+8 Киев
Поворознюк держит пистолет в руке и говорит мне: "Я вообще мог бы тебя сейчас убить, бросить в этот пруд – и никто тебя даже искать не будет"
– Виктория, добрый вечер!
– Добрый вечер!
– Я чувствую, что вы волнуетесь. Я сразу прошу, чтобы вы не беспокоились. Мы с вами будем спокойно разговаривать. Я буду спрашивать вас о вашей жизни, о Поворознюке этом проклятом, о котором я уже давно веду расследование. Все больше и больше людей хочет о нем рассказать... Вначале вы скажите, кто вы. Ваша фамилия, имя и отчество еще раз, чтобы люди знали и слышали.
– Я думаю, что меня знают многие в Петрово. Зовут меня Узлова Виктория Николаевна. Многие знают, потому что я работала долгое время учителем, примерно 16 лет. Поэтому много времени проводила с детьми, с родителями. Потому меня знают. Наверное, не только Поворознюк.
– Учителем в школе Петрово?
– Да. Я работала поначалу в одной школе. У нас было две школы, дальше была реорганизация и нас объединили. В гимназии я заканчивала работу. Сейчас я нахожусь в Польше.
– Какие предметы вы преподавали?
– Начинала с того, что была учителем этики и организатором разных праздников. Педагог-организатор – была такая специальность. А дальше было много всего. Было и так, что я преподавала художественную культуру, искусство, этику. У девушек преподавала медицину, у ребят преподавала защиту отечества. Работала в последние годы еще в отделе образования специалистом по охране труда.
– Какое у вас образование?
– Я окончила Александрийское училище культуры. Руководитель хора и организатор культурно-развлекательной деятельности. И окончила еще Кировоградский педагогический университет имени Винниченко.
– У вас очень хороший украинский язык. Я так слышу, что в Петрово больше на суржике говорят. А у вас такой изысканный язык. Почему?
– Наверное, потому что учителем работала. И украинский язык все-таки считаю родным. Никогда не говорила по-русски. Суржик присутствует у нас в районе, но украинский язык для меня – это святое.
– Вы сказали, что вас в Петрово хорошо знают. Но в Украине знают вашего земляка Александра Поворознюка. Я о нем ничего не слышал, пока не увидел интервью Наталки Мосийчук с ним. Он такой колоритный человек, такой мат у него отборный. Он всегда был таким?
– Всегда. Это он себя еще сдерживает.
– Что это вообще за человек?
– Сказать о нем много я не могу, потому что я в том кругу никогда не общалась. Старалась не пересекаться, потому что у меня свое видение на то было. Но то, что человек не заслуживает находиться между людьми нормальными – это факт.
– Чем он плохой человек, что он такого не заслуживает?
– Глядя на его поведение, видно, как люди страдают, насколько люди запуганы им. Искренности в его словах вообще нет. Конечно, когда он снимает фильмы в TikTok, выставляет передачи разные... И даже здесь, в чужой стране, о нем отзываются, что он – нормальный человек, который может поддержать украинскую армию во время войны, настоящий патриот, герой. Когда с ним столкнулся в жизни и знаешь его истинное лицо, то не должен даже думать об этом. Хочется людям кричать, что на самом деле он не заслуживает даже называться человеком. Сколько людей в Петрово от него пострадало… И дальше будет, благодаря вам, еще больше людей. Возможно, он сейчас что-то и делает в поселке Петрово и для Петровского района. Но я думаю, что без пользы для себя он бы этого не делал.
– Вы много лет его знаете?
– С тех пор, когда первый раз его увидела, стала о нем узнавать больше. Потому что вынуждена была знать и узнавать, потому что мне было больно.
– В каком году вы его увидели впервые?
