Руденко: После вторжения дистрибьюторы из Европы и мира просят: дайте готовый телепродукт на тему войны. У нас ничего нет G

– Как изменилась ваша жизнь за последние пять месяцев?

– Я, как и все, на вторжение отреагировала большим стрессом, потому что, когда ты спишь, а в четыре утра начинают звонить все твои гаджеты и бухает что-то за окном, а ты не можешь понять, это петарды с вечера или что-то другое, это страшно. Я тяжело все пережила, очень тяжело.

– Что вас больше всего поразило?

– Для меня самое страшное, что у нас у всех сломалась жизнь. Я уже не говорю о тех, кто не выжил. А выжившие после обстрелов некоторое время провели в подвалах и метро и должны были переехать в другие дома, города или даже страны.

Эта ситуация открыла много всего о нашей жизни. Мы часто поднываем, что у нас что-то не так или не того уровня. А здесь все одновременно поняли, насколько в свободной и развитой стране мы жили и какой хорошей жизнью. Мы можем зайти в "Дію", а там все наши документы – за рубежом от такого в обморок падали. Мы ездили на хороших автомобилях, имели разнообразные гаджеты, жили в хороших квартирах, получали высокого класса услуги, независимо от уровня кошелька. И все это люди были вынуждены бросить, потому что нужно было бежать, вывозить детей и спасать свою жизнь.

За границей на украинцев смотрят как на обычных беженцев и идентифицируют их как всех беженцев. Но это не так, потому что социальный статус украинцев был другим. Он был намного выше, чем у остальных беженцев. Люди из Африки или Азии, ищущие убежища в Европе, не видели хорошей жизни и порой рады куску хлеба, а нам трудно объяснить, что мы жили другой жизнью и уровень наших потребностей уже давно превысил уровень обеспечения только продуктами питания. Помощи, которую получили украинцы за границей, достаточно, чтобы не голодать, но недостаточно, чтобы поддерживать привычный уровень жизни. Этот слом тяжелый.

Самое ужасное, что наши дети попали в ситуацию, когда они сидели по подвалам под обстрелами, а затем на вокзалах, их вывозили испуганные и уставшие мамы в переполненных вагонах поездов, стояли в километровых очередях на границе.

Руденко на съемках фильма "Хозяин". Фото предоставлено "Основа Фильм Продакшн"

Картина, о которой я бы отдельно хотела снимать кино, – это то, что я увидела на границе, когда провожала свою невестку с детьми: мужчины провожают свои семьи – женщины и дети уходят в сторону ЕС, а мужчины возвращаются назад. Кто-то сразу идет на фронт, кто-то в ТрО, кто-то в пустую квартиру… И они не знают, увидят ли еще своих жен и детей. Эти плачущие мужчины... Мое сердце разрывалось.

На том же переходе я видела еще одну картину: приехала "скорая", оттуда вынесли младенцев, сказали из Харькова, из Дома ребенка, и всех передали на ту сторону. Вернутся ли когда-нибудь эти дети в Украину, будут ли они украинцами... Как такое можно забыть? Я не знаю. Каким нужно обладать художественным талантом, чтобы все это передать в кино.

Представить просто невозможно, чтобы в XXI веке такое произошло. А мир, надо сказать, сначала разводил руками и смотрел, на чью сторону склонятся весы. Через месяц они поняли, что Украина стоит и, наверное, может устоять и стали помогать. Но что мы отдали за этот месяц, какую уплатили цену Бучей, Ирпенем, Гостомелем, Мариуполем, Николаевом, Харьковом, Сумами и всеми другими городами…

– Когда начали снимать сериал "Мама" в 2019 году, вы думали, что будет полномасштабная война в Украине?

– Тема войны, которая шла полным ходом на Донбассе, меня всегда волновала. Наша мирная жизнь с ее мирными проблемами казалась мне каким-то авансом, но неотвратимость полномасштабной войны для меня была очевидной. Страна жила в двух реальностях. Там, на востоке, нас защищали лучшие ребята, наши герои, и по ним били орудиями, а по нам – искаженной информацией. Сами мы не могли справиться с такой агрессией со стороны РФ, у Украины не было ресурсов противостоять тогда России ни в военной сфере, ни в информационной. А мир не реагировал и нам не помогал.

