+17 Киев
На "Бабеле" будет логическое продолжение истории с Курковым, где все смогут сделать свои выводы. А я хочу написать не очень популярное (но и не очень непопулярное) про диалоги с хорошими русскими. В этой истории есть несколько важных моментов. Они вроде бы очевидны. Можно упустить.
- Большинство из нас хотят закенселить россиян как нацию. Полностью.
- Россияне никуда не исчезнут.
- Мы, как сторона конфликта (условно так это формулируют на западе), не можем быть достаточно объективными и прагматичными.
- Часть западного мира не ненавидит россиян, как мы, и где-то глубоко в душе хочет с ними помириться. Потому что россиян много, их боятся и страх заставляет искать у них плюсы. Потому что страх ощущать унизительно, а убедить себя в том, что с россиянами можно иметь дело, – нет.
- Если мы хотим убедить мир в том, что россияне – это… об этом нужно говорить так много, как только можно. На всех возможных площадках, потому что наша обида и боль, пока она только наша, никаких дивидендов не дает.
Теперь о Куркове. Ключевой мой вопрос: с какой целью он хочет поговорить с Гессен. Главный тезис этих двух людей полностью совпадает: война России против Украины – страшное преступление. Виновных нужно наказать. А дальше уже есть нюансы. И вопрос в том, есть ли у Куркова убедительные доводы, чтобы доказать западной аудитории, что Гессен не права. Если есть – я за такую дискуссию.
Есть другая точка зрения – россиян нужно кенселить и просто устранить из публичного пространства как спикеров. Мне этот подход поначалу казался совсем нерабочим. Во-первых, чтобы так себя вести, нужно быть уверенным, что на наши ультиматумы "мы или они" будут выбирать нас. Второе – западный мир несколько иной. Они всегда за диалог. Такая категоричная позиция их отталкивает.
Но, в принципе, этот подход тоже может оказаться эффективным. Для этого нужно также объяснять всему миру, почему хорошие русские не правы, но не говорить с ними. Это вообще очень дерзкая штука, шансов на успех немного, но результат может быть лучше. Вопрос в том, что мы не слишком много рассказываем, что не так с россиянами. С ними, а не с Путиным. Мы до сих пор не донесли, что российский спорт не вне политики, а плоть от плоти режима. Мы не объяснили, что до сих пор не выехавшие актеры из России просто пропагандисты, потому что ни разу не открыли рот о преступлениях власти и берут у нее деньги. Таких примеров много. И пока мы не закрыли все эти дыры, наши ультиматумы будут звучать не слишком убедительно.
И о конкретных претензиях к части россиян, считающих, что они за мир. Есть такая российская журналистка Елизавета Осетинская. Это Bell и ранее – Forbes. Давно уехала, живет на Западе, недавно получила приглашение преподавать в каком-то западном вузе. В интервью с Ходорковским она говорила о поддержке Украины. Ходорковский сказал, что Украине нужно помогать оружием, потому что россиян можно остановить только так. На это Осетинская с удивлением переспросила: "Серьезно?" Имелось в виду, что это же убивать россиян. Она сказала, что не понимает, как такое можно говорить и делать. Это звучало очень категорично. То есть на всю свою аудиторию человек фактически призывал не помогать украинской армии. Она поставила под вопрос патриотизм Ходорковского, потому что он лоббировал оружие для Украины.
Если бы я попала на дебаты с ней, я попросила бы ее представить типичную для Украины сцену. Она со своим совсем маленьким сыном сидит дома возле телевизора. В квартиру заваливается трое россиян в форме. Ребенок, испугавшись, начинает кричать. Один из россиян стреляет в ребенка. Он умолкает. Тело отбрасывают, а ее насилуют. Долго. Жестко. Потом ее не добивают, а просто уходят. Потому что им все равно. Ребенка убили, потому что он просто мешал бы насиловать. Россияне уходят в другие квартиры. А она остается.
Что бы вы, Елизавета, сказали женщине, которая бы через месяц-два по телевизору сказала: "Но нельзя давать деньги на убийство наших людей (этих, которые убили вашего сына). Да, они не правы, но это наши люди"?
Я хочу, чтобы Осетинская не имела права распространять такие преступные мнения. Чтобы она не имела права преподавать в демократических странах. Но для этого нужно рассказать, что с ней не так. И я бы говорила.
Источник: Катерина Коберник / Facebook
Опубликовано с личного разрешения автора
