+11 Киев
Сурикова – потрясающая женщина. Она красотка. И бездарный режиссер
– Леша, добрый вечер! Я очень рад, что мы сегодня с тобой встречаемся.
– Я скажу для зрителей сейчас. Ладно?
– Да.
– Я так готовился к твоему интервью, очень переживал... Потому что знал, что оно будет резонансное. Волновался, волновался (смеется)...
– Не волнуйся, все будет хорошо... Какая ирония судьбы, посмотри. Мы с тобой встречались, когда между Россией и Украиной были отличные отношения...
– Мне очень стыдно за то интервью с тобой.
– А мне оно нравится. Сегодня мы вынуждены с тобой встречаться не в Киеве, не в Москве, а в Стамбуле. Ты представляешь, до чего дошло все? Для того, чтобы сделать интервью, нужно прилететь в Стамбул?
– Ну, наверное, я тоже много чего намолол своим языком.
– Мы еще поговорим об этом.
– Да, ты знаешь, о чем я.
– Хочу сказать, что я очень тебя уважаю. Ты замечательный актер, профессионал Божьей милостью...
– Хвали, хвали...
– Нет, я хочу тебе сказать то, что я о тебе думаю. Я всегда это делаю. И я знаю, что...
– ...я ерзаю, видишь, как я перед тобой волнуюсь (улыбается)?
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Я знаю, что мама с трехлетнего возраста уже пророчила тебе актерство и видела тебя только в звании народного артиста Советского Союза.
– Моя мама встречалась с Анатолием Ромашиным. Сейчас многие люди просто не помнят его.
– Аристократ, ленинградец.
– У моей мамы был роман с Анатолием Владимировичем Ромашиным. И она ему говорила, что "мой сын будет артистом".
– И она тебя очень хотела видеть народным артистом СССР. Не сложилось.
– (Пожимает плечами). Советский Союз распался.
– Во скольких фильмах ты сыграл? Считал когда-нибудь?
– Не помню, Дима. Наверное, больше 150.
– Ух!
– Но это и сериалы. Все говно вместе. Хорошие, плохие...
– Говна много было?
– Говна очень много было. Денег не было. Хотелось зарабатывать. Приходилось зарабатывать.
– А вот фильмы, за которые тебе не стыдно, которыми ты гордишься, какие?
– Никаких.
– Да ты что?!
– Мы с тобой когда ехали сюда из аэропорта, ты говорил про "Жмурки"... Нет, никаких. Я тебе рассказывал про кино, которое мы вчера посмотрели, авторское. У меня нет таких фильмов. Я не снялся у Бертолуччи. А, стоп, вру! Сейчас меня обосрут. "Ночь светла" Балаяна.
– Роману Гургеновичу привет скажем.
– Конечно, да. Это великий режиссер. Я там тощий. Он меня еще, сука, раздел. Ты представляешь? Он заставил меня раздеться в кадре. Я раздеваюсь в жизни, но в кадре лучше не раздеваться. Я не Арнольд Шварценеггер.
–Ты говоришь, что нет хороших фильмов. Что, жизнь не удалась? Тебе 42 года.
– Нет.
– Я говорю о профессиональной жизни, о кино.
– Нет. Я не лукавлю сейчас с тобой. Я не снялся в таких фильмах, как ДиКаприо: "Поймай меня, если сможешь". У меня нет таких фильмов.
– Но ты себя считаешь хорошим актером?
– Очень хорошим. Это не я считаю... Слава тебе, Господи...
– Я тебя точно считаю прекрасным актером.
– Дима, давай мы сейчас кое-что расскажем.
– Ну давай.
– Я очень готовился к этому интервью, правда. Я очень боюсь самолетов. И когда сюда летел, я очень напился. Я обещал, что приду на интервью, соберу все свои силы – и буду выглядеть нормально. Я изо всех сил стараюсь. Я тебе говорю правду. Ты сейчас меня можешь развести на что угодно. Я в Москве еще думал о том, что я правильно что-то скажу, неправильно что-то скажу...
– Ты имел счастье сыграть с великими актерами, у великих режиссеров. Что ты запомнил больше всего? И кого?
– (Думает). Я не могу назвать одного человека. Был дядя Витя Павлов, Левченко из "Место встречи изменить нельзя". Был Валерий Михайлович Приемыхов.
– "Холодное лето 53-го".
– К сожалению, мы сейчас с тобой это говорим, а люди даже не знают...
– Да ладно!
– Дим, не знают. Ты меня спрашиваешь, что мне запомнилось... Для меня это была целая эпоха, а для них же ничего это не значит.
– Ты очень органичный актер, ты живешь в кадре, ты не обманываешь, не дуришь зрителя. Ты видел актеров, о которых мог бы сказать: "Великие"?
– Янковский.
– Чем он брал?
– Я сейчас заплачу...
– Где ты с ним снимался?
– Нигде.
– Ты говоришь сейчас как поклонник Янковского.
– Я с ним просто был знаком. Великий.
– Как тебе кажется, он был великим за счет своего арсенала актерского?
– Бог дал. Подарил просто Боженька – да и все. Я снимался в какой-то бездарной программе типа, там, артисты меняют профессию. Такое... За деньги. Бабло платили нам, чтобы мы на телике покрутились. У Олега Ивановича в этот момент был спектакль в театре Наталии Сац. Он идет по коридору, и журналисты за ним бегут и говорят: "А Панин может?" И Олег Иванович так повернулся и говорит: "Панин может все". Я на всю жизнь запомнил его слова: "Панин может все". Я так ему благодарен... Конечно, он соврал, но это было очень приятно.
– Какие режиссеры, у которых ты играл, оставили глубокий след у тебя в душе?
– Масленников Игорь Федорович. "Шерлок Холмс".
– "Зимняя вишня".
– Бездарная Алла Ильинична Сурикова.
– Бездарная?
– Но я ее так люблю...
– Хорошо, подожди. "Человек с бульвара Капуцинов" – ее фильм. Хороший фильм?
– Она меня убьет сейчас... Караченцов на дне рождения у нее сказал: "Алла Ильинична, за вас. За то, что у вас снимаются такие артисты, как мы. Если бы не было нас..."
(Смеются).
Она потрясающая женщина. Она красотка. И очень бездарный режиссер.
– Она киевлянка, между прочим.
– Я не знал. Я ее очень люблю. Алла Ильинична – добрейшей души человек. Знаешь, как познакомились? Я был не то что начинающим артистом... По-моему, "Жмурки" уже, бл...дь, были. Или не были? Не помню. А я машину себе купил первую, дорогую.
– Это какую, "дорогую"?
– То ли Mercedes... Не помню. То ли X5...
– С размахом!
– Volvo, наверное... Поворачиваю с "Мосфильма" – и Алла Ильинична на своей машине. Мы с ней на светофоре встречаемся. А когда появлялись известные артисты, она сразу их к себе затаскивала. Она мне говорит: "Леша, а когда ты у меня снимешься?" Перезвонила потом через несколько недель. И я снялся у нее в фильме "О любви в любую погоду". Вот.
– Тоже шедевр. Да?
– Это было последнее ее кино на пленку. Потом уже она на пленку не снимала.
Когда мы снимали "Жмурки", Балабанов не пил. Но мне рассказывали, что 28 дней – и он уходит в запой
– Леша, у тебя очень интересная жизнь. Ты много ездишь по стране...
– ...сейчас уже мало.
– Тем не менее ездил и встречался с огромным количеством ярких, талантливых, просветленных людей. Кто произвел на тебя такое впечатление, что, может быть, сделал тебя немножко другим?
– Не знаю. Ну, Кобзон.
– Вы общались?
– Я его люблю просто. Несмотря на нашу политическую направленность, я его очень люблю. Мне сейчас пишут все: "Вы не согласны с Путиным, а Иосиф Давыдович был его правой рукой. Как же вы можете его любить?" Я говорю: "Ну как-то так".
– Я его тоже люблю.
– Он замечательный. Я видел твое интервью с ним. Само интервью я не помню, а Иосиф Давыдович просто прекрасный.
– Я очень люблю фильм Балабанова "Жмурки". Когда мне грустно или тоскливо, я его включаю. Это фильм, который показал жизнь огромной страны и целого поколения. А ты его не любишь, да?
– Как я могу его не любить? Я не могу его не любить, потому что он мне принес популярность. Люблю. Просто я считаю, что у Леши Балабанова были другие фильмы, более... Мне не повезло. "Жмурки" – это комикс, пародия.
– Это не все понимают, кстати.
– Мне было бы приятно, если бы я снялся у него в каком-нибудь фильме...
– "Брат"?
– Либо как Леха Серебряков. "Груз 200".
– Да. Тяжкий фильм.
– Он авторский. А "Жмурки" – это все-таки...
– Балабанов – великий человек, великий режиссер?
– Безусловно. К сожалению, когда мы познакомились с Лешей, я считал его чертом каким-то.
– Да ты что?!
– Да. И когда он снимал "Войну" с Чадовым, он меня пригласил, позвал... А я ведь уже себя считал звездой. С Лешей стояли, он мне так в глаза посмотрел – и не утвердил. И я подумал: "Какой мерзкий человек..." Ты представляешь? Про Лешу, когда он уже умер, я говорил, что он не как мы с тобой, он не из этого мира. Жена рассказывала, как он стоял на трамвайных путях в Ленинграде и глотал воздух... Е...анутый!
