+2 Киев
Москва втягивает Беларусь и Иран в большую войну
– Марк, добрый вечер.
– Рад приветствовать.
– Взаимно. Скажите, пожалуйста, что происходит с атаками иранских Shahed?
– Ну, определенно это нечто новое за эти месяцы войны. Все-таки с дронами-то было плохо в России. Собственные их БПЛА слабые. Но нашли выход. И не случайно, что Иран является поставщиком этого, в общем, смертоносного оружия, и в огромных количествах. В общем, это, конечно, сейчас проблема. Судя по всему из открытых источников, Москва договорилась и счет идет на тысячи таких дронов. И я думаю, что это в экстренном порядке, мне кажется, и Украина, и Запад пытаются решать. Сколько это займет сил и что конкретно потребуется – это еще пока открытый вопрос. Но в любом случае, видимо, это еще связано и с Суровикиным, с его командованием операцией. То есть рефлексии стало меньше. "Давайте бомбить мирное население. Как хорошо, у нас Shahed на тысячу километров летают, 200 км/ч дают, долетают из Крыма до Киева. Ну и дальше, если нужно". То есть это будет проблемой. Сложно сказать: дефицитом ли в том числе ракет вызвано это массированное использование дронов или просто они есть – и чего бы не использовать? Но если раньше мы видели ракеты… Высокоточные, не высокоточные – для них это большого значения не имеет. Но дрон 50 кг взрывчатки несет. В общем, мы видим последствия. Поэтому здесь нужно принимать тактику, чтобы с этим справиться. Потому что одних заявлений недостаточно, разрыва отношений недостаточно. Нужно какие-то силовые меры принимать. Я думаю, что это сейчас будет важнейшей задачей.
– Что мир может сделать с Ираном, чтобы Иран прекратил продавать России дроны?
– Что он может сделать по отношению к Украине? Западные поставки могут быть диверсифицированы. И помимо средств защиты, есть зенитные установки, которые могут очень эффективно бороться с этими дронами, учитывая их качества, "тихоходность". Это определенно нужно форсировать, такие средства должны быть предоставлены, чтобы защищаться уже от полученных дронов, которые будут использовать в дальнейшем для закошмаривания населения Украины. Я считаю, что очень важно, чтобы Украине были переданы такие же дроны, но лучшего качества. Потому что раз у вас летают, значит, и у нас тысячу километров до Москвы долетит. Это же и средство сдерживания: или вы, или мы. Извините меня, тогда пусть мы тоже запустим тысячу дронов – и они полетят, и будут забомбливать от Белгорода до Москвы. Тысячу раз подумают…
Фото: Mark Feygin / Facebook
– Запад боится давать Украине оружие, которое может бомбить Россию.
– Но, понимаете, тут ситуация-то острая. Никто же не снимает этой остроты. И очевидно совершенно: чтобы обеспечить защиту территорий Украины, придется давать не только средства защиты, но и средства нападения. Потому что в противном случае получается ерунда какая-то. А если они начнут модифицировать Shahed, которые они "Геранью" называют. Они будут делать что-то, чтобы преодолевать защиту зенитных установок. И должно быть что-то в виде ответа. Тогда это может быть более эффективно. Есть и международный уровень давления. Что Израиль, что Соединенные Штаты должны отдавать себе отчет, что Тегеран взамен получит или уже получил. Говорили о самолетах "Су-35", якобы какой-то долгосрочный контракт. Я, честно говоря, в это не очень верю. Потому что не та ситуация, при которой Москва сейчас будет какие-то военно-технические поставки взамен осуществлять. Ей самой они нужны. А технологии производства ядерного оружия, военные технологии (лаборатории технологии создания обогащенного урана) – тут бог его знает. Там же стоит в Бушере недостроенная немцами станция.
– Да.
– Ну хорошо, допустим, нет. А это может быть в дальнейшем? А может, это сотрудничество двух стран-изгоев? Одна – страна – спонсор терроризма. Я имею в виду Иран. Она во всех списках. Вторая – что называется, без пяти минут. А почему бы им не сотрудничать в этой области? Знаете, в свое время Сталин Мао [Цзедуну] передал ядерную бомбу. Мало кто знает. А откуда она у Китая-то появилась? Она появилась из Москвы. А почему нет? Что может помешать передаче решающей каких-то недостающих элементов?