Было очевидно, что нужно искать инструменты, чтобы сшивать страну, а также искать язык, на котором говорить с миром. Я ежедневно перелопачивала горы литературы, аналитики, находилась в поиске формы. И нашла. Одно из профессиональных аналитических агентств дало аналитику: 80% украинцев доверяют мамам. В это же время "Зеркало недели" сделало прекрасный проект, где были собраны фото матерей героев, защищавших нашу страну на Донбассе. И я поняла, что это ключ. Та тема, которая вызывает у каждого украинца и у каждого человека в мире эмпатию и доверие. С этой темы можно было начинать разговор со зрителем, и мы начали.

На съемках сериала "Мама". Фото предоставлено "Основа Фильм Продакшн"

Вместе с авторской группой перевернули сотни историй матерей-героев, мы стремились к достоверности нашей истории. В конце концов, мы пришли к шокирующему выводу, что мама украинской войны – это молодая женщина, лет 40–50, она только начала жить свою полноценную жизнь, и это совсем не характерная для военных драм старушка в платке. И у этой молодой мамы жизнь уже разделилась на "до" и "после". Все эти факторы и истории матерей героев дали нам возможность создать новую героиню – маму героя, защитника Украины. Кроме того, нам удалось предложить зрителям совсем неформатный для украинского телевидения сериал, по сути, это формат кино.

Тысячи мам потеряли своих детей, тысячи ждут или разыскивают. Когда ты живешь на мирной территории своей жизнью, то может казаться, что все это тебя не касается. Нет, эта война касается каждого. И мне хотелось, чтобы каждый человек помнил, какой ценой оплачено наше каждое мирное утро.

Телефильм "Мама" – еще одно упоминание об этом. История обычной женщины, сын которой попал в плен, и она отправляется на поиски своего ребенка. В ее спокойную и размеренную жизнь, которой живут миллионы людей, врывается это страшное понятие – война. Сейчас это понятие набрало новые обороты. И количество матерей героев растет каждый день и очень важно отдать им дань уважения, потому что именно благодаря им у нас такие защитники, такая армия и такие ВСУ. Именно наши мамы стали еще одним открытием для всего мира в своей жертвенности в отличие от тех русских матерей, у которых утрачены элементарная человечность и гуманизм.

Актриса Олеся Жураковская, которая играет роль главной героини сериала "Мама", и Валентина Руденко. Фото предоставлено "Основа Фильм Продакшн"

– Расскажите, пожалуйста, как вам удалось найти деньги, чтобы снять сериал?

– Пока не было этой беды, государство очень хорошо финансировало кино: и Госкино, и Министерство культуры. "Мама" профинансировали USAID (они проводят питчинги, и мы три из них выиграли), Минкультуры Украины и канал СТБ. У нас замечательные продюсеры компании "Основа фильм" Татьяна Куц и Виктория Горенштейн, которые много сделали для сериала. Эта коллаборация дала нам возможность создать два сезона – восемь серий.

Сейчас немецко-французская группа общественных телекомпаний Arte (у которой немецкий ZDF и французский Canal+) приобрела сериал "Мама" для показа. Его продублируют на английский, немецкий, французский, итальянский, испанский, польский языки.

А еще пришло известие от СТБ, что "Маму" купили для проката на арабский мир – 16 арабских стран будут его смотреть на телевидении и стриминговой платформе. Так что сейчас большой спрос на украинское, только дайте. 

– Что сейчас происходит в Украине с кино и культурой вообще?

– Картина не слишком оптимистичная. Многие проекты остановились на полпути. Кроме того, сценаристы, режиссеры, писатели (в том числе и мои знакомые: писатель и сценарист Тарас Антипович, актер Олег Иваница, певец Иван Леньо, оператор Сергей Михальчук) вступили в ряды ВСУ. И для всех, кто оказался в этой ситуации, это очень драматическое время.

Однако уже сегодня видно, что украинским продюсерам удается создавать удачные коллаборации, находить средства и пользоваться грантами. Кто-то пытается снимать в Украине, кто-то в ближнем зарубежье, кто-то снимает на мобилку, кто-то на камеру, но процесс работы над новыми произведениями уже запущен.