– Это был май 1997 года, суббота… 17 мая это произошло. Я жила в селе Водяное Петровского района, буквально в 17 километрах от Петрово. У нас не было тогда ни автобусов, не на чем было добираться из города в поселок. Если в поселок из города еще ходили автобусы, то из села, например, до поселка доехать было очень сложно. У кого были машины, родители подвозили. У кого не было, те попутным транспортом добирались на учебу или по каким-то делам. Вышло так, что я встречалась с парнем из Петрово. Мне было на тот момент 18 лет. Это первая моя настоящая любовь была. И у нас в тот момент работал в колхозе на автобусе мужчина – Проценко (не помню имя). В субботу после работы в 17.00 он возвращался в Петрово. Можно было с ним подъехать. Я вышла. Тогда не было мобильных телефонов, часов у меня не было, ждала где-то часок. Потом мне женщина сказала, что он не работает. И автобус уже не ездил. Подъехала машина черного цвета, остановилась, мужчина спросил: "Куда тебе?" Я сказала, что мне до Петрово. – "Чего ты не тормозишь?" Я сказала: "Я вас не знаю". Он говорит: "Не бойся, садись, подвезу". Он забрал сумку, поставил ее в багажник. Я ехала с продуктами: сначала к парню домой, а на другой день – на учебу. Когда я уже садилась в машину, увидела, что спереди сидел один человек и сзади еще один. Понятно, что уже реакция была не то, что робко... Это было, наверное, где-то 17.30–18.00. В мае еще светло, и люди ходят, видят. Я начала неуверенно заходить в автомобиль. Он говорит: "Не бойся – садись".
– Это был Поворознюк?
– Поворознюк, да. Он сидел за рулем, сбоку возле него сидел Свистунов, возле меня сидел Кириенко Михаил. На него он Миша говорил, а на этого – Свистик. Мы отправились из Водяного. Доехали до села Маловодяное... Между Маловодяным и Малиновкой есть пруд, о котором я, кстати, знала, потому что мы туда с отчимом ездили на рыбалку. Я знала, как можно убежать... Успокоилась... Когда завернули, он говорит: "Спокойно сиди. Не вздумай визжать". Этому Мише он сказал: "Мы едем за Шелягом". Шеляг – это бывший председатель нашего колхоза. "Сейчас его найдем, дадим по башке – и поедем дальше. Не кипишуй, не ори, не вздумай кричать". Это все слова, которые я услышала от него. И я немного успокоилась. Потому что на тот момент все люди страдали от того, что председатель неизвестно куда деньги девал. Когда мы подъехали, там на поле работал тракторист. Я даже его знаю, он из села. Но он был далековато. Он даже машину видел, но не видел, кто в ней.
Они вышли из машины. И он говорит: "Выходи". Я говорю: "Да я в машине посижу". А он: "Выходи, потому что это надолго". Конечно, я вышла. Встала возле машины. Он открыл багажник. У него там пиво было, накрытое кожаной курткой мужской. Он взял эту куртку, взял пиво. Дал мне бутылку и говорит: "Пей". Я говорю: "Спасибо, но я не употребляю". Он говорит: "Кто-то у тебя будет сейчас спрашивать, будешь ли ты пить или не будешь". – "Спасибо, но, правда, я не употребляю алкоголь". – "Хорошо, пошли со мной". И он берет куртку. Я уже иду позади него и понимаю, что двое остались там. Если что – буду бежать в сторону от пруда, побегу по балке – не догонят.
Придя так к пруду, мы сели поближе. Он постелил куртку, лег на нее. Я присела возле него с той бутылкой. Думаю: сейчас, если он начнет, я этой бутылкой его могу ударить. Я уже понимала, что что-то не так, потому что видно, что человек... И с матерными словами, и с таким нахрапом на меня... Мне страшно было уже тогда. И он начал: "Ты не знаешь, кто я такой?" Говорю: "Впервые вас вижу". – "Слышала, под Желтыми Водами была группа убитых?" Семь человек, кажется. Говорю: "Нет, я не слышала". – "Слышала, в Кривом Роге..." – что-то там еще... Я не помню конкретно, что он сказал. – "Нет, я не слышала". – "Ты вообще слышала, кто такой Ропик?" – "Ну, о Ропике слышала". – "Так Ропик – это я". А моя соседка из Водяного – я не буду называть сейчас фамилию – или ее муж крестил кого-то, или он там кого-то крестил... Они кумовья.
– Простите, Ропик – это его так называли?
