Максакова: Мамы не было на похоронах отца. В моей голове это не помещается. Мы с ней не разговариваем с тех самых пор G

– Маша, привет!

– Добрый вечер!

– Обычно начинают с хорошего, но сегодня, пожалуй, с грустного. На днях год исполнился с того момента, когда в центре Киева застрелили твоего мужа Дениса Вороненкова, бывшего депутата Государственной думы России. Была пресс-конференция [генерального прокурора] Юрия Луценко…

– …в сентябре…

– …да, он сказал, что заказчик найден, что это твой бывший гражданский муж Владимир Тюрин. Предприниматель, криминальный авторитет, как его называют.

– (Вздыхает).

– Хочу тебя спросить: когда ты об этом узнала, то для себя поняла его мотив?

– Алеся, понимаешь, прошел год… Это миф, будто что-то лечится [временем]. Так нельзя сказать. Просто появляются другие сферы деятельности, отвлекающие от этого страшного события. Приходится переживать все практически заново, когда я вновь рассказываю об этом дне… Я пела 23-го числа прогон в Харьковской опере, с утра, практически в то самое время, когда это случилось год назад. Стояла на сцене, пела свою любимую партию Дездемоны. Стечение обстоятельств: именно в Украине я чувствую руку Бога над собой. Наверное, можно было сойти с ума от осознания удара в спину. Дело не в том, были у Тюрина мотивы или нет. Я не представляла, что он может посметь такое сделать.

– Ты веришь, что он мог такое сделать?

– Хм… То же самое – верить или не верить, что Волга впадает в Каспийское море.

– То есть это факт?

– Да. Следствием это доказано. Есть развернутое интервью Павла Кононенко (первый заместитель прокурора Киева. – "ГОРДОН") на эту тему. Со всеми деталями.

– Помнишь, ты мне говорила, что Тюрин не желал вам зла? Что даже благословил в каком-то смысле ваш брак?

– Это и есть лицемерие первоначальное. Я так понимала, что он претендует на детей. Связывала его угрозы, нелицеприятные выражения, звонки и крики именно с этим. Разговоры всегда касались детей. Думала, что весь конфликт в этом и выражался.

– Это было, когда ты вышла замуж, правильно? Не продолжались же конфликты до последнего момента?

– Наоборот! Все усугублялось. Сначала да, все преподносилось в таком виде: "Я не сделал Машу счастливой, ей было сложно и плохо, она достойна, наконец, ощутить женское счастье. Я уверен, что ты дашь ей то, что не смог дать ей я".

– Значит, был у него с Денисом разговор по-мужски?

– Да, и я очень удивилась. Как раз незадолго до свадьбы. Денис – такой человек, не мог не вмешиваться. У него был прирожденный педагогический дар. Тебе с детьми жить всю свою жизнь, ты не можешь их проблемы откладывать на потом, их надо решать сегодня и траекторию их развития закладывать сейчас. Если еще не опоздал. И он начал настоятельно этим заниматься. Илюша был отправлен в Суворовское училище, сделал грандиозные успехи. Просто грандиозные. Человек, который не мог даже висеть на перекладине, лишний вес был, в итоге подтягивался 10 раз. У него там даже подшефные ребята появились, которых он натаскивал. Вышел в передовики, в "сильное звено". Его подавали на олимпиады, он увлекся историей.

– А Тюрина в этой схеме что не устраивало? Если у детей успехи?

– Чужая среда. Военные, прокуратура, в которой работал Денис, – это все претит [Тюрину]. Нарушает, что ли, кодекс понятий. Видимо, что-то унизительное для него в этом есть, я так понимаю. Они должны порождать аналогичных себе. Или хотя бы что-то между. Илья был очень твердым в своем намерении учиться, пока его беседы [с отцом] не стали расхолаживать. Он стал требовать от меня письмо, что я не возражаю, чтобы Илья покинул Суворовское училище. Вот на чем строился последний конфликт. Он говорил, что в связи с нашим решением уехать в Украину и тем более в связи с показаниями, которые дал Денис, для Ильи в коллективе возникнет опасная обстановка. Пытался такое рассказывать. И я начала думать: ну, все-таки он же отец. Такая вроде форма заботы о сыне. После длительного противостояния, звонков и криков, подключения всех родственников он приехал в училище. Кстати, его пускать не хотели. Илюша, в общем, не выдержал, после его визита поддался на уговоры. Какие у меня оставались доводы? Я подписала это согласие.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– После того как Луценко сообщил о результатах расследования, ты с Тюриным говорила?