Денег у государства нет, потому что, ясное дело, весь бюджет тратится на ВСУ и на победу. Но, как известно, искусство – это тоже оружие. Сейчас мы начинаем приходить в себя. И будет хорошо, если мир сплотится и поможет. Давать деньги на произведения писателям, кинематографистам – это большой сдвиг. Украина – последняя баррикада перед этими российскими чертями, которая защищает, чтобы они не ввалились в Европу. Мы охраняем весь мир, чтобы эти изверги не пошли дальше. Если украинцы не устоят, а мир нам не поможет в борьбе, то завтра буряты будут есть круассаны в Париже.

Руденко в роли главврача. Фото предоставлено "Основа Фильм Продакшн"

– После начала вторжения что происходит в украинском кинематографе?

– Я знаю, что сейчас в производстве несколько документальных картин. И это хорошо, потому что именно мы являемся свидетелями этой ужасной истории. И именно мы должны рассказывать всему миру об этой трагедии ХХІ века. Поэтому те украинские продюсеры, которые работают с документальным контентом, делают большое дело.

Понемногу все начинает оживать: кто-то сериал снимает, кто-то – документальный проект. Это очень хорошо. Но это пока не процесс, а разовые акции.

Хочу отметить, что производители контента очень легкомысленно относились к теме войны все первые восемь лет противостояния с Россией. Не обращали внимания, боялись, что это люди не будут воспринимать. Но, оказалось, все не так.

Вот пример моего сериала "Мама". Патриотический контент вызывал сомнения всегда. Но первый сезон пережил четыре показа, второй – два показа. Он прошел с большим зрительским интересом. И это еще до 24 февраля. Это было большое удивление для телеменеджеров: канал СТБ тогда выиграл в рейтингах вечер, слот, день и неделю. Это результат. Это значит, что запрос в обществе был. Я не сомневалась, но нас убеждали, что зрителю нужны только развлечения. Сериал "Киборги" тоже показывали ночью. Менеджмент опасался, а вдруг люди не будут смотреть. А не нужно бояться.

После вторжения к моим продюсерам постоянно обращаются дистрибьюторы из Европы и мира: дайте готовый телепродукт на тему войны. Нечего дать, у нас ничего нет. Художественные фильмы прекрасны, но телевизионного продукта нет. Поэтому хочу пожелать нашим телеменеджерам больших каналов большего патриотизма и смелости. Если в стране восемь лет война, то нельзя делать вид, что ничего не происходит. Даже если кажется, что больших цифр просмотра не будет, то можно уже попуститься на эту тему и воздать должное героям.

Мы должны так дать россиянам по зубам, чтобы они на долгие годы и столетия больше к нам не лезли. А дать можем только с помощью всего мира и оружием, которое убивает, и оружием, которое воспитывает, то есть кино.

– Чем именно сейчас вы занимаетесь?

– Мы сняли сериал "Хозяин" – это адаптация одноименного произведения Ивана Карпенко-Карого. Это известная пьеса, которая не была завершена, поэтому мы написали свою версию. В нем мы говорим о земле. А земля для украинца – это всегда синоним свободы. Есть земля – ты не крепостной и сам решаешь, где и с кем быть.

Земля – материализация наших патриотических устремлений. Именно об этом мы много говорим: и о реформе земли, и о семье, и о конфликте родителей и детей. Я люблю Карпенко-Карого, люблю этот сериал. Его режиссер Тарас Ткаченко, актеры Богдан Бенюк, Виктор Жданов и Ольга Сумская представили сериал на фестивале в Черновцах.

– Как долго вы с этим проектом работали?

– Мы начали в сентябре 2021 года и, не поверите, все завершили 23 февраля. Представьте, в 12 ночи мы закончили работу, пошли домой спать и почти через три-четыре часа все началось. Канал "1+1" сказал, что покажет фильм, видимо, только после победы. У них нет возможности, потому что негде – единый телемарафон продолжается. Сериал готов, лежит на полке, ждет. Хотя его уже взяла стриминговая платформа "Киевстар" и там его можно посмотреть. Мы не можем его передавать другим платформам, потому что он еще не пережил телевизионную премьеру.

