок, отслеживание динамики и выводы о том, куда это может привести. А уже потом эти материалы использовали – в том числе и в рамках законодательной инициативы МВД или отдельных депутатских групп.

В последующем появилось подразделение по борьбе с коррупцией, которое по горизонтали своим местным руководителям не подчинялось, – его сотрудники зарплату в министерстве в Киеве получали, но жили и работали там: вот тогда повалила информация, и в том числе и на местных руководителей. К сожалению, это так называемое среднее управленческое госзвено страдает корыстолюбием, отсутствием профессионализма – недаром наше государство сегодня с точки зрения бюрократизма и взяточничества находится на уровне самых отсталых стран, и новая структура позволяет с этим бороться. Думаю, что вертикальное подчинение – очень полезная, интересная вещь: тогда местечковый князек не сможет нашего сотрудника запугать, оказать на него давление, сняв с квартирной очереди, например, не дав зарплату или не отпустив в отпуск.

– Вы всегда были человеком государственным – не потому ли в середине 90-х министр внутренних дел Украины Радченко именно вам поручил утихомирить бандитский Крым?

– Лучше так скажем: Крым я курировал – у нас всем руководителям, помимо их функциональных обязанностей, предписывалось еще и какой-то регион "опекать" – отвечать за него, но по-настоящему порядок в Крыму навел Геннадий Москаль – отдадим ему должное. Кроме Крыма, мне дали еще и Луганск, и мне очень за него доставалось. Я привозил туда на смену старым новых руководителей – это был Юрий Смирнов...

– ...будущий министр...

– ...и Владимир Евдокимов. Мы заменили одного несчастного начальника по организованной преступности, который прекрасным был сыщиком, но не выдержал испытания огнем, водой и медными трубами. Спился, бедный, а я не могу его даже назвать – может, живой.

Крым – мое детище. Почему? Потому что, возможно, я больше всего там перестрадал, пережил. Хотя когда на полуострове смена руководителей силовиков была (помните? – то один, то второй, то третий), мне со всеми легко и нормально работалось.

Вор хотел завязать, начал новую жизнь, а потом в дневнике написал: "Здесь нет рассветов" – и снова ушел бомбить

– Крым, тем не менее, бандитской вотчиной одно время считался – страшно там было?

– Я как-то этого не ощущал, потому что все-таки был руководителем-куратором и непосредственно акции не проводил... Конечно, братки могли на прочность меня испытать, если бы догадывались, что я располагаю в достаточной степени информацией и влияю – ну, не на "посадку" в тюрьму – на ситуацию. Меня интересовали процессы: я докладывал лично министру или, если министр считал нужным, начальнику ГУБОПа (Главного управления по борьбе с организованной преступностью), и эта информация была очень важна, носила весьма конфиденциальный характер. Иногда она шла прямиком Президенту, и я в курсе был, поэтому не бандитов боялся, а знаете, чего? Было страшно иногда, что нет выхода. Один мой подопечный, умелый вор, отсидел и хотел завязать. Он начал новую жизнь, а потом в дневнике, который вел, написал: "Здесь нет рассветов" – и снова ушел бомбить. Вот и я боялся, что придется признать: здесь нет рассветов.

Представьте: середина 90-х, по указанию руководства мы "выбрасываемся" закрытой бригадой в регион. Перед нами поставлена задача – "чистить" Крым от преступников. Мало того что местная милиция не в курсе была, мы решили не посвящать в свои планы никого, от предательства подстраховаться. В то время в связке со мной один из замов начальника ГУБОПа работал, в последующем генерал, а в то время полковник Виктор Литвиненко – необыкновенно шустрый, ужасно талантливый опер. Он сказал: "Степаныч, бери арсенал". Под арсеналом понимались не только транспортные и другие средства передвижения, но и наши источники. "Бери агентуру, бери офицеров под прикрытием – едем!".

Мы высадились в Керчи – сегодня уже можно об этом рассказывать, а он молодец в чем? В том, что никому не доверял: "Будем делать так, как я уже делал". Садился, сам писал план, который запечатывал в конверты, никого не оповещая, и говорил: "Мы неожиданный нанесем удар", и знаете, эта тактика принесла успех. Мы большущую кучу преступлений пораскрывали, но главное – стали владеть информацией.