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– А другой человек не мог снять такое замечательное кино, правда?
– Он не отсюда. И я понял, что он великий, только когда он умер. Он мне звонил в четыре утра. Мне это, конечно, сейчас льстит, я всем рассказываю. Конечно, мне приятно это. А когда снимали "Жмурки"... Нельзя это говорить, но... Дюжев жопу лизал ему. А я его терпеть не мог.
– И за это он не дал тебе озвучивать свою роль?
– Нет. Вообще по-другому. Все спрашивают, почему...
– Гальцев же озвучивал.
– Конечно. Юра позвонил мне в восемь утра и спросил: "Леша, ты не против?" А ты знаешь, что в "Брате-1" Витя Сухоруков не озвучивал себя?
– Да ты что?!
– Конечно. Полуян, питерский артист, озвучивал.
– Который сыграл в "Груз-200" потом.
– Да. Объясняю. Не потому, что я плохо сыграл. У нас с Дюжевым одинаковый тембр голоса. А Балабанов, он же творческий человек. Он иногда хотел изменить немножко роль, повернуть. Один артист снялся – другим озвучили. Что у него было в башке, никому не понятно. Мы с тобой это не поймем.
– Ты смотришь сейчас "Жмурки" иногда?
– Да.
– Тебе нравится?
– Да.
– Правда ли, что Балабанов снимал фильм за 28 дней?
– Леша – тяжелый человек. Уходил в запой. Я уже с ним на последних картинах не работал. Говорят, что он раньше вообще не держался. А когда мы снимали "Жмурки", Леша не пил. Но мне рассказывали, что 28 дней – и потом Леша уходит в запой.
– То есть снимает фильм 28 дней – и все, и погнали?
– Да.
– Таких режиссеров сегодня нет?
– Балаян.
– Вот так.
– Безусловно. Просто Роману Гургеновичу, по-моему, все остоп...здело. Он гений.
– "Полеты во сне и наяву" – классное кино?
– Спросите у людей. Ну конечно. Это гениально. А ты знаешь, как он меня пригласил в кино к себе?
– Нет.
– Это будет долго, я постараюсь быстрее... У меня было четыре проекта параллельно. "Четыре таксиста и собака", у Аллы Ильиничны Суриковой вот эта х...йня, "О любви в любую погоду"... И что-то еще, бл...дь. Мне звонят и говорят: "Вас хотят пригласить на кастинг к Балаяну". А уже фильм "Звезда" вышел.
– О, ты уже лауреат государственной премии.
– Бл...дь! Ты же понимаешь?
– Да.
– Я приезжаю, а Балаян говорит: "А я не смотрел..."
(Смеются).
Моему персонажу 40 с чем-то лет. Гармаша хотели. Балаян со мной познакомился – и переписал для меня роль. Ты представляешь, какая у меня гордость? Балаян для меня переписал роль!
– Когда ты "Полеты..." смотришь, какие у тебя ощущения возникают?
– Себя вижу.
– Себя...
– Дима, не провоцируй. Я заплачу сейчас.
Приезжаем на гастроли, заходим в гостиницу. Я спрашиваю: "Где пописать?" Они то ли меня не узнали, то ли еще что-то... Я послал их нах...й – и пописал в лифте
– Во время перестройки, я знаю, ты хотел стать криминальным авторитетом.
– Бл...дь, все, забудь об этом.
– Почему?
– Ну это все бред. Какой криминальный авторитет?.. Дима, мы все хотели быть какими-то криминальными авторитетами, начали барсетки... Давай не будем об этом говорить.
– Хорошо. Я зачитаю отрывок из досье на тебя. Пишут, что ты поменял штук 10 школ. Сейчас мы проверим, так ли это. То выгоняли, то сам уходил. Из ГИТИСа выгоняли три раза, потом сам ушел – и его не окончил.
– Два раза. Не окончил.
– И у тебя нет высшего актерского образования?
– Нет.
– Потрясающе. И окончить не хотелось?
– Когда уже дали государственную премию, пришел в ГИТИС к ректору Теплякову и говорю: "Не хотите мне диплом дать?" Они мне сказали "нет".
– Школы почему менял?
– Выбрасывали.
– Ты хулиганил?
– Ну да. Выкидывали.
– На месте не сиделось?
– Выбрасывали. То за пьянку, то еще за что-то, ну, когда уже взрослый стал.
– Из досье на тебя, которое напоминает милицейский протокол: "Периодически дерется в ресторанах и барах..."
– ...нет, пожалуйста!..
– "...громит мебель в отелях и бегает там голый по коридорам". Это правда или нет?
– Нет.
– Давай так: ты дерешься или нет?
– Нет.
– Вообще нет?
– Я когда напиваюсь, могу быть немножко несдержанный, меня прет. Объясняю тебе. Просто люди сейчас могут прийти и посмотреть это в интернете. Приезжаем на гастроли, заходим в гостиницу. Я спрашиваю: "Где пописать?" Они то ли меня не узнали, то ли еще что-то... Я послал их нах...й – и пошел пописал в лифте, бл...дь.
– В туалете – это было бы слишком просто, согласись? Ну и что, им что-то не понравилось?
– Да. Сняли все это на видео – и потом выложили, что Алексей Панин обоссал, бл...дь, гостиницу.
– Мебель в отелях ты громишь иногда?
– Я не помню. Дим, не помню, бл...дь, ну правда, честно тебе скажу.
– Голым по коридорам бегаешь?
– Бывало.
– А голым-то чего?
– Ну, не то что бегаю, прямо чтобы вот бегать. Ну, может, чего-то выпили, нанюхались...
– Да ладно! Ты и нюхаешь?
– Нет. Редко. Когда жена ушла, Люся, и когда мою дочку забрали, я нюхал.
– Но это закончилось?
– Ну, бывает иногда, но...
– А вставляло, когда нюхаешь?
– В смысле, "вставляло"?
– Ты чувствовал какой-то прилив сил, свежесть, вдохновение?
– Дима, это не прилив сил.
– Что чувствует человек, когда нюхает?
– Секс. Прет. Да все-все по кайфу.
– А в творчестве?
– Творчество и наркотики – несовместимые вещи.
– Вот так даже?
– Я не совсем понимаю, как можно... Это неадекватное состояние. То есть оно хорошее... Ты можешь понюхать, тебя прет, ты можешь подрочить на улице, бл...дь, но это не творчество.
– Подрочить на улице – это, конечно, круто, я считаю. В тебе есть что-то от Сергея Есенина?
– Все.
– Да?
– Пускай они скажут спасибо, бл...дь, что у них не было интернета в 1925 году, бл...дь.
– Он умер в 25-м...
– Мне люди говорили прошаренные, что мы – один и тот же человек.
– Я сейчас экспромтом спросил, честно. Он тоже хулиганом был.
– Пускай они все в этой стране, сука, скажут спасибо, бл...дь, что у них не было тогда интернета, бл...дь! Сергей Александрович им бы так дал просраться... Знаешь, как он бил людей, бл...дь?
– Бил?
– Он заходил в кабак – и просто бил в рожу, потому что пьяный. Я – это цветочки, бл...дь.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Как поэт он тебе нравится?
– Я пытался ему подражать. Когда мне было 18 лет, я хотел быть гениальным.
– Кто в 18 лет не хочет быть гениальным?
– Конечно, у меня ничего не получалось... Я написал стихотворение про своего друга, который в тюрьме сидел. И я повторил Есенина немножко: "Ну вот и кончился мой срок. Сегодня для меня откроют двери. Я переступлю через порог, перекрестившись, встану на колени". Жалкая, дешевая пародия...
– "Я в цилиндре стою, никого со мной нет. Я один и разбитое зеркало".
– Понимаешь, да?
– Ты фильм про Есенина видел, где его Безруков играет?
– Ты хочешь про Безрукова поговорить?
– Нет. Я хочу поговорить про Есенина. Заметь, это не я сказал. Сейчас поговорим и про Безрукова.
– Сережа Безруков – хороший артист, безусловно. Но такой правильный человек, как Безруков, не может играть такого неправильного человека, как Есенин. Понимаешь, о чем я говорю?
– Да. Интересно. А кино тебе понравилось?
– Нет.
– Ты заговорил о Безрукове... А есть сегодня актеры в российском кино, чья органика тебя восхищает и ты думаешь: "Блин, почему я так не играю?"
– (Пауза). Видишь, задумался. Значит, нет.
– Да, долго думаешь. Может, ты тугодум?
– Может, тугодум, не знаю. Опять приходит в голову Янковский.
– Маковецкий – хороший актер?
– Очень. Сейчас Владимира Абрамовича Этуша хоронили. Мы с [дочкой] Нюсей ездили. И Сережа ее на спектакль звал. Да, он очень хороший.
– Тоже киевлянин, кстати.
– Все хохлы!
– Машков – хороший актер?
– Не хочу говорить.
– Меньшиков?
– Хороший.
– Еще скажи, что и про Меньшикова не хочешь говорить...
– Понимаешь, они все ходят в Кремль. Они не имеют права иметь такой авторитет и...
– Там медом намазано?
– Все продаются просто. У Машкова театр Табакова. Ему нужно ходить.
– Понимаю.