На съемках фильма "Хозяин". Фото предоставлено "Основа Фильм Продакшн"

Сейчас мы работаем над следующим проектом – "Ботоферма". О тех зловещих подпольных компаниях, где создают фейки, искажают информацию и шерят ее на весь мир. Где из героя через минуты делают негодяя, а негодяя возносят к небесам. Это сериал о гибридной войне. Когда мы увидели, как мир реагирует на нашу информационную войну, поведение всех международных институций, насколько они коррумпированы русскими и живут в фейковой атмосфере, то решили говорить об этом на языке кино.

– Как во время войны этот процесс производства организован?

– Мы завершаем написание сценария, чтобы он был в виде, готовом к производству. В октябре последует период подготовки, затем съемки в Киеве. Да мы это планируем... Но ведь никто не знает планов этих негодяев. Что-то может измениться, мы не знаем, что будет, какие ракетные обстрелы, тревоги и так далее.

Сейчас так работаем не только мы. У всех телевизионщиков так. Знаю, они снимают в том числе документальные проекты, поскольку есть грантовое финансирование. Оно не какое-то колоссальное, но позволяет продолжать что-либо делать. А дальше уже будем смотреть. Кто-то думает снимать в Варшаве или Праге. Знаю людей, которые уехали снимать в Черновцы. Все непросто, но нужно и дальше работать. Потому что воюют не только пушками. Воюют искусством.

– Выходит, даже в такие тяжелые времена есть место для культуры и искусства?

– Искусство всегда актуально, потому что оно дает ответ на многие вопросы. Мы сейчас часто спрашиваем: как так может быть в XXI веке, что люди, выглядящие так же, как и мы, могут быть такими жестокими, как россияне? И я не говорю сейчас о том, извините, нелюде, сидящем в Кремле, а только о тех, кто исполняет его команды, кто ему верит, кто готов воевать, а это полторы сотни миллионов негодяев!

Искусство, которое делалось последние 20–30 лет в России (а там были высокие образцы), не достучалось до них, оно было недоступно этим миллионам и жило только "внутри Садового кольца". Они все не люди. Физиологически да, но гуманитарная оболочка и ее толщина, определяющая нашу человечность, у них вообще отсутствует.

– Многие годы мир увлекался "тайной русской души", искал большие смыслы в книгах Льва Толстого, Федора Достоевского и так далее. Почти каждый ребенок в школе читал об ужасном убийстве Муму... После вторжения в мире заговорили об отмене русской литературы. С вашей точки зрения, это временно или навсегда?

– Не думаю, что мир на этом будет долго стоять. Россияне придумали этот нарратив о себе, а мир подхватил и этим восхищался. Российская культура – лишь одна из многих мировых культур. И совсем не самая лучшая. Рассказывать, что это культура большой духовности и силы, – это такое самовнушение, самовосхваление, это "воздвижение вечного памятника нерукотворного". Это такие же скрепы, как и все остальные скрепы, которые и привели Россию к сегодняшнему ее состоянию. Обратите внимание, Нобелевскую премию по литературе дают с 1901 года. И сколько россиян ее получили за 120 лет? Всего четыре. А вот у маленькой Швеции восемь лауреатов, у Великобритании – 12, Франции – 16.

Сегодня среди российских деятелей культуры каждый второй, как они себя сами называют, имперец – это и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, режиссеры Никита Михалков, Владимир Бортко, Карен Шахназаров… И этих фамилии десятки.

Российские телевизионные пропагандисты – все талантливые негодяи. Они мотивировали русский темный народ на войну, свели Россию с ума. Все они должны сидеть на скамье подсудимых рядом с теми, кто принимал решение о вторжении в Украину. Наряду с президентом РФ Владимиром Путиным, членами Совета безопасности РФ должны сидеть деятели русской культуры и медийщики, которые рассказывали россиянам, что убивать – это хорошо, грабить – это прекрасно, насиловать – вообще невероятно.

– А как бы вы их наказали?

– Здесь важна не глубина наказания, а его необратимость. Наказание должно найти каждого "героя", и он должен нести ответственность. Мне все равно, где именно это произойдет, пусть и в Гааге. Некоторые говорят, что трибунал над россиянами должен быть в Мариуполе, но не надо осквернять Мариуполь присутствием этой мерзости. Мариуполь – это наш украинский эпос и памятник мужества, силы, борьбы за независимость и свободу Украины. Мариуполь – пример стойкости для всего мира.