– А я думаю, что российские физики и так в Иране работают давно.
– Ну, мы этого не исключаем. Наверное, об этом знает израильская разведка, которая очень плотно работает по этому направлению. Наверное, это специально скрывается. Может, это какие-то особые отношения Тель-Авива и Москвы. Тоже нельзя исключать. "Там работают ваши, но пусть они нехорошо работают, слабо". Израиль все время настаивает, что ему приходится балансировать, что он как бы с радостью и помог, но вы же понимаете, в какой враждебной обстановке находится. Это стандартная отговорка. Она, конечно, имеет под собой основания, но мир-то ведь изменился с началом войны, с 24 февраля. Это не то, что раньше можно было с маленькими локальными войнами, которые то на Ближнем Востоке случаются, то еще где-то, маневрировать. Большая война идет. И она чревата вылиться в больший масштаб: в ядерную войну, в термоядерную, с участием многих держав. И Москва как раз втягивает Беларусь и Иран де-факто. Беларусь – понятно. Тут что обсуждать? Иран как бы учитывает... Это же не какая-то страна отвлеченная, ни с кем не конфликтующая, живущая мирно – и вдруг: "Надо нам денег заработать. Имеем право. Поставили такое оборудование". Иран сам является объектом потенциальных ударов со стороны недругов. А у Ирана врагов – вагон и маленькая тележка. Это не только коллективный Запад, Израиль, но и суннитские страны Персидского залива. Они бы счастливы были, если бы Ирана не стало.
Союз Тегерана и Москвы может быть очень и очень болезненным для Израиля
– Да.
– Поэтому на самом деле это очень опасная игра. Тегеран передает ударные средства стране-агрессору. А сегодня было разумно Кулебой заявлено: "А что сделала Украина Ирану? Она всегда держала нейтралитет. Раз так – разрыв отношений". Но этого мало. Наверное, должен быть комплекс мер, которые я выше перечислил: средства защиты и средства нападения и по Ирану какие-то решения принимать. Если поймут, что Москва решилась на передачу части каких-то технологий, удары могут быть нанесены. По Ирану могут быть нанесены удары. Или ему перед этими ударами объяснят: "Либо вы прекращаете поставку дронов или тогда все пойдет, как пойдет".
– Израиль решится помогать Украине или нет?
– Вы понимаете, Израиль может предоставить защиту в виде "Железного купола". А что теперь? Я этого точно не могу понять. Это средства защиты. Это не средства, которыми будут убивать российских солдат.
– Явно израильтяне боятся России.
– Ну конечно боятся. Нетаньяху открыто заявляет. Там же выборы должны быть. А Яир Лапид и все остальные левые политики, конечно, по-другому себя ведут. Но они открыто заявляют: "Мы баланс долго выстраивали. Мы не лезли. Россия дала нам возможность в Сирии действовать более свободно по части недопущения поставок определенных видов вооружений". Например, С-300 "Хезболле" в Ливане. Москва, точнее, закрывала глаза на то, что Израиль достаточно свободно действовал в отношении Сирии. И по Ирану были договоренности. Точно были. Но мир-то изменился после 24 февраля. Проблема заключается в том, что союз Тегерана и Москвы может быть очень и очень болезненным именно для Израиля. Потому что меняются приоритеты. Израиль – союзник Запада. Москва с Западом конфликтует. Все разговоры, что Путин комплиментарно относится к евреям, – это сегодня так, а завтра не так. Это все очень преходяще, я бы сказал. Задачи государственного масштаба, геополитические всегда важнее эмпатий. Поэтому иллюзий питать не стоит. И Израиль, который уповает на Путина… Якобы они ему помогли, еще и полечили от рака, говорят. Кстати, вы знаете, что Израиль даже в советские годы принимал советских руководителей для лечения рака?
– Да вы что!
