+4 Киев
Путин не ест козявки, не кидается стаканами и не прячется под столом. У него нет проявлений сумасшествия. Но им управляют бредовые идеи
– Александр Глебович, добрый день.
– Привет, уважаемый. Привет.
– Я очень рад вас видеть. Очень рад вас видеть. И сразу хочу с места в карьер. Скажите, пожалуйста, вы же Путина хорошо знаете лично?
– Ну, нельзя сказать, что очень хорошо. Не бывает людей, которые хорошо знают чекистов. Но тем не менее то, что называется, знал. Потому что, не забывай, он подвергся облучению страшному в реакторе власти, в котором прожил последние 20 лет. И это существенным образом переделывает человека. Поэтому все то, что я знал, в принципе, можно списать.
– Тем не менее... Вы представляли психотип этого человека. Как вам кажется, почему он пошел войной на Украину?
– Ну я понимаю, что в твоем вопросе закопан вопрос гораздо более резкий: "Он что, сумасшедший?" Вопрос, над которым сейчас бьются очень многие, который очень многим не дает покоя. И когда я, например, говорил, сумасшедший, то мне говорят: "Он же ни разу не укусил Шойгу за нос. Он не ест козявки, он не кидается стаканами и не прячется под столом. У него нет проявлений". Я говорю: "Давайте я вам объясню, что, имея совершенно здоровый мозг с вполне здоровыми электрохимическими процессами в этом мозгу, можно, скажем так, забыть об адекватности". Я тебе приведу простой пример. Ты видишь перед собой человека. Который кирпичом или большим камнем раскалывает отрезанную голову своего папы, оттуда достает специальной костяной ложкой мозг – и ест его. Этот человек, с твоей точки зрения, психически нормален?
– Нет, конечно.
– Ты видишь другого человека, который убежден, что эпилепсию надо лечить, натираясь фаршем, сделанным из альбиноса. В Эфиопии альбиносы – огромная редкость. Детей похищают – как правило, убивают – и натирают больных фаршем, который из них сделан. Тот лекарь, который убил осветленного мальчика и сделал из него фарш, и натирает другого человека, с твоей точки зрения, здоров или больной?
– Нет, конечно. Больной.
– Ну вот я тебя должен огорчить. Потому что, с точки зрения любого эфиопа, с точки зрения представителя любой культуры Новой Гвинеи, племени форе, например, и тот, кто ест мозг своего отца, получает знания, опыт, представления о жизни, и тот, кто делает фарш из альбиноса, – это тоже абсолютно здоровые люди. Более того, если мы попробуем воздействовать на их мозг каким-нибудь простым средством типа хлорпромазина, мы увидим, что у них вполне естественные, привычные клинические проявления. То есть мы видим здоровый мозг. Мы видим идеи... Идея того, что съедение мозга – это обязательно и это прибавляет мудрости. Идея того, что мясо человека-альбиноса целебно. Это идеи.
Этими людьми, которые показались тебе сумасшедшими, этими здоровыми, с точки зрения клинического обследования, людьми управляют бредовые идеи. Такая же история примерно с Владимиром Владимировичем. Имея, вероятно, интактный, то есть не поврежденный в электрохимеческом смысле, мозг с нормальной реакторикой, он находится во власти абсолютно шизофренических идей. Потому что идеи всемирного господства, "русского мира", превосходства русской культуры или нации, торжества с помощью оружия – это настолько же бредовые идеи, как и идея, например, поедения мозга своего отца или идея натирания фаршем из альбиноса.
Скриншот: В гостях у Гордона / YouTube
Мы недооцениваем, что мировоззрение человека может быть выстроено из совершенно шизофренических с точки зрения цивилизации, просвещения, Европы идей. И у Путина именно эта история. То есть, не кусая Шойгу за нос и не грызя стол, не пуская по нему пену, тем не менее он одержим совершенно бредовыми идеями, которые пересилили ту адекватность, которая была в нем изначально как в цивилизованном человеке. Имеем ли мы право назвать его сумасшедшим? Да. Потому что он не критично воспринял бредовые иррациональные идеи так называемых философов: того же Бердяева, Ильина, – массы этих завшивленных, дремучих старцев, которые объясняют, что спасение только в свинстве, в противодействии прогрессу, в лаптях, во вшах, в грязи, в помойке, но именно это дает духовное величие… Да что ты смеешься, Гордон? В Индии целые секты жрецов существуют, которые жрут тухлое человеческое мясо, вылавливая его из Ганга, которые не моются по 80 лет, которые ищут просветления. Почти все иррациональные идеи, воспринятые всерьез, приводят… к Харькову, к Мариуполю, приводят к Освенциму, к Нюрнбергскому процессу. И таких идиотов мы видели за историю человечества очень много.