– И когда ты у меня спрашиваешь, а я уже думаю про другой ответ... Меньшиков – очень хороший артист, просто заштампованный.
– Помню, смотрел спектакль "Игроки" по Гоголю. И когда на сцене появлялся Меньшиков, а затем Сухоруков, эти два человека магическим образом брали все на себя – и чувствовалась эта аура, которая исходила от их личностей. Фантастически.
– Ты же меня спросил по поводу...
– ...хороший ли он артист.
– Безусловно. Но просто заштампованный.
– Понятно. Но я это чувствовал, и зрители все это чувствовали, когда появлялся Меньшиков или Сухоруков на сцене, сразу аура вокруг них была. И ты понимаешь, что это, блин, артист.
– Ты понимаешь, в чем проблема? Как мне кажется, это можно сказать и по отношению ко мне, и ко многим другим... Когда артист себя считает суперзвездой, он уже несет свой шлейф... По-русски – объясни: как это?
– Ты объяснил по-русски отлично.
– Вот Меньшиков это несет, как и Безруков.
Когда от меня ушла жена, я стоял, а потом упал. Проснулся – и уже был в сумасшедшем доме
– А ты видел старых артистов, по возрасту пожилых, которые производили на тебя грандиозное впечатление?
– Павлов. Вообще без налета звездности. Просто, к сожалению, Павлова никто не знает уже.
– Ну как?.. А с Этушем у тебя хорошие отношения были?
– Про него можно целую передачу с тобой записать, про Владимира Абрамовича. Очень сложный человек.
– Да.
– Бл...дь, не знаю, как говорить про него.
– Вы же в антрепризах вместе работали?
– Конечно. Мы играли спектакль "Неаполитанские страсти". Был раньше спектакль в театре Вахтангова. И там Лида Вележева, Стеклов. Он не работал в театре Вахтангова, но его пригласили.
– В "Ленкоме" работал.
– Да. И Владимир Абрамович... Я тебе рассказывал, как я пьяный?..
– Расскажи. Это хорошая история.
– Опаздывали на спектакль. Я ехал со съемок и напился. Меня привезли, я лег на стол.
– А почему на стол, а не на кровать?
– Потому что напился. Лег на стол в гримерке. Вележева – все вопили, орали... А Владимир Абрамович вошел, на меня так посмотрел и сказал: "Ты на сцену выйти сможешь?" Я говорю: "Да". – "Идем". И все.
– И вышел?
– Да.
– И отыграл?
– Да. Этуш – это целая эпоха. Притом, представляешь, я в другом спектакле работал с Шалевичем. Они друг друга ненавидели. А я любил обоих. И приезжал к Владимиру Абрамовичу, рассказывал про него хорошие слова. Владимир Абрамович сидел злился, что я рассказываю про Шалевича.
– Шалевич красавец был вообще.
– Умер... Дима, это целая эпоха. Я счастлив, что их всех видел.
– Слушай, ты на похороны ходишь... У тебя же психика подвижная. Ты когда приходишь на очередные похороны людей, с которыми работал на сцене, которые были твоими кумирами, что ты думаешь?
– В тот момент ничего не думаю. К Говорухину на похороны на мотоцикле приехал, в каске. В тот момент – ничего. Потом думаю уже. Когда проходит это все, уже что-то вспоминаю такое.
– Когда хоронили Людмилу Марковну Гурченко, ты нес ее портрет. Первый шел.
– Я был такой пьяный, что ты даже не представляешь, как мы ее хоронили. Напились...
– Жаль ее?
– Она красотка. Я счастлив, что... Представляешь – Гурченко. Ну что еще сказать? Гурченко!
– Как с ней работалось?
– Я не работал с ней. Мы с ней были знакомы по фестивалям. Познакомились, когда я был в жюри Выборгского фестиваля. И Людмила Марковна меня приняла, когда мы познакомились. И потом уже полюбила.
– В юности ты много пил. Ты сегодня столько же пьешь или меньше все-таки?
– Мне не хватает здоровья. К сожалению. Я перед тобой только виноват, что я...
– ...ты ни в чем не виноват, перестань...
– ...не выдержал. Я очень боюсь самолетов. Выпиваю. До приезда к тебе я так готовился к интервью... Но ушел в маленький запой.
– В интернете пишут, что у тебя чуть ли не белая горячка, что ты лечился от алкоголизма в психбольнице. Это правда?
– Ты видишь мой Instagram?
– Вижу, конечно.
– Я похож на алкоголика?
– Нет, не очень.
– Нет, я похож на алкоголика!
(Смеются).
Я имею в виду, не до такой степени.
– В психбольнице не лечился?
– Лечился.
– Да ты что?!
– Люся, жена, меня бросила. Я не лечился – меня просто отвезли туда. У меня был срыв.
– Я сейчас вспомнил, как Жванецкий сказал: "Когда от меня ушла жена, я испытал такое потрясение... Пьешь первую, вторую, третью, а в четвертой – вода". У тебя то же самое было?
– Нет, у меня был сумасшедший дом. Когда от меня ушла жена, я стоял у Андрея Ковалева, олигарха нашего... Ты знаешь его?
– Нет.
– Загугли потом. Я стоял у него на ковре, а потом упал. Потом проснулся – и уже был в сумасшедшем доме. Я не помню.
– Ты ее так любил?
– Не говори сейчас, пожалуйста.
– А ты помнишь, что было в психбольнице, что там с тобой делали?
– Нет. Привезли и... Я там был дня четыре, наверное. Мама привозила еду. И я поправился на девять килограммов, потому что меня кормили, кормили. И я прямо такой вышел с жопой.
– Где сейчас твоя бывшая жена Люся?
– В Лос-Анджелесе.
– Ты тоскуешь по ней по-прежнему?
– Я не хочу говорить.
– За что тебя любят женщины?
– Они не любят – они терпят просто. Е...анутого, бл...дь.
– Ничего себе "не любят"... Есть города, где бы у тебя не было женщины? Скажи честно.
– Мало. Что ты спрашиваешь? Ева сидит (девушка Панина. – "ГОРДОН" ), а ты меня провоцируешь
– Тем не менее скажи: как тебе кажется, за что тебя любят?
– Честно тебе сказать, я задаю себе этот вопрос – и не могу найти ответ. Вроде смотрю на себя в зеркало – страшный, тощий, уродливый...
– Ну да, "уродливый"...
– А эти дуры прутся и прутся.
– По поводу дур...
– У меня жена была очень красивая.
– Люся?
– Да. Вот за что? Непонятно. Я вот сейчас смотрю на Еву. Красивая девушка. Что, у них мужиков, что ли, нет? Не понимаю. Дима, я здесь не лукавлю. Не знаю, что ответить.
Ты приезжаешь на съемочную площадку, видишь красивую женщину – почему бы ее не вы...бать?
– Опять-таки, из досье. Пишут, что ты встречался с актрисами Любовью Зайцевой, Мариной Александровой, Екатериной Шпицей. Да?
– Ну, погнали.
– Каково это – жить с актрисами?
– Они не были известными в то время. Катя Шпица вообще была никому не известная девочка, маленькая. Из-под стола едва было видно. И мы прекрасно проводили время, пили что-то, похмелялись...
– Марина Александрова – очень красивая, талантливая.
– Это старая история. Сейчас уже можно об этом рассказывать. С Мариной Александровой мы познакомились на тусовке в клубе кино. Она как раз уходила от Домогарова. И она ходила то от Домогарова, то от Панина, то от Домогарова, то от Панина... У нас были с Маринкой какие-то такие, очень трогательные, отношения.
– Домогаров тебя не бил? Чуть не сказал "не домогался".
– Пытался. Он даже со мной разговор... Мы сейчас уже помирились.
– В драку лез?
– Нет. Он встречу со мной назначил.
– Ты, конечно, не пришел?
– Пришел. Высказал мне все.
– Он возмущался?
– Он любил ее очень. И я ее любил.
– Она хорошая актриса, на твой взгляд?
– Думаю, да.
– У нее глаза интересные. Правда? Глубина есть в глазах.
– Это вот то, о чем мы сейчас с тобой говорили. Марине Александровой не нужно сниматься в сериалах – ей нужно сниматься в хорошем кино, чтобы глаза снимали. Ей нужно сниматься в каких-то авторских вещах. Когда ее снимают в говне, она говно, а когда она снимается в хорошем кино...
– Александрову ты любил?
– На тот месяц – да.
– А это был всего месяц?
– Да. Моя мама приезжала... Я еще белый ковер залил красным вином, уронил все... Моя мама приехала и говорит: "Бл...дь, ну что ж ты за сын такой?" Я ее правда любил. Но просто это было один месяц.
– А потом разлюбил?
– Нет, мы разошлись просто. Она меня бросила.
– Почему?
– Меня все бабы бросали.
– Как-то обреченно звучит.
– Ну да. Бросила. У нас был такой роман... Многие люди десятилетиями столько не проживают, а мы за месяц с ней так взорвали все...
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Ты согласен с тем, что женщины-актрисы не созданы для семьи и для долгих отношений?
– Не согласен. А кто для кого создан? Понимаешь, не нужно такие стереотипы... А мужчины созданы, что ли?
– Ты ревнивый?
– Я свингер.
– Свингер – это не тот, кто болеет свинкой...