– Конечно, нет. Я перестала с ним разговаривать не после слов Юрия Луценко, а в тот момент, когда как потерпевшая была частично ознакомлена с ходом расследования.

– То есть заранее знала о его роли?

– Начнем с того, что об этом прекрасно знают и там тоже. У меня сохранились приятельские отношения с весьма небольшим количеством людей, но все-таки сохранились. Конечно, я начала по своим каналам выяснять. Логично, что в такой ситуации человек начинает бить тревогу и старается выяснить все, что возможно. Кого бы я ни спрашивала, все мне об этом говорили.

– Но объясни мне все же – какой мотив? Тебе насолить?

– Совместить приятное с полезным. Выместить свою злобу. Доказать мне, что в моей жизни может что-то происходить только с его подачи. Сколько он мне вредил за всю мою жизнь! Задумайся: почему, когда его влияние на меня было полностью отсечено и эта крепость оказалась ему не по зубам, моя жизнь быстро стала налаживаться? Совпадение странное? Когда у него были сложности, когда он попал в следственный изолятор, а Испания требовала его выдачи, обнаружив у него казахстанское гражданство, я, несмотря на то, что уже с ним не жила…

– …ты ему тогда помогла?..

– …конечно! Вышло, что я познакомила его с теми людьми, с которыми был конфликт у Дениса. Которые его травили, фабриковали против него дела. Задолго до того, как у нас с Денисом сложились личные отношения, мы просто дружили, Денис мне сказал: "Послушай, он (Тюрин. – "ГОРДОН") туда вхож, поговори, может, он поспособствует разрешению конфликта. Я не понимаю, почему со мной воюют люди, с которыми я даже не знаком". И я пошла с ним разговаривать на эту тему. Попросила. Он сказал: "Хорошо". Передал мои вопросы. Встретился со мной еще раз. Сказал: невозможно не только изменить решения, принятые ранее, но и рядом находиться не советуют. Вот такой был ответ. Это я к тому, что Тюрин умудряется ходить в Следственный комитет и говорить, что с ним (с Вороненковым. – "ГОРДОН") не знаком. Но на том этапе он, видимо, не предполагал развития наших с Денисом отношений.

– Вызволять Тюрина Денис тебе не помогал?

– Нет, тогда мы еще вообще не общались. Это было… Да, это еще до Думы. Примерно внахлест. Он стремился решить свои юридические проблемы, а я стала депутатом.

– Сейчас твоей жизни что-то угрожает?

– Понимаешь, это вопрос сложный. Учитывая то, как меня охраняют, а охраняют меня прекрасно…

– До сих пор у тебя охрана?

– Да. Я очень благодарна Украине, президенту Петру Порошенко. На каком-то российском эфире сказали, что мне косвенно симпатизирует первая леди. (Улыбается.) Было безумно приятно слышать. Безусловно, если бы было иначе, то при той агонии, истерии в отношении меня в российских СМИ могло случиться что угодно. Если кто-то целенаправленно задастся… Даже президента [Джона] Кеннеди… Такое дело, я публичный человек. Но в целом, учитывая уровень, подготовку и весь протокол [охраны], скажу так: береженого уже и Бог бережет.

– Вспоминаю наш прошлый эфир с тобой. Ты очень откровенно рассказывала, как Владимир Тюрин тебя избил, когда ты хотела уйти от него. И ребра сломаны, и сотрясение мозга, и челюсть вывихнута. Я считаю, рассказать такое – смелый поступок. С учетом всего этого – ты его сейчас боишься?