Приехали-то мы почему? В то время в Керчи нашумевшее убийство произошло. Расстрел практически всей банды, очень серьезной, которая держала Керчь, а руководил ею некий Кельзон. Не скажу, что он был очень авторитетным в преступной среде, нет – катала, игровой, имел хорошие связи со старым-старым крымским авторитетом папой Хавичем.

Самый респектабельный представитель криминального мира в Крыму Евгений Хавич катал и делал это отлично, талантюга был, и все его сынки-воспитанники получили "путевку" в преступную жизнь. Кстати, Воронок приходил к нему, как к папе, советовался, и тот его считал сынком. Мне, замечу, приходилось бывать у Хавича "в гостях", и я был удивлен: типичная квартира в многоэтажке, каких на Евбазе полно, – специфический запах и ничего ценного. Можно было сколько угодно ее обыскивать – ничего бы не нашли, а ведь ворочал он миллионами.

С Дмитрием Гордоном. "Я, честно говоря, не хотел вас пугать…". Фото: Феликс Розенштейн / Gordonua.com

– Почему же так скромно жил?

– Наверное, любил сам процесс, наслаждался им.

Так вот, когда один из его воспитанников Кельзон решил установить в Керчи собственную власть, затрепетали все – это же замкнутое пространство. К сожалению, все правоохранительные органы начали сдавать позиции: суды, прокуратура, милиция не выдерживали. Во-первых, был развязан террор – жестокий до ужаса, во-вторых, Кельзон все-таки контактировал с папой Хавичем и наверняка располагал информацией, выход на самую "верхушку" Крыма имел. Он знал, где, что и как, у него была прекрасная крыша, его подручные расстреливали всех, кто был неугоден, но у этого бандита и его приближенных одна маленькая слабость была – любили по вечерам что делать?

– Катать...

– Да, садиться за столик в одном морском клубике (в баре "Интерклуб" в центре Керчи. – Gordonua.com), но об этом знали не только мы, но и их противники. Они садились и катали все вместе... Лапоть, Афганец и иже с ними – бригадные у Кельзона любили картишки.

– Там их вместе и положили?

– Вот видите, вы догадываетесь. Жив остался один – Афганец (некий Коровченко. – Gordonua.com) – мы подозревали, что он и был связующим звеном со спецгруппой киллеров. Она, кстати, оказалась классически подготовлена – ну точно спецназ. Потом уже Афганец рассказывал мне: "Я давно заметил, что наши так называемые водилы-охранники поставят машины и стоят в куче, семечки грызут". – "Откуда у тебя чуйка?" – спросил я. "Ну, я же в Афгане служил". Охрану он все время драл: "Приехали на место, – говорил, – прекращайте базары, встали по периметру, и чтобы каждый видел другого, не подставляйте себя под пули", но расслабон есть расслабон. В тот день Афганец по привычке приехал попозже, увидел бардак, всех обругал, по местам поставил и пошел покатать. Пока он там был, водилы, возможно, боялись и стояли по периметру каждый со своей машиной – охраняли, а не семечки щелкали, но, поиграв, Афганец почему-то ушел раньше времени. Он говорит, это чуйка...

– А может, что-то другое...

– Не исключено. Помните притчу про бабочку? – может, мы бабочку наблюдаем, а может, бабочка наблюдает нас: вот так и здесь, и как только он отъехал, к бару подкатили красные "жигули" с милицейскими номерами, в которых сидели четыре молодца, экипированные как бойцы спецназа: в черных масках с прорезями для глаз, в узнаваемой камуфляжной форме. Они быстренько разоружили охрану, положив ее лицом вниз, – та и не дергалась: такие облавы в "Интерклубе" были нередки, и их не боялись. Прибывшие, не сделав ни одного выстрела, собрали оружие и вошли в бар, где сидели Кельзон и три его бригадира, – расстреляли всех, досталось и кое-кому из отдыхающих, которые там играли. Услышав выстрелы, бойцы, которые остались на улице, хладнокровно прикончили охрану. Итог – девять погибших, двое раненых: мы потом полную получили картину.

– Было видео, да?

– В то время техника снимать происходящее еще не позволяла, и потом, они следили, чтобы никаких видеокамер не было, – это их клубик был, потому там все контролировалось жестко.