(Улыбаются).
То есть ты не ревнив?
– Я очень не люблю, когда меня обманывают, то есть когда предают. Не в плане секса, а в плане, что за моей спиной женщина будет с кем-то какие-то отношения устраивать.
– И тогда ты ревнивый, тебе это не нравится?
– Не нравится.
– Допустим, ты живешь с актрисой и знаешь, что она снимается в кино, где у нее постельные сцены, где теоретически и практически возникают романы... И что? Как тебе?
– Ты же меня спросил по поводу романов моих.
– Да.
– Мы же все приезжаем на съемочную площадку. Все бывает.
– Да. Особенно если играете любовь. Правда?
– Нет, это вообще к этому никак не относится.
– А можно сыграть правдиво любовь?
– Мы с Любой Толкалиной лежали в кровати.
– И...
– И у нас никогда не было никаких романов.
– Можно сыграть вообще любовь на съемках, если нет секса в обычной жизни?
– Я не задумывался об этом.
– Правдиво сыграть любовь, с химией, со взглядами, с мелочами?
– Думаю, если хороший артист, то можно.
– "А я же хороший артист"...
– Не знаю... Ты приезжаешь на съемочную площадку, видишь красивую женщину – почему бы ее не вы...бать?
– Железная логика!
– Это же тебе дает стимул приезжать на съемочную площадку.
– Для того, чтобы...
– Для того, чтобы хотя бы...
(Смеются).
– А если там не одна красивая женщина?
– У меня было такое.
– О... Вот за что ты любишь кино.
– Ну да.
– Ты как-то сказал – цитирую: "Мои женщины точно меня не забудут". Твои слова?
– Я не помню. Но они точно не забудут, бл...дь.
– За что – давай подытожим – они тебя не забудут?
– Потому что я у них крови много выпил. Ничего хорошего я им не принес. На самом деле я, наверное, больше проблем создал им в жизни, чем добра.
– Так они поэтому тебя не забудут?
– Нет, что-то хорошее тоже осталось, конечно. Но я думаю, что да, к сожалению... Дим, я сейчас не лукавлю. Я бы очень хотел быть хорошим.
– Фото с четырьмя голыми женщинами на яхте, которое облетело весь интернет, – чем вы там занимались?
– Ничем. Будешь смеяться... Они придумали все в 20 раз больше. Там еще ребенок с нами был маленький.
– Только не это, я тебя прошу.
– Мы поехали из Симеиза. Это все нудистские... Просто сняли яхту и просто фотографировались.
– То есть четыре голых красивых женщины на яхте...
– В смысле? Там еще мой ребенок был. Там не было секса. Просто все купались и загорали голые. Ну, мы нудисты.
– В 18 лет ты стал нудистом.
– Меня моя девушка привезла, Ася. 18, наверное, да. Ася – она ялтинская. Она меня первый раз в жизни привезла в Крым, в Симеиз. Я первый раз в жизни увидел море. Я очень стеснялся раздеваться при людях. И Ася меня привезла на нудистский пляж.
– И с тех пор ты только на нудистских пляжах?
– Только.
– На обычный пляж ты вообще не ходишь?
– Вообще нет. Я один раз заходил спьяну в Каннах.
– В чем кайф нудизма?
– Дим, неправильно ставишь вопрос. Это не кайф нудизма – это постановка в голове все по-другому.
– Ну ты почему ходишь только на нудистские пляжи? Чем они тебе нравятся?
– Не потому, что голые, а потому, что это...
– Это свобода?
– Свобода! Я и пытаюсь тебе про это сказать. Это свобода вообще к мировоззрению какому-то.
– А ты лично ходишь на нудистские пляжи, чтобы себя показать или на людей посмотреть?
– Вообще не задумывался на эту тему. Да нет, мы так живем. Мы приезжаем в Симеиз, приезжают наши друзья-белорусы, мы жарим... В смысле, мы готовим еду голые...
– "Мы жарим" – это рано пока (смеется).
– Мы живем так. Просто по-другому все. Ты раздеваешься – и ты счастлив.
– А когда раздеваются люди, на которых неприятно смотреть, у тебя нет отвращения?
– Нет. Когда ты в этом живешь, то на это вообще даже не реагируешь.
– С пониманием к этому относишься?
– Вообще.
Я не встречаюсь с мужчинами, не хожу с ними на свидания. Есть женщина, которую ты любишь. А с мужиками – такой приятный бонус
– Твое обнаженное тело тебе нравится?
– Нет. Ужасно. Тощий, страшный... Бл...дь, не говори мне. Я так бы хотел, чтобы мое тело мне нравилось...
– В общем-то, есть что показать. Мне один народный артист Советского Союза – без фамилии – как-то говорит: "Представляешь, пришел я в сауну с другим народным артистом Советского Союза. Я как у него увидел, говорю "ничего себе". А он говорит: "Если бы он еще и стоял..."
– Нет, в этом плане у меня все хорошо. Периодически стоит. Но если бы тело, ну, вот кубики были – было бы лучше.
– Ты спортом никогда не занимался?
– 10 лет – водным поло. Кандидат в мастера спорта.
– Да ты что?! Кандидат в мастера по водному поло! Это серьезный вид.
– С шести лет.
– Почему ты такой худой тогда? Ватерполисты такие...
– Поистаскались.
– Кино чертово... Ты говоришь, ты свингер. В чем кайф свингерства, давай разберем?
– Секс, просто классно трахаться.
– Свингер в каком смысле? Ты и несколько женщин или и мужчины тоже?
– Ты сейчас хочешь поговорить по поводу бисексуальности?
– Да, мы сейчас поговорим об этом.
– Я об этом сказал, что я бисексуальный человек.
– Сколько человек максимально принимало участие в акте, когда свингеры были?
– Не считали, но около 130 было.
– Да ты что?! Где вы расположились?
– У друзей был дом на Рублевке большой. Было клево. Все занимались сексом и все были счастливы.
– Ты запомнил хоть тех, с кем занимался?
– Конечно нет.
– Много их было с тобой тогда?
– Не помню.
– 130 человек! Так об этом же только можно мечтать.
– Ты знаешь, Дима, это же не совсем правильно... Ты сейчас пытаешься сказать о том, что секс... Это как нудизм. Философия немножко другая. Мы же все с вами обманываем своих жен, мужей, мы все пытаемся что-то фантазировать. А на самом деле просто можно сесть поговорить – и договориться.
– Ты с женой принимал участие в этом?
– Конечно.
– И смотрел на то, как твоя жена с кем-то?
– Конечно.
– И ничего при этом отрицательного не испытывал?
– Можно только порадоваться за нее. Ей было хорошо.
– Потрясающе!
– Люди на нас посмотрят и скажут, что "он идиот". А на самом деле это другой подход.
– Я хочу твою философию понять.
– А какая философия? Есть секс. Трахаемся – и получаем удовольствие. Какая тут философия?
– Но жена на твоих глазах с другими...
– Ну...
– И нормально?
– Прекрасно.
– После этого, когда вы оставались с ней наедине, не было никаких ассоциаций?
– Дим, вообще об этом не думаю. Ну это же секс. Есть твой человек любимый, ты его любишь, ты ему доверяешь. Когда он врет за твоей спиной...
– А тут все честно?
– А здесь все честно. Я сейчас пытаюсь отшутиться, а на самом деле...
– Нет, мне интересно.
– А что я тебе скажу? Ну как... Есть твой близкий человек, который... При чем здесь секс-то?
– Ты заявил, что не видишь ничего плохого в гомосексуальности. Это я тоже из досье взял. И толерантно относишься к ЛГБТ-сообществу. А лет 10, наверное, назад в интервью мне ты сказал...
– ...я ждал, что ты меня это спросишь.
– Я не могу не спросить просто.
– Я же тебе говорил не буквально. Я тебе говорил, что ради хорошего кино, о котором мы сейчас с тобой говорили, авторского, можно отсосать что угодно.
– Да. Ты сказал: "Хочу сыграть гея и отсосать в кадре". Честный вопрос. Рассчитываю на честный ответ. Если бы это было кино гениального режиссера и вообще гениальное кино, ты бы отсосал в кадре?
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Отсосал бы, да. Ты смотрел фильм "Полное затмение" с ДиКаприо про любовь Поля Верлена и Рембо?
– Нет.
– Забей в интернете. Это роман настоящий, их жизнь, Верлена и Рембо. Они там трахаются, бл...дь, в кино.
– Прямо?
– Нет, ну не показывают, конечно. Целуются.
– А у тебя бы показали? Ты говоришь "я бы отсосал в кадре". Значит, это показали бы?
– Если бы это было кино такого уровня – да.
– Потрясающе! В 2013 году в одной из телепрограмм ты заявил, что являешься бисексуалом. Это правда?
– Да.
– Что лучше, секс с мужчиной или секс с женщиной? Или я задаю дилетантский вопрос?
– Отстань. Не хочу... Это разные вещи. Я же не встречаюсь с мужчинами, я не хожу с ними на свидания. Есть женщина, которую ты любишь...
– Так.
– А с мужиками – такой приятный бонус. Понятно?
– Сейчас задам глупый вопрос, тупой, можно сказать. Неужели секс с мужчиной может сравниться с сексом с женщиной?
– Может.