– Да. В советские годы тайно выезжали разные руководители. Ну говорят о разных членах политбюро. Конечно, услуга, оказанная даже враждебному руководству какой-то страны, с которой есть конфликты, недопонимание, вроде дает некую возможность для коммуникаций. Поэтому я бы сказал, что это стандартное оружие Израиля. Медицина, возможности отдельные, которые часто эксплуатировались. Но сейчас мир, повторяю, меняется... И что? Если Израиль будет постоянно то с коллективным Западом, то с Москвой? Ни фига себе. Зачем становиться в такое положение? То есть разумно было бы начать помогать хотя бы средствами защиты, о которых мы сказали. Всякие "купола", зенитные установки, которые у Израиля шикарные. Тут сейчас показывают фотографии установок, которые в Южной Корее производятся. Они не сложные. Они и в Америке производятся. Но можно было бы в качестве жеста доброй воли сказать: "Возьмите. Вам зенитки предоставим". Это было бы очень к месту сейчас. Потому что дроны убивают гражданское население, уничтожают гражданскую инфраструктуру. Хотят сделать так, чтобы зимой украинцам было холодно в домах. Они же не случайно критическую инфраструктуру уничтожают. А ровно для того, чтобы население закошмарить и оно взмолилось перед властью: "Что-то сделайте".
– Тактика совершенно понятна. То есть разбить инфраструктуру, оставить украинцев без света, воды и тепла.
– Так точно, да.
– Давайте себе представим ситуацию, что большой город, областной центр остается без света, воды и тепла. Дальше что?
– Ну если мы говорим об Украине…
Скриншот: В гостях у Гордона / YouTube
– Да.
– Я какое-то время работал в муниципальной системе, был вице-мэром. Эти вещи можно локально решать: подстанции устанавливаются, времянки всякие. То есть можно с теплом и электричеством решать. Вода тоже зависит от насосов.
– Конечно.
– Тоже все питается. Но подача воды – ограничения, подача тепла – сниженный градус. Нельзя останавливать – трубы лопнут. Горячая вода по батареям должна идти.
– Да.
– Ну, в общем, это будет как-то решаться. Запад может помочь. Но проблема-то в другом. Проблема в том, что ты починишь или заменишь, а тут опять прилетают дроны. И все, что ты делал, налаживал, – раз! – и опять нету. По тем же целям, по тем же координатам эти дроны могут летать бесконечно. Проблема заключается в том, что какие бы усилия ни прилагала муниципальная власть в Украине, – они все могут пойти прахом только потому, что эта история бесконечна. И поэтому нужно решать ее в корне. Нельзя решать только последствия. Нужно первопричину решать.
– Скажите, россияне чешут репы вообще? В Ейске упал на дом самолет с полным боекомплектом.
– Да.
– Погибла куча людей, сгорел дом. Они понимают, что Путин в этом виноват?
– Обычно человек эмоционально реагирует... Это же эмоциональная реакция: "Раз он летел с боекомплектом летел, значит, куда? В Украину. Он же не Воронеж бомбить летел". Наверное, на эмоциональном уровне – да. Но у них какая-то заглушка стоит. Оно никуда не идет дальше. Даже по теме мобилизации посмотрите: все испещрено, как мы и предполагали, видеозаписями в пабликах: "Автоматы ржавые, бронежилеты страйкбольные, амуниции никакой, пожрать сами себе покупаем..." Зачем вы едете на эту войну? Почему вы ничего не делаете? Опомнитесь. Вы сдохнете, как собаки. Стоит заглушка – и все. То есть недовольство останавливается где-то на уровне "плохо подготовили армию, а если бы хорошо подготовили, мы, конечно, поехали бы". Нет ощущения: "Зачем это все? Зачем куда-то ехать?" Это проблема. Часто меня попрекают, что я списываю все на феномен. Но это же действительно феномен.
– Конечно.