Дмитрий Медведев оказался особенно опасным в своем холуйстве. Он переходит все границы холуйства
Даже тот же самый Тимур, Чингисхан и все остальные бредуны-завоеватели руководствовались идеологией, идеями, отравленными и патологическими. В какой момент произошло отравление слабого мозга Владимира Владимировича этими патологическими, бредовыми идеями, иррациональными, которые вынудили его сочинить, бл…дь, нацистов на Украине. Хоть бы что-нибудь более правдоподобное: про то, что люди в Украине наполовину марсиане и давно захвачены Марсом. Хоть что-нибудь более правдоподобное, чем "вы там все наркоманы, и поэтому вас надо бомбить".
Вот мы, думаю, благодаря этому имеем представление о том, что да, Владимиром Владимировичем владеют токсичные, бредовые, шизофренические идеи. Является ли он сумасшедшим? Большой вопрос. Является ли он носителем бредовых идей? Да, безусловно.
– Является ли он идиотом?
– Нет. Это не дает бытовой идиотии. Человек находит выход из комнаты, правильно обращается с соломкой, может поймать карандаш, проводит заседания Совета безопасности... Бытовая идиотия не переходит. Но его главные, глобальные, магистральные действия в жизни, использование своих возможностей, как правило, идиотичны, как правило, преступны. Потому что совершенно не важно, что ты делаешь: бомбишь ты Харьков или счастлив при виде того, как прикованная к столбу в костре беременная женщина лопается, и из нее выпадает плод, а вокруг стоят тысячи человек, которые этому рукоплещут. Ведь ты подумай, что были на земле периоды, когда эти идеи заставляли жечь людей живьем. И это вызывало колоссальное одобрение. Поэтому говорить об идиотии мы не можем. Мы можем говорить о том, что человек находится во власти бредовых идей. Это хуже, чем шизофрения. Мы властны над очень многими психическими болезнями благодаря фармакологии. Но мы абсолютно бессильны, когда имеем дело с бредовыми идеями.
– Александр Глебович, вы сейчас вспомнили о том, что Путин проводит заседания Совета безопасности. Я посмотрел не прямую, кстати, трансляцию, когда совет давал добро…
– Да-да.
– Слушайте, вы же большинство из этих людей лично знаете. Какое унылое зрелище... Я-то думал, что Россией управляют умные люди. А это же стадо баранов.
– Нет, я думаю, что "стадо баранов" – абсолютно незаслуженный комплимент. Вы, вероятно, очень плохо знаете баранов и плохо о них думаете. Эти существа в своей деградации опустились не то что ниже баранов... Я не могу найти в зоологии аналог столь преступного и позорного поведения. Ведь не забывай, что там присутствовали практически все те люди, которые спаяны диким страхом. Они понимают, что Путин – это не только карающая их лично рука при случае, Путин – это некая абсолютная сила, частью которой являются и они сами. Не будет Путина – от них останутся маленькие грязные лужицы. Они никто. Они не интеллектуальны, у них нет опыта, они не интересны абсолютно. Они ничего собой не представляют.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Даже Дмитрий Медведев?
– Ну, Дмитрий Медведев в особенности. Потому что Дмитрий Медведев оказался особенно опасным в своем холуйстве. Он переходит все границы холуйства. И если, например, мы говорим о Бастрыкине или о прокуроре Краснове, то мы говорим об исключительно трусливых людях, потому что эти люди, которые всерьез употребляли слово "закон" и говорили о священности закона, обязаны были бы возбудиться по 353-й на Владимира Владимировича за разжигание агрессивной войны и за ведение агрессивной войны. "Ах, какая хитрость: мы не будем говорить, что это война. Мы скажем, что это спецоперация"... Блин, оттого, что насильник мне говорит, что он не насиловал, а совершал серию фрикций, – от этого суть криминального события абсолютно не меняется. И прокуратура, и Следственный комитет обязаны были возбудить уголовные дела... Хотя бы административку. Когда им в эфире чеченцы, ухмыляясь, говорят, что они будут отрезать такому-то голову, ну хотя бы штрафик вы им выпишите, хотя бы 1,5 тысячи...
– Страшно.
– Страшно. Когда мы говорим о так называемых правоохранителях, мы говорим о лакеях в погонах. И когда мы говорим обо всех остальных, кто присутствовал на этом позорном Совбезе…
Владимир Владимирович профнепригоден как президент. Его могут обвести вокруг пальца три вороватых дурака, рассказав ему: "Знаешь, Вова, у нас армия! Мы порвем всех!" И он верит. Ему не приходит в голову, что надо проверить и выяснить, что армии-то нет
– Матвиенко, уроженка Украины. Какой позор.
– Ну слушай, я из Питера ее лично сдавал в Москву – она еще была нормальная тетка. Веселая, нормальная, с абсолютно человеческими реакциями. Но она понимает, что для того, чтобы спокойно себя чувствовать рядом с сумасшедшим диктатором, надо прикидываться шизофреничкой. И у нее, надо сказать, раз от раза получается все лучше и лучше. Ты видел ее заявление, что необходимо прекратить войну, которую Киев развязал против Украины.
– Да.