– Тогда пошлый вопрос задам. Знаешь анекдот? Когда два грузина встречаются и один говорит: "Гиви, ты где вчера был?" – "С Гоги в шахматы играли". – "И кто кого?" – "Никто никого. Я же говорю: в шахматы играли". Задаю вопрос: кто кого?
– Ты сейчас провоцируешь. Такие вопросы, на которые я тебе сейчас не могу серьезно ответить... Мы с моей женой или моей женщиной – нам п...здануло в голову – решили мальчика позвать или девочку...
– Так. Девочку – мне понятно. Про мальчика – подробнее. Я тебе клянусь: задаю вопросы, которые мне интересны. Вот веришь?
– Я не знаю, как тебе серьезно отвечать.
– Ответь серьезно, ответь несерьезно. Ну, позвали мальчика – и...
– Секс прекрасен в любом состоянии – и с мальчиками, и с девочками, и со всеми вместе. Но когда все вместе – вообще прекрасно.
– Нет, когда мальчик с двумя девочками – я верю, что это прекрасно. Но когда девочка и два мальчика, и одна из них твоя жена...
– Это все прекрасно. Я не гомосексуалист. Я люблю женщин.
– "Но иногда люблю и мужчин".
– Нет, я их не люблю...
– "Они любят меня". Как правильно сказать?
– Отстань!
– Хорошо. В моем понимании, во-первых, ты очень умный человек. А во-вторых, ты очень эпатажный. И иногда ты сознательно эпатируешь публику.
– Никогда. Люди спрашивают: "А вы это для хайпа делаете?"
– Мне кажется, что да.
– Никогда. Мы выложили видео, которое, бл...дь, собрало в интернете... Мою дочку привязали к батарее. И все спрашивали: "А вы специально это сняли?" Да нет, нам просто делать нех...й было, мы сидели: "Нюся, иди сюда". И сняли просто ради прикола. Никакого хайпа не хотели – ничего. Просто дурака валяли – и все.
– Появилось твое видео в интернете – прогулки в женском белье. Что это?
– Когда жена Люся меня бросила, мы сидели, нюхали. Обнюхались. А у меня было кино в Киеве как раз, где я в женской одежде. И я показал ребятам фотографии. Они: "А слабо сейчас на улицу выйти?" Мы обнюхались – и пошли. Ну вот и повторили, бл...дь.
Я с собаками каждый день сплю, они со мной обнимаются. Но не в этом смысле
– Когда я в Instagram сказал, что еду в Стамбул на интервью с Алексеем Паниным, через один комментарий: "Не забудьте взять с собой собачку. Не забудьте взять двух собачек". Эротическое видео с девушкой и собакой – тоже обнюхались? Или что это было?
– Это видео появилось в тот момент, когда я судился за своего ребенка. И чтобы для дебилов было понятно: там тело не мое, а голова моя. У меня много татуировок. То есть было смонтировано. Там татуировок нет.
– То есть это не ты?
– Нет. Было бы не обидно, если бы это был я.
– Но это не ты.
– Это специально сделали именно в тот момент, когда решение суда должно было прозвучать.
– То есть с собаками ты не живешь? Давай скажем всем.
– Я живу с собаками. У меня есть две собаки.
– Да, но не в том смысле. Или иногда бывает?
– Нет. Я с ними каждый день сплю, они со мной обнимаются. Но не в этом смысле.
– Но дальше не заходит.
– Нет.
– Так, собак отмели. Про последний случай я спрошу. Я сказал, что через одно сообщение мне пишут комментарии про собак. А следующий комментарий – про ноги. "Берегите ноги" – и так далее.
– Ты хочешь, чтобы я комментировал все это?
– Да. Что это за видео? Ты в гинекологическом кресле, и женщины засовывают тебе ноги...
– Мне тебе серьезно отвечать?
– Да.
– Это я.
– Это ты?
– Да. Мы извращенцы, мы любим трахаться. И ноги мне в жопу тоже засовывают.
– Нет, серьезно? Подожди. На видео с собаками не ты, а на видео с ногами ты?
– Да.
– Ты разводишь меня?
– Ты хочешь, чтобы я сейчас тебе врал?
– Нет, я честно...
– Я тебе честно отвечаю.
– Хорошо. Я допускаю это. А зачем выкладывать в YouTube?
– Мы не выкладывали ни одного моего видео. Меня в Instagram любят спрашивать: "А зачем вы, бл...дь, выкладываете?" Все взломано. Я ничего никогда в жизни не выкладывал.
– А зачем снимал?
– Потому что мы извращенцы.
– Я понимаю, что извращенцы, но до такой степени...
– Ты мне больше руки не подашь?
– Подам. Ноги – нет, заметь.
(Смеются).
– Да, нам всем это нравится. И девушкам тоже. Ты со своей женой поговоришь – она, может быть, тебе откроет какие-то тайны.
– Ты знаешь, это разумное предложение... Я тебя обожаю как актера и ты мне очень нравишься как человек. Ты классный. Ты так просто об этом говоришь, и я тебя зауважал еще больше. Веришь?
– Так че врать-то, Дима? Я же к тебе приехал не для того, чтобы тебя обманывать.
– Ты настоящий и честный. Мне это может сто раз не нравиться, я тоже честно говорю – мне это не нравится. Но ты так об этом говоришь – честно и нормально. Вот это вызывает у меня уважение. "Мы извращенцы, мне это нравится".
– Да, нам это нравится.
– Но кроме ног, же есть много предметов. Почему ноги именно?
– У нас и другое есть.
– А что именно?
– У нас все есть.
– "Все" – это что? Черенки от лопаты?
– Нет, до этого мы не дошли еще пока.
– Это менты любят.
– Нет, черенков от лопаты не было.
– Что у вас было?
– Отстань, Дим! Ты серьезный журналист, бл...дь.
– С тобой останешься серьезным журналистом! Все растеряно у меня после этого... С 2008 года ты ведешь с женой Юлией Юдинцевой борьбу за дочь.
– Нет, уже не ведем ничего. У меня уже решение суда было.
– В чем суть конфликта вообще была?
– Она хотела ребенка забрать себе, а я не отдавал.
– Но мама имеет же, наверное, больше прав?
– Дима, это долгая история. Можно говорить часами... Я не хочу ее оскорблять, не хочу говорить никаких плохих слов...
– Ну, в двух словах.
– Либо это затрагивает, либо не затрагивает. Она не очень адекватный человек. Я не отдал ребенка. И мой ребенок потом все это подтвердил.
– Сколько Нюсе лет?
– 12.
– Опять-таки, респект за то, что ты живешь с ребенком своим, с дочкой. Я понимаю, что это нелегко.
– Это прекрасно.
– Ты снимаешься много, занят все время.
– Мало. Я мало снимаюсь. Мы сейчас зарабатываем не такие большие деньги, как раньше. Мы вообще сейчас х...й без хлеба доедаем, по большому счету. Того, что было, – ничего нет. Мы живем – и живем.
– Она хорошая девочка, правда?
– Прекрасная.
– Вы говорите с ней о книгах, например?
– Пытался ее заставить, чтобы Хемингуэя "Старик и море" почитала, бл...дь. Не прочитала.
– Чем она увлекается?
– Южнокорейской группой одной. Не знаешь, как называется?
– Нет.
– Рассказывают, что они звезды... Она очень умная, очень образованная, она замечательная. Но просто, к сожалению, мне не очень нравится южнокорейская группа.
– Вообще тяжело отцу одному воспитывать девочку?
– Нет. Мы же с бабушкой, у нас же мама наша.
– Мама помогает?
– Она на соседней улице. Мы все вместе.
– Понятно.
– Мама приехала, котлеты пожарила, суп приготовила...
– Нюся не говорит: "Папа, я хочу с мамой общаться"?
– Говорит. Специально разблокировала ее недавно в WhatsApp.
– То есть они общаются?
– Нет. Нюся ее давно-давно заблокировала. Но недавно говорит: "Пап, я решила маму разблокировать. Может, она мне позвонит". А мама не звонит.
– Может, увидит наше интервью – позвонит?
– А ей не нужно.
– Ты хочешь, чтобы она позвонила?
– Хочу. Мне ее не жалко – мне жалко Нюсю, что Нюся сейчас вырастет... Это же мы с тобой понимаем, как правильно что-то делать, а ребенку, наверное, мама нужна все-таки.
– Ты любил Юлию?
– Никогда.
– Да ты что?!
– Бл...дь, случайно потрахались – и... Не спрашивай меня об этом.
– Как Нюся относится к твоим видео в интернете, к девушкам, которых она видит с тобой?
– Это ты у нее спроси. Она видела, наверное.
– Но у вас были разговоры на эту тему?
– Нет.
– Она не задает вопросы?
– Я не знаю, что ей отвечать. Я ее учу, что люди должны быть толерантны. Потому что эта гомофобия российская – это неправильно. Я пытаюсь ее в эту сторону направлять. Но по поводу меня она знает все.
– Знает?
– Я думаю, да.
Есть российские люди, которые интересуются чем-то. А есть люди, у которых просто "Первый канал", они живут в своем Торжке, бл...дь, и им пох...й
– Какое будущее ты бы хотел для своего ребенка?