– Да, вообще-то он не Папа, а Ропик. Папой он стал позже. Я ему сказала, что такая-то – моя соседка, а он: "Чего же не знаю? Я ее очень хорошо знаю". Думаю, если он ее знает – значит со мной будет все хорошо, он меня не тронет, ничего мне плохого не сделает. И тут он начинает... Дословно, держит пистолет в руке и говорит: "Я вообще мог бы тебя сейчас убить, бросить в этот пруд – и никто тебя даже искать не будет". Это его слова ко мне.
– В руке – пистолет?
– Да, у него был пистолет. Ну, я не разбираюсь в них... И говорит: "Если я захочу, то могу тебя застрелить – тебя никто и искать не будет. Ты ничего плохого не делаешь, не кричишь, не сопротивляешься. У тебя есть выбор: или я один, или мы все вместе". Понятно, что в этот момент шок... Я ему сказала: "Послушай, у тебя тоже может быть дочь. Есть много девушек, которые занимаются этим... Ты же понимаешь, что у меня есть парень. Я же вам рассказала, что еду к парню, он меня ждет, у меня все серьезно. Не делай этого". И он мне сказал: "Так, встаем и идем". Он подходит к машине. Мы уехали, чтобы трактор не видел. Я сзади сидела. Он говорит: "Садись вперед". Говорю: "Ты не боишься? Ты меня не знаешь". Уже все, что мне приходило в голову, говорила. "У меня эпилепсия". Начала показывать, что у меня приступ начинается. – "Что ты начинаешь здесь?" Со своими матом… Дальше я говорю, что у меня болит сердце. Дальше я начала плакать, просить. Говорю: "Не делай этого... Если бы с твоей дочерью кто-нибудь так поступил, как бы ты на это реагировал?" Потом я попросилась в туалет, думаю: "Буду бежать". Буду бежать, потому что как это можно пережить? Я начинаю уходить, а он говорит: "Ты же понимаешь, что пуля тебя догонит?" Я говорю: "Я действительно хочу в туалет". А сама ухожу подальше, чтобы побежать. – "Или ты сейчас здесь за этим кустом садишься, чтобы я видел, или пуля тебя догонит". Это его слова. Ну, ясно, что я вернулась. И он говорит: "Ну выбирай: или я, или мы вместе". Ясно, что выбор у меня был один. Изнасилование было, о котором никто не знал. Я только сказала этому парню, когда приехала. Они довезли... Он мне сказал: "Кому-то хоть слово скажешь... Ты понимаешь, кто я. Ты понимаешь, что с тобой будет. Забудь все, никому не говори"...
– Извините, пожалуйста. Изнасилование было какое?
– Изнасилование было орально. Это было недолго. Он сидел за рулем, я сидела возле него. Мужчинам он сказал отойти от машины – они стояли сзади машины.
– А они знали, что он делает?
– Конечно, они знали. Они слышали, что он сказал: "Выбирай: или мы вместе все тебя, или ты делаешь мне вот так"... Он ничего больше не сказал. Он сказал, что "таких глупых еще никогда не видел". Потом, конечно, всю дорогу я проплакала, потому что для меня это унижение было. Он высадил меня возле автопарка и сказал: "Кому-то скажешь – я тебя всюду найду". И все. Я пошла к парню. Конечно, у парня я расплакалась. Я все ему рассказала. Но не сказала, что было изнасилование. Я сказала, что была попытка изнасилования, потому что мне было стыдно. И я ему сказала даже: "То, что я сейчас тебе расскажу – это 100% конец в наших отношениях". Так оно и получилось…
Как Поворознюк разбогател? Насколько я слышала, сначала воровство. Там убили, там, говорят, ограбили, у того отобрали землю
– Он вас бросил?
– Да.
– Я видел вашу фотографию. Вы были красивой девушкой. И сейчас красивая.