– Если бы боялась, наверное, даже тогда не ушла бы. У всех разная реакция на стресс и на испуг. Боятся чего-то все, только идиоты ничего не боятся. Вопрос в том, что с человеком происходит. Меня этот страх мобилизовал. С кем-то – иначе. Как у Ницше: все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Вероятно, это мой случай. Пока что. У меня ребенок маленький. Мне надо думать, как его на ноги ставить, а не думать о том… Это вообще растрата впустую жизненной энергии. Все время оглядываться? Мне вперед надо идти.

– Угрозы от Тюрина не получаешь?

– Я их получала, пока не заблокировала номер, с которого охранник мне их пересылал.

– Не со своего номера, а с номера охранника?

– (Саркастически). Ну естественно! Ручки-то – вот они.

– Твои старшие дети, Илья и Люся, живут в Москве с отцом?

– Да.

– С ними ты часто общаешься?

– Редко. И чем дальше, чем успешнее следствие идет, тем реже.

– Раз в два дня или реже?

– Да какое там! Гораздо реже! Раньше было так.

– Ты не можешь им звонить?

– Как сказать… Я твердо верю, что те два года, которые Илья провел, наблюдая наши с Денисом отношения и отношение Дениса к себе, видя его пример, не могут просто в песок исчезнуть. Уверена, что внутри у него есть стержень. Конечно, он меня любит и хотел бы вернуться. Сейчас к тому не располагает ситуация. Думаю, в свое время он решение примет.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Ты бы пригласила их в Киев? Хотя бы в гости, не навсегда?

– Мне было бы сложно позволять им курсировать между заказчиком и мной. Может быть только одно решение: либо-либо.

– Теоретически – забрать их ты можешь?

– Как?

– Не отпустит?

– Конечно.

– Детям ты не говорила: "Может, со мной будете жить?" Чтобы они приняли решение?

– Они прекрасно знают, что я их люблю, в любой момент жду и буду рада видеть.

– Он настраивает их против тебя?

– Это очевидно. Моим же оружием. Говорит, что мы клевещем на него. Что он – жертва клеветы.

– Тебе удается следить за их жизнью? Фотографии присылают тебе?

– Ну, Алесь, мы уже углубились… Я тебе говорю как есть. Сначала все было. Потом стало реже. Когда дело было раскрыто, тем более после пресс-конференции прокуратуры, – еще реже.

– В этом году еще одно печальное событие произошло – твой отец умер.

– (Вздыхает).

– На похороны смогла поехать?

– Я была на похоронах. Его похоронили в Мюнхене.

– Встретилась на похоронах с мамой?

– Нет. Мамы не было.

– Почему?

– Не знаю. Как я за нее могу комментировать, почему ее там не было?

– Как ты думаешь?

– В моей голове это не помещается. Мне сказать что-то сложно. Если уж говорить о мужьях, то у нее был идеальный муж.

– Ты у нее спрашивала, почему она не поехала на похороны?

– Мне кажется, такие вопросы нет смысла задавать. Ну не поехала.

– Она не объясняла, почему ее там не будет? Это ведь был повод вам с ней увидеться.

– Я считаю, что она поддерживает взаимоотношения с Тюриным. Видимо, Тюрин считал эту встречу нежелательной.

– Она поддалась его влиянию?

– (Кивает).

– Но такое событие, похороны, должно было бы восстановить ваши с мамой отношения.

– В нормальных семьях – да, так и бывает. Папа очень хотел восстановления наших отношений. Пытался это сделать несколько раз за последний год.

– Помирить вас?

– Да. У меня нет открытого конфликта с мамой. Не считаю его целесообразным.

– Когда ты в последний раз с папой общалась?

– Когда его везли в больницу. А потом было сложно говорить – у него случился инсульт, и речь уже не вернулась.

– Он хотел, чтобы его в Германии похоронили, не в России?

– Да, об этом он говорил.

– Мы с тобой случайно встретились в Харькове недавно…

– …о да, было очень приятно, я так обрадовалась!.. (Улыбается).