Вот мы и просидели с Литвиненко и с бригадой какое-то время в Керчи, расследуя этот расстрел, – много чего увидели, узнали. В том числе и работника милиции, который бандитам служил, – мы охотились за ним, чтобы убедиться в этом. Почему он стал предателем государственных и служебных интересов, можно только предполагать. Нам объясняли, что с братками он рос, воспитывался и не считал их идеалы плохими. Дескать, а с кем они воюют, кого отстреливают? Таких же бандитов – это ясно, ну, так какое милиции дело до их разборок?

Пукач помогал мне в работе всегда лично и даже на вы обращался – возможно, из уважения

– Одним из ваших подопечных был, знаю, будущий генерал Пукач, ныне осужденный...

– Поправлю вас, потому что это не совсем так. Моим подопечным он не был, но относился ко мне с большим уважением, и его бойцы нас всегда хорошо обслуживали. Я в подразделении по борьбе с организованной преступностью в составе уголовного розыска Киева работал, а Алексей Пукач в Седьмой службе здесь, в Киеве, – Хирса был начальником, а он его заместителем.

"Семерка" (наружка, "топтуны", она же милицейская разведка, криминальная разведка) не только наружное наблюдение ведет – это скрытая служба, и ее офицеры никогда в форме не ходят – только в гражданской одежде. Лишь двум-трем ее представителям дозволено было контактировать с коллегами из других подразделений, в том числе и с нами – кстати, Пукач был там одним из самых скромных руководителей – он никогда не проявлял ни агрессии, ни невнимательности. Наоборот, всегда восторгался, когда я приезжал с задержания, говорил: "Слушай, какой ты...". Помогал мне всегда лично – то есть служба была наготове. Он даже на вы ко мне обращался, как я сейчас вспоминаю, хотя разговаривать мы с ним могли без этих условностей – уровни у нас были практически одинаковые. Возможно, из уважения – не думаю, что это лесть была такая, но присутствовало в нем что-то законопослушное, какое-то иерархическое соподчинение проглядывало, то есть верхушечно–взлетным карьерюгой он не был.

– Уверенность, что это он убил Георгия Гонгадзе, у вас есть?

– Вы знаете, даже несмотря на то, что Пукач сам признался... Закон есть закон, и суд вправе окончательное слово сказать, но я до последнего момента не верил.

– И сейчас, похоже, сомневаетесь?

– Я еще и потому не сильно верю, что и другой оперативной информацией располагаю. Всегда на таких умных, как я, как он, найдутся еще более... ну пусть не такие умные, но более технически организованные – мой товарищ Мыкола Поддубный (впоследствии он начальником отдела по борьбе с организованной преступностью стал, а я – его заместителем) не даст соврать... Я информацией располагал, потому что в той куче жил и варился, но к каждой операции по нескольку дней готовился. Операция несколько минут занимает: бросок – хапок, приехали, навалились, – раз, два, три! – побросали – и вперед...

– ...а просчитать?

– Вот поэтому операции мы тщательно готовили, особенно когда в городе появилось подразделение "К" КГБ. С его руководителем Жорой Онищенко, боевым полковником, афганцем, ползали по грязи вдвоем – до сих пор помню, как брали авторитета по кличке Горбатый. Мы каждую мелочь обсуждали, каждую деталь, хотя ОМОН с Куликовым уже в то время был боевым. Им только свистни – уже готовность номер один, но нам надо было все перепроверить, чтобы лишней стрельбы избежать.

Так вот, я всегда противника признавал если не выше себя, то уж по крайней мере равным себе, и мне казалось, что и Пукач должен был это предположить, а если не предположил – его беда. Про бабочку помните? Это ему, возможно, казалось, что он один и все видит, но ведь существовали и другие спецслужбы, которые за про­исходящим сверху следили, и потом, в окружении той же "семерки" или внутри ее своя спецслужба работала, более подготовленная. Скажу больше: Игорюша Гончаров, на тот момент с десяток бизнесменов уже замочивший, прекрасно знал о каждом шаге "семерочников", потому что кое-кто из тех, кто работал под Пукачем, выполняя, грубо говоря, задание, был на связи у подполковника Гончарова и состоял в его банде.

– Имея на связи много агентов, вы знаете, как и почему погиб Георгий Гонгадзе?

– Нет, не знаю – я только определенной оперативной информацией располагаю, и у меня своя вырисовывается картинка. Думаю, Гонгадзе – "негодный объект", и это не оскорбление его, а просто юридический термин.

– Что, простите, он означает?