– Обычная сельская девушка, которая за свою жизнь никогда не сделала ничего плохого… Я полгода вообще не могла выходить никуда – боялась. Как только видела где-то черную машину, это для меня был шок. А дальше я не выдержала и маме рассказала, сестре рассказала. Но не сказала, что было изнасилование. Я сказала, что была попытка... Мне стыдно было сказать, что со мной так поступили. Я стала спрашивать у знакомых, кто это. Спрашивать, кто он, что он может сделать. Мне сказали: "Виктория, даже не пытайся. Ведь если ты пойдешь, ты же понимаешь, что тебе за это будет". И я просто закрылась в себе после этого. Было очень тяжело. Через некоторое время я вышла замуж. Осталась в Петрово, мы с ним не пересекались. Он некоторое время жил в Водяном, потому что каким-то образом стал жить в доме председателя нашего колхоза Шеляга Ивана Ивановича. Он жил там, наверное, несколько лет. А через некоторое время он начал резко набирать обороты. У него земля появилась, он переехал в Петрово, построил дом, выкупил бывший ресторан "Волна" и начал строить свой ресторан "Зодиак". Дальше он с этим парком… С Тилик Светланой Александровной они начали строить все это. Если бы он и помогал Петрово... Но действительно он бы помогал, если бы это было из его кармана, а я думаю, что он делал это с выгодой для себя. Ибо человек этот просто так никогда ничего не сделает. Больно было… Когда я преподавала в школе, приходила его дочь. И на уроках этот ребенок сидел... Действительно очень хорошая девушка, очень хорошо училась. Смотрела ей в глаза на уроке и думала: "Боже, дитя, ты не знаешь, какой у тебя отец на самом деле..." Ну его человеком не назовешь.
После того я поняла, что ничего в жизни не докажу. Он со мной даже здоровается, он меня видел в поселке. Он открыл в школе стадион, мы с ребятами ходили на футбол. Но я уже смирилась с тем, что ничего в жизни не докажу… И никто, абсолютно никто, не знал, что происходило на самом деле. Когда увидела сейчас, что происходит, как вы записываете, как люди идут и говорят правду, я поняла, что это мой шанс сказать правду и открыть людям глаза на то, кто он на самом деле. Что он – насильник. И это не только я. Я знаю еще нескольких девушек, с которыми так же было... Я с ними говорила: "Давайте объединимся". Но они сказали: "Ни в коем случае. Нам здесь еще жить, нам здесь еще работать. Получится или не получится его убрать из Петрово... А потом бояться и ждать, что завтра что-нибудь с тобой случится, – это очень страшно".
– Вы с ним встретились когда-нибудь лицом к лицу?
– Да. Было буквально после случившегося. Может, год прошел. Я его случайно увидела. У меня сестра работала в ресторане… Я пишу стихи, и меня попросили в юмористической форме мужчин поздравить на 23 февраля. Я пришла, писала это стихотворение. А сестра моя, увидев, что он вошел, говорит: "Виктория, беги, не оборачивайся. Зашел Поворознюк". Я говорю: "Почему я должна убегать?" Ну и он увидел меня. Он рукой: "Иди сюда". Я говорю: "Я не подойду". Он подошел сам. Говорю: "Что вы хотите от меня?" А он говорит: "А чего ты не хочешь со мной поговорить?" А я говорю: "А о чем мне с вами после всего говорить?" – "Ну а как?" А с ним человек был... Я говорю: "После того, как вы насилуете девушек, вы можете так свободно себя вести и думаете, что это вам с рук сойдет?" А он: "Что ты, дура, мне говоришь? Это прокурор из Кировограда". Или что-то такое. Я говорю: "Как бы то ни было, пройдет год, пройдет два, десять, но за свои поступки придется отвечать. И при первой возможности я сделаю так, что вы будете сожалеть о том, что вы сделали". Такая была ситуация. И есть еще... Свадьбу моей племянницы праздновали вместе, потому что он каким-то образом – не знаю, это уже не мои дела, – но он там или кум, или кто. Я с ним никогда не разговариваю, никогда не подходила. Знаете, боль внутри есть, но доказать я никому ничего не смогу. Я понимаю, что время прошло, свидетелей у меня нет – только подруги, знающие, что произошло.
– Ну а Свистунов, Миша?