– …когда у Димы был творческий вечер в формате "вопрос – ответ".

– Мои комплименты, блестяще просто! Он настолько держит внимание, так чувствует зал, настолько интересно говорит! Я заслушалась.

– Для нас было так удивительно, когда вдруг из зала, с балкона, где стоял микрофон для зрителей, появилась ты! Чем ты там занималась?

– Репетировала Дездемону. Я так счастлива этой творческой возможности! Слова благодарности руководству Харьковского оперного театра, потрясающему главному дирижеру Дмитрию Морозову, постановщику и главному режиссеру театра Армену Калояну. Огромное спасибо Министерству культуры! Если бы не поддержка [министра] Евгения Нищука, вряд ли так у меня все складывалось. Очень признательна. Мой список благодарностей длинный. Знаешь, я много раз хотела в эфире поблагодарить Антона Геращенко (депутат Верховной Рады от "Народного фронта", член коллегии МВД Украины. – "ГОРДОН"). Он пришел на похороны [Вороненкова]. И затем не отступился, я чувствовала его поддержку. Я вообще благодарна Украине, украинцам. До такой степени отзывчивые люди! Вроде я одна, но – самое интересное! – жизнь налаживается потихоньку.

– Ты устроилась на работу в Украине?

– Во-первых, я – доцент. (Смеется). Преподаю в Национальной академии руководящих кадров культуры и искусств. У меня замечательный начальник, ректор Василий Чернец. Человек незаурядного мужества. Решение о моем трудоустройстве, а соответственно, и о пребывании [в Украине] принимал он. Ему выражаю слова огромной благодарности как величайшему профессионалу. Работа, атмосфера, коллектив, достижения – все на высшем уровне.

– Тебя зовут вернуться в Россию?

– С телеэкрана эти призывы я регулярно слышу. (Улыбается).

– До сих пор?

– Конечно.

– Раньше я в [российских] ток-шоу регулярно слышала.

– Я стараюсь минимально смотреть эти шоу. За исключением тех, в которых – изредка – принимала участие. Последнее – шоу Андрея Малахова, посвященное году со дня гибели Дениса. И опять там говорили на ту тему, да.

– Чтобы закрыть тему России и той, прошлой жизни… У тебя какое-то имущество в РФ осталось?

– Безусловно, осталось.

– Ты можешь сейчас им распоряжаться?

– Оно выставлено на продажу. Что я могу делать? Ждать.

– В Украине ты снимаешь квартиру или уже купила?

– С этим сложная история. Если можно, отвечу в следующий раз. Если ты меня позовешь.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Хорошо.

(Улыбаются).

– А что с имуществом Дениса? Была скандальная ситуация...

– Там то же самое. Раздел, выделение супружеской доли. Все наследники претендуют.

– Суд идет?

– Да, такой долгий имущественный спор.

– Там, насколько я понимаю, еще его первая жена…

– Не "еще", а в этом-то все и дело. Он ей почему-то очень доверял. Она отказалась выполнять договоренность.

– Устную?

– Да, он ведь считал, что она такая…

– …честная?

– Конечно. Из-за чего он здесь был в несколько стесненных обстоятельствах? Рассчитывал на одно, но не получил ничего. Вообще ничего. Спрашивают: кто кого предал? Я поехала за своим мужем. Вот если бы не поехала – я бы предала мужа. Так и называется – "замужем". А вот она нарушила все обещания, которые давала ему. Она ни дня не работала. Все зарабатывал он. При этом достаточно благородно все оформлял на нее и на детей. Она оказалась совершенно глуха к его просьбам.

– В суде есть шансы, что все разделят по справедливости?

– Да, потому что есть конкретная норма закона. Я расцениваю перспективы как весьма положительные.

– Недавно Россия выбрала себе в очередной раз президента, того же самого. Если бы ты голосовала, то за кого?

– Не знаю. Поскольку я знала, что голосовать не буду, то этим вопросом даже не задавалась.

