+21 Киев
"За последнее время все мы стали свидетелями массовых жалоб бизнеса на давление со стороны правоохранителей. Задержание и суд над владельцем инвестиционной компании Concorde Capital Игорем Мазепой сделал нерв более публичным. Из-за моего подозрения НАБУ, где детективы до сих пор не могут определиться в квалификации, я начал активно интересоваться ходом других уголовных дел. За последний год множество раз приходилось общаться со стороной защиты во многих экономических делах, где отсутствуют взятки, но подзащитным инкриминируется нанесение ущерба государству или третьим лицам", – отметил он.
По словам Коболева, все такие дела имеют разную фабулу, находятся на разных процессуальных стадиях, но имеют ярко выраженные общие черты.
"Первая – это аутсорс процесса формулировки фабулы дела. Для доказывания факта нарушения закона следователи и прокуроры используют выводы экспертов. Экспертиза – это база. Она является ключевым элементом всей цепочки следственно-прокурорских трюков. Без нее все сыпется. Важно понимать, что эксперты не являются работниками следственного органа или прокуратуры. Эти люди остаются полностью вне кадра. Обычно, они не приходят на суды на этапе досудебного расследования, им не нужно давать дополнительные комментарии, чтобы хоть как-то обосновать свою же работу. А именно их экспертное заключение является ключевым аргументом для объявления подозрения!" – подчеркнул экс-чиновник.
Он добавил, что экспертиза помогает следователям и прокурорам переложить ответственность на экспертов.
"Вторая – это изменение "правил игры" задним числом. Всегда коварно и неочевидно. О чем речь? Полученную экспертизу, о которой упоминал выше, не выгодно применять для "предотвращения преступления". Поэтому следователи и прокуроры могут подождать сколько нужно, чтобы объект их интереса построил более приличный бизнес с большей прибылью. Когда "клиент достаточно созреет", владельцу приносят экспертизу, утверждающую, что в прошлом, например, 10 лет назад, кто-то нарушил закон в вопросе, имеющем существенное значение для существования такого бизнеса", – пояснил Коболев.
Третьим признаком он назвал определение подозреваемого.
"В вопросе, кого избрать жертвой, правоохранительные органы ничто не ограничивает. Даже если бизнесмен не имел никакого отношения к действиям, которые, по мнению экспертов, нарушали закон, его всегда можно заподозрить во влиянии на тех, кто якобы "совершал неправомерные действия". А каким образом – это уже поток фантазии. Обычно следователи и прокуроры отмежевываются, что "суд разберется", или используют заученную сентенцию: "я глубоко убежден", – отметил экс-председатель правления "Нафтогаза Украины".
Четвертый признак, по его мнению, это арест и назначение залога неоправданно большого размера.
"После предъявления подозрения на базе вышеперечисленных трюков выдвигается подозрение. На его основании следователи и прокуроры требуют ареста подозреваемого, мотивируя это рисками, которые они не могут обосновать доказательствами. Но стоп! Поскольку есть экспертиза, то "человек точно в чем-то виноват". Это отдельный раздел математики, который ученые еще не смогли открыть человечеству. Порой кажется, что представители органов называют случайные цифры: 300 млн, 400 млн, 500 млн, 1 млрд. Почему такое предложение залога? Откуда такие цифры? Ответ, к сожалению, не раскрывает сущности этой вселенской тайны – "суд разберется", – подчеркнул он.
Конечной целью в таких делах может быть хайп, выполнение заказов, попытка заработать или все три фактора сразу, отметил Коболев и назвал такой подход продолжением советских практик, когда в СИЗО можно было отправить любого.
"Смущает, что такие методы применяют именно сейчас. Во время великой войны с Россией. Да, война является поводом для увеличения роли силовых структур и уменьшения свобод граждан. Это война, и это логично. Но она точно не может быть оправданием для подобных действий в стиле" брежневской эпохи. Советские методы правосудия возвращают нас в совок. Шагая вперед, невозможно смотреть назад. Так можно сломать что-то очень важное", – считает он.