– Им действительно надо переписывать учебники психиатрии, по идее. Потому что любому человеку бросится в глаза несоответствие того, что они говорят, с психиатрической реальностью. Их это не смущает. Они живут в своем замкнутом волшебном кремлевском пузыре. Они поклоняются этой силе Путина, которую они для себя придумали. Они не видят, что Владимир Владимирович, к сожалению, профнепригоден как президент. Но понимаешь, не может быть профпригодным человек, которого могут обвести вокруг пальца три вороватых дурака, рассказав ему: "Знаешь, Вова, блин, у нас армия! Мы порвем всех!" И он верит. Ему не приходит в голову, что надо проверить и выяснить, что армии-то нет.
– Да. Фикция.
– И никогда не было. Она сидит в том же самом с торчащими проводками и перекрашенном сто раз железном говне, которое вынули из чернозема в Чечне... Это те же самые БТР, те же самые танки. То же самое говно. Прибавилось несколько ракет ценой невероятных усилий. Ради того, чтобы сделать несколько ракет, они обирали всю страну на протяжении 20 лет, культивируя нищету в провинциях. Если бы он действительно занимался Россией эти годы, то Россия была бы настолько привлекательна, что Украина, может быть, сама бы начала посматривать в ее сторону. Нет, нет. Они свои чувства к Украине готовы реализовывать только через изнасилование, только через кровь, боль, схватку, муку для всех и трагический исход для себя.
– Мы поговорили о соратниках Путина. Ну а что же Россия, Александр Глебович? Что же эти 140 с лишним миллионов людей? Они так оболванены Соловьевым? Они не понимают, что происходит? Почему к матерям гробы идут массово, а они молчат, не выходят на улицы? Почему люди вообще не реагируют на этот кошмар?
– Я хорошо знаю, сколько платят пропагандонам. Причем не только тем, которых ты видишь и которые стали абсолютным символом дебилизма, символом продажности, сумасшествия. То есть мы говорим даже не о Соловьеве – мы говорим о тысячах по всей России, которые жрут деньги, которые без конца заняты то полосатыми ленточками, то буквой зю, которые устраивают формальные мероприятия с флагами... Тем не менее это в какой-то степени работает. Вот смотри. У тебя сейчас что на ногах?
– На ногах кроссовки.
– Кроссовки. Даю голову на отсечение, что ты не сам их себе шил.
– Нет, конечно.
– Не сам. То есть ты доверился производителю кроссовок и надел их на ноги. Вот точно так же множество простых людей, которые вкалывают в шахтах, у компьютеров, в магазинах, в торговле, за баранкой, доверяют изготовить мнение кому-то. Они не могут сами сделать свое мнение. Мнение – это серьезная, тяжелая работа. Это знакомство с источниками, это интеллектуальный труд, это мастерство мышления, это серьезная вещь. Они берут мнение этих тварей точно так же, как ты берешь кроссовки. Только потому, что у них нет, да и не может быть никакого своего мнения. А на протяжении 20 лет, если ты заметил, уничтожение свободы слова, уничтожение прессы, заиноагенчивание, бесконечные штрафы, бесконечные суды, бесконечные посадки – это избавило их от всякой конкуренции. Вся мысль была загнана в несколько небольших резерваций типа "Эха Москвы". И всем остальным было объяснено, что "какая-то мерзкая интеллигенция забавляется, что-то говоря на своем птичьем языке между собой. Пусть эти уроды щебечут. Нас это все не интересует".
Поэтому не было ни единого противоядия предложено. Если ты обратишь внимание, ни один федеральный канал, кроме специально выученных и в лабораториях выращенных гомункулусов, которые изображали оппозиционеров, никогда не предлагал ни одной альтернативной точки зрения. И они добились своего. Потому что человек – примитивная тварь.
Скриншот: Радио Свобода / YouTube
Чтобы уютно чувствовать себя при дворе Путина, лучше всего иметь какой-нибудь тяжелый диагноз. Тогда начинают относиться с доверием
И более того, он тяжело нагружен своей жизнью, своим выживанием, своими потехами, детьми, своей униженностью перед властью. Они взяли эти мнения как основополагающие. А потом выяснили, что им очень комфортно с этими мнениями. Потому что человек всегда мечтает о возвращении в пещеру на самом деле. Человеку очень некомфортно мышление. Да-да. Именно для этого – чтобы вернуться в это состояние – существуют наркотики. Для этого существует алкоголь, для этого существует масса факторов, которые называются факторами, вызывающими измененное состояние сознания. Именно благодаря этому выжили и расцвели в мире религии. Потому что всегда, когда человека избавляют от необходимости мыслить... Понимаешь, мы же все абсолютно несамостоятельны. И я точно так же вторичен, я точно так же из чего-то сделан. Но я, там, предположим, сделан из Сеченова, Бернала, Павлова, в какой-то степени из Монтеня и Ламетри. Ну а кто-то сделан из пропагандистского дерьма. Мы все вторичны. Вопрос в том, из чего мы сделаны.