– Как ты думаешь, когда Россия отцепится от Украины?

– (Пауза). Это почти Лесь Подервянский и его кредо. (Смеется). Пока я хорошо Украину не изучила, пока не проехала ее практически всю, большие города все охватила – так гастрольный график был распланирован, я не видела, какая это невероятно красивая страна! Летом – эти безумные подсолнухи. Пышущая жизнью страна. До этого я не понимала: что ж такое, все время кто-то норовит… Если историю почитать, разве в какие-то времена было не так? А талантливые люди? А почва, чернозем?

– Такого, как сейчас, не было давно. Каждый день продолжают гибнуть люди.

– Ой, Алеся, это вообще такая тема… (Хватается за голову). Не просто чудовищно, а сердце обливается кровью. Невыносимо больно. Причем гибнут лучшие.

– Следила за трагедией в Кемерово?

– Весь мир следит.

– Кто должен ответить за гибель десятков людей?

– Хочу передать слова глубочайшего и бесконечного соболезнования родным и близким, которые потеряли… Как сейчас родителям, просто не знаю, такая боль утраты. Я со многими киевлянами, украинцами обсуждала эту тему. И люди плачут. Киев испытывает огромное сочувствие. Я сама плакала, когда читала эти новости. Какие бы ни были причины, то, что произошло, – очень больно. Украина оказалась в ситуации неравного противостояния, и кажется, что должен бешеный реванш кипеть. Вот со мной так было. Все клокочет. Проходит время – и я начинаю понимать, что война просто выматывает. Украина мечтает о мире.

– Кемерово, "мусорные" митинги по России идут… Как думаешь, эти протесты могут до Москвы докатиться? Стать серьезным политическим протестом?

– Я же не Нострадамус. Теоретически может быть что угодно. Во всяком случае понятно, что это определенный управленческий кризис. Но во что выльется, я не знаю.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– В Украине предвыборная кампания еще официально не стартовала, но подготовка идет полным ходом. К тебе гонцы от политсил уже приходили?

– Я вне политики.

– А предложений заманить тебя куда-то не было?

– (Смеется). Нет.

– Поддержать концертами? Как-то иначе подружиться?

– Пока нет. Как дальше будет, не знаю.

– А кого бы ты поддержала? Кто тебе симпатичен из украинских политиков?

– Мне была протянута рука помощи действующим президентом. Выборы – внутренний вопрос. Кого-то рекламировать или как-то вникать – я не могу себе это позволить и считаю неэтичным. Это абсолютно внутренняя процедура. Решают украинцы, они выбирают для себя вектор.

– Но ты здесь живешь, можешь наблюдать, оценивать. Это твоя страна сейчас.

– Я действительно думаю, что пройдет три-четыре года, столько, сколько положено, и у меня будет избирательное право…

– Говоришь о получении гражданства?

– Когда у меня возникнет такая возможность. Тогда, наверное – да не "наверное", а точно – я буду открыто выражать свою поддержку тому, кто мне будет в тот момент импонировать.

– Слышала, ты нашла няню для маленького Ивана. Довольна ею?

– Няня со мной приехала из Москвы. А сама родом из Винницы. Так что 10 лет со мной живет украинка. И меня до 15 лет воспитывала украинка. Мама особо мною не занималась. Но я думала, что моя няня – полька. Она была по отцу полька, а по матери – украинка. Але чомусь вона зі мною ніколи не розмовляла мовою. А зараз дзвонить мені й каже такою співучою мовою: "Машо, є така пісня…"

– Она в Украине живет?

– Нет, в Минске. Я ей: "Ира, что происходит?" А она присылает мне фото паспорта. Там написано черным по белому: украинка. Я говорю: "Ну, Ириша, тогда со мной все понятно". (Улыбается).

– Все не случайно, да?

– Как в другую культуру проникнуть, если нет предрасположенности? Это ведь правильный код в голове заложен, который, наверное, позволил мне найти эту общность. Я здесь не чувствую себя чужой.