– Понимаете, мы всегда взвешиваем. Если кто-то из преступников готовится что-то предпринять, он реально должен предполагать, что именно это и есть его цель, а когда ты идешь на квартиру, в которой рассчитываешь что-то найти, а там пустота, подстава, которую тебе подсовывают, – это объект негодный.

Основатель и первый главный редактор интернет-издания "Украинская правда" Георгий Гонгадзе с супругой Мирославой и дочками Нонной и Саломеей, 1998 год

Гонгадзе серьезным авторитетным журналистом, который бы необыкновенной информацией располагал, не был – если он что-то и знал, то только благодаря другим журналистам, которые работали в нашей оперативной среде, непосредственно в самой гуще событий. А он как руководитель проекта просто ею пользовался.

– Зачем тогда за ним слежка велась и все остальное к чему было?

– Здесь тоже чья-то очень грамотная талантливая игра. Думаю, Президент Кучма только в первой половине своего срока массам был интересен, а потом в них стало расти недовольство. Чем? Не знаю. Мне во все времена жилось хорошо: я только о профессии думал, а простому народу всегда не сладко приходится. Во-первых, узурпации не любит, ему не нравится, когда давят, когда выборы делают такими, какими верхам хочется, – возможно, определенные силы решили, что срок правления гаранта закончился.

– То есть Гонгадзе разменной монетой стал?

– Да, это мое личное мнение. При всем том, что закон уважать надо и, не исключено, в суде в будущем совершенно другое решение примут, я думаю, что Президент не давал указания убить журналиста, тем более...

– ...мотив неизвестен...

– Да, неизвестен. Ну и что с того, что ваши коллеги кусаются? Такая у них профессия, и мы должны к этому быть готовы. Не сомневаюсь, что и Президент был готов.

По нашим оперативным данным, убийств на счету банды оборотней в милицейских погонах не один десяток

– Одним из ваших учеников можно назвать подполковника Гончарова – человека, который впоследствии кровавую банду оборотней в милицейских погонах возглавил. Сколько, кстати, на ее счету убийств?

– По нашим оперативным данным, – это, подчеркну, не доказанные эпизоды – не один десяток, но сразу поправлю вас, Дмитрий: вы ошиблись, назвав его моим учеником. Получилось так, что когда мое подразделение по борьбе с организованной преступностью в 1987 году формировалось, работал я вне закона, и вот эпизод – я запомнил его на всю жизнь, у меня даже рапорт, подписанный Василишиным, есть.

В 1985-м я становлюсь начальником отделения уголовного розыска УВД Киева, и мне вменяют в обязанность раскрытие множества преступлений и контроль за тем, как данная работа ведется по городу, то есть я курирую по этой линии все райотделы.

Во-первых, у меня кражи автотранспорта и все, что творили с ним бандиты, преступники: угоны, похищения, кидки, во-вторых, все виды мошенничества, в том числе азартные игры, гемблинг, в-третьих, госкражи – так называемые медвежатники, взломщики касс и магазинов (то, чем занимался Пуля и иже с ним). Можете представить, сколько в одном отделении направлений? – а у меня от силы пять-шесть офицеров было: по одному на каждое направление еле хватало.

Повторю: все-таки мудрость Василишина и заключалась в том, что многое он пред­видел и события опередил – создал первое подразделение по борьбе с организованной преступностью вне закона. Андрей Владимирович разрешил мне брать отовсюду столько людей, сколько надо, и две патрульные машины из ГАИ Киева я позаимствовал. Как сейчас помню, руководители столичной госавтоинспекции Тодоренко (его, к сожалению, уже нет) и Стеценко выделили мне два патрульных экипажа... Они меня уважали, потому что я престиж работников ГАИ поднимал. Многие потом останавливали: "Здравия желаю, товарищ генерал!". – "А ты кто такой?" – спрашиваю. Думаю: сейчас оштрафует, а он: "Помните, мы преступников с вами задерживали?..". Этим ребятам из ГАИ хотелось служить честно и верно. А Куликов – молодчина: организатор ОМОНа, "Беркута"...

– ...и замечательный человек...

– Да, настоящий генерал, но, кстати, без амбиций. Он никогда мне не возражал – даже не потому, что Василишин вынудил его выделить мне человек 10 во главе с Романом Борисенко, тогда молодым офицериком. "Тебе Рома нравится, вот и бери его, – рассмеялся. – И специально готовь их, для борьбы со своей организованной тренируй". Вот так с нашей "легкой руки" полковник Борисенко по сей день командует "Соколом" ГУБОП МВД.