– Безусловно, мы такого не видели. Какие-то оставались надежды, что есть урбанизированная среда, есть какие-то группы. Да, может, их не большинство, но они влиятельны. То есть это, так сказать, люди среднего класса, которые могут влиять на всех остальных. Оказалось, ничего подобного. Там мы видим со всех сторон людей с мозгом, как я говорю, похожим на нервный узел насекомого. Такое ощущение, что лобные доли удалили… Люди не понимают, что они делают. И ведь мы мешки видим: уже гибнут эти мобилизованные. И все равно они их оплакивают, за денежками встают, ругают власть, но так чтобы это во что-то коллективное сложилось, в недовольство – нет. Ну и власть маневрирует. Потому что, естественно, мобилизацию они не прекратят. Это все сказки. Они будут говорить, что прекратили, но будут хватать с повестками, будут также на станциях метро щелкать людей до 35 лет. Поэтому, я думаю, ответ на ваш вопрос – они до конца всего не понимают и не примеряют на себя. Ведь действительно важно: нет никакой эмпатии. Человек во Владивостоке не думает, что в Белгороде люди тоже могут остаться без тепла, погибнуть, а в Ейске могут улететь на тот свет от упавшего самолета... Нет этого вообще. А почему люди где-нибудь в Белгороде или Курске должны страдать? Или в Шебекино, этой подстанции, куда что-то прилетает. "Какая нам разница? Мы во Владивостоке. Нас же не бомбят". И нет ощущения коллективности. Притом что тут часто говорят, что субстанция коллективная, что народ как единое целое, но, честно говоря, с этой точки зрения они не сочувствуют. Да, убили 14 человек, 100 человек, миллион человек. Абсолютно лишенные этого ощущения чужой боли. Не то что чужих по отношению к украинцам, но и к своим тоже.
Явно какую-то часть мобилизованных Путин собирается отправить в Беларусь
– Агрессивные рабы, отрицательная селекция.
– Мы ничего не можем сделать. Но пока мы видим примеры этого. Я бы с удовольствием хотел обнаружить какое-то возмущение, когда, неважно, в окопах или еще дома мобилизованный сказал: нам обещали спокойную жизнь по части гарантии права на эту жизнь. Вы отняли у нас гражданские права, политические, да и часть социальных. Пенсионный возраст до 65 лет поднят в России. У меня сегодня родственник умер. Ему 53 года было. Упал у двоюродной сестры муж… Они не доживают. Я не знаю: то ли инсульт, то ли что. Это не жизнь, а каторга. И вдруг в какой-то момент [Путин] говорит: "А вы еще на войну поедете. Я так решил. Мне так хочется повоевать с Украиной..." Зачем? Почему? Для чего? Они не задаются этими вопросами. Это феномен, и это, безусловно, требует серьезного изучения. Лоботомии.
– Лукашенко и Беларусь. Логика говорит, что Беларусь не должна напасть на Украину. Но логика говорила, что и Россия не должна напасть. В Беларусь перебрасываются большие силы и вооружение. Соблазн пойти на Киев, я так понимаю, есть, и большой.
– Есть.
– Пойдут?
– Сейчас вопрос стоит как? Мы это не раз обсуждали. Путин уламывает Лукашенко, чтобы в этом поучаствовать. В этом у меня сомнений нет. Это видно по его противоречивым заявлениям. Один день так, другой – так. Вы же с ним встречались – понимаете, как он себя ведет. Вам он вообще антипутинское интервью дал за несколько дней до...
– Да, совершенно антипутинское.
– То есть мы понимаем, что это за человек. Он будет до последнего выворачиваться, до последнего избегать непосредственного участия в кампании, в походе на Киев. Что касается Путина, мне кажется, у него есть убеждение, что надо попробовать еще раз. Они говорят, что 9 тыс. сюда переброшено. Явно какую-то часть мобилизованных он собирается отправить в Беларусь. Просто держать их там и не использовать этот резерв – это на него не очень похоже. Если он по всему миру ищет оружие, личный состав искал по зонам.
– Но он может держать там людей для того, чтобы отвлекать силы, сковывать.
– Да. Он сковывает, сковывает, а потом... Он два раза передислоцировал в 2021 году войска к границам Украины. И все равно это сделал. Поэтому он из тех людей, которые будут сковывать, а потом в какой-то момент: "Да, 10–20 тыс. шарахнем, да и похрен". Все же заминировано, мосты взорваны. Сами белорусы об этом говорят. Это прогулкой вообще никак не будет. Что там останется от всех этих мобилизованных, по-моему, Путина вообще не волнует. Такое ощущение, что испуг от последствий мобилизации как-то улетучился. Потому что были опасения, проводить мобилизацию или нет. Все ждали, что он объявит ее 9 мая. Но логика-то подсказывала, что это может вызвать напряжение, потому что неизвестно, как себя поведут мобилизованные. Сейчас такое ощущение, что они уверились, что мобилизованные бунтовать не будут. Поэтому их можно расходовать. Погибнут в результате неудачной операции отвлечения или непосредственного вступления на территорию Украины еще 9–10 тысяч за неделю, за месяц – по-моему, его не пугает. Это не будет мотивом, почему он откажется от операции. Тем более с Суровикиным, мясником патентованным. Они там все такие, но этот точно.