– Ну я вам тогда задам другой вопрос. Для меня очевидно, что Путин и вся его банда, клика виноваты. А Россия виновата?
– К сожалению, Россию обвинить невозможно. Мы сейчас не обладаем тем инструментарием, который позволил бы нам с уверенностью отделить подлинную шизофрению, подлинное одобрение убийства детей в Мариуполе или бомбежки Киева от страха. Ведь если мы посмотрим сейчас каналы, в которых энтузиасты собирают рожи всех тех, кто кричит про войну, про Донбасс, про восемь лет... Хотя я уже миллион раз говорил и устал повторять: если так хотелось отрегулировать Донбасс, вводите европейских миротворцев – и все, вопрос закрыт. Больше ни единого выстрела, ни одной царапины, ни одного даже фингала под глазом не будет у тех сторон, которые не могут договориться о Донбассе. Тем не менее ввод миротворцев всегда блокировала именно российская сторона.
Моя любимая Валентина Ивановна говорила: "Вводить туда миротворцев нелогично". Конечно. Они столько денег влили, чтобы организовать язву, гнойную, кровоточивую... Они столько усилий приложили, чтобы в боку у Украины была дыра, через которую можно залезть в ее организм... И теперь, конечно, миротворцы – это нелогично. Ее можно понять. Валентина Ивановна еще не так умело маскировалась под шизофреничку. Не смейся, не смейся, Гордон. Действительно, чтобы уютно чувствовать себя при дворе Путина, лучше всего иметь какой-нибудь тяжелый диагноз. Тогда начинают относиться с доверием.
– То есть Россию виноватой мы считать не будем? Я имею в виду россиян, которые голосовали за Путина и за всех остальных. Россиян, которые молчат сегодня, когда убивают детей в Украине.
– О ком мы говорим? Эти люди – в их профессиональные и человеческие обязанности не входит обязанность мыслить. Нельзя от них этого требовать. Для этого существует 1–2% нации, которые берут на себя этот труд. Который, по сути, на самом деле ничем не отличается от любого другого труда: от копки канав, от прививки деревьев, от пошива обуви, от вождения "Газели"... Это тоже ремесло. Мышление, интеллектуальная деятельность – ремесло, которому учатся. И мы не можем к детям, которых, по сути, обманули... Ведь их обманули. Я вижу, поскольку я в хороших отношениях с очень многими создателями этих каналов, в которых собираются эти физиономии, рожи, призывы... Мне рассказывают, какие сумасшедшие деньги предлагают им за то, чтобы изъять свою фотографию из этого страшного списка. Они не только предлагают деньги – они плачут по Skype или Telegram, они объясняют, что у них миллион житейских проблем, что их выгонят с работы, что их мама не получит лечения, что их выкинут на улицу... "Мы сейчас не можем". Понятное дело, что им всем уже стало страшно. Они сейчас в социальных сетях зачищают свои зю, зачищают свои призывы. Но понимаешь, все равно у меня рука не поднимается на людей, которые избрали своей судьбой тяжелый ручной или офисный труд, которые не обязаны понимать, которые должны взять понимание от меня или от любого другого профессионала в этой области…
Ну идет бабка, тетка без трех зубов с авоськами, суют ей микрофон под нос: "Расскажите нам про войну в Украине". – "Да правильно", – говорит тетка. Ну не поднимается у меня рука назвать ее преступницей, потому что она не обязана разбираться. За нее это должен был сделать кто-то другой. Ей обязаны были предложить этот вариант. И возможно, она выбрала бы вариант светлый, вариант ясный, вариант человеческий и цивилизованный. Но ей 20 лет к этому выбору был абсолютно перекрыт подход. Они опомнятся, они поймут, что их обманули. Они еще этих идиотов, которые заклинали, призывали и восторгались войной, отлавливать и рвать на куски будут.
В процессе фашизации России фашизм был разворован. Благодаря этому вы сейчас погоните их из-под Киева, со всей территории Украины. Это фашизм, который разворовал сам себя
– Александр Глебович, у меня есть очень мало людей, с кем хочется откровенно поговорить. Вы один из них. Вы для меня – кумир в журналистике. Я хочу вам какие-то откровенные вещи сказать. Больше месяца я понимаю, что все, что происходит, – это как бы не со мной. Это даже не дурной сон, а еще хуже. Ну кто мог представить, что российская армия будет бомбить роддома, дома престарелых, школы, детские садики, убивать младенцев, детей, стариков, женщин насиловать... Это фантасмагория какая-то. Об этом даже писатели-фантасты, по-моему, не писали...
– О такой опасности на протяжении многих лет говорил я. Говорил, что преступная идеология, преступная иррациональная идеология, которая, по сути дела, является фашизмом... Потому что не важно, какой крестик у фашизма: восьмиконечный православный, четырехконечная свастика, или трехконечный древнеегипетский анх. Какая разница? Мы все равно говорим о чудовищной идеологии и мы знаем, что эта идеология, которой много веков жила Россия, постоянно провоцировала ее только на захваты, только на убийства, только на погромы, только на оккупацию своих соседей. Мы не видим ничего другого.