И вот когда позже, в 1989 году, была уже создана структура в уголовном розыске, нам только три штатных единицы выделили – ну от силы четыре. В том числе Мыколе Поддубному должность начальника какого-то отдела дали, мне – заместителя начальника по оперативной работе в метрополитене. Тогдашний начальник УВД Киева по кадрам (а впоследствии начальник ГУВД столицы) генерал Владимир Старовойт привез меня в отдел метрополитена и сказал личному составу: "Вот вам легенда. Хотите?". Когда он по указанию Василишина о моем назначении объявил, все обрадовались: "Кур у нас теперь зам по опер, будет уголовный ро­зыск и БХСС курировать". – "Нет, родные, – отрезал генерал, – сомкните свои рты. Он будет у вас только числиться, а работать будет в специальном подразделении". Так вот, нам по остаточному принципу все давали – кому из начальников райотделов, из начальников розысков хочется отдавать лучших из лучших?

– На тобі, Боже, що мені негоже...

– Да, но эти вроде бы выброшенные ребята такими интересными людьми оказались – в них раскрылся талант, о котором до этого никто не подозревал.

– Вы их смогли просто раскрыть...

– Может быть, так вот, у нас с Мыколой Поддубным много прикомандированных работало, но Гончарова я не брал – нам дали его без моего согласия. Не знаю, мой друг и товарищ Мыкола – а он занимался кадрами – сам его взял или ему навязали, но я еще тогда предположил, что это была работа неких специальных органов, ведь еще в Советском Союзе система подчинения вышестоящим интересам сложилась, и некоторые спецслужбы, в том числе КГБ, за деятельностью работников милиции следили, за чистотой нравов, и такие подразделения были вполне официальными.

– То есть версия о том, что Игорь Гончаров с СБУ работал, основания не лишена?

– Конечно. Спецслужбы увидели в нем интересную личность, поскольку он уже давно специальную подготовку прошел. Иначе как объяснить, что из подразделения, которое всего лишь предприятие народного хозяйства обслуживало, пускай и оборонного назначения, Гончаров – не совсем великий опер, да и вообще не опер, в элитное подразделение по борьбе с организованной преступностью вдруг попадает? Более того, я увидел, как, едва у нас оказавшись, он получает добро на то, чтобы объединять вокруг себя людей и реально бороться за чистоту нравов в милиции. Ко мне стали подходить сотрудники, особенно младшие инспектора – а все же не без греха! – и говорить: "Нас вербуют". – "На чем?". – "А я выпил...", "А я в карты на рынке Бессарабском поиграл...".

– Вербовал Гончаров?­

– В том числе и он. Показывали компру и говорили: "Вот что тебе грозит" – и многие на крючок попадались. Иными словами, их заставляли под крылом, которое возглавлял Гончаров, находиться.

– Он, следовательно, сколотил себе группу...

– ...да, причем очень грамотно...

– ...которая, по некоторым данным, занималась выполнением спецзаданий якобы в интересах государства – возможно ли такое, чтобы сверху им поручали кого-либо устранять?

– Я полагаю, что никто из высоких должностных лиц задания Гончарову конкретно не давал – тем более кого-то убрать. Были общие задачи, а устранить – нет, боялись по принципу: как бы чего не вышло, ведь известно: болтовня к хорошему не приведет. Кроме того, существовали, возможно, какие-то нормы морали, а может, у людей, которые были недовольны властью и хотели эту власть сами завоевать, все-таки принципы есть. Да, они сражались так, как это в политике принято, но отдать приказ об убийстве – нет, думаю, это исключено.

По моей версии, находясь под крышей этих высоких должностных лиц и приходя к ним, докладывая и с ними общаясь, Гончаров преподносил потом это своей бригаде в том духе, что работают они только потому, что сверху перед ними очень важная задача поставлена. И многие, как мы потом убедились, верили. Гончаров к тому времени уже в монстрика превратился, но вначале – я такую информацию уже проверил – по заказу справедливых заявителей его бригада действительно приводила в исполнение приговоры, которые не мог вынести наш советский, а потом украинский суд какому-то насильнику, педофилу или кому-то еще...

– Ловили и уничтожали?