– Одна фамилия о чем говорит. Суровикин...
– Такое ощущение, что он ее специально поменял, чтобы еще хлеще сделать. Ну такой жулик. Сейчас выходят публикации про его жену. Ну жулики чистые. Дома, дворцы, какие-то клиники швейцарские... Чего только нет…
Фото: Mark Feygin / Facebook
– Разворованная армия. Ну конечно.
– Разворованная, конечно. Поэтому я думаю, что все-таки Путин может решиться на атаку снова на Киевскую область. Вопрос места Лукашенко. Даже если армия Беларуси не будет участвовать в этом походе, это уже с рук не сойдет. Дважды пустить, значит... И Бучей закончилось, и Бородянкой. Позволить еще раз нечто даже отдаленно подобное – ракеты и дроны могут прилететь и в резиденцию Лукашенко, я думаю. С чего бы тогда оставаться в стороне Польше, Литве? Ведь войска направляются именно в Беларусь. А эта старая идея с Сувалкским коридором до Калининграда... Почему они не должны бояться? Если по отношению к операции в Украине предупреждения Путина звучат, с чего бы по отношению к Белоруссии действовать должны те же угрозы? Или он, так сказать, помечает территорию, как кобель, ссыт везде и потом требует: "Вы сюда не ходите, не нюхайте"? Но это так не работает. Поэтому я думаю, что Лукашенко это тоже осознает и опасается последствий. Но ему выгоднее сейчас сказать: "У меня иностранные войска, российские. Я пытался. То, что касается белорусских соединений, – они не участвуют". Кого устроит это объяснение? По-моему, никого.
– А вы допускаете, что войска НАТО, США или Польши могут войти на территорию Украины и непосредственно принять участие в конфликте?
– Да, такое возможно, я не исключаю. В случае применения ядерного оружия.
– Только?
– Во всяком случае это определенно. Потому что вступление войск НАТО прекратит весь конфликт. Как вы с ними собираетесь воевать? На них бомбы бросать будете? Как бы понятно, раз дошло до применения ядерного оружия, то надо просто его прекратить явочным порядком. Заходят войска и дается 24 часа: "Снимайтесь. Иначе полетят ракеты". А ракеты совсем другие полетят, от которых совсем ничего не остается. Полетят они и в Крым, и Черноморский флот будет уничтожен, как обещали. И то же самое может произойти с большей частью группировки на юге.
– А сейчас это нельзя сделать?
– Украина же двигается в этом направлении, подав заявку в НАТО. Если бы она была членом НАТО, то следующий логичный шаг – пятая статья. Наверное, для этого должны сложиться какие-то особые обстоятельства. Потому что Запад, НАТО и Америка продолжают говорить, что мы не хотим вовлекаться. Потому что это приведет к третьей мировой войне. Другой вопрос – а неучастие разве не ведет к третьей мировой войне и расширению конфликта? Уже Иран, Беларусь... Бог его знает, как дальше повернется. А если захотят они Сувалкский коридор в Калининград пробивать? Где уверенность, что это невозможно в принципе? Ну хорошо, 300 тыс. мобилизовал, а если миллион мобилизует и погонит их в шинельках с "мосинками"? Честно говоря, вступление НАТО и западных стран… А у них крепкие армии... И польская, а про американскую говорить нечего. Это должно привести к прекращению конфликта – не к его расширению. "Томагавки" полетят – и что от "Томагавков" останется? Они-то летают на тысячу с лишним километров. Самолеты прилетят, которые разбомбят все к чертовой матери. Мы это все видели в Ираке очень хорошо несколько раз. Там практически ничего не остается – голое пространство. Другое дело – Америка должна решиться, НАТО должно решиться пойти на такой шаг. Возможно, они ждут какого-то повода. Но их участие – это прекращение войны, не продолжение.
Путин видит перед собой украинскую армию, с которой не может справиться конвенциональными средствами. Значит, нужно переходить к следующей стадии. Надо остановить его до стадии ядерного оружия
– Но предоставить Украине вооружение, допустим, снаряды ATACMS, которые летят на 300 километров, можно?
