Фейгин: Когда-нибудь мы узнаем, что смотрел Путин. Мне кажется, он ограничился Pornhub или чем-нибудь подобным, да еще и жесткий, не софт-вариант G

Когда-нибудь мы узнаем, что смотрел Путин. Мне кажется, он ограничился Pornhub или чем-нибудь подобным, да еще и жесткий, не софт-вариант

– Марк, добрый вечер.

– Рад приветствовать, Алеся. Рад приветствовать зрителей канала.

– Мы с вами говорим первый раз после того, как у вас появилась еще одна медалька, я бы сказала, на груди за борьбу с русской пропагандой в виде заявления [основателя российской частной военной компании "Вагнер" Евгения] Пригожина о том, что YouTube в России надо обязательно срочно закрыть, и вообще всем, кто будет после этого его смотреть, уголовные дела тут же выписать и в тюрьму посадить. А почему? И вот тут самое интересное начинается. А чтобы не смотрели таких украинских лидеров, как Марк Фейгин и Дмитрий Гордон. Потому что они очень пагубно действуют на ватные русские мозги и, видимо, их как-то пытаются отрезвить. Что скажете?

– Ну, честно говоря, я бы сказал... Они, в принципе, конечно, хотят запретить YouTube. И Пригожин всегда бежит впереди паровоза, что называется, поскольку его это сильно колбасит. Поскольку все его ресурсы давно запрещены, на YouTube они заблокированы, а, в принципе, у администрации президента остается еще преизрядное количество каналов, с ними сотрудничающих, которые далеко не все забанены. И за это отвечает, кстати, [замглавы администрации президента РФ Сергей] Кириенко в администрации президента – может, кто-то не знает. Вот он конкретно отвечает за YouTube и вообще за пропаганду в сети, за блогеров, денежки распределяются через него. Он возглавляет управление, ну, как бы формально внутренней политикой занимается. Под ним это управление.

Логика попридержать этот процесс, не блокировать прямо сейчас этот процесс, не форсировать была та, что у них остаются свои ресурсы. А если в России будет заблокирован YouTube, учитывая, что монетизацию давно уже сняли, – рекламодатели российские не могут покупать рекламу в YouTube в России. Соответственно, остаются только исключительно средства пропаганды. Ну, YouTube терять будет нечего. Он просто-напросто выкинет последнее, что там остается. Просто закроет YouTube для пропаганды как таковой.

Там и так все плохо в YouTube, потому что самые смотрибельные каналы – это не прогосударственные каналы, не российские, не пропагандистские каналы. Но еще и та проблема, что не факт, что после блокировки YouTube в России его перестанут смотреть. Да, аудитория может упасть, но все-таки через VPN будут смотреть.

Теперь что касается блогеров. Как я понимаю, в этом заявлении "Конкорда" – его пресс-службы – имелись в виду лидеры русскоязычного сегмента YouTube: Дмитрий Гордон, Фейгин и так далее. Хотя, кстати, Дмитрий Гордон – "иноагент", между прочим. Но каким-то боком они его за своего считают.

– Он первый гражданин Украины, которого они внесли в список "иноагентов".

– Ну да. 

– Вы, кстати, себя чувствуете украинским лидером?

– Я вам скажу, Алеся. Считают, что быть украинским лидером – это типа ты мизапатриот. Ты вроде как не за русских, не за Россию, а ты как бы купленный. Они же только под этим подразумевают, что я типа купленный, что меня типа содержат, мне гарем выдали из украинок и я, значит, плохой какой-то. Я вот до конца не понимаю: быть за Украину, быть украинцем – это в их представлении соответствовать статусу союзника славян и православных и вообще всех, кто живет в Украине. Я как раз не дичусь этого. Ну и хорошо. Говорят: "украинский политик". Прекрасно. Значит, "украинский блогер". И что дальше? И что? И как?

– Так это гордость.

– Нет, здесь же политическая коннотация: типа ты не русский, ты не россиянин, ты продажная скотина, предатель и так далее. Но я-то считаю наоборот, я-то считаю по-другому: что это вы все – собаки грязные – не являетесь нормальными людьми, вас вообще надо выписать из русских, из украинцев, из евреев, кто бы вы, там, ни были. Вот.

– Судя по тому, что сказал Пригожин, вас и Гордона смотрят в Кремле.

– Да.

Скриншот: Алеся Бацман / YouTube

– А Путин вас смотрит?

– Смотрите. То, что смотрят в администрации президента [РФ], – это факт. Потому что мы все попадаем, в частности мой канал, во всякого рода пропагандистские шоу [пропагандистов Ольги] Скабеевой, [Владимира] Соловьева и так далее. Они там все хотят меня убить.

Но что касается Путина – вообще сложно на этот вопрос ответить. С одной стороны, Путин, как говорят, какие-то вещи получает – мониторинг. То есть он сам не смотрит, но ему предоставляют мониторинг: в частности, администрация президента, то есть через [Антона] Вайно. Соответственно, мониторинги делают и Лубянка, и администрация президента. И я думаю, что какие-то программы, какие-то выпуски, безусловно, там как-то отражены. Не знаю, насколько детально. Но мы это выясним когда-нибудь, когда узнаем, что там Путин смотрел. Мне кажется, он ограничился Pornhub или чем-нибудь подобным, да еще такой, жесткий, не софт-вариант.

– Другое уже не помогает?

– Практика у него – только смотреть. Он уже как бы, может быть, некоторым образом... Поэтому если он с этой точки зрения, то ему нечего корячиться: смотреть хоть ваши, хоть Дмитрия Гордона, хоть мои выпуски – он ничего полезного не извлечет.

Поэтому на самом деле в администрации президента точно смотрят. Причем, как мне достоверно известно – это не секрет, – от Валерия Соловья, но не только от него, – что смотрели очень выпуски по поводу всяких увлечений черной магией, оккультизмом. Это очень идет на ура. Насколько они воспринимают информацию аналитическую относительно войны, Украины, беседы с тем же [бывшим советником Офиса президента Алексеем] Арестовичем... Ну, волей-неволей, но с другой стороны: бараны, мы же вам до войны вот в моих выпусках говорили: "Не вздумайте этого делать. Не нападайте на Украину. Прекратите. Это самоубийственно. Вы ничего не завоюете". Что же они тогда не вняли мне, никак даже не попытались проанализировать: "А может, он что-то такое, важное, говорит"? С тем же Арестовичем, там, у меня многие военные эксперты выступали: украинские, не украинские, российские, эмигранты... Надо было слушать, по логике-то вещей. Идиот!

– Вы сказали о состоянии Путина: что он, там, практик или теоретик уже. А буквально не так давно Владимир Зеленский в одном из интервью бросил такую фразу: мол, с кем там говорить... Это его западные журналисты спросили о возможности переговоров с Путиным. "Потому что я не знаю, он живой или неживой. А может, его уже давно и нет и это вообще не он там управляет?" Знаете, фраза прошла – и прошла. А западные СМИ – для них реально это откровением было, там, и шок на многих каналах, и дискуссия: и в Италии, и во Франции. Прямо ток-шоу тут же посвятили этой фразе. Целые расследования, и эксперты выступали. Ну хорошо, а вот если сейчас об этом поговорить серьезно... Действительно, президент Зеленский заявляет... Но он же раньше этого не заявлял. Он же почему-то это сказал. А до этого [начальник ГУР Минобороны Украины] Кирилл Буданов сказал, что у Путина тяжелое онкозаболевание, насколько украинская разведка располагает информацией, и еще сопутствующие. Плюс постоянная информация о том, что у него двойники, тройники и так далее. Так реально Путин может быть мертвым? И это уже, как Сталина... Кстати, когда Сталин умер, народу же тоже сообщили через несколько дней.