– Да, и на первых порах о выгоде наверняка не думали, но потом вдруг увидели: "Господи, а он деньги же предлагает..." – и тут понеслось. За первым пошел второй, тоже вроде бы виноватый, а потом, как мы установили, были составлены списки обеспеченных людей, которые, как "оборотням в погонах" казалось, теневые денежки, накопления имеют – раз и не пойдут заявлять – два. Неплохо, мол, было бы привести приговор народа в исполнение, но только Гончаров знал, что ни один оттуда живым не выйдет, – он лично убивал...

– ...получив предварительно деньги...

– Надевал на голову мешочек, душил и расстреливал (контрольный выстрел в ви­сок производил), а потом понял, что надо и остальных членов группы кровушкой мазать, и к тому времени, когда появился Гонгадзе – а Игорюша полнейшей информацией располагал: кто за кем "ходит", кто какой интерес проявляет, – был в УБОПе Киева одним из руководителей. Меня отправили в "ссылку" в Академию милицейскую, где я с 90-го года сидел, – приятное место, я много интересного там узнал, а на его счету в это время уже, мне кажется, с десяточек трупов поднабралось. Думаю, ему нужно было обязательно своих руководителей под кровушку, под трупы те подвязать, и он такое искал задание, чтобы можно было под предлогом государственной необходимости все остальные трупы подпрятать.

Бедный Гонгадзе просто под раздачу попал – на его месте должен был другой журналист, Олег Ельцов, оказаться

– Смерть Гонгадзе – его, на ваш взгляд, работа?

– Вы знаете, это оперативная информация, и я бы ее таким образом обрисовал. Существуют просто методы работы Седьмой службы – до определенного момента она что-то делает, потом у нее предусмотренная инструкциями пауза наступает, а Гончаров знал, когда пауза, когда не пауза, потому что кое-кто из сотрудников "семерки" был членом его банды, и при таких условиях, я думаю, очень удобно выполнять спецзаказ. Кому-то надо было во что бы то ни стало деятельность Президента омрачить, а тут подходящая схема, и бедный Гонгадзе просто под раздачу попал, хотя, если честно, на его месте должен был оказаться другой журналист, который исчерпывающей информацией о деятельности правоохранительных органов и бандитов владел. Он в наших стенах УБОПа как журналист с конца 80-х сидел – это некий Олег...

– ...Ельцов?

– Вы сами его назвали, поэтому я могу подтвердить: да, Олег Ельцов.

– Это его должны были убить?

– Да, именно его, и если уж наказывать собирались тех, кто на Президента, на его Администрацию, на высоких должностных лиц рот раскрывал, достаться должно было ему. К сожалению, журналист Гонгадзе попал в игру, в которой, я думаю, неправильно все рассчитали – все абсолютно!

– У вас в банде "оборотней" свои люди были?

– Не могу так сказать, потому что к тому времени организованной преступностью уже не занимался. В 2000-м об этом очень уважаемый человек позаботился, с которым я прекрасно в начале нашей совместной деятельности контактировал... Мы с ним точно так же, как ранее с Радченко, все вопросы деликатного характера обсуждали, в том числе и те, что и его персоны касались, потому что много в отношении этого руководителя пасквилей было, много информации отрицательной. Наверное, вы уже догадались, что это был Юрий Федорович Кравченко.

Не знаю, кто и что ему рассказал, но к 2000 году отношения наши испортились окончательно. Сегодня я абсолютно на него не обижаюсь и считаю, что был он необыкновенно талантлив, но, кое-кого послушав, совершил ошибку. Меня тогда начали так прессовать, что, честно скажу вам, тяжело было, причем настолько, что чувствовал: что-то произойдет. В этот момент угрозы со всех сторон сыпались и одновременно мной вдруг все спецслужбы заинтересовались. В СБУ в отношении меня разработка велась – слава Богу, что все-таки нашлись в моем окружении солидные серьезные люди, которые понимали: что-то неправильное здесь происходит – и хоть как-то меня морально поддерживали.