– А как с этим жить миллионам людей, которые сейчас оказались в этой страшной мясорубке? Как жить дальше?
– Ну вот спросите в Мариуполе: как с этим жить? Плохо с этим жить. И главное – никуда не деться от транслятора всего этого бреда: от великой русской культуры, которая заражена и которая разносит этот яд державности, необходимости пожертвовать любым человеком ради непонятных интересов государства.
Фото: svoboda.org
– Да, это основа идеологии.
– Это основа всей идеологии. Какой-нибудь Пушкин пишет: "Иль мало нас от Перми до Тавриды? И ощетинится штыками земля..." Он же не понимает, какое количество трупов должно лечь за этими строчками. И когда Достоевский пишет "буде, буде, сей народ – богоносец, а все остальные – говно", он же обязан понимать, что это трансляция фашизма. Путинский фашизм – это редкая, уникальная форма фашизма. Это фашизм разворованный. В процессе фашизации фашизм был разворован. Благодаря этому вы сейчас погоните их из-под Киева, со всей территории Украины. Это фашизм, который разворовал сам себя.
– Потрясающая формулировка. Гениально.
– Да. Так я тебе могу сказать: когда им понятно станет, что в Украине им ловить нечего, когда их окончательно выпрут, когда надо будет на ком-то вымещать злобу за свое поражение, они погонят бедную интеллигенцию, судя по всему, в лагеря. И тут я тебе могу сказать: там все будет нормально. Означено будет в документах: Севлаг, пригоним 2 тысячи интеллигентов. Которые, может, даже ничего не говорили про войну, но у них, понимаешь, очки, у них портфельчики, они какие-то умные слова говорят. Вот пригнали их. Выясняется: колючую проволоку украли, продали китайцам. Столбы ограждения по периметру, судя по всему, отправили контрабандой в Бельгию. Бараки не построены. Ничего не сделано. Ведь путинский фашизм непрерывно продолжает воровать. И это единственное, кстати говоря, что в нем есть хорошего.
– Да.
– Потому что это единственное, что бредовую идею стать директором Вселенной, которая теплится в голове старого чекиста, делает, скажем так, позорной и смешной, абсолютно неосуществимой.
– Скажите, пожалуйста, когда вы смотрите на подвиги украинцев, когда вы видите Мариуполь, который удерживает только "Азов", когда вы видите Чернигов, который...
– Не только "Азов". "Азов" – герои, безусловно. Мы еще поговорим про "Азов". Но там, я знаю, есть еще парочка подразделений.
– Конечно.
– Но основная слава за Мариуполь – конечно, это слава "Азова".
– Когда мы видим Чернигов, который сопротивляется без света, без тепла, без воды... Это фантастические примеры. И люди стоят и не уходят. Что вы думаете об этом?
– Я в данной ситуации бюрократ. Потому что я всегда очень жестко относился к любой разновидности патриотизма. И для меня это всегда было, в общем, не самым лучшим свойством человека. Но я понимаю, что в некоторых ситуациях он является великой исцеляющей и одухотворяющей силой.
Как "Азов" выводит детей из-под обстрела? Встают кольцом, в середине – дети, и выходят, подставляя себя. И это нацисты? Нет
Я довольно близко познакомился с ребятами из "Азова", которых называют нацистами. Ты знаешь, мне тут же хлынули в Telegram в личку какие-то видео с какими-то картинками, с какими-то шествиями, с какой-то символикой, с какими-то заявлениями этих ребят, которые были несколько лет назад... Да мне дела нет до того, что было до войны. Все аннулировано. Реальность наша началась в феврале, 24-го числа. И только в этой реальности мы узнали, кто есть кто. Только потому, что никогда по ритуалам, символике, по театрализованным действиям, по риторике ничего нельзя сказать и судить. Только дела.
И я-то знаю, что "Азов", который называют нацистами, помимо воинского героизма... Как "Азов" выводит детей из-под обстрела? Встают кольцом, в середине – дети, и выходят, подставляя себя. И это нацисты? Нет. Они работают, как я понимаю, еще и спасателями практическими, потому что ГСЧС перебито, ГСЧС в Мариуполе достаточно, скажем так, никогда не было особо сильной структурой. И именно "Азов", рискуя собой, потому что все эти бетонные глыбища плит, завалившиеся друг на друга... Некому их страховать с тросами и кранами, как это обычно делается при разборе завалов. Ни один нормальный спасатель не полезет под бетонные плиты, если верхние плиты не зафиксированы тросами и не прицеплены к кранам. Эти, блин, лезут. Так кто нацисты?
– Александр Глебович, чем закончится, на ваш взгляд, эта безумная война?
– Слушай, я с самого начала сказал, давным-давно, что эта война закончится победой Украины, сломом диктаторского режима Путина. Потому что диктаторам можно все. Можно золотить ногти на ногах, как это делал Бокасса, который ел своих политических оппонентов.