– Да, да, не сразу. Ну, они там решали вопрос о власти. Это принципиальный вопрос. Плюс они трясли врачей. Может, кто-то его чего-то, как-то... А учитывая, как умер Сталин... Его же и не лечили. Поэтому врачей за бездействие...

– Он же их боялся. Помните? Он врачей особо и не подпускал.

– Да, да.

– Боялся, что они его убьют, отравят и так далее.

– Да, там же "дело врачей" было. И врачи, мягко говоря, дистанцию держали: "Ой, ой, ой, пусть нам начальник охраны разрешит". А начальник охраны не говорил. "Товарищ Сталин отдыхает", – сказал Берия. И все вытекающее из этого. Хотя нужно было качать. А там че уже качать? Он был, понятно, не жилец. Но кто его знает? Разные версии ходят.

Вот что касается Путина – мы же уже на этот счет говорили – есть ли у него двойники. Я думаю, двойники есть, но все-таки это оперативные двойники. Не двойники, которые выходят к людям и потом говорят: "О! А этот веселенький сегодня". Или: "А этот сегодня на лыжах катается или на коньках". Или, там, удмурт, как у нас говорят. Хотя на самом деле, вы же понимаете, удмурты – они вообще никакие, это вообще замечательный народ. Ну как-то вот выдумывают какие-то такие образы за этих двойников или что-то... Ну, клички дают наблюдатели.

Мне кажется, со стороны Зеленского все-таки это был некий троллинг. Такой, знаете: провокативный, откровенный. А что все-таки есть в этом содержании? Ведь Путин же, действительно, реально уже один, изолирован абсолютно. Он ни с кем не встречается. Посмотрите: он проводит видеоконференции, по видео-конференц-связи встречается с председателем правительства, с Советом безопасности, якобы со вдовами, матерями... Там какие-то сидят ФСОшные тети. То ли на хромакей снимают, то ли совмещают. В общем, никто ничего не понимает.

Он превратил свою жизнь в некий аватар – действия аватара. То есть он в бункере – где он, что он? Понимаете? То есть это все отражение отсутствия любой коммуникации тактильной. Понимаете? Когда живого человека ты трогаешь – и он живой. Никому же не придет в голову проверять, живой он или нет. Зеленского на фронте... Вот он в Херсон приехал, там, в Бахмут – значит, живой Зеленский. По нему это видно. Кто-нибудь на фронте или в таких местах вообще видел Путина когда-нибудь последний год? Я уже не говорю про более долгий срок.

И вот тут, конечно, возникает вопрос: а кто управляет страной и кто принимает решения, если этот человек не встречается ни со своим народом, ни со своими военными, ни с какими-то значимым кругом людей, которые могут сказать, это он или не он? То есть здесь возникает такая, критическая, дистанция между аудиторией, между собственными гражданами. Он не встречается с западными политиками, да и они особенно как-то не стремятся... Возникает вопрос: вообще кто принимает решения самые дикие? Например, разбомбить дом в Днепре – это он принимал? Пусть он как-то за это отвечает. Пусть отвечает за это его двойник? Или кто будет отвечать? То есть здесь серьезный вопрос о централизации управления, о вот этих самых центрах принятия решений. Если это Путин, а не его двойники, если это Путин, а не его окружение... А многие говорят, что некоторые вопросы решает именно окружение – самые дичайшие вопросы. Тогда извините...

– Например.

– Ну, там Ковальчук есть, там руководство ФСО есть, есть его группа референтов. Она известна. Вот, знаете, [бывший нардеп от ОПЗЖ, подозреваемый в госизмене Виктор] Медведчук с ней активно общался. Если послушать его аудиозаписи – он там называет начальника канцелярии и так далее. То есть это люди, которые с ним могут находиться постоянно. А все решения, которые он принимает, узнаются именно через этот приводной ремень. Ну, там, даже [спикер Кремля Дмитрий] Песков не встречается с ним каждый день. Понимаете? Даже Вайно – глава его администрации – далеко не каждый день с ним встречается. Там, раз в месяц – вот такие вещи. А все остальное передается через очень ограниченный круг людей. Ну это вообще не секрет. Чего он боится? Он боится смерти. Он боится реальной смерти: что его отравят, убьют и так далее. Он параноидальный. Но это и раньше было.

Как мы определим, настоящий ли это Путин? Ну все-таки он же не случайно боится, кладет в чемодан, чтобы не попали его биоматериалы. Хотя мы это все называем отхожим местом и дерьмом, а он боится, что действительно определят его состояние – и в конечном итоге его как-то смогут идентифицировать в любом случае: Путин или не Путин. Потому что есть биологические признаки, которые неповторимы. Начиная от капилляров пальцев – отпечатков так называемых пальцев – и заканчивая геномом или более сложными вещами, которые одного человека отделяют от другого.

В этом смысле, конечно, – повторяю – никто не знает, кто принимает решения: Путин лично, его двойники или окружение. И тут, мне кажется, он очень точен – Зеленский. Потому что образно он передает это так, что, значит, мы имеем дело с некой проекцией, а не с самим Путиным. Потому что, еще раз повторяю: человек, который ни с кем не находится в коммуникации полноценной, не может считаться в полном смысле президентом. Это диктатор, который закупорен, закапсулирован, где-то спрятавшийся, который принимает самые чудовищные решения об убийствах огромного числа людей: чужих и своих. Вот о чем речь. Не проще ли его, действительно, устранить – и как бы с глаз долой и из сердца вон?

Фото: EPA

– И не проще ли?..

– Его прибить.

– Ну и почему этого до сих пор?..

–Не произошло?

– Да.

– А это не ко мне вопрос. Я бы с удовольствием, если бы это от меня зависело. Я бы нажал на гашетку или на кнопку. Но об этом только говорят. Запад, наверное, все еще не удостоверился до конца, с чем он имеет дело – с каким чудовищным злом. Потому что он медленно доходит. Ну вот сегодняшнее решение о [танках] Abrams и Leopard, де-факто принятое (интервью записывали 24 января. – "ГОРДОН"), – оно же свидетельствует о том, что там есть какой-то дрейф все-таки. То есть дожить до момента, когда пустят какую-то ракету, тоже вполне немудрено. Сколько на это времени уйдет? Может, 10 лет, а может, день. Я не знаю.

Знаете, [Джон] Болтон, бывший советник по национальной безопасности при [экс-президенте США Дональде] Трампе, сказал, что (неразборчиво) там и ракетой можно его офигарить в бункере. То есть он все-таки бывший экс-советник, он серьезное лицо. Вот позицию сейчас [Джейк] Салливан занимает в администрации при [президенте США Джо] Байдене. Это же не какой-то Вася Пряник. Значит, такие вещи обсуждались. Значит, никто такого даже варианта не исключал. Понимаете? Жизнь сложна. Всякое возможно. [Лидер "Аль-Каиды" Айман] аль-Завахири вышел на балкон пить кофе – и не стало Аль-Завахири путем удара дрона. Кстати, одного-единственного его убили в Кабуле – главу "Аль-Каиды". Так что – понимаете как? Это сложный вопрос, но легко решаемый. Вот о чем речь. Сложный, но легко решаемый.