– К чертовой матери – только из России! Пускай будет хоть официанткой, бл...дь, зарабатывает, пускай сама пробивает себе дорогу – только не в этой стране, не в этой гомофобной... Не хочу! Хочу, чтобы она была европейским человеком, чтобы людей цивилизованных видела – не русское быдло. Категорически. Я сейчас грубо сказал, да?
– Ты имеешь право так говорить.
– Я не хочу сейчас оскорблять россиян. Я хочу, чтобы она росла и воспитывалась, как европейцы. А у нас не получается.
– Из досье на тебя. В апреле 2011 года с интервалом в два дня у тебя родились дочери Мария и София от двух разных женщин.
– Ну...
– Какой красавец... Как это получилось?
– И вы все мне говорите, что я п...дарас, да? Если у меня женщины рожают.
– С интервалом в два дня!
– Да, родились Маша и Соня с интервалом в два дня.
– Их мам ты любил?
– Да. По-своему.
– "По-своему" – это как?
– Любил. Они были не проходящие женщины – они были частью жизни.
– А сколько параллельно у тебя женщин вообще?
– Сейчас?
– Бывало? На пике?
– В смысле, "на пике"? А сейчас я уже не на пике?
– На пике своих возможностей.
– Не знаю. Много.
– Пять, 10, 15?
– Да нет. Просто так получилось, что когда родились Соня с Машей, мы как раз с Люсей, моей женой, познакомились. И как раз рожали... Как-то перемешалось все...
– "Все смешалось в доме Облонских..." С мамами Сони и Маши ты общаешься сегодня?
– Нет, Таня запретила... То есть моя мама общается, а я...
– С одной мамой – нет. А со второй мамой?
– По телефону общаемся.
– Сколько у тебя всего детей?
– Четверо.
– Где взять деньги на алименты? Ты помогаешь им?
– Мне никто не предъявляет деньги. Я перевожу, когда у меня есть. У меня никто не просит.
– Но ты же чувствуешь ответственность за своих детей?
– Конечно, чувствую дикую ответственность. Не всегда могу помочь.
– То есть они растут сами по себе?
– Ну как?.. Моя Нюся ей ботинки отдает. Мы все вместе. Ты не совсем правильно сейчас это выставляешь. Представляешь, месяц, когда у нас ни копейки, бл...дь?
– И так бывает?
– Я тебе не вру. Я правдивое интервью даю. Иногда много, иногда ничего нет, бл...дь. Я заработал вчера, съездил в Смоленск, в рекламе снялся. Мне дали, там, 200 тысяч. А позавчера занимали на пиво.
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Был бы ты близок к власти – сейчас бы и деньги были.
– Я же депутатом был.
– Мы сейчас поговорим на эту тему... Дети между собой общаются?
– Дети – да.
– Дружат?
– Пытаются. Машу Нюся давно не видела. А с Соней – да, общаются.
– Они похожи все на тебя?
– Нет.
– На мам?
– Они вообще не похожи. Нюся – просто расп...здяйка такая, как я. А остальные дети – нет.
– Опять-таки, из досье. В свое время ты выступил в поддержку присоединения Крыма к России.
– Понеслось...
– И заявил о необходимости расширения границ России до Одессы.
– Я так не говорил. Это перевернули.
– Так, сейчас коснемся. Поддержал "ДНР" и "ЛНР". Сказал, что с большим удовольствием собственными руками перерезал бы горло Петру Порошенко.
– Можно это не повторять?
– Неоднократно приезжал в аннексированный Крым.
– В смысле?
– Ну, Крым аннексирован Российской Федерацией у Украины. Ты туда приезжал не через границу...
– Я приезжаю в Крым не в аннексированный, и не в украинский, и не в российский. Я приезжаю в свой любимый Крым, в котором я с 18 лет живу.
– Есть одна поправка. Поскольку Украина считает совершенно законно Крым своей территорией, то заезжать в него надо с территории Украины, через украинскую таможню.
– Я сейчас постараюсь сказать тактично... Я действительно раньше верил в нашу российскую пропаганду. Потом мне немножко открыли глаза. Мне стыдно, что я сказал по поводу Крыма... Блин, сейчас я пытаюсь искать умные слова. Ты же понимаешь, что я сейчас подбираю слова, чтобы не брякнул что-то – и меня не посадили в России?
– Понимаю.
– Я не поддерживаю политику Путина. Я был идиотом. Я верил в то, что мне рассказывал "Первый канал". Я верил, что действительно Крым проголосовал и был честный референдум. Я сейчас понимаю, что это неправда. Я мог бы тебе сказать очень много. Просто, понимаешь, я не могу это сказать, потому что меня посадят.
– Леша, то, что ты сейчас говоришь, – дорогого стоит на самом деле. Но я хочу сказать тоже официально. Я не хочу этим интервью принести тебе неприятности и не хочу тебя подставить.
– Я сейчас говорю очень культурно. Я бы очень хотел сказать российским людям наивным, которые смотрят "Первый канал" и канал "Россия": зайдите в интернет, посмотрите интервью Политковской, Литвиненко, Бори Немцова. Может, у вас глаза откроются? Я просто не могу это все произносить.
– Ужасно зомбирует "ящик" россиян?
– Есть российские люди, которые интересуются чем-то. А есть люди, у которых есть просто "Первый канал", они живут в своем Торжке, бл...дь, и им пох...й. Им платят какие-то 100 долларов зарплаты – да им насрать, бл...дь. Я маме своей пытаюсь... "Мама, ты поинтересуйся хотя бы". Моя мама – умная женщина. Но ей пох...й. Мы с Евой посмотрели про "Курск", как его утопили, бл...дь. Посмотрели про Беслан, как там напалмом детей сожгли, бл...дь. Слезы текут, бл...дь... Понимаешь, я же тебе не могу сейчас перед камерой сказать, кто это сделал? Позор, стыдно, бл...дь! Бывает какая-то неправильная политика, я не очень в политике разбираюсь. А это позор!
– Я когда маленьким был, не понимал, как великую немецкую нацию смогли вот так оболванить, что они почти все поддерживали Гитлера. А теперь, глядя вот уже шесть лет на программы "Первого канала" и канала "Россия", НТВ... Каждый день все эти годы в прайм-тайм в прямом эфире федеральных каналов Украина в полный рост.
– Не переживай, я не разойдусь...
– Еще раз: я не хочу, чтобы ты себе навредил.
– Знаешь, в чем проблема? Каждый день они показывают, бл...дь, Великую Отечественную войну. Гордиться за последние 300 лет нечем?! Раньше, когда я маленький был, мы про Великую Отечественную войну вспоминали два раза в год, а сейчас почти каждый месяц у них новые поводы. Потому что это такие скрепы, бл...дь.
– Ищут в прошлом того, чего нет в настоящем.
– Конечно. Стыдно. Потому что им не нужны эти ветераны. Все – такая пропаганда. И, бл...дь, профанация.
Крымчане действительно считали себя русскими, действительно хотели в Россию. А сейчас они получили – и поняли, что не все, бл...дь, так за...бись
– Ты Соловьева смотришь?
– Чтобы злиться. Бл...дь, очень смотрю, прямо специально. И ору. Тоже что-то п...зданул тут недавно... Про войну что-то говорил, не помню, какой-то абсурд.
– Но какой мастер.
– Даже комментировать нельзя. Это из уровня какого-то абсурда, бл...дь.
– А если бы ты с ним встретился, ты бы нашел какие-то аргументы в споре с ним?
– Даже разговаривать не стал бы вообще. Это я так в интервью говорю, что плюнул бы в рожу. А на самом деле...
– ...развернулся бы да пошел?
– Да. Подлец. Просто подлец.
– Как ты думаешь, он все прекрасно понимает?
– Конечно. Он прекрасно понимает, что он врет. В этом весь цинизм – он крайне непорядочный человек.
– Я тебе сейчас задам плохой вопрос. Российская газета "Собеседник" написала, что Соловьев получает миллион долларов в месяц. Если бы тебе предложили за миллион долларов в месяц заниматься таким говном, которым занимается Соловьев, ты бы занимался?
– Дима, я тебе рассказал уже все. Я себя давно со страной под названием "Россия" не ассоциирую. Умерла наша тетя. Мы сейчас продаем квартиру – и переезжаем в город Торревьеха. Купим маленькую квартиру. И чтобы ноги моей, бл...дь, – извините за слово "нога" – в этой, бл...дь, стране под названием "Россия" не было. Пускай они все сдохнут там, бл...дь... Сейчас я лишнее брякнул...
– Я же понимаю, что ты говоришь не о народе, правильно?
– Конечно, не о народе.
– Вот это важное дополнение.
– Так а как я могу говорить о русском народе?
– Люди-то не виноваты.
– Мы же все с вами одинаковые. Это мне что, с Ирой Билык, бл...дь, ругаться, что ли? С Гариком Кричевским? Наш советский менталитет одинаковый что в Украине, что в России.
– В Украине он уже западнее все равно. Ты знаешь, это география. Чем ближе к Западу, тем менталитет западнее.
– Дима, если ты приедешь в какой-нибудь Конотоп, ничего там, бл...дь, не поменялось. Все русские такие же люди, в смысле, наши, советские.