– Я считаю, что это обязательно нужно сделать. Другой вопрос, что мы слышим публично в качестве довода о непредоставлении: использование этих снарядов может привести к ударам по российской территории, а та расценит это как непосредственную зону ответственности НАТО и США и это приведет к термоядерной войне.
– США боятся участия России в термоядерной войне?
– Они боятся собственного участия в войне. Они не хотят тратить собственный ресурс... Они очень не хотят гибели собственных граждан. Они не хотят, чтобы на них лежал груз участия в очередной войне, где могут погибнуть ее граждане, и того хуже, гражданское население, которое может стать объектом ядерных ударов со стороны Москвы. Возможно, нет понимания того, что отказ от активного участия (хотя бы предоставления этих видов вооружений) как раз таки и ведет к дальнейшей эскалации конфликта. Потому что Путин видит перед собой украинскую армию, с которой не может справиться конвенциональными средствами. Значит, нужно переходить к следующей стадии. Надо остановиться до стадии ядерного оружия. Чтобы этого перехода не произошло. Он ведь необратимый. И в этой необратимости есть опасность для всех. Для Москвы – понятно, но ведь и для Запада тоже.
– Да.
– Если вы позволите ему дойти до применения тактического ядерного оружия в Украине, Запад попадает в ситуацию, когда надо что-то делать. Так, может, какие-то вещи на опережение сделать? Там, видимо, борются несколько линий. Одна, может быть, больше расположена к радикальным шагам, которые бы решительно повлияли на ситуацию. Другая более осторожна: "Он же непредсказуемый товарищ".
– А он непредсказуемый?
– Во всяком случае он продает свою непредсказуемость очень активно.
– Это вы хорошо сказали: продает.
– Он ее продает. И у него получается. Он неплохой торгаш в этом смысле. Крымский мост. Казалось бы, взрыв. Вы считаете, что это украинские спецслужбы? Ради бога. Считайте как угодно. Но, значит, переходить к следующей стадии эскалации конфликта в связи с этим… Вы же понимаете, что ответ будет. И он летит обратно на приграничные территории. Лучше же не будет от того, что вы ответ за ответом, ответ на ответ. Но он на это идет. Показывая тем самым, что он готов повышать ставки. Он же их повышает. Он же не пытается: "Вы нам этот мост взорвали, а мы вам другой мост разрушим. Ну и ладно, и квиты". Нет, он расширяет… Бомбит критическую инфраструктуру и центры принятия решений. Тем самым демонстрируя свою неадекватность, продолжая убеждать их в том, что от него можно ожидать всего. Но ведь Байден сказал в интервью: "Я очень хорошо знаю Путина. Когда он говорит о ядерном оружии, он не шутит". Это его слова в вольном изложении. Это говорит, что Путину удается эксплуатировать угрозу его непредсказуемости, неадекватности.
– В окружении Путина что сейчас происходит?
– Ну, мы об этом можем судить по отдельным публичным проявлениям и каким-то инсайдам, которым можно доверять, а можно не доверять. Что там происходит? Они максимально стараются контролировать выход этой информации. Ну понятно, она очень чувствительная. Но определенно там есть группы, которые выступают в поддержку путинской стратегии, и те, которые гораздо осторожнее. Не то чтобы они выступают активно против действий Путина, но во всяком случае они понимают, куда это идет, и хотели бы, чтобы это остановилось. Я думаю, что это армейская часть, армейские группы, генералитет, который понимает, что ничем хорошим это не чревато. Я думаю, они это гораздо раньше поняли. Армия в данном случае крайняя оказывается. Проигрывает – крайняя, а если выигрывает (так, как она выигрывает), то становятся военными преступниками и соучастниками геноцида. Поди потом докажи, что мы выполняли приказ. Кого это будет волновать? И это точно им, наверное, не очень нравится.
Фото: Mark Feygin / Facebook
Что касается ФСБ, там тоже неоднородная ситуация. Я все-таки склонен думать, что всякие патрушевы хотели бы, чтобы все смягчалось, выравнивалось, чтобы удалось договориться. И я думаю, он протагонист, он уступает именно тактике договориться, убедить Запад, чтобы тот повлиял на Киев, и статус-кво какой-то плюс-минус зафиксировать, что-то уступить. Потому что мы со стороны Путина, во всяком случае в его поведении и заявлениях, не видим никакой возможности к компромиссу. Мы видим ту же тупоголовую тактику, во всяком случае публично – "мы хотим все".