– Когда ехали, Свистунов вообще молчал. Миша шутил: "А зачем тебе этот кавалер? А что, я в кавалеры не подойду?" Я молчала. Девушка маленькая, 160 см роста, 55 кг. Худенькая, маленькая. А тут мужчины здоровые, с палками, извините. И, может, если бы у него окна были не затемнены, я увидела бы, что там – я бы не села в жизни туда. А я спешила… Не смотришь, летишь… Обрадовалась, потому что сколько ждала того транспорта – и кто-то тебя забирает. Я сколько подъезжала – никогда такого не было. Ну, такое знакомство у меня было с Поворознюком.
– Как он разбогател? Что говорят люди?
– Насколько я слышала, сначала воровство. В принципе, это все и так без меня известно. Я этим не интересовалась, потому что мне этот человек вообще не интересен. Если бы не куплено было им все, я пошла бы в полицию, написала заявление. Но понимаете, когда человек из обычной семьи, где нет больших денег... У меня мать дояркой работала. Я не стыжусь того, я умею все делать – я из села. Я никогда не задирала нос и своим трудом все в жизни пыталась сделать. Я никому злого ничего не сделала. Но этот человек… Там убили, там говорят, ограбили, у того отобрали землю. У меня есть родственники, имеющие право получить два гектара земли для ведения сельского хозяйства. Когда я обратилась в наш земельный отдел, чтобы получить эту землю, когда еще была в Петрово... Один раз писала заявление, другой раз. Земли нигде нет, говорят. А тут я узнаю, что Поворознюк сказал людям: "Кто хочет эти два гектара, то я могу выделить их на территории Водянского сельского совета". Люди написали заявления, взяли землю. Но сейчас никто из них не имеет никаких документов. Говорят, что он с ними рассчитался, а люди этого даже не знали. Я спросила своих родных: "Зачем вы пошли?" Говорят: "Ну как? Мы сколько лет хотели получить землю, мы имеем право ее получить. Здесь предложили: можно взять, но с таким условием, что эту землю отдают ему в аренду". В настоящее время никто не имеет документов. Эта земля у Поворознюка.
– У меня сейчас стоит очередь петровчан, желающих свидетельствовать против Поворознюка. Но я не могу понять, почему люди десятилетиями терпели этого урода, не обращались никуда? Молча делали то, что он скажет им, как рабы? Я не понимаю этого.
– Понимаете, когда человек имеет деньги, когда человек за эти деньги со всеми договорился... Куда бы ты ни пошел, против него никто не пойдет. Ибо все знают, что он может за это по голове не погладить. Все его боятся. Он там заплатил, там сделал, там переплатил. У него есть связи. Какие связи? Я этого не знаю, не буду говорить. Но люди привыкли. Посмотрите: в Петрово хорошо. У нас изменился поселок, расцвел: и парк появился, и набережная появилась. Говорят, что это Поворознюк со Светланой Тилик сделали. Молодцы. И люди помогали, саженцы насаживали. Очень хорошо изменили это все, супер! Но если обратить внимание на все здания, которые находятся в поселке – например, общежития старые – все Поворознюка. Как это все переходит в его собственность?
– А Светлана Александровна – это председатель сельсовета, да?
– Да, глава сельсовета.
– Его подельница, говорят.
– Этого я не скажу. Знаю только одно: Светлана Александровна работала на криворожском руднике. Затем ее избрали председателем поселкового совета. И она уже, кажется, на втором сроке. Я о ней ничего не скажу, потому что я действительно не знаю. То, что она работает, что она для поселка делает, освещается работа – это все видно. У нас это на первом месте: показать, что мы сделали.
– Виктория, а что у Поворознюка за семья?
– Я знаю, что у него есть дочь Илона и сыновья Виталий и Александр.
– А жена кто? Чем она занимается?
– Совершенно не знаю ничего о ней. Я никогда ее нигде не видела. Может, на выпускном или на первом или последнем звонке в школе, когда к ребенку приходили…
– Есть ли у вас связь с односельчанами сейчас?
– Конечно.
– Что люди говорят в свете того, что появилось столько фактов о деятельности Поворознюка?
