Ранний путинизм, когда Россия еще пыталась быть Европой, сдан в утиль. Пришла пора откровенности, когда Кремль перестало заботить, как он выглядит

Государство – это я! Или как остановить время.

Закрывается целая эпоха. Все становится жестче и яснее. В утиль сдан ранний путинизм, когда Россия еще пыталась быть Европой. Пришла пора откровенности, когда Кремль перестало заботить, как он выглядит. С российским постмодернизмом, который позволял игру в либеральные обманки, покончено.

Кремль разрешил конфликт между стремлением лидера к бесконечному правлению и выборами, предполагающими неопределенность. После нынешнего волеизъявления по конституционным поправкам будущие выборы становятся излишеством. Возникает, однако, проблема: ответственность за провалы будет теперь нести Несменяемый. Тяжелая ноша!

Но главное все же не в пожизненном правлении Владимира Путина. Главное – в персонализации российского государства, в сращивании государства с лидером, уход которого в глазах общества должен вызвать угрозу обвала. Разве забыли: "Россия – это Путин!". Российское государство становится функцией, придатком, инструментом правления человека, который сегодня переформатирует Россию. Как же мельчают на этом фоне Трампы, Макроны и Меркели!

Персонификация государства требует особой легитимации, отказ от которой может быть расценен как предательство и измена. Кремль решил задачу, позаимствовав у СССР победу в Великой отечественной войне и сделав российского президента живым символом этой победы и гарантом исторической памяти. Цена построения новой конструкции власти через возврат в прошлое – отказ от движения в будущее. Даже размышлять о видении будущего выглядит как святотатство.

Отныне государство, устремленное в прошлое, будет отвергать даже частичные перемены. Иначе может возникнуть "эффект Горби". Вот он открыл форточку, и что началось!

Есть фактор, который не мог не подтолкнуть Путина к приватизации государства – согбенные спины правящего класса. Безмолвная Дума, раболепствующие сенаторы (кроме одного – Вячеслава Мархаева), прирученные олигархи и лакеи из культурной "элитки" – все они должны вызывать у лидера искушение проверить, есть ли у этой массы предел готовности терпеть унижение. Видимо, предела он не увидел.

Обращение президента за поддержкой к народу говорит о том, что он, очевидно, элите не доверяет. Возможно, ее презирает. Что же, его можно понять. Конституционное "голосование" развязывает Путину руки в общении с политическим классом. Путину никогда не было свойственно стремление его гнобить. Но кто знает, когда появится нужда выпустить пар. Тогда истеблишмент и пригодится, чтобы бросить под колеса.

Правда, с народом может получиться незадача. Режим "Путин навсегда", который сегодня ищет любви народонаселения, будет вынужден принуждать его к любви. Засидевшиеся правители обычно симпатий не вызывают. Но у России большой опыт по части такого принуждения.

Отказ от притворства затруднит жизнь многим. Теряют почву конформисты, которые пытались и с властью ладить, и репутацию сохранить. Им придется теперь любить власть открыто и громогласно. Если это не очень приятно, придется метаться и стенать, повторяя Калягина: "Я раздавлен и потрясен!".

Трудно придется "эволюционистам", которые также (пусть и неосознанно) работали на власть, убеждая народ в способности системы к прогрессу: нужно только потерпеть!

Несменяемость правящей корпорации и ее лидера не решает, однако, вопрос передачи власти по мере завершения жизненного цикла правящих. При ликвидации институциональных регуляторов этот процесс становится угрозой для стабильности государства и общества. Цементируя власть сегодня, Кремль создает взрывоопасную проблему на будущее.

Не забудем и закон неизбежности: легитимация нового всевластия всегда происходит через отрицание предыдущего. Это самый эффективный и быстрый способ завоевать любовь уставшего народа. Причем обычно отрицают без сантиментов и с большим воодушевлением. Но мы не можем сегодня знать, будет ли готов новый лидер освободить государство от своей опеки и отстраивать независимые политические институты. Возможно, и он скажет: "Государство – это я".

Бегство в прошлое определяет дальнейшую судьбу страны. Милитаризм, уничтожение личности как самостоятельного субъекта делают прогресс невозможным. Надежды на "прорыв" и "цифровизацию" экономики рассыпаются. Только 8% российских компаний вовлечены в инновационный прогресс (в Китае – 41%, в Турции – 51% и в Индии – 61%). Доля человеческого капитала в национальном благосостоянии России составляет 46%, а в других странах – 70%. Возможность догнать развитый мир становится нереальной. Впрочем, стабильность обновленного российского государства отныне строится на отказе догонять.

Тем временем иссякает державнический потенциал. Путин понимает, что его нельзя восполнить через экономическую мощь. Отсюда его идея миропорядка на основе возрождения Клуба победителей во Второй мировой войне. Словом, нужно втянуть в прошлое вместе с Россией остальное мироздание. Но с какой стати Западу и Китаю соглашаться на Вторую Ялту и отказываться от прогресса и конкуренции? Идея провальная еще и потому, что Путин исключил из клуба Германию – государство, которое для России значит больше всех остальных.

Бывали в истории случаи, когда правители пытались остановить время. Иногда им удавалось и в итоге погибали целые цивилизации. Вряд ли это возможно в обществе, которое стало частью глобального мира.

Но в любом случае нам всем придется платить за эту паузу, в которую нас загнали. Либо мы сами позволили себя загнать.

Источник: Лилия Шевцова / Facebook

Опубликовано с личного разрешения автора