– Вы сказали по поводу того, что Путин или не Путин, где он находится, местонахождение... Не очень понятно. А вот понятно ли, где находятся его деньги? Сегодня Financial Times вышла со статьей, что Пригожину поручили операцию, которая называется "Проект "Шекспир". Поэтично назвали. Вот любят они такую историю. Чтобы он через свои фиктивные компании, через своих каких-то подельников выводил в разные страны деньги Путина, его окружения. А я еще вспоминаю в этой связи о слухах, которые до этого циркулировали: что, мол, Пригожин еще и занимается сейчас размещением золота Путина. То есть не виртуальных каких-то активов, а конкретно вот эти слитки, наличка, еще что-то, которые погружаются в бункеры в разных странах, в том числе в странах Африки. Как вы думаете, реально ли есть у Путина это золото, драгоценности? Если да, то где они хранятся? И может ли этим Пригожин заниматься?

– Да. Первый ответ: у Путина есть все и везде, если отвечать самым точным образом. Потому что я уже много раз говорил... "Кому принадлежат эти поля?" – "Маркизу Карабасу". Кот в сапогах впереди говорит: "Говорите, что вы на маркиза Карабаса работаете". Вся Россия принадлежит Путину. Все, что там есть, – все его. Почему? Потому что все берет силой. Взял уже давно силой. Может ли он размещать? Ну конечно, они размещали. И конечно, у них масса всякого рода авуаров, резервов. Несмотря на то, что за ними гоняются, их выявляют – где-то публично, где-то тайно его пытается Запад лишить этих активов. Ну как? "Было ваше – стало наше". В том числе и поэтому. "Где у тебя? Какие активы?" – "У меня было 5 млрд". – "У тебя нету 5 млрд и никогда их не было". – "Ну как же? Я на Васю оформил, на Петю, на Джона". – "Нету. Ниче нету. Было – и теперь сплыло".

Поэтому, с этой точки зрения, тайные деньги – это деньги не твои, вот чтобы было понятно. Все, что не оформлено, – значит, не твое. Чье? Ничье. (Смеется). Того, кто первый дотянулся.

Что касается Пригожина. Ну, знаете, конечно, можно поручить кому-то заниматься вывозом денег, хотя я думаю, у Пригожина и собственные средства есть. Может быть, несопоставимые, конечно, с Путиным, но поручать ему что-то прятать... Я слышал о версии, что и слитки, и якобы даже огромные деньги закапывают и в ЦАР – Центральноафриканской Республике. Есть якобы даже огромные дома во Франции, где находится наличка. Естественно, валюта иностранная. Я, конечно, о таком слышал. Проверить сложно, допустить могу.

– Если говорить об активах, когда они оформлены на тебя – именно так, как вы говорите... То есть отдай...

– Заберут.

– "Подожди. А в смысле? Вот документы. Что отдать? Это мое". Но если говорить о слитках, об украшениях, о наличке... Владеет тот, у кого ключик от домика или от бункера. Это как бы более надежная история.

– Правильно. Но если отдать это Пригожину – это значит, 100% ты этим владеть не будешь. Понимаете?

– Да, но Путин же не может лично заняться тем, что он будет перевозить в чемоданчике вместо своего говна свое золото.

– Однозначно. Он выстраивал систему, внутри которой есть иерархия, и всеми деньгами он владеет, пока он у власти. Как только он перестает быть у власти – это становится бесхозным. А точнее, как вы правильно, Алеся, сказали, – того, у кого ключ. Может, это ключ к крипте. Понимаете? Может, у него, там, миллиардов 20–40–100 заряжено через криптовалютные активы. Мы же этого не можем исключать. Тем более слухи об этом ходили.

– Да, да, да.

– В криптовалюту очень много вгонялось денег именно из России. Я этого не исключаю совершенно. Другой вопрос: вы понимаете, с таким богатством – и на свободе. Очень тяжело этим воспользоваться, если ты военный преступник. Если ты глава государства такого, как Россия, наверное, это какое-то значение имеет. Ты этим можешь как-то – уже не знаю – распоряжаться и так далее. Но если ты всеми гонимый, пария такой в мире, которого ищут и хотят прибить в конечном итоге, посадить, убить, то, честно говоря, не в коня корм. Куда эти богатства, если ты реально должен прятаться и изображать из себя садовника? Как, знаете, немцы уезжали – действительно, общины в Аргентине бывших эсэсовцев, целые города. Я вот в Аргентине бывал, и я вам хочу сказать, что где-то южнее Мендосы прямо целые были немецкие колонии. Это все знают, это не секрет. Конечно, там живешь где-то в Патагонии, затерялся – кому ты сдался и так далее?

Но сейчас время другое, мир не тот, люди не те. Все другое. Сейчас все под микроскопом. Монетку изучают со спутника. Что уж говорить о людях как физических объектах? Я не думаю, что у Путина есть жизнь после власти. Я не думаю, что у него может быть хоть какая-то жизнь после власти. Полноценная жизнь – так, что он яхту купил и межу Аркашоном плавает и Биаррицем. Маловероятно, что такое возможно. Хотя у него: у дочери – дом в Англете, на границе Англета и Биаррица, а у жены – в Англете, во Франции.

– У какой жены?

– У бывшей, Люсеньки. Люсин дом. Они все арестованы. А пожалуйста: вон любой может подойти. Помните, как у этого?.. Киса Воробьянинов подошел к дворцу железнодорожника: "Богатство можно было потрогать". Сейчас все арестовано – ничего не отдадут, все заберут.

Просто я хочу сказать, что, наверное, такие трюки они выполняют. Я не думаю, что это делает Пригожин. Скорее всего, это доверенные лица ответственные на Лубянке, из коллегии ФСБ. Там масса таких. В коллегии ФСБ главные генералы, которые управляют всем в России – всей экономикой, всеми деньгами и так далее. Как доверенные лица Путина, естественно, – его деньгами. Но это такая система, при который ты имеешь значение и ты самый богатый, только если ты на этой вершине пирамиды – у власти. Как только ты с нее скатился – ты просто персональный пенсионер.

– А где, кстати, Людмила Путина сейчас?

– Люся вышла фиктивным браком за какого-то рядового кагэбэшника по фамилии Очеретный. И она стала Люсей Очеретной.

– Она фамилию даже поменяла?

– Да, да, да. Она теперь Людмила Очеретная.

– Стыдно?

– Нет. Я думаю, она просто договорилась с Путиным, что так будет лучше, и он согласился. Они же как бы не жили уже к тому моменту лет 25. То есть они с конца 90-х не жили вместе. И я думаю, что по согласованию они это все сделали. Ну, может быть, его бы и устраивало, чтобы она числилась его женой, а он вел свой образ жизни, но она сама, как известно, возмутилась и сказала: "Я так больше не могу". Ну что? Ее не прибьешь же. Понимаете? Ну хочет – и хочет. Тем более надо отдать должное: он как-то легче к этому относится. Другой, как Отелло, из ревности взял бы... Как вы говорите? Операция "Шекспир"? Взял бы и зарезал мавр Дездемону. А он – нет. Он так сказал: "Ну вот иди к Очеретному".

Людмила и Владимир Путины в 2003 году. Фото: EPA

– Да? Он просто на других сотнях украинцев отыгрывается.

– Вот видите? У него злодейство с масштабом.

– Да.

– Он не по мелочи работает, не по ерунде, а он – если убивать, то сразу сотнями тысяч. А че мелочиться? Понимаете?

– Песков сегодня заявил, что, по их информации, Украина вместе с Америкой "готовят ликвидацию Пригожина".