– Да.
– Капитуляцию Украины. Я думаю, что эта группа, которая выступает за переговоры, пока страдает. И без того потери и проблемы велики, связанные с санкциями. Санкции – понятно – уже навсегда. Какая бы демократия ни наступила в России, потребуются десятилетия, чтобы убедить, что "мы теперь не такие". Я вижу, как шарахаются от России и всего, что связано с Россией. Просто убегают на ревизионное расстояние. Даже в мелочах я это вижу. Простой пример. LRT, литовское телевидение... Написал мне один из редакторов канала в Литве. Они обнаружили внебрачную дочь Шойгу, значит, у нее то ли новый муж: может, подставной, с двумя гражданствами – литовским и российским. Департамент миграции начал процедуру отрешения от литовского гражданства. И дочку хотят лишить, и выгнать из страны, и лишить собственности. В другие времена это бы на годы растянулось… какие-то суды, не пойми чего, сразу жулики появились бы, которые за деньги помогали бы. Сейчас – нет. Сейчас быстро все решается. "Собирайте манаточки – и в Москву". Это частное проявление большой тенденции. И с этой точки зрения, конечно, какая-то часть власти от этого несчастлива. Они хотели благополучно провести свою старость на морях, купаясь в роскоши, деньгах и удовольствиях. А теперь это закрыто навсегда. И я думаю, что какой-то компромисс они бы искали. У них для этого есть желание и известные возможности через доверенных лиц. Возможно, им и ставят какие-то условия. Возможно, их и соблазняют этим. Ну что же? Все возможно. Но надо порешать вопрос с Путиным. А как его решать? Это уже не наша головная боль. Это вы решайте.
– Каждый день в районе семи утра я просыпаюсь и жду разрывов за окном. И, как правило, дожидаюсь. Но я не хочу жаловаться, потому что харьковчане, николаевцы живут в гораздо более худших условиях, чем киевляне. Долго ли это все будет продолжаться? Особенно в свете заявлений Кирилла Буданова, что война закончится до лета. Причем возвращением территорий на момент 1991 года.
– Кирилл Буданов руководит военной разведкой, поэтому он обязан приободрять народ вне зависимости от того, так это или нет. Не может ни один из военачальников, политических руководителей Украины внушать неуверенность или оставлять хоть какую-то двойственность ощущения, что это будет вечно. Буданову действительно не откажешь в особой информированности и понимании ситуации. К нему более поверхностно относились еще в прошлом году, критиковали… Слишком молод, генералом стал... Но война все изменила, мне кажется.
– Он был единственным из руководителей Украины, которые говорили, что война начнется 24 февраля.
– Да. Ну, это говорили и американцы, конечно.
– Из наших руководителей это говорил один Буданов.
– Что есть, то есть. Я свой осторожный прогноз выскажу. Я не люблю прогнозов, но она в следующем году должна закончиться. Почему? Потому что, в принципе, она уже за эти восемь месяцев исчерпала потенциал и ресурс долговременной войны. Все гораздо скоротечнее в том смысле, что Путин уже израсходовал предпоследний ресурс – мобилизацию. Он может, конечно, количественно увеличить, но он не может выиграть качеством. Ведь правильно сказал Залужный: "Мы с профессиональной армией справились – справимся и с любительской". По той простой причине, что они не могут выиграть у настоящих технологий и железа, которые предоставляет Украине Запад. Пусть недостаточно, пусть некоторых видов нет, но все равно это победить невозможно. Невозможно дойти от прижатого к Днепру Херсона снова до Киева. Это невозможно. И с севера невозможно уже пройти. Потому что это будет кровавое месиво.