– Согласен. Здесь – согласен... Вот мы говорили о "Первом канале", о канале "Россия", о Соловьеве. Ты знаешь, что меня удивляет очень сильно? Ладно, кто-то из Торжка, насмотревшись пропаганды на федеральных каналах, решил, что в Украине фашисты, бандеровцы едят младенцев. Но когда просветленнейшие, интеллигентнейшие люди, на которых мы равнялись...
– ...Дима, но я же тоже в это все верил, когда мне в 2015 году показывали те же самые программы с Соловьевым.
– Искренне верил?
– Верил.
– Верил, что фашисты?
– Не фашисты... Просто после того, как меня в Одессе радикалы схватили, конечно, поверил... Когда ты встречаешься со своими друзьями, с тем же самым Гариком Кричевским, Ирой Билык, – у нас же не бывает разногласий. Мы же все одинаковые.
– Конечно.
– А когда по телевизору тебе показывают, что Порошенко... Мне показывают по телевизору одно, а я приезжаю в Луганск, и мне девчонки рассказывают, что пушки ставили в жилых кварталах. А когда ты в России об этом скажешь, тебе же не поверят.
– Да. Скажут: "Ты что, сумасшедший?" Мы говорим о покойных сейчас, но ладно... Когда такие люди, как Олег Табаков, Марк Захаров... Боже мой, мы же росли на их фильмах, мы же их так любили... Когда они подписывают письма в поддержку аннексии Крыма, когда они на полном серьезе рассказывают...
– Мы можем с тобой о Крыме говорить, не вырезая?
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– Мы можем с тобой говорить о Крыме все, кроме... Я не хочу тебя подставлять, повторяю в третий раз. Ты не можешь сказать только то, за что тебя накажут в России уголовно.
– Ты же понимаешь, что когда крымчане жили при Ющенко, Януковиче, они действительно считали себя русскими. И они действительно хотели в Россию. Они искренне хотели быть русскими.
– Конечно.
– А сейчас они получили – и поняли, что не все, бл...дь, так за...бись.
– Я тебе тоже честно скажу свою точку зрения, о чем я говорю дома. Украина уделяла Крыму и крымчанам категорически мало внимания. Конечно, в Крыму, особенно в прибрежном, жило и живет очень много людей русских изначально, которых переселяли из России. Конечно, Крым когда-то был частью РСФСР, до 1954 года. Все это понятно. Но есть один момент. Есть международные законы. Крым – это Украина. Взять и украсть Крым – это нарушить вообще все законы, презреть все.
– Я же с тобой не спорю. Я же прекрасно понимаю, что это так. Но когда это все случилось в 2014 году... Я не политик, я просто свое мнение брякнул: если бы я был на месте Путина, наверное, я так же бы поступил. Но он нарушил закон. Это я все прекрасно понимаю. Ксюша Собчак была права.
– Да.
– Никакого референдума не было. Так же, как и не было никаких честных выборов в России.
– В результате мы сейчас видим, "Левада Центр" свидетельствует о том, что уровень доверия Путину 35%. То есть снизился рекордно, вообще такого не было. А после аннексии Крыма 84% было.
– Мне очень жалко... Я не знаю, как ты относишься к Зеленскому в Украине...
– Очень хорошо отношусь к нему.
– Но у вас там какие-то выборы есть, кого-то выбирают, что-то происходит. А у нас ничего не происходит с 2000 года.
– А знаешь почему? Вы уже выбрали. Мы еще выбираем, а вы уже выбрали. Себе на голову.
– Грустно. Если бы мы с тобой сидели сейчас не перед камерой, я бы по-другому бы все сказал. Но я сейчас на 15 лет себе не хочу наболтать.
– Я понимаю тебя абсолютно и поддерживаю. Хочу процитировать еще досье на тебя. Ты поцеловал асфальт на Крымском мосту. А затем сказал: "Благодарю нашего президента, что он построил замечательный Крымский мост".
– Но это же была шутка.
– "В это время, правда, дети от рака подохли, но спасибо вам, Владимир Владимирович".
– Мы с Нюсей, моей дочкой, ехали из Крыма первый раз по Крымскому мосту, я первый раз в жизни его увидел. Мне очень много пишут родители, просят помочь собрать деньги для больных детишек. Я в своем Instagram пытаюсь какие-то собирать деньги. Я был пьяный в жопу, бл...дь. И когда мы приехали на этот Крымский мост, я думаю: "В какой стране, бл...дь, вы строите крымские мосты, бл...дь? У вас дети дохнут, а они мосты крымские строят... Ради понтов? Показать Украине, что мы такие крутые?"
– И всему миру.
– И всему миру, бл...дь. Этот чемпионат мира – кому он нах...й сдался, бл...дь? Все же сп...здили, бл...дь. Приезжают киевляне в Москву перед Новым годом и говорят: "Как у вас красиво..." Я говорю: "Ребята, запомните. Каждая елка, которая вкопана, бл...дь, в Москве, – это пять елок, которые сп...здили, бл...дь". Они этого не понимают. Крымский мост... Кому он нах...й нужен, бл...дь? Детям помогите, бл...дь. Кровью обливается сердце. Детишки нищие. Родители просят по копейке собрать. Но у нас же, сука, ох...енное государство, бл...дь. Вы же такие богатые, что вы можете позволить себе строить крымские мосты и чемпионаты мира проводить... Стыдно. Потому что позор. Потому что живем в нищей, убогой стране. Эта страна не может позволить себе ни чемпионаты мира, ни крымские мосты. Они, бл...дь, детей своих не могут, сука, вырастить.
– В Instagram ты написал: "Я очень соскучился по моей любимой Ирочке Билык и по Киеву. Это было прекрасное время. Мы пили, пели, снимали кино и радовались жизни. Как же жаль, что Россия развязала эту никому не нужную войну с Украиной... Простите нас, украинцы".
– Это правда.
– За то, что ты кричал в свое время "Крым наш!", тебе сегодня стыдно?
– Я же тебе объяснил... Я в то время видел отношение крымчан к России. И говорил об этом не потому, что я такой оголтелый дебил. Мне крымчане рассказывали, что "да, мы хотим в Россию, да, мы хотим туда". Стыдно, конечно. Стыдно не за Крым – стыдно за нашего президента, наверное. Стыдно за нашу власть. За это стыдно.
– Ты самый молодой обладатель Государственной премии России.
– Нет, Безруков еще был.
– Ты получил в 25 лет.
– В 26.
– А Безруков?
– Тоже.
– То есть вы с Безруковым – формулирую вопрос правильно – самые молодые обладатели Государственной премии в России?
– Ну типа да. Он за Есенина получил, кажется, за спектакль. А я – за "Звезду".
– Государственную премию тебе в Кремле вручал лично Путин.
– Да.
– Есть даже фотографии. И ты признался, что когда находился рядом с Путиным, тот вызывал жуткую симпатию.
– У меня раньше фотография с Путиным стояла на тумбочке, а сейчас я ее убрал. Это правда.
– Я верю. Я тебе скажу про симпатию. Люди, которые общались с Путиным и во время переговоров, и просто, – они мне говорили, что он страшно обаятельный. Твое ощущение?
– Я не помню. Это было две секунды. Подошел, руку пожал – и все, и ушел.
– Ты даже с ним не выпил?
– По-моему, шампанское. Знаешь, как Мишка Ефремов рассказывал по поводу встречи с Путиным? "Я думал, сейчас подойду и скажу: "Владимир Владимирович, покайтесь". А подошел к нему – и перед ним прогнулся". По-моему, такая история, это давно было... Я подошел к нему, мне дали эту х...йню – и все, и ушел.
– Если бы ты сел с ним за стол...
– Я думал об этом... На эту тему даже не продолжай. Я сейчас наболтаю еще на 15 лет.
– Контролируй себя, я тебя прошу.
– Я думал о том, что если бы меня сейчас пригласили бы в Кремль, пошел бы я или нет. Я бы завязал себе руку и сделал бы гипс, чтобы не подавать ему руки. Наверное, пошел бы, но руку бы не подал. Я просто в голове это крутил.
– Артистов, своих коллег, которые на выборах 2018 года поддержали Путина, ты назвал жополизами и ублюдками.
– Ну, по поводу "ублюдков" не помню. Но жополизы точно.
– Я дальше тебя процитирую. "Мне стыдно, что и я когда-то, как эти жополизы, ходил за наградами к этому человеку".
– Да, это мои слова.
– "Принимать деньги, награды и звания от власти, которая довела людей до такого уровня жизни, – это позор". Этот пост в Instagram ты отметил хештегом "Россия в жопе".
– Мои слова. Можно, сейчас не буду говорить?
– Можно.
– Я все подтверждаю.
– Тут ни добавить, ни убавить.
– А че? Это мои слова. Просто сейчас я опять на камеру все скажу – мне сейчас...
Мне просто стыдно, что я русский. Да я бы рад был, если бы Россия была великой державой. Только мы все, бл...дь, в жопе сидим
– Не надо! Ты дружил в свое время с Жириновским.
– Не дружил. Я был депутатом один день. У меня была самая короткая политическая карьера в мире!
(Смеются).
– Как это было?
– Когда пытались вернуть Нюсю, я к Жириновскому подошел в ресторане. Говорю: "Владимир Вольфович, помогите запрос депутатский сделать". И Владимир Вольфович дал распоряжение своему помощнику. И мне вдруг звонят из Госдумы, говорят: "Алексей, заедьте, пожалуйста. Владимир Вольфович предложил вам стать депутатом". Я говорю: "В смысле?" И я стал депутатом на один день. Заксобрание Краснодарского края. Приехал я в Краснодарский край, напились, как собаки, бл...дь. Разбили дверь в ресторане. И на следующий день я уже не был депутатом.