– Тут многие заговорили о том, что они сами хотят угрохать Пригожина – и выдать это все за действия Украины. А с другой стороны, что, Украина будет сильно отказываться, отпираться и что-то говорить? Ну убили – и слава богу. Как будто бы кто-то будет говорить: "Какое несчастье... Это не мы. Да вы что! Как можно так поступать?!" Туда ему и дорога. Понимаете? Че, за него переживать-то будут в Украине? Мне просто интересно. Или кто-то испытает какой-то, знаете, рефлекс: "Ой, нас обвиняют в убийстве такого замечательного человека... Всего-то девять лет сидел за вовлечение в проституцию несовершеннолетнего. Как можно? Вы что! Это же ангел, а не человек. Понимаете? А его – представляете? – кувалдой – и по яичку. Ну как же? Мы же не такие. Украинцы – они же великодушные, конечно, они же – широта души и все такое". Кто переживать-то будет?

– А я вам скажу кто. Будут переживать садисты, извращенцы, маньяки и убийцы, которые благодаря ему выходят на свободу, и если им посчастливится выживать после фронта и "Вагнера", то становятся героями в России. Вот я говорю себе: "Ну все: ну не удивляйся уже. Ну чего ты удивляешься?" А меня потрясла опять сегодня история про одного... Это, кстати, российские СМИ написали.

– Тюпкин или Тятькин какой-то, да?

– Про одного чувака. Это типа бизнесмен из Питера. Он в свое время заказал убийство целой семьи.

– Да, да.

– Убили двоих взрослых, двоих детей. То есть он заказал двоих детей. Это убийца двух детей. Еще там пятый был член семьи, но полиция спасла его. Ему дали 23 года. Даже по российскому правосудию он должен был 23 года сидеть в тюрьме. Он записался в вагнеровцы, он поехал на фронт. Ему повезло: как раз он там выжил и даже не ранили, что редко очень бывает. И он сейчас уважаемый в России человек, герой. То есть убийца детей. Поехал отдыхать в Турцию туристом.

– Да. Смотрите. Там более сложная, я так понимаю, история. Его фамилия Тютин. В 2005 году, действительно, его киллеры убили семью его бизнес-партнера. Он был сильно при деньгах. Какого-то Дмитрия Зейналова – бизнес-партнера – убили, и жену, 11-летнего сына и 15-летнюю дочь. Действительно, он получил 23 года. Известно, что Пригожин под вот эту дудочку про "мы тут осужденных направляем в зону боев в Украине через ЧВК "Вагнер" как контрактников, а через шесть месяцев – по истечении контракта – снимаем, гасим судимость, освобождаем от отбывания наказания". Говорят, все-таки через акты помилования. И говорилось о том, что он некоторых по бабкам выводит. Ну, или по дружбе, или по просьбам.

То есть этот Тютькин – он же... Его фамилия – Тюпин, Тюкин... Я не знаю, как его пустили вообще в Турцию. Хороший вопрос. Александр Тютин, я извиняюсь. Я подозреваю, что это один из таких. Он нигде ни в каком "Вагнере" не воевал, ни на какой передовой не был. Нет, он, может, и числился на базе "Вагнера", там. Привезли – он шесть месяцев отсидел где-нибудь в какой-нибудь коморке. Но поскольку он с денежками... Он же не любой Вася Пряник, который без денег, ни кола ни двора, значит, платить ему нечего – его и не жалко на мины бросить. Этот был приподнятый тип. Тем более, заметьте, – из Петербурга. То есть где-то как-то кто-то Пригожину мог сказать: "Слышь, уважаемый, надо помочь вот правильному человечку. Он туда-сюда. Давай ты как-то, там, изобрази, что его через ЧВК вывели. А он в Турцию поедет курить бамбук". Я думаю, что, скорее всего, про это история. Потому что у него и возраст-то нормальный. Я с трудом себе представляю такого контрактника ЧВК "Вагнер". Что-то ему, там, 55 [лет], что ли. Что-то в этом роде. Понимаете? Ну я бы сказал, что я скорее поверю, что версия про то, что он некоторых типов вытаскивает не для того, чтобы их кинуть на разминирование или атаку на Соледар или Бахмут. Он их выдергивает... Это касается единиц. Это же не массово, не тысячи людей. Если он таких пяток-десяток освободил – они же ему благодарны. Правильно? Вот так бы ему 23 года сидеть, а так – он уже в Турции, где-то в Анталии греет жопу.

– Так бункер золотом и наполняется.

– Ну конечно. Опять же: понимаете, он же не бедный человек. То есть за тысячу долларов про такое не договоришься. Значит, кому-то этот человек нужен почему-то. Кто-то уважаемый попросил за него. Понимаете? Такое тоже возможно. То есть это либо деньги, либо, скажем, отношения, которые – те же деньги. Он просит что-то – ему говорят: "Да, ты правильный чувак. Мы тебе, там, поможем с этим, с этим, но ты, знаешь, через свой ЧВК выгони пару важных товарищей". Такое может быть? Может, у этого Тютина родственник в ФСБ работает. Мы же не знаем с вами.

– По поводу перспектив России как государства. В студии Соловьева на днях наблюдала очень интересную дискуссию. Раньше такого не могла бы себе представить. Один из его постоянных героев – не помню фамилию, он с пиететом к нему относится – с пеной у рта стал доказывать всем, и в том числе Соловьеву, в студии, что, уже когда Россия потеряет Крым – собственно говоря, он вернется к законному владельцу – Украине, – Россия ни в коем случае не должна наносить ядерный удар, потому что это станет концом России и уничтожит саму Россию. И этот мужик уже кричит, что ни в одних документах России, даже современных, не написано, что за Крым мы, мол, должны применять ядерное оружие. Соловьев съел. Соловьев стоял как поникший, прибитый пыльным мешком из-за угла, попытался что-то вяло возразить типа: "Ну как же? Мы же должны... Вот у нас же есть..." – "Где? Покажите мне: где написано?" – "Ну вот все эксперты говорят". – "Какие эксперты говорят?" – "Ну вот Медведев Дмитрий Анатольевич". И этот чувак, опять же, на голубом глазу наезжает на Медведева и говорит: "Это недоразумение. Почему он у власти? Это конец России. Не дай бог ядерный удар". То есть смотрите, что происходит. Во-первых, они уже обсуждают потерю Крыма. Да?

– Да.

– Во-вторых, они уже говорят о том, что ядерный удар – это ужас-ужас... Не потому что Украину жалко, а потому что Россию.

– Потому что их убьют.

– Так вот у меня в связи с этим к вам сразу два вопроса: по Крыму и по возможности ядерного удара.

– Так, первое. Смотрите: ведь все эти разговоры – они же к 11-му месяцу войны: к концу 11-го месяца. 11 месяцев, да? Мама дорогая, как время-то бежит... Только моргнул – и уже 11 месяцев.

– Да.

– Это во-первых. Если бы за три дня они, может, и взяли Киев, то вопроса такого не стояло бы. Понимаете? Но этого нет. И уже понятно к 11-му месяцу, что этого не будет. Этого не будет. Поэтому реальность они уже готовы воспринимать более терпеливо и более, так сказать, фатально. Неизбежно. Потому что уже надо обсуждать потерю Крыма, а не "мы, там, до Киева дойдем, всех убьем, всех перевешаем – и посадим Януковича с Медведчуком". Сейчас уже это бессмысленно обсуждать. Этого не будет никогда. А вот потеря Крыма возможна. Более того, день ото дня она становится все более реальной. Потому что нет ничего обратного. Вы взяли Соледар, а завтра потеряете Мелитополь вместе со всем левым берегом. Например, условно говоря. Можете еще Соледаром повладеть, походить по шахтам еще, но это не одно и то же. При всем том, что война чудовищная, ожесточенная, Донбасс – это самое чудовищное, но это не отменяет одно другого. Но решить задачу покорения Украины невозможно. А вот взятие Крыма – это реальный план, это реальная перспектива. И ее надо обсуждать – такую перспективу. Понимаете? И они ее обсуждают. Почему? Потому что отчасти это методичка. Безусловно, выпускают, как собак, этих балаганных шутов. Они все говорят то, что им говорят. Ну, важная часть, которая распространяется. Там нельзя сказать каких-то вещей, которые не одобрены, не согласованы. Там очень узкий коридор. Там, может, где-то как-то кто-то наедет, что-то скажет. И с этой точки зрения Крым обсуждать – это уже тема. Потому что до этого буквально неделю или две назад там есть уже тип, которого подвели под санкции. Михеев, по-моему. Да? Он, значит, заявлял о том, что – ну а что, граница? Даже если Россия потеряет все "вновь приобретенные" территории... И там непонятно, имел ли он в виду четыре области или четыре области плюс Крым. Он понимал, что тогда – пару недель назад – надо осторожно. "Но Россия же не прекратит свое... Ничего. Против нас, там, НАТО, весь мир. Мы уйдем к себе. Опять соберемся – и снова реванш совершим – вернем все, что утратили". Понимаете?