– А вот это правильно.
– Я не знаю, правильно или не правильно. Я удивляюсь, что никто Владимиру Владимировичу не подал эту мысль. Он человек впечатлительный и мог решить, что это, возможно, лучший способ борьбы с оппозицией. И тогда бы полдник украсила бы печень Навального, например. Ты улыбаешься, а мы бы все не удивились. И весь мир бы уже тоже не удивился... Подожди, я потерял нить.
– Мы говорили о том, чем война закончится.
– Война закончится победой Украины и крушением путинского режима. Это если кратко. Называть по датам, по часам я не могу. Потому что постоянно примешиваются новые факторы. Но эти все новые факторы из разряда ожидаемых. И точно так же, как я, ваш покорный слуга, предсказал фантастический героизм украинской армии, еще когда эта война казалась мифом и невзоровской фантазией, точно так же я предсказывал, что будет и крушение режима, будет и победа Украины.
– А какое будущее ждет Путина, на ваш взгляд?
– Трагическое.
– Ну какое?
– А не знаю я. Не понимаю, честно говоря. Потому что гадать не люблю. У меня принцип совершенно другой. Есть ряд фактов – и обязан сделать из них единственно возможный вывод. Но мне необходим этот ряд фактов. И необходимо, чтобы они находились в очень живой динамике и постоянных соотношениях друг с другом. То есть не так важна фактура, как их последовательность.
Скриншот: В гостях у Гордона / YouTube
– Вы хорошо знаете российский политический истэблишмент. Вы были депутатом Государственной Думы четыре раза, да?
– Да.
– 16 лет. Или сколько?
– Это вообще не надо всерьез воспринимать. Потому что я там был, по-моему, четыре раза.
– По одному разу на созыв.
– Да. Примерно. Выбирали меня – я не тратил на это ни копейки. Это все было в рамках, скажем так, той сумасшедшей популярности, которая у меня была на тот период в России. Единственное, что меня оправдывает (нафига я вообще в это все лез), – я ведь и тогда ухитрялся быть совершенно нестерпимым.
– Да.
– И этот депутатский мандат был для меня на самом деле просто щитом для моей журналистской работы. Он мне очень много позволял. И он очень много раз меня выручал. Так что я не хочу уж совсем говорить про то, что совсем был бред. Но когда закончилась эта одномандатность и наступила многопартийность, я сказал: "Нет, знаете, ребята, я за свою жизнь только один раз был в партии". Знаешь в какой?
На тебя завели дело в России? Встань во весь рост и скажи: "Русский военный Следственный комитет, иди на х...й"
– Нет.
– Это была партия басов в хоре Никольского собора. Ни в каких других партиях я никогда не состоял, не состою и абсолютно сам по себе. Как ты видишь, я даже с российской так называемой оппозицией не сильно дружу и не сильно контактирую. У меня там нет близких людей или реальных единомышленников. Я не участвую в их акциях. Я обычно объясняю: "Я не участвую в мирном протесте".
– Вернемся к российскому истэблишменту. Способны ли, на ваш взгляд, наиболее решительные ребята из близкого окружения Путина прийти к нему и однажды сказать: "Вова, все пошло не так. Хватит"?
– Нет. Насколько я знаю, нет. Как тот волшебник, который доводит тебя до границ безумного леса и говорит, что дальше ты идешь сам, я не знаю. Я не могу [сказать]. Я очень серьезно порой отношусь к своим словам. Меня научила эта война. Когда, к своему глубочайшему разочарованию, я оказался на стороне добра. Когда я вынужден был предать свои идеалы продажности, бессовестности, цинизма и пофигизма. Ну вот так вышло. Я считаю, что это очень несправедливо. Судьба могла бы избрать кого-нибудь другого, а я б и дальше чувствовал себя великолепно в качестве мерзавца. Но вот так вышло, что эта война стала и моей войной. Плюс у Российской Федерации хватило тупости объявить войну не только Украине, но еще и мне. И единственный звонок, который я сделал после объявления мне уголовного подозрения, – это был звонок в очень высокую трибуну, где я объяснил: ребята, вы мудаки, и войну со мной вы проиграете точно так же, как вы проиграете войну с Украиной. Почему я это говорю с уверенностью? Потому что их идеология, их идеологемы – это устаревшее, с торчащими проводами, 100 раз перекрашенное говно, не выдерживающее Javelin'ов. Понимаешь?
– Да.
– Не выдерживающие прямого попадания, и даже кривого. Все, что они могут предложить, все, что они могут влить в уши, – это, в общем, очень устарелое, скучное, казенное говно, которое давно уже не котируется.
– Несвежее говно.
– Совершенно верно. Может быть, есть какие-то гурманы, которые предпочитают свежее говно несвежему… Я думаю, что они эту идеологическую войну тоже проиграют. Ладно, у вас колоссальная беда и величайшая драма XXI века. Но с ней разберутся трибуналы. А меня, извините, разлучили с моей собакой и закрыли мой интернет-магазин. После этого я обязан добить, блин, этот режим.