– Нормальный ты человек, скажи? Тебе доверие оказали, ты стал депутатом.
– П...здец!
– Жириновский прикольный?
– Я его видел-то два раза всего.
– Несколько человек мне в интервью сказали, что Владимир Вольфович Жириновский – гей. Ты об этом что-либо знаешь?
– Нет. У меня спрашивали тоже: "Вы не трахались с Жириновским?" Пока Бог отнес, бл...дь.
– Но это пока.
– Пронесло пока.
(Смеются).
– Почему Наталья Поклонская написала на тебя заявление в полицию?
– Какой-то скандал был в прессе. Я снимался в проекте, где меня одели в Николая Второго.
– О, это святое для нее.
– И она подала заявление, что типа я оскорбляю чувства верующих. Бл...дь, не помню. Е...анутая.
– В полицию вызывали или нет после этого заявления?
– Да, я приходил к участковому.
– Ого!
– Нет, там такой лайт. Без допросов серьезных.
– Посмеялись, да?
– Типа того, поржали.
– Прикольная Поклонская?
– Ни разу не видел ее. Это же нужно человека знать. Ну как, "прикольная"? Может, прикольная.
– Кому-то.
– Не знаю.
– За что ты ненавидишь Ксюшу Собчак?
– Я извинился перед Ксюшей Собчак уже давно.
– А что это было?
– Я был максималистом, мне было мало лет. И меня очень раздражала вся эта потребительская тема. Это было очень давно. Пиар, "луивиттоны" – все-все-все. И я спьяну брякнул что-то про Ксюшу. Потом мы помирились. Я сказал: "Ксюша, прости меня, пожалуйста, я тебя обосрал". А она мне говорит: "А я тебя никогда не оскорбляла". Я и Тимати обосрал тогда.
– А кого ты не обосрал?
– Я извинился. И нужно отдать должное Ксюше: она порядочный человек, не опустилась до моего уровня.
– Ты знаешь, как Никита Джигурда, наш друг, написал когда-то? "Обосрали – обтекай. А не можешь – впитывай".
– Мне было очень приятно, что Ксюша Собчак оказалась намного выше, чем я. То есть я был идиотом, а она достойная, образованная. Да, молодец.
– Я должен объяснить, откуда у нас появилось вино. Мы прервались. Алексей покурил немножко. Не то, что вы подумали. Он просто вышел на балкон и покурил. Леша, за тебя.
(Чокаются).
– Ну давай дальше.
– Ну что, цитирую дальше. Ты поддержал Алексея Серебрякова, который назвал национальной идеей России хамство, силу и наглость. Сказал, что Россия – "страна хамов". Но ты пошел дальше, назвав Россию грязной, уголовной и гомофобной страной, в которой люди ненавидят друг друга и всех вокруг себя. Сказал, что в голове у большинства россиян плавленый сырок. И подытожил: "В России мне не нравится все".
– Сколько я наболтал-то, бл...дь...
(Смеются).
– Но какие-то же достижения у России были?
– Я сейчас не буду ничего плохого говорить ни про кого.
– Скажи хорошее.
– Скажи, пожалуйста: а за что мне уважать нашу власть? За хорошие больницы? За хорошие дороги? За пенсионную реформу? Нет, скажите мне: за что?
– За то, что это власть великой страны, которая бряцает ядерным оружием, всех пугает. Мало ли.
– Я же не потому, что ты из Украины, а я из России. Я же просто честно говорю. Поспорь со мной, пускай они поспорят со мной. Да мне просто стыдно, бл...дь, что я русский. Ну, я сейчас сказал образно. Леша Серебряков – абсолютно интеллигентный, честный человек. А что он неправильно сказал? Он просто не побоялся сказать правду. Да я бы рад был, если бы Россия была великой державой. Только мы все, бл...дь, в жопе сидим.
– В глубокой?
– Я как-то тут, бл...дь, придумал безумную такую тему... Меня за это проклянут. Я сейчас не ругаю. Путин хороший, все хорошие.
– Тебя уже прокляли, не волнуйся.
– Ты понимаешь, что я сейчас стебусь... Знаешь, какое спасение России? Может быть, даже Украины, Белоруссии, нашего Советского Союза? Нужно просто территорию отдать Америке, бл...дь, или кому-то, бл...дь. И пускай они вкладывают в это деньги, бл...дь. Не надо, бл...дь, снимать х...евое кино за государственный счет. Пускай снимают кино за деньги олигархов. Не надо, бл...дь, устраивать чемпионаты мира по футболу. Вы, сука, страну накормить не можете, бл...дь. Наверное, так же, как и Украину. Я думаю, что мы мало отличаемся друг от друга. Правда, отдайте, бл...дь, эту территорию кому-то. Пускай они вкладывают в это деньги.
– Китайцы скоро сами придут.
– Я понимаю, что это абсурд, я понимаю, что это бред, но тем не менее... Мы с тобой сидим в Стамбуле, но эти... Тут нет турков? Эти турки живут лучше, чем мы.
– Да посмотри, какая красота, какие аэропорты, какие отели – какое все.
– Стыдно. Позор. Серебряков правильно все сказал. Только я бы добавил. Он это не сказал. У нас государственная политика – это ложь. Государственная политика России основывается на лжи. И не просто внутренняя политика, а вообще политика. Ложь, ложь! Все врут!
Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com
– После того, что ты наговорил, в Думе предложили лишить тебя Государственной премии. Ну и как ты будешь жить, если тебя лишат Государственной премии?
– Сука (смеется)... Им Государственную премию я могу сам отдать. После того, что про меня говорил Кобзон, мне вообще насрать, кто про меня что скажет.
– А что он сказал?
– Он считал меня хорошим человеком.
– А он в людях разбирался.
– Несмотря на наши с ним разные политические взгляды.
– Он человеком был, правда?
– Че говорить-то, ну, Дим... Мы же с тобой сейчас молчим, киваем... Мы же можем много чего сказать, бл...дь.
Радикалы в Одессе простили меня, не убили. Сказали: "Если бы ты был Пореченков, мы бы тебя выкинули в море"
– Цитирую классика, Алексея Панина. "80% населения России даже не понимают, что они – дебилы. Вы будете всю жизнь жить в говне. Чтобы хорошо жить, нужно у...бывать из этой страны".
– Ну, пьяный писал, скорее всего. Но смысл правильный. Не отрекаюсь.
– "Не отрекаются любя".
– Скорее всего, был пьяный очень. Потому что категорично сказал (замолкает, разводит руками).
– Знаешь такой термин: "многозначительное молчание", "красноречивое молчание"?
– Я сейчас задумался не потому, что мне нечего ответить. Я сейчас начинаю мыслить. Мне грустно, что это правда. Может быть, у вас в Украине что-то меняется. Не знаю. Честно говоря, не очень уверен. Мы все – одинаковые советские люди.
– Знаешь, Леша, что грустно? То, что до 2014 года большинство из нас в Украине очень любили Россию, русскую культуру любили, великих представителей русской культуры...
– Мы одинаковые. Ты мне сейчас говоришь "русская культура". А чем мы с тобой отличаемся? Мы с тобой на разном языке, что ли, разговариваем?
– На одном, конечно.
– С Ирой Билык мы на разном языке разговариваем?
– Конечно. Но я к чему веду? После того, что Россия сделала с Украиной, мы не стали меньше любить русскую культуру, мы не стали меньше любить русский язык, язык великий...
– ...это не Россия сделала. Это сделал Путин...
– ...мы стали ненавидеть и Путина, и его друзей, которые совершили это варварство по отношению к моей стране. Прийти на нашу территорию, развязать войну, поубивать столько людей и врать постоянно.
– Мне стыдно, что я в 2015 году действительно в это все верил.
– Не стыдно признаться, что ошибался. И в этом величие твое, что ты можешь это признать.
– Серебряков раньше, чем я, это понял.
– Кто-то – раньше, кто-то – позже. Но ты – не твердолобый идиот. А сейчас же многие говорят: "Нет..."
– Они все ходят в Кремль.
– Да. У них театры, у них льготы, фестивали, бабки.
– Конечно. А мне уже нечего терять. У меня уже все отобрали.
– Понимаю.
– Понимаешь, когда я смотрю фотографии... Стоит Долина, бл...дь, и подпевает Путину. Бл...дь...
– Одесситка Лариса Долина.
– Одесса – русский город.
– Считает Долина?
– Я говорю.
– Нет, Одесса – наш город.
– Знаешь, что мне вспомнили про Одессу? Они же не поняли, они же в интернете все раскрутили по-другому.
– А как было?
– По-другому. Только случилась вся эта х...йня с Крымом – мы поехали с украинским спектаклем в Крым. И я записываю видео, что мы сейчас едем в русский Крым, в русский Севастополь. А дальше мы пойдем в Одессу. Имелось в виду, что дальше гастроли в Одессе. А они написали, что мы хотим Одессу захватить, бл...дь.
– Что за инцидент был в Одессе в ресторане? Что это было?
– Я приехал первый раз после того