Уже сама по себе перспектива того, что ВСУ могут и, скорее всего, дойдут до Крыма и начнут операцию, является вещью неотвратимой. Понимаете? Неизбежной. И они примиряют с этим в том числе аудиторию и общественное мнение, которое формируется по-другому, чем в Украине. В Украине это стихийно все предельно, несмотря даже на войну, когда, честно надо говорить, демократия, мягко говоря, похрамывает. Но не потому, что это кому-то хочется и у кого-то есть эти возможности, а просто нужно решать задачу защиты суверенитета. Потом разберемся, кто, чего и куда. Но ничего не поделать. В России это навязывается только сверху. В Украине это встречные потоки, причем всегда скорее выигрывает поток снизу. Условно, если бы Зеленский завтра сказал: "А я вот диктатор. Я хочу примириться с Россией и потерять четыре области и Крым", – это возможно в Украине? Абсолютно невозможно. Это невозможно. Потому что общественное мнение не из этого формируется – не из того, что скажет Зеленский. А в России – из того, что скажет высшая власть. Даже если Путин на эту тему молчит. Они примиряют с возможностью утраты этих с 2014 года оккупированных территорий. Примиряют, делают не страшным, а домашним. "Мы же большая Россия, мы же выживем. Мы столетия жили, там, 1000 лет России. А, там, наши потомки – они наверстают упущенное. Станем сильнее и так далее, их не обманут, как нас, не втянут в эту войну. Они решат все проблемы". Это во-первых. Во-вторых, ядерная война: ну табу наложено на тему ядерной войны. Те, кто сейчас в России среди пропагандистов или таких дураков, как Медведев, заводят тему о мировой войне и ядерном оружии, – они являются вне конвенции, вне ряда. Потому что даже Путин прекратил эксплуатировать тему применения ядерного оружия.

Фото: EPA

– Да.

– Я думаю, решающей была позиция Китая. Китай сказал: "Мы не с тобой. В этом смысле никто не собирается тебя прикрывать. Мы против перерастания конфликта в ядерный. Он непредсказуем. Это уже не война с Киевом, это не попытка оккупации территории соседней Украины. Это война со всем миром. Мы не с тобой. Мы совсем не с тобой. И если по тебе шарахнет ракета – мы вообще никак, мы нигде". И это, мне кажется, отрезвило и самого Путина, и его окружение. Они поняли, что такого развития конфликта не будет. Потому что по ним ударят ракеты. Бог знает: может, еще Китай вварится в эту тему. Зачем это им? Где гарантии? Кто дал гарантии на инициативу участия в ядерной войне России, инициацию ее против неядерной Украины – страны, у которой нет ядерного оружия? Ведь они же с разных сторон подбирались к этой теме: "Они, там, разрабатывают, у них ядерные центры в Харькове, в Европе". АЭС эти – Запорожская – они же с разных сторон подбирались к этой теме. Помните?

– Да, да.

– "А вот они попадут по реактору... Это же не мы. Это по реактору попали... Из Никополя стреляют по двум реакторам Запорожской АЭС". Это же все было, это же все прошли. Им везде с разных сторон сказали: "Не надо. Во всем виноваты вы, и будете отвечать вы. И ударим мы по вам".

И мне кажется, что сейчас у них есть некий консенсус по этому поводу: "Как минимум мы по ядерной теме прекратили риторику и не будем ее эксплуатировать, потому что поле узкое и играть не на чем. Мы и так, грубо говоря, одни, а если мы еще эту тему эксплуатировать продолжим и, хуже того, применим тактическое ядерное оружие, мы не просто будем одни – мы будем одни же и уничтожены. И все". И они это выражают: "Вы что, хотите, чтобы нас всех убили?" Они же не про Россию – они про себя. "Мы вот тут в Москве – по нам шарахнут бомбой". Помните, как они говорили? "У меня женщина в Ростове, еще я бисексуален... И у меня вот этого всего больше ничего не будет: дворцов, замков и так далее?.." Они о себе думают. Они ни о ком другом не думают. Если убить Воронеж – уничтожить, – они скажут: "А, Воронеж? Нормально, можно. Только не по нам, не, не, не. Туза не надо".

– Кстати, о Китае. Тоже приятные новости из Китая. Си Цзиньпин объявил о снятии карантина. Сказал, что хочет торговать с Европой и с Америкой. Уже поменял министра иностранных дел и поставил того, кто самый проамериканский, потому что он был послом в Америке и его хорошо воспринимали. Уже [госсекретарь США Энтони] Блинкен в начале февраля едет с официальным визитом в Китай. Ну, слушайте: о чем это нам может говорить?

– Нет, интенсивные переговоры идут начиная с осени. 14 ноября на встрече Си Цзиньпина и Байдена...

– Да.

– В самый канун начала встречи "двадцатки" на Бали, куда Путина не пригласили, хоть он и говорил, что его пригласили, но он не поедет... Он, там, пытался, значит... В общем, качал тему. Да? Значит, там весь контур договоренностей уже был обозначен. Китай хочет Тайвань. Помимо всего прочего, Китай хочет Тайвань. Американцы мучаются. Они думают о том, чтобы пойти на уступки Китаю, но за это получить по максимуму: вообще все за Тайвань. Ну и отсюда эти заявления. Они и раньше звучали, и все это знают: "Один Китай, одна территория. И Америка поддерживает территориальное единство Китая, не отрицает того, что Тайвань является частью Китая. Но это особенная его часть. Часть, политический режим в которой отличается от режима в Пекине". Я думаю, Тайвань – предмет торга. Я думаю, предмет торга – это будущие территории от Дальнего Востока, Восточной Сибири и до Северного моря, как они называют Байкал. А при общем развале кому это отойдет? Америка, что ли, прилетит?

– Ну да, надо же как-то порядок наводить там.

– Конечно. Наводить порядок, эксплуатировать ресурсы, держать в узде население, строить концлагеря, как в Синьцзяне. А что, думали, цацкаться будут? Вы видели, как китайцы расправляются со всеми этими недовольствами? Вон, пожалуйста. Уйгуры очень хорошо это знают – прекрасно знают. С утра до ночи изучайте труды Мао. Работать, работать и работать. Русские себе такую перспективу готовят. Они же с радостью, задрав штаны, бегут в сторону Пекина. Пекин это знает, Пекин вообще спокоен. Бежать больше некуда – вот что – из русской Азии. Бежать именно в сторону Китая. Поэтому я думаю, что Китай медленно выкручивает свое: он не сдает Россию – он ее забирает. Это разные процессы.

– В контексте войны и нашей будущей победы как может повлиять такая позиция Китая и эти договоренности Китая с Америкой?