– Есть разница в том, как на тебя реагировали люди, обычные прохожие, когда ты жила в России, и как в Украине? Автографы берут? Фотографируются?

– В нынешней фазе моей жизни нет лицемерия. Думаю, это чувствуется людьми. И это важно для артиста, он раскрывается. Алеся, я так хорошо там не пела. Правду тебе говорю. Там я пела более щадящий репертуар.

– (Улыбаясь). Мы сегодня проверим в прямом эфире!

– Хорошо, я готова! Кусочек из Дездемоны?

– Давай. Обязательно в конце сделаем.

– Чтобы я вам микрофоны сейчас не сломала, чтобы до конца передачу довели?

– Да, на всякий случай оставим на финал. Бывает, что подходят люди, фотографируются, благодарят?

– Бывает. Но я не акцентирую на этом внимание, в этом смысле у меня звездной болезни нет и не было никогда. Мне важен сам факт приятия. Я чувствую во взглядах, что меня понимают и принимают. В атмосфере нелюбви я прожила достаточно долго. И у меня возникает эйфория, когда я чувствую, что попала в пространство любви. Говорят, что "добро должно быть с кулаками" и другие подобные вещи, которые вроде изначально мотивируют. Но правильна именно моя концепция. Для всех подлецов и преступников атмосфера любви – то же самое, что для нас газовая камера. Не смирение и не толстовское непротивление злу насилием, вызывающие ощущение, что мы сами себя лишаем каких-то возможностей. А понимание, что великая сила любви абсолютно губительна для злого человека.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Когда вы с Денисом переехали в Украину, ты говорила, что многие российские друзья от тебя отвернулись.

– Если не сказать – почти все.

– Прошло время. Говорят, оно все расставляет на свои места. Возвращается кто-то из друзей? Пытается общаться с тобой?

– Скажу тебе, Алеся, следующее: это была прекрасная проверка на прочность всех моих дружеских отношений.

– И как она прошла?

– Какой смысл мне их восстанавливать? Ушли они из моей жизни – и слава богу!

– Но наверняка многие оттуда следят за тобой. Интересуются, что с тобой происходит, какие у тебя успехи. Мы говорили с тобой о российских ток-шоу. На протяжении целого года, реально, как ни включишь российский канал – в прайм-тайм главных ток-шоу твоя тема. Придумывали, что тебя наркотиками накачали, чтобы ты поддерживала Украину. Какие еще небылицы были?

– Ой, боже! Все было. Начиная от проституции.

– Этого я не слышала!

– И выдумки о психотропных веществах... Я хочу этих людей спросить: человек вообще способен выучить иностранный язык, даже близкий, под сильнодействующими препаратами? Я учу партии, пою целые программы украинских песен, выучила Дездемону, начинаю учить Тоску, выучила "Запорожца за Дунаем". Мой дебют будет 15 апреля в Киевской опере. Как это складывается одно с другим? Но у них ведь нет критического взгляда, они себе этих вопросов не задают. Я – в Украине. Несмотря на все тяжести, несмотря на то, с какого дна, к сожалению, пришлось отталкиваться, с какого горя начинать… Я Дениса любила и люблю до сих пор. Я не понимала не просто "как", а "зачем" дальше жить.

– Ты не пожалела, что тогда сделала такой выбор и осталась в Украине?

– Ни за что! Я расцвела, это очевидно. Именно в силу того, что я чувствую к себе такое отношение. Как выяснилось, я растение, которое без любви чахнет. (Улыбается).

– Нужно, чтобы поливали! Поговорили о грустном, давай и о хорошем. Жизнь продолжается. Вокруг тебя много поклонников. Ты красивая женщина. Твое сердце уже готово к новым отношениям?

– (Качает головой). Я говорила об этом в программе Малахова. Украина – по-настоящему религиозная страна. Не в искаженном, лицемерном понимании, когда все ходят в храм по праздникам и тут же постят фотографии оттуда. Здесь все прекрасно знают, что такое год траура. Никто не позволяет себе нарушать траур и мой покой. Конечно, я понимаю, что год прошел. Безусловно, я могу привлечь внимание со стороны противоположного пола. Может, из-за моей сегодняшней загруженности работой, я говорю так: по мере поступления. (Улыбается).