Фото: Александр Невзоров / Twitter
– Александр Глебович, личный совет хочу попросить у вас. Следственный комитет РФ открыл против меня уголовное дело сразу по трем статьям, по требованию Бастрыкина. Должны объявить в международный розыск.
– Они не могут объявить. Не в состоянии. Потому что сейчас Интерпол не принимает политически мотивированных дел.
– Ага, хорошо.
– Это раньше можно было запросить полицию или прокуратуру той или иной страны напрямую – и через Интерпол начинались какие-то процессуальные события. Сейчас существует центральный офис Интерпола, где есть специальный отдел, в котором производится сегрегация политически мотивированных дел от не политических. И все, что касается России... Они же понимают, что в России нет прокуратуры, нет Следственного комитета, а есть лакеи в погонах. Что все дела в отношении журналистов – это политически мотивированные дела. Я просто имел беседу с Интерполом недавно. Я тут могу тебе сказать: совершенно внезапно люди, о которых я не думал, что буду с ними дружить и беседовать, с такой нежностью, с такой теплотой отнеслись...
– Ну я просто не знаю, что мне делать после открытия уголовного дела. Повеситься или застрелиться? Что вы посоветуете?
– Я посоветую встать во весь рост и громко, отчетливо произнести: "Русский военный корабль, иди на х…й".
– Так...
– Слово "корабль" можно заменить на...
– "Следственный комитет России".
– "Русский военный Следственный комитет, иди на х…й".
Украина будет в течение долгого времени самой популярной страной мира
– Вот так и сделаю.
– И ничего другого не предполагается. Они еще извиняться приедут. Дима, просто наберись терпения. Потому что не забывай, что смена режима приведет к неминуемой ротации руководства. Там есть ребята абсолютно современные, чокнутые на законе, которые действительно пришли служить закону. Они видят, что вместо служения закону их бросили на обслуживание диктатур. И я подозреваю, что там еще будут серьезные, большие пертурбации. Но ты же понимаешь: у меня всегда с благоразумием было очень плохо. Ну и тут, коль скоро объявили мне войну, я вызов принял.
– Вы сейчас в безопасности?
– Ну да. Настолько, насколько мы все можем быть в безопасности сейчас. И я тебе говорю, что множество людей, от которых я никак не ожидал ни помощи, ни поддержки... Я действительно оказался как бы, грубо говоря, за пределами страны, не имея возможности вернуться, абсолютно в чистом поле. Просто вообще.
– Без одежды наверняка.
– Мы ехали на три дня в Израиль дать лекцию, сожрать с Белковским креветок и вернуться. И никаких намерений куда-либо бежать сквозь мглу и скрываться у нас не было. Просто потому, что на тот момент это казалось неактуальным. Я предполагал, что наше соглашение: "Я вам не устраиваю государственный переворот и никак не использую свои потенциалы..." Как они любят выражаться. Это идиотское выражение, но они его употребляют. "А вы не мешаете мне работать и не суете свои поганые, трусливые носы в мою профессию. Я говорю то, что считаю нужным. Хорошо, я буду помягче чуть-чуть. Хорошо, я не буду говорить всего, что я о вас, мудаках, думаю. Просто потому, что мне это и не очень интересно. Но анализировать я буду так, как я считаю нужным". И они действительно очень долгое время вели себя прилично. Потому что понимали, что со мной и беседовать-то невозможно. Ты представь себе ответственного государственного чиновника, который пробует поговорить с Невзоровым о чем-то всерьез.
Во-первых, он понимает, что в любую минуту будет послан на х…й. Затем, что этот орган, куда он будет послан, будет не просто стандартным, а это будет некое страшное чудовище, куда ему придется, извиняюсь, последовать. Плюс я все умею превратить в балаган. И к ним я вообще не отношусь серьезно. Я поразился, кстати, откуда вы набрали в государственные структуры людей и ярких, и мыслящих. У нас же такого действительно нет.
– Свободная страна.
– Это правда. Ожившее кладбище, где бродят, теряя остатки кожи и одежды, зомби, которые пытаются коснуться друг друга, которые абсолютно ни на что не пригодны и ни к чему не способны. Они еще сохранили способность воровать. Но это единственное, что они умели, что они умеют, но это у них, по-моему, и посмертно тоже сохраняется.
– Михаил Михайлович Жванецкий мне рассказывал, как он шел однажды по Привозу, и продавец ему говорит: "Миша, ну ты скажи: хорошо будет?" Жванецкий сказал: "Хорошо уже было". Скажите, пожалуйста, хорошо будет?