– Все ускорить это может. Потому что есть общая тема. Смотрите. Все прогнозировали и прогнозируют, что война продлится дольше 2023 года. Мой прогноз был – в 2023 году [закончится]. Я везде об этом говорил. Мне приводили Financial Times, их прогноз, The Economist, что вот они говорят: и 2023-й... И [генсек НАТО Йенс] Столтенберг говорил, что это не на один год. Я глубоко убежден, что 2024 год – это абсолютное табу для продолжения войны. Почему? Потому что в той же Америке выборы. Надо подходить к выборам уже с завершившимся конфликтом, чтобы записать себе это в актив – той же администрации Байдена.

– Нобелевскую премию мира получить, в конце концов. Правильно?

– Ну, знаете, дело даже не в самой премии, а в статусе человека, победившего в войне, создавшего некий монолит, кулак коллективного Запада, вот этого, евроатлантического, единства, которое победило, сокрушило, значит, последнюю наследницу тоталитарного СССР. Потому что, конечно, в каком-то смысле холодная война продолжилась и она должна увенчаться успехом. Никаких вариантов здесь не может быть. Почему? Потому что Москва отказалась от того, чтобы мирно сосуществовать даже внутри "постхолодной войны". Даже начиная с мюнхенской речи 2007 года, у Москвы был шанс мирного сосуществования в рамках холодной войны: "Нам не нравится Запад. Запад не нравится нам. Но мы можем сосуществовать, торговать, ездить... Мы, там, у себя воруем..." И Запад ведь что предложит? "Слушайте, делайте в своей России что хотите. Травите, сажайте... Вы по контуру всех, кто не хочет в это все вовлекаться, оставьте в покое, пожалуйста". И Украина не хочет – ну не хочет. Я вам больше скажу: в 2014 году, когда они захватили Крым, эта мягкость санкций – она тоже была. "Ну что, Крым – все? Больше вас ничего не интересует? Вы остановитесь?"

– Да, да.

– Им давали столько раз возможность остановиться и нажраться, но они как-то все не хотели удовлетвориться. Вот чувство реваншизма и имперского восстановления, возвращение к имперскому конструкту – оно требовало продолжения, продолжения и продолжения. Причем амбиции одного человека. Он же 25 лет сидит у власти. 23 с лишним [года]. Ну это всем просто остоиграло уже окончательно. И поэтому, с этой точки зрения, никто не позволит выскочить без потерь Москве. Так, чтобы Путин остался, чтобы потерь не было, чтобы не началась гражданская война. Потому что сейчас уже нет – "мы вам предлагали". Хорошо, давайте вспомним 2021 год. Дважды он [Путин] передислоцировал войска к границам Украины. Дважды за год. Ну, вторая закончилась, собственно говоря, 24 февраля 2022 года атакой на Украину, оккупацией территорий и так далее. Что только ему ни предлагали – Путину... И переговоры... 16-го июня 2021 года с ним встречался Байден в Женеве. Постоянно эти видео-конференц-связи с ним, постоянно эти челночные визиты – от Макрона до Шольца. Все было. Ну вы видели.

– [Директор ЦРУ Уильям] Бернс к нему прилетал осенью.

– Да, осенью. Когда они кивнули на вопрос: "Вы собираетесь воевать?" – "Ну, в общем, да". То есть все было, все попробовали. Его уговаривали. Вот эти разговоры: "Ой, нас втянули НАТО и Вашингтон в войну"... Суки, как вас втянули? Вас убеждали, под вами чуть не ползали... Они Макрона, когда он приезжал – я вот Дмитрию рассказывал, – пустили... Это вот, пожалуйста, в интернете откройте. Он шел от трапа самолета. Не на машине подкатили к нему – ну, глава государства Франция все-таки, один из лидеров Европы...

– Ядерная страна.

– Он шел пешком до своего "Внуково-5". Понимаете? Его там посол провожал, пешком шли зимой. До войны. Не говоря уже о том, что они предложили ему кал сдать, чтобы встречаться с Путиным, – анализ кала.

– Да ладно.

– Он сказал: "Нет". Он мог, конечно, пошутить над этим. А я бы сдал, в конце концов. (Смеется). "Давайте, я вам сейчас..."

Путин и Макрон встречались в феврале 2022 года. Фото: kremlin.ru

– Но сказал: "Лично в руки Путину".

– Да, да, да. "Воспользуюсь его... Давай свой чемодан. Не жалко". Понимаете? Смысл здесь в том, что фактически он по-всякому унижал всех. И эта стенограмма [телефонного разговора Путина и Макрона] 20 февраля [2022 года], я уже много раз ее цитировал, в газете Le Monde... Елисейский дворец передал стенограмму разговора Путина и Макрона. Там же все. Вообще все. Понятно, что Макрон и его администрация слили перед выборами этот материал, чтобы показать: "Не потому, что я сочувствую Путину. Посмотрите, как я с ним разговаривал". Аудиозапись, которая расшифрована, в виде стенограммы была скинута в прессу. И он его уговаривает: "Слушай, не надо, не делай... Ты отведешь войска? Давай я с Байденом поговорю". – "Нет, я в хоккей иду играть". – "Какой хоккей? Тебе предлагают с Байденом встретиться. Он готов. Я с ним только что переговорил". Это не мы с вами ему говорим – это президент Франции ему говорит. Он себя вел 20 февраля так, будто был убежден, что к 1 марта он будет на Крещатике. А оно – вишь, как получилось, как повернулось-то все... Ай-яй-яй, переехали зайчику ножки. И все, и аля-ля. И че теперь? И куда? И теперь он думает, что он тот же самый, что был, там, – не знаю – 20 февраля, и может разговаривать вот так: "А-а! Я тут решил... Какая Украина? Чего Украина? Я вообще все решил. Я пошел в хоккей играть". Ну иди, постучи клюшечкой. Сейчас не хочешь постучать?

Поэтому, с этой точки зрения, безусловно, ему мстят, ему будут мстить. Никто ему ничего не простит. Ни сдачи кала, ни пешком до "Внуково-5" по обледеневшей полосе – президента-то Франции... Никто ничего не простит. Будут гнаться и кидать дротики.

– Хорошо. Учитывая то, что сейчас, слава богу, вроде дают нам [танки] Leopard...

– Да. Abrams – уже решенный вопрос.

– Да, вроде бы Америка даже Abrams дает, чтобы и Германию к этому подвигнуть, и весь остальной мир, показать, что все серьезно и "не затягивайте с помощью". Учитывая всю другую информацию, которую мы имеем, когда говорят: "Вот готовьтесь. Россия сейчас наступление будет какое-то делать. Сколько она там мобилизованных привлечет..." С другой стороны, мы же ждем контрнаступления Украины дальше по освобождению, которое, опять же, подвязано под технику, под то, чем воевать. Как, по-вашему, будут развиваться сейчас события на фронте, если взять эту перспективу: в принципе, до [конца] 2023-го года, в котором, вы считаете, война закончится?