– Поклонников-то много?

– Поддержка большая. Но все-таки это не личный интерес. Я часто слышу комплименты в свой адрес, но воспринимаю их больше как подбадривание. Типа "давай-давай, у тебя все получится".

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Чем в бытовом смысле жизнь в России отличается от украинской?

– Украинки – великолепные хозяйки. Аксиома. С одной стороны, это прекрасно, а с другой – именно по этой причине столько украинок работает не в Украине. Отлично готовят. Идеальная чистота, в какой дом ни приди. Даже не в столице и не в областном центре. Уют, тепло. Парни тоже домовитые, чувствуется. Но женщина в Украине – это нечто невероятное.

– Ты стала в хозяйственном смысле украинкой?

– А я ей и была, меня же воспитывала украинка! Бывает, я участвую в кулинарных шоу, даже что-то выигрывала. Люблю готовить, это мне не чуждо. И потом – это поэзия быта. Все время – фантазия, где-то подсмотреть рецептик, то, се… Рутины нет, жизнь как праздник. Девиз каждой украинской семьи – мы родились, чтобы благодарить Бога и землю за то, что мы на ней находимся. Щиро!

– У тебя столько успехов, столько начинаний, идешь вверх…

– …начинаю пускать корни, приживаюсь…

– …да. Мама тебе звонит, поздравляет?

– Возвращаемся к тому, с чего начали? Мы с ней не разговариваем с тех самых похорон, на которых ее не было. Можно представлять себе что угодно. Но я даже не думаю об этом. Бог дает день – Бог дает пищу. За прошедший год каждый день был в чем-то другим. Один приносил испытание, другой – утешение.

– У нее и к внукам такое отношение?

– Мне интересно, неужели за два года жизни моего любимого Ванечки у нее не нашлось ни одной минуты, чтобы с ним познакомиться? Это нормально?

– Она его не видела?

– Ни разу.

– И по Skype не просила показать?

– Нет. Когда он был маленький, мы жили в Москве, и она тоже не удосужилась заехать. Папа был, а мамы не было.

– Может, к старшим по-другому относится?

– Что нам комментировать отношения других людей? О себе рассказать я могу. Мне сложно говорить, что там людей объединяет, связывает, и почему эти связи в основном работают против меня.

– Тебе не хватает этого общения?

– С мамой?

– Да.

– Я росла на даче в Снегирях первые шесть лет жизни, ее видела редко. Дачи выделял Советский Союз, артисты были в большом фаворе, "в чести".

– Бабушке тоже?

– Да, и бабушке. Соседом был [Иван] Козловский.

– Весь бомонд…

– Поселок назывался Мастера Искусств. Папа летом приезжал в Снегири каждый день, зимой – через день. Мама приезжала по праздникам. Я могла бы все расписать в красках, может, это вызвало бы жалость ко мне. Но нет желания, не хочется этого делать. Не хочу ее обижать, честно. Публичное выяснение отношений, считаю, удел неблагородных людей.

– Может, увидит эту программу и позвонит тебе? Скажет: я прилечу в Киев, хочу внука увидеть?

– А что ей стоило приехать в Харьков, посмотреть мою Дездемону?

– Давай Дездемону!

– А-а, посмотрит программу, услышит – и не надо будет ехать. (Улыбается).

– Сэкономим на билете!

– (Поет).

Mio superbo guerrier! Quanti tormenti,
Quanti mesti sospiri e quanta speme
Ci condusse ai soavi abbracciamenti!

Это ее первая фраза, когда она выходит на сцену, дуэт с Отелло. Когда все еще хорошо.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Можно пригласить всех на спектакль?

– Правда, билеты уже все проданы. (Улыбается). Но пригласить, конечно, можно.

– Спасибо тебе за интервью!

– Спасибо!

Записал Николай ПОДДУБНЫЙ