– Люди радуются, люди в большом шоке… Не потому, что узнали правду, – они это все знали. Они в шоке от того, что появился человек, который может это вести и людям открывает глаза. Хотелось, чтобы абсолютно все люди, не знающие его лично, изменили мнение. Ибо этот человек не заслуживает уважения. Как он сказал, все, что он сделал, было по молодости, и он за это уже заплатил... Никогда он не заплатит за то, что сделал! Люди надеются, что дело доведут до конца. И что это будет показательно для всей Украины, для всех таких, как Поворознюк. А их у нас в Украине сколько! Это будет шаг, после которого люди начнут верить, что у нас идут перемены к лучшему. Никто такой страны не будет видеть, как у нас Украина. Просто нужно сделать очень-очень большую уборку. Надо чистить, надо выбрасывать таких людей, как он, брать все в свои руки. Чтобы люди могли спокойно жить, чтобы они могли спокойно выражать свое мнение. Чтобы их не обворовывали! Чтобы пенсионеры не считали копейку и не ходили, не просили: заплати мне, потому что это моя земля, я тебе дал ее, а ты у меня ее отобрал. Или случались такие ситуации: человеку нужны деньги, он берет деньги вперед, за 10 лет договариваются. И эта земля у него выходит из рук, потому что он подписывает документы, не читая. Потому что люди из села незнающие. Они привыкли доверять, не проверяя. Поставил подпись – и ушел. А значит, земля уже не его, потому что она уже на 48 лет передана арендодателю. У меня очень много знакомых, которые таким образом потеряли свою землю. Она у них есть, но документы и все остальное – у арендаторов.
– Как вы считаете, каким будет конец этого животного?
– Считаю, что дело дойдет до конца на этот раз. Не отвертится. И все, что награблено... Я ради этого... Правда, мне не стыдно было сказать правду, очень больно, потому что никто правды до конца не знал. И это психологически для меня было тяжело всю жизнь, а сейчас было еще труднее сказать, потому что меня все знают… Но я уверена, что дело дойдет до конца. Все, что награблено, вернется людям. Проведут расследование, чтобы люди вернули себе земли, чтобы люди почувствовали, что государство их не обворовывает, что государство может быть мощным и сильным. Я уверена, что все награбленное пойдет в государство. А государству сейчас средства очень нужны. Для нашего развития, чтобы Украину восстановить, нужно просто забрать у всех коррупционеров, забрать у всех бандитов все, что они награбили. Тогда мы будем жить счастливо и спокойно. Мы этого заслуживаем.
– Виктория, я напоследок вам задаю вопрос трудный. Христиане говорят, что надо прощать своих врагов. Вы как сегодня относитесь к Поворознюку? Вы простили ему все, что он сделал с вами?
– Я считаю и всегда считала, что у преступлений нет срока давности. За свои преступления человек должен отвечать.
– И душа до сих пор болит?
– Болит. Потому что кто его знает, какой бы могла быть моя жизнь…
– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы решились на это интервью. Я знаю, что было трудно снова ворошить произошедшее когда-то. Но я хочу поблагодарить вас за то, что вы это сделали. Потому что вы уберегли многих девушек от этого хряка. Чего хотят сегодня люди? Справедливости. Вера в справедливость, в то, что и такой Поворознюк, и другие поворознюки, которых еще много у нас, получат по заслугам, стоит того, чтобы мы делали такие программы. А я со своей стороны хочу вам сказать, что я сделаю все, чтобы он оказался на скамье подсудимых, там, где ему место, и закончил свою жизнь за решеткой.
– Я верю в это. Вы не знаете, наверное, как люди сейчас между собой... Они живут сейчас интернетом. Они смотрят все передачи, они видят, что бы он ни говорил в TikTok, мол, это неправда. Это все правда. Кто, как не мы с Петрово, это знаем? Он, глядя в глаза, лжет. Придется ответить. Я думаю, после того в Украине начнутся изменения очень большие.
– Будет отвечать. И будет первой ласточкой, которая полетит туда, где она должна быть. Я вас благодарю, Виктория. Удачи! И слава Украине!
– Вам спасибо. Героям слава!