– Да. Ну смотрите. Танки – это же часть плана. И, безусловно, давайте прямо говорить: танки нужны для наступления. Об этом сам генерал [Валерий] Залужный говорил в интервью The Economist. Понимаете? То есть это же не наше с вами какое-то допущение и предположение. Об этом говорил сам Залужный. 84 километра до Мелитополя, говорит он. "Мне нужно", – помните, он перечислял? – "300 таких, 500 таких, гаубиц 500..." Помните? Он же все это сказал. Насколько я понимаю, в том или ином виде этого плана держатся. То есть он получает то, что он просит. Ну, с растяжкой какой-то, частями, через "не хочу" где-то, где-то под давлением, где-то с желанием, с готовностью, где-то через тяжелые переговоры, как это было на этой неделе с Германией, которая – вроде непонятно, а потом разрешает выдать танки. Теперь уже сами говорят, что готовы. Понимаете? Это все, безусловно, является частью плана помощи Украине так, чтобы она победила, а не так, чтобы она не проиграла. Вот две эти концепции, из которых первая взяла верх. Потому что долгое время – советник по национальной безопасности [президента США Джейк] Салливан об этом говорил: о том, что "мы, в принципе, хотим, чтобы Украина не проиграла". Но так, в общем, внятно не звучало – "чтобы она выиграла". А чтобы она выиграла, надо оружие. Много оружия. Конечно, гораздо больше. Но мы же рассчитываем в том числе, я бы сказал, и на более глубокий психолого-политический эффект. Если этого оружия хватит дойти до Мелитополя и подойти к перешейку, скажем так, к Чонгару, – с него же можно обстреливать весь полуостров. Какие там военные объекты выживут? Что вообще будет там существовать после подряд 30–40 ударов HIMARS, там, по 100 ракет? И что там останется? Кто там будет воевать?

Поэтому, конечно, мы понимаем, что сам факт того, что это оружие дается... Раз сказал "а" – говори и "б". Так же не бывает. Коготок увяз – всей птичке пропасть. В том смысле, раз уж дали танки – значит, надо давать самолеты. Дали самолеты – дайте ракеты. Но такие ракеты, которые с дальностью до 300 километров и больше.

– Долетают.

– Да, да. Это ракетные снаряды для HIMARS.

– Не зря же они, в конце концов, ПВО над жилыми домами в Москве размещают.

– Вот. Я думаю... Многие говорят: "Это пропагандистский эффект, они хотят мобилизовать население". Ну уж куда больше мотивировать, когда и так дохнут и возвращаются в пакетах? Ну куда? Что еще надо сделать? Краковяк станцевать ради подданных Путину на Красной площади? Я не думаю. О народе вообще никто не думает. Поэтому производить на них какой-то эффект... Телевидение с этим справляется. Дураков они воспитывают.

А я думаю, что они реально боятся, что это будет удар по объектам и центрам принятия решений, которые они и сами, в принципе, готовят. Конечно готовят. Критическую инфраструктуру им так и не удалось уничтожить. Извините, месяц остался до конца зимы. Нет, ну можно представить какие-то новые удары. Но так, чтобы вообще Украина замерзла и люди на улицах начали падать... На кого это рассчитано? На какого идиота? На какого дебила это рассчитано? Даже до всего этого мы говорили, что эта тактика не даст результата. И она не дала. Мы говорили – осторожно, правда, – о том, что мобилизация 21 сентября не даст ожидаемого от нее эффекта. Потому что мясо проигрывает железу. Понимаете? И сколько бы ты мяса этого ни нагнал, железо с ним справится. Ну так устроен физический мир. Понимаете?

– Россия будет пытаться массово наступать, что-то еще такое, большое и подлое, сделать?

– Я думаю, да. Попытка такая будет предпринята. И смотрите как: ведь он не случайно вернулся к концепции генерала [Валерия] Герасимова. Потому что начинал-то операцию 24 февраля 2022 года именно Герасимов. Он вернулся: отмотал туда же, где и был. И тогда это не принесло эффекта. Мы знаем, чем все закончилось. Да? И наступление с трех сторон... Там больше даже получилось. Там фактически пять направлений было. Да? Там и из Беларуси, и на Харьков, Сумы, Чернигов, и на Донбассе, и со стороны Крыма, на левый берег – если вы помните, как быстро занятие шло территорий...

Ну да, они приблизительно то же самое хотят повторить, рассчитывая на то, что вернут те территории, которые они утратили постепенно в течение 11 месяцев войны. Харьковская область – не знаю, – Сумы, Чернигов, Киевская область, правый берег... Наверное, какие-то темы там есть. Ну, может быть, насколько у них хватает сил и средств, они это будут делать. Но я еще раз повторяю: это бесполезно. Это невозможно. Украина имеет такую поддержку союзников и столь серьезную решимость... Невозможно захватить всю Украину. Значит, эффект только один ожидается: что они типа этим большим наступлением заставят Украину пойти на переговоры. По-моему, шансов ноль. Вы не добьетесь этим... Даже если вы будете наступать, возьмете Соледар и Бахмут, пойдете из Беларуси – я не представляю как, но ладно: пойдут они с севера... Мне кажется, что они попробуют. Я думаю, что с севера будет попытка, чтобы втянуть именно [считающего себя президентом Беларуси Александра] Лукашенко в той степени, которая необходима до степени хаоса, чтобы он не остался совсем в стороне. Еще что-то предпримут. Да? Но это же не даст этого эффекта. Вы не возьмете Киев. Киев не взять. Если вы не берете Киев – зачем эти трупы, зачем это все? Поэтому цель, наверное, – заставить пойти на переговоры.

– Лукашенко сегодня заявил – очередной шедевр сказал – о том, что Украина предлагала ему подписать "пакт о ненападении".

– (Смеется). Ну, во-первых, это непроверяемо. Во-вторых, ну хорошо, так Украина же и не нападала на Беларусь. С чего бы Беларуси вообще отказываться от тезиса о ненападении? Или он все-таки хочет напасть? Или что он обосновывает этим? Что он великодушно отказывается? Или что он делает? Я не понимаю.

Конечно, Украина не заинтересована, чтобы с территории Беларуси произошло новое нападение на территорию Украины – с севера. А он что, решает этот вопрос – Лукашенко? У меня простой вопрос. Он его решает? Это от него зависит, будет нападение опять на территорию Украины? Может быть, решают оккупационные войска российские? Беларусь – оккупированное государство. Лукашенко этого вопроса точно не решает. Еще пока он решает вопрос, участвовать ли в войне силами вооруженных сил Беларуси. Это он пока, может быть, и решает, и то – по объективным причинам. А, так сказать, извините меня, вопрос, нападать или не нападать, решают без участия Лукашенко.

– После отставки с поста советника Офиса президента вашего партнера по самым популярным стримам вообще во всем русскоязычном пространстве, вашего друга... Я так понимаю, что вас можно назвать друзьями. Да?

– Да. Мы с ним никогда не виделись очно.

– Потрясающе. Серьезно?

– Это дружба такая, по переписке, у нас. Знаете, инвариация... Как это называется?.. Tinder.

– (Смеется).

– Вот.

– А вы себе уже представляли вашу встречу с Арестовичем личную? Как это будет?

– Слушайте, это же не романтическая встреча. Че я должен ее представлять? Так же посидим и сделаем передачу. Ну че? На эту тему можно шутить много, конечно...

– (Смеется).

– Но мне с ним, что ли, в конце концов?..

– Слушайте, это было бы, наверное, еще более популярно, хотя куда уж больше. Так вот после того, как Алексей подал заявление об отставке – так совпало, – просто сотрясает Украину звездопад ВИП-чиновников, представителей власти. Сегодня день просто очень был урожайным на это все дело. И скандалы разные. Есть ли у вас информация, какие еще громкие отставки нас ждут? Или вы не знаете?

– Нет, я не знаю. Понимаете, все-таки внутренняя украинская повестка – это все-таки... Вот с точки зрения управления, с точки зрения кадровой политики и так далее это же не тема нашего эфира. Мы этим не интересуемся. Просто на фоне отставки общественного советника Офиса президента: Арестовича, который вынужден был уйти – таковы как бы правила игры, – за то, что он допустил эту трагическую, драматическую ошибку, сказав о том, что ракету сбили, а ее не сбили. Он оговаривался. Все он это делал. То, что ее сбили, а ее не сбили. Это ракета российская. Это, правда, не отменяло того, что именно российская ракета убила 50 людей в доме в Днепре. Это вообще никак не поменяло. Но таковы правила игры. А тут отставки, знаете, вследствие, например, взятки одного из замминистров: вот этого [Василия] Лозинского – $400 тыс.