– Украине? Да. Это я абсолютно с уверенностью могу сказать. Украина будет в течение долгого времени самой популярной страной мира. Она ею уже стала. Потому что ты там сидишь и не понимаешь, до какой степени единодушен мир в понимании вашей трагедии и в преклонении перед вашим мужеством. Это тотально. Это не всегда, скажем так, с учетом всех нюансов производится, но то, что Украина признается, во-первых, Европой свободной страной. Вместе с тем в ней есть то, чего нет ни в каких голландиях, – мужество. Я подозреваю, оно и в голландиях есть. Просто Голландия далековато от России, и туда еще не прилетала ни одна путинская ракета. Прилетит – сразу эти штуки мгновенно мобилизуют мужество.
Путин надеялся, что после революции вы затонете в коррупционном говне, что вас разберут на детали соседи, что вы сами станете продолжением совка. Но потом, с приходом Зеленского, иллюзии закончились. И началась война
Но тем не менее Европа считает себя расслабленной, считает себя избыточно толерантной, повернутой на теме гомосексуализма, расизма, антирасизма... А на самом деле сейчас Украина показывает, что характер свободного человека – вот он здесь. Так за что вас Путин-то мочит? Не за то, что ему мерещатся нацисты. До него наконец дошло, что в Украине случилась революция, что в Украине показали, создали прецедент того, что диктатора можно взять и сломать об колено, что вы опаснейший сосед. Он, может быть, надеялся, что вы затонете в коррупционном говне, что вас разберут на детали соседи, что вы сами станете подобием, продолжением совка. Но потом, с приходом Зеленского, он стал понимать… Когда появился человек, которого на тот момент мало кто, кроме его избирателей, воспринимал всерьез и который оказался великим военным вождем... До Зеленского у Путина еще были иллюзии, но когда эти иллюзии закончились, началась война. И это была контрреволюция Путина, это была его месть.
– Александр Глебович, я хочу вам сказать спасибо не только за это интервью, но и за то, что в тяжелейших условиях российской реальности вы остались человеком.
– Ой, мне вот это совершенно не нравится. Я тебе могу сказать: я от этого факта не то что не в восторге... Я всегда был самым продажным, самым плохим, самым безнравственным... Я вообще всегда воплощение всей гадости, которая только существует. И мне вот эта нынешняя, навязанная судьбой роль абсолютно не нравится.
– У вас будет возможность вернуться к истокам.
– Я надеюсь. Но это, дорогой мой, уже после войны. Другое дело – что война, конечно, безумна и мешает работать, потому что в голове нет ничего, кроме войны. Но и вместе с тем она меня наделила, обогатила, напитала необыкновенным опытом. Во-первых, она лишила меня трех четвертей знакомых. Потому что я сегрегацией не занимаюсь: кто боится, у кого ипотека, у кого ребенок...
– Перестали звонить, когда над вами зашевелилось все?
– Вот те, кто звонили всегда, перестали. А те, кто не звонил никогда, начали. "Поддерживаешь че? Зю? Хочешь войны? Оправдываешь спецоперацию? Все, на х…й. Я больше тебя не знаю и никогда не вспомню". У меня нет времени заниматься сегрегацией. К тому же я последние 3–4 года каждый эфир "Эха Москвы" дерзко заканчивал словами "слава Украине".
– Да.
– Показывая им, что я ничего не скрываю, я понимаю, где здесь добро, где здесь зло, где здесь реальный нацизм... Нацизм – это не нашивочки. Нацизм – это бомбить роддом.
– Да.
– И война, конечно, показала, кто есть кто и что есть что. Только один раз, по-моему, я сделал исключение и уговорил своего старого товарища, которому я был очень обязан, по крайней мере не делать никаких публичных заявлений и промолчать. Потому что эта вся поддержка войны, конечно, дико дорого обойдется этим поддержанцам. И люди будут заклеймлены на всю жизнь и во всем мире.
– А эти ребята – Машков, Безруков, Певцов, Расторгуев – понимают это все или нет? Просто идиоты?
– Мы, опять-таки, касаемся того самого первоначального вопроса: о том, что есть люди, в круг обязанностей которых не входит мышление как таковое. Почему ты считаешь, что артист, работа которого повторять чужие слова, может иметь какое-то собственное мнение по какому-то поводу? Просто в головы одних артистов крепче попадает что-то хорошее, а в головы других артистов крепче попадает что-то другое. Я не могу воспринимать артиста всерьез, просто в принципе. Он для меня – это издаватель звуков, это демонстратор жестов, движений, подпрыгиваний, но меня совершенно не интересуют мысли артиста. Извини.
– Александр Глебович, спасибо вам большое.
– Да, дорогой, да.
– За все спасибо.
– Слава Украине.
– Героям слава.
– Почему я тебя попросил включить запись: мне пишут очень многие люди, узнав о своеобразной роли, в которой я сейчас пребываю, в роли беглого каторжника, который оказался посреди мира, и вынужден начинать жизнь с чистого листа. Чудесные приходят письма из Украины. Пишут: "Летом, если не будет денег, есть место в селе. Продукты найдем. Если некуда, выдадим всем одежду, предметы быта и электропечку. С миграционной службой поможем".
– Прекрасно.
– Ну офигеть же! Вот, собственно говоря, это такой у нас постскриптум.