...Неожиданно я получил из банды Гончарова (я, правда, не знал тогда, что это была банда) информацию: "Будьте аккуратны, Степаныч, вам грозит большая опасность" – и указывают, что со стороны Игорька. Мне предложили вспомнить, как однажды мы будто бы случайно встретились с Гончаровым, который в то время мне непосредственно уже не подчинялся: он в УБОПе Киева работал, а я в министерстве руководителем криминальной разведки был, и он у меня как у старого командира стал вдруг мягко, нежно интересоваться: "А почему вы не хотите под крышу меня взять?". – "Игорюша, я не возражаю, – ответил. – Давай представление, скажи своим руководителям, что хочешь под крышей, на нелегальной основе работать, – я рассмотрю", но я уже располагал информацией о его нечистоплотности, знал, что Игорь перешагнул границы и тащится уже не в ту степь. Хорошо, что в его банду входили люди, которые когда-то были у меня в подчинении, а я вкладывал в работу душу, жил с ними как одно целое, и они видели, что я не подлец и что меня приговаривать к смертной казни не за что... Понимаю еще, когда государство приговор выносит: если нашло за мной грешок, оно имеет на это право, но с какой стати это делают так называемые "оборотни"?

– Приговорили?

– Приговорили, но сначала должно было быть похищение. Кстати, Дмитрий, вы тоже в списке том состояли – и это не комплимент вам, а, скорее, напоминание о том, что все мы ходим под Богом и быть надо внимательным. Предупреждению я тогда поверил. Почему? Потому что этот человек – ну, не только он! – сам оказался в страшнейших условиях и стоял перед выбором. Он думал, что, оказавшись с Игорьком в одной лодке, действительно можно быть полезным обществу, наводить порядок, обеспечивать свои семьи дополнительными материальными благами, но я понял, что с ним было, когда он увидел: вопросы решаются несправедливо, и при этом его заставляют принять участие в экзе­куции и расстреле одного из похищенных.

– И он его расстрелял?

– (Пауза). По моим предположениям, нет, потому что ему удалось далеко-далеко за пределы страны скрыться. Одно из заданий он выполнил – там же обязанности были распределены – и, возможно, понял, что ему грозит то же самое, а второго моего подчиненного и товарища Игорюша тоже хотел использовать, но в банду не заманил. Этот старый бердичевский опер (ну, как старый? – еще молодой!) вдруг что-то почувствовал: видно, мама с папой хорошо в детстве воспитывали. При­шел ко мне и тоже пожаловался: "Вы знаете, я боюсь – он ищет со мной встречи". – "А почему боишься?" – спрашиваю. "Я не хочу с ним работать: он – бандит в погонах и в случае несогласия может меня застрелить".

В то время уже несколько спецслужб, предполагая, что есть какая-то банда, сидели и копали, и Игорек вовсе не потому просматривался – его выдал звоночек с телефона, за которым следили, поскольку он на месте одного из убийств засветился, и мой бедный несчастный товарищ, который Гончарова, как и все мы, знал, но не хотел у него работать, тоже попал под подозрение. За ним так много "гуляли", его так терроризировали, выбросили в конце концов из системы, а он честный, справедливый, порядочный человек – и тоже меня в свое время предупредил.

В списке потенциальных жертв у Гончарова и кроме нас с вами, Дмитрий, были очень солидные люди

– Итак, у Гончарова был список потенциальных жертв, в который входили и вы, и я?

– И кроме нас с вами, там еще были очень солидные люди – это ясно. А вы должны были получить информацию о се­бе из других источников, помимо меня. Я, честно говоря, не хотел вас пугать, тем более что к тому времени, когда я располагал в достаточной степени подтвержденными данными об экзекуциях, которые планировались и в отношении меня, и в отношении вас, прежнего могущества у него уже не было, силы тайного волчонка иссякли, а вся бригада оказалась пшиком (без него они – обычные люди).

– В тюрьме Гончарова убили?

– Конечно.

– Слишком много он знал?

– Более того, стал чересчур много требовать у своих покровителей. Не секрет, что милиция часто пользуется теми, кто может, скажем так, быть полезным нам даже не как оперативник, не как сыщик, не как работник, а как оборотистый малый, который способен вовремя организовать доставку стульев в кабинет или какие-то мероприятия обеспечить. А в эпоху, когда все теневое, многие из нас пользовались в том числе и нелегальным рынком валюты. Каждый, кто заработал свой доллар, бежал его обменять...

Одна из первых операций с участием Валерия Кура (слева с пистолетом), преступника обезвреживает Игорь Гончаров, позже судимый как "оборотень в погонах". Фото: из архива Валерия Кура

– ...естественно...