– Да, да, ужас.

– Ну, Лозинский-то че? "А Арестович – подлец из подлецов, это мерзавец из мерзавцев. Сидит и, ты понимаешь, без зарплаты разговаривает, выдает свое..." Ну, люди как бы не взвешивают. О Лозинском вспомнили – и забыли. Может, никто и не знал, что был такой замминистра. Ну кто его знал, по большому счету? Он что, публичная фигура? В темах был человек. Понимаете? А Арестович – он же... Всякий публичный человек в первую очередь раздражает тем, что он жив и вообще что он есть. "Ну подонок вообще..."

– Ну и тем, что он успешен. Зависть.

– Завидуют. Может – представляете? – какой-нибудь бульдог с мордой скажет: "А чего это он такой пригожий, сладенький такой? Ему и 50 нет". Каждый по-своему, там, ему завидует. А я-то, в общем, занимаюсь не этим. Наш эфир про другое. Наши эфиры про войну. Понимаете? Обсуждение дел вокруг войны.

– Смотрибельность же вообще не упала. Я не знаю, может, даже выросла.

– Нет, не упала. Она чуть выросла за счет того, что мы не каждый день решили проводить. Он попросил: "Давай попробуем через день". Нет, если начнется наступление и новости посыпятся как из рога изобилия, мы снова вернемся к ежедневным эфирам. Но как-то, в общем, чуть повысилась, потому что они проходят три раза в неделю. До этого были, скажем, пять. Потому что у него в воскресенье свой этот "Апейрон". Я там не вникал. И в течение недели он тоже часто куда-то снимался, уезжал или еще что-то. Ну в среднем это было четыре-пять. Сейчас стало три. Но поэтому чуть выросла, да.

Скриншот: ФЕЙГИН LIVE / YouTube

– Потрясающе. Вот вы мне сказали... Это же как интересно – самый успешный медиапроект, самый эффективный, я считаю, в борьбе с русской пропагандой за самую большую в новейшей истории мира войну создан людьми, которые никогда в жизни лично даже не встречались. Я не знала, кстати, что вы не виделись.

– А как я с ним встречусь? Мы начали эфиры в 2021 году. По-моему, в августе был [первый] или в июле. И то – он был на троих. Списались, он принимал участие. Он делал очень грамотный анализ, предшествовавший войне. Мы уже с осени обсуждали, как война пойдет. Вот это его знаменитое: что российская армия будет двигаться по линии дорог и железнодорожных составов, чтобы подвозить боеприпасы. Это было очень интересно слушать. Любой может открыть и послушать. Любой может сравнить с тем, что происходит сейчас. Это полуторагодичной давности эфиры. Это же элементарно. Но у людей девичья память – короткая. Понимаете? Они вот услышали – и вот как бы... "А город пил коктейли пряные, пил и ждал новостей". Что-то новое – да. Среагировать на какие-то вещи – это да. А вот так, чтобы что-то сопоставить, самому проанализировать, кто чего говорил, кто за что отвечал...

Да, это такой проект – проект сетевой. Почему люди не встречаются? Ну люди так живут сейчас. Понимаете? Это последствие пандемии и наличия интернета, и войны. Потому что он украинец, я россиянин. Как нам встретиться? Мы просто делаем одно большое дело, которое сложилось таким образом – случайно. В нем есть закономерность. Мы можем говорить о том, что он очень располагал. У одного, значит, хоррорный юмор, у другого, значит, военный анализ и так далее. Ну и определенная это же была и психологическая работа. Потому что многие хвалят Арестовича и меня отчасти за то, что это их примиряло с войной. Война такая страшная, не знаешь, что будет, а тут вроде как она становилась не страшной, мы ее одомашнивали. Мы эту смерть, которая вокруг тебя, – мы ее делали такой, с которой люди смирялись. То есть они через это переживание преодолевали свои страхи. И, наверное, этот эффект сыграл.

А что касается контрпропаганды... Смотрите: мы ярче, мы умнее, мы – самое главное – не ангажированные. Потому что вот говорят: "Вы пропагандисты". "Фейгин или Арестович – украинские пропагандисты". Нет, это разные вещи. Понимаете? Я всегда говорил, что пропаганда – это все-таки государственный инструмент. Это там, где денежки у одних отнимают, а тебе дают за то, что ты говоришь ложь. Ты изначально находишься в ситуации вечной лжи. Почему? Потому что Украина – это демократия, а Россия в нынешнем виде – это, в общем, авторитарная, тоталитарная почти – ну, она дрейфует в эту сторону – система, в которой свободы слова нет. А если бы у нас не было свободы, если бы мы не обсуждали свободу, иногда ошибаясь, иногда попадая мимо, иногда выдавая желаемое за действительное... И такое бывало. Но главное – это свобода. Понимаете? Свобода обмена, свобода обсуждения.

– Поменялся Алексей в эфире после своей отставки – вот его поведение? Или нет?

– Да нет. Все говорят, что он, там, страдает нарциссизмом. Если это называть нарциссизмом, то он им страдал, мне кажется, и раньше. Он честолюбивый очень человек. Местами категоричный. Но он же, например, в отличие от меня, более какой-то такой, я бы сказал, обходительный, умеет сдержаться. А я как-то уже, знаете, чхал на это все. Поэтому... Ну, может, комбинация каких-то характеров – она и обеспечивает этот эффект. Я думаю, что он не изменился. Может быть, если бы его другие знали лучше, они бы определили, что "нет, это все тот же Арестович". Я не знаю, как сложится его политическая судьба, между прочим. Я не удивлюсь, если он обратно подастся в актеры. Понимаете? "Не хочу больше президентом быть". Не потому что он такой легковесный, а потому что он... Ну как бы "не хотите – как хотите". Такое тоже у него есть.

– Это вы сейчас о ком?

– Об Арестовиче.

– Ага, об Арестовиче... Я чего-то подумала о Зеленском. Потому что вы говорите, подастся обратно в актеры, "не хочу больше президентом быть", – я и переспросила.

– Арестович уже был актером в свое время. Я такие вагонетки выдерживал, так сказать: "С кем ты тут беседуешь?.." У него замысловатая судьба, такая: причудливая, калейдоскопичная. В этом нет ничего такого удивительного.

– Марк, вы знаете, я вам желаю, чтобы война закончилась как можно скорее, чтобы мы победили как можно скорее. Да, в 2023 году точно, и причем как можно скорее. В том числе для того, чтобы вы лично наконец-то встретились с вашим партнером по самым успешным эфирам Алексеем Арестовичем и познакомились...

– Не знаю. Когда говорят "партнером"... Не знаю. Мы не такие.

– Вы не такие, не?

– Нет, нет. Ну мы кореша, там, приятели. Но как-то "партнеры"... Не знаю. У нас так не говорят.

– (Смеется).

– Опять... Это как, знаете: "Мне все равно, а ребята смеются". Про жену, у которой рыжие волосы.

– Да? Расскажите. Я не знаю.

– Да не, не. Я такие анекдоты не рассказываю. Вы че? И так говорят, что Фейгин только и занимается тем, что пошлит.

– Вы не такие. Ну понятно. Ну хорошо. Жалко. Видимо, анекдот был хороший.

– Да.

– Марк, спасибо большое.

– Да, не за что. Да, всем всего доброго.

– Слава Украине.

– Героям слава.