Я бы согласился с оценкой Буданова. Действительно, следующий год будет решающим
Можно, так сказать, длить и длить войну, но у этого тоже есть ресурс исчерпаемый. Путин же все равно балансирует на грани опасности: а вдруг что внутри самой России? Будь то от мобилизованного народа, будь то от своего же окружения. Учитывая, что это долго длится, что-то произойдет непредсказуемое и очень опасное для него самого. Он же боится этой перспективы. Даже если ее нет. Мы видим феномен, что люди слишком долготерпимы. А что касается окружения, все равно все это остается открытым. Сочетание этих факторов с учетом того, что Путин согласился воевать со всем миром… Он же говорит, что воюет со всем миром: с Западом, Америкой. А можно ли выиграть у всего мира? Хороший риторический вопрос. Казалось бы, на него есть простой ответ: нельзя выиграть у всего мира. Это невозможно. Ни твой потенциал экономический, военный, интеллектуальный (мы видим, что из себя российские генералы представляют) не позволяет этого сделать. Поэтому, наверное, ровно до лета этого и хватит. А дальше уже непонятно. Ну только мотыгами воевать. Поэтому я бы согласился с оценкой Буданова. Действительно, следующий год будет решающим. Мог бы быть и этот, но уже времени не остается – начинается зима. И тут могут быть известные в связи с этим сложности для ведения боевых действий. Но в принципе, я думаю, что следующее лето будет финальной точкой.
Скриншот: В гостях у Гордона / YouTube
– Напоследок. Закончится война победой Украины. У вас такие чудесные стримы с Алексеем Арестовичем, которые возглавляют хит-парад YouTube. Иногда только мне удается вас немножко потеснить, но редко. Вы всегда на первом месте с Алексеем. И чем вы будете заниматься после победы Украины?
– Если бы мне сказали: "Отдай все, все каналы, стримы, лишь бы война завершилась", последнее бы с себя снял. Мне не дорого это. Мне не жалко. Понимаете, это все инструменты. Это все шелуха. Слава богу, не будет этих стримов – да и хер с ними. Значит, займемся чем-нибудь другим. Сколько в жизни я – вынужденно, правда, – поменял всяких занятий... Я занимался все время политикой, так или иначе, был депутатом, адвокатом, теперь я блогер. Будет что-то еще. Я найду себе применение. Вопрос в том, что мне печально наблюдать за тем, что Россия гибнет. И если всякие иллюзорные сказки, что все обойдется, не будет Путина – будет что-то другое... Люди не понимают исторического масштаба того, что происходит. А я это уже один раз наблюдал. Я был свидетелем падения колосса – СССР.
Я вам такую историю расскажу. Я же состоял в "Демсоюзе" у Валерии Новодворской, возглавлял одну из радикальных организаций, которая входила в "Демсоюз". На дворе уже 1991 год, еще до путча. Митинги проводим, я в Москву езжу... На поездах тогда ездил из родной Самары. Участвовал во всяческих съездах, мероприятиях. Еду, оказался в купе. Со мной еще офицер был и двое военнослужащих, они возвращались из Венгрии. И они мне показывают листовку венгерскую, которую лепили на двери, стены их военной части в Венгрии. Она была очень известной. Такой бритый череп, фуражка и написано что-то вроде: "Вася, домой" или "Иван, домой". "Ты посмотри, – говорят мне, – Как нас вытряхивают". Я говорю: "А ты?" – "Я хорошо там жил. Я получал инвалюту..."
– Форинты.
– Форинты, да. Там разрешены были "Березки". Чеки были у них.
– Да.
– И он говорит: "Ты знаешь, насрать мне на КПСС, на советскую власть. Но как же мне там было хорошо... Я не хочу. Я плачу". Муж, жена дети. "А я возвращаюсь в этот чертов совок". Я хочу сказать, что тогда я и почувствовал эту всю пронзительность: на самом деле этот совок никому не был дорог.
– Да.
– Несмотря на то, что сейчас начинают ностальгировать. Тогда он не был никому дорог, даже тем, кто формально в восточном лагере должен был его защищать. Мы ждем момента, когда люди осознают, что держаться им в нынешней путинской России незачем. Там нет ничего, что было бы дорого. Там нет ничего, что следовало бы с собой взять в будущее. Мне горько от того, что этот момент еще не наступил.
– Когда Путина не станет, вы в Россию вернетесь?
– Однозначно вернусь. Может быть, в момент, когда станет понятно, что можно будет его свергнуть. У нас тут часть оппозиции радикальной, я бы ее назвал. Это не очень сильно отражает, но мы, безусловно, вернемся, чтобы его свергнуть, если такая возможность предоставится.
– Марк, спасибо вам.
– Да. Спасибо. И всем вашим зрителям тоже.