– ...а бежали все в основном к кому? К Купцу, который универмаг "Украина" держал и все, что вокруг него, в том числе прилегающие окрестности железнодорожного вокзала. Так вот, Игорек курировал этот район для того, чтобы подпитываться и хорошие финансы иметь. Представляете, я информацией располагаю, что кто-то из бригадных менял собрал выручку, а потом вдруг – раз! – и неожиданно со 100 тысячами баксов исчез. А потом мне вдруг оперативная информация из-под окружения Купца поступает – человек говорит: "У вас там такие крутые ребята!". Я удивился: "Крутые? Где?". – "Да в ментовке – приглашают в отделеньице, что рядом с вокзалом, усаживают и говорят: "Ну посмотри, родной. Вот уголовное дело на тебя (а уже все состряпано. – В. К.), оно 10 штук стоит". И Купец согласился и стал с большим удовольствием с ними работать, потому что он использовал их, а не они его".

Так вот, представьте, сколько высокопоставленных чинов, будучи кинутыми во время обмена валюты, бежали к одному начальнику, второму, а те знали, что Игорек всегда возвратит, найдет – он спец, и он возвращал, выполнял к тому же и другие задания. Как оказалось, все были, условно говоря, подмазаны, чем-то подмочены – каждый чувствовал себя не в своей тарелке в равной степени. Один от того, что контактировал с ним, я, например, от того, что не смог разглядеть в нем оборотня, а ведь увидеть мог, тем более что он мстил мне за крошечный эпизод – у маленьких параноиков это бывает.

Я отвечал в уголовном розыске за спорт и каждую неделю всех руководителей, в том числе и жирных, пузатых, заставлял выходить на спортплощадку, гонял их, а вот Игорюша на спорте был постоянно с моим отделением. Мы, как правило, играли в футбол. Где? На Трухановом острове – у нас площадка была, за которую никому не надо было платить. Мы приходили, раздевались и гоняли по часу, по два. Помню, он, корявый, жесткий, ужасно мстительный, только моего авторитета боялся и все время чувствовал мой натиск.

Я тоже был не подарок, скажу вам – ну, слон, кого-то и придавить мог, и хорошо, если меня приводили в чувство интеллигентно, как это делал Василий Кузьмич Грандовский или сегодняшний руководитель Интерпола Василий Неволя. Тот, кстати, с блеском играл и обводил меня "в две калитки", и Юрий Федорович Кравченко на футбольном поле меня "делал", – хотя я такой спортсмен! – а Гончаров не мог ни сказать, ни "сделать", и когда невольно я нарушал правила, видел в его глазах – но тогда не понимал этого – ненависть ко мне и желание отомстить когда-нибудь, хоть через 100 лет.

Вор в законе Евгений Купцов, известный под кличкой Купец, отсидел без перерыва 15 лет, в Киеве "держал универмаг "Украина" и все, что вокруг него". В свое время "каждый, кто заработал доллар, бежал его обменять к Купцу"

Я не усмотрел, как изменился мальчик, который отличался от всех: один джинсовый пиджачок носил годами, не ходил по ресторанам, не позволял себе никаких излишеств в питании. В отличие от многих не курил, не пил – один бутербродик скушает и тихо-скромно к себе в кабинетик пойдет. Я покажу вам его фотографии – на некоторых ошибочно написано, что задерживают Гончарова, но на самом деле это он в задержании как член оперативной группы участвует – его лицо я узнал.

Кое-кто из руководителей неправильно подсказал, и эти снимки проходят сейчас в СМИ – нет, Гончаров во всех операциях в первые годы был одним из самых активных борцов за справедливость. Он никогда не позволял другому сотруднику милиции поступать подло, обманывать заявителей, потерпевших, пьянствовать, взятки брать – мы это видели и поощряли, и когда уже сколотилась их группа, мне нравилось, что он ведет людей за собой. Правда, настораживали его попытки подтолкнуть, в том числе и меня, к этакой "Белой стреле": вот, мол, какой закон противный – кто же будет с этими разбираться?

Как человек, который получил в университете хорошую подготовку, я рассказывал в то время подчиненным про бразильских коллег, про их спецслужбы, которые заваливали в фавелы (трущобы. – Gordonua.com) и расстреливали беспризорников, воришек, уличных грабителей, торговцев наркотиками и сутенеров, наводили порядок. Но кто были эти бандиты? Мальчики, дети – вот, видимо, Игорьку их "лицензии на убийство" и пришлись по душе. Я видел: что-то с ним происходит, но, грешен, уследить за ним так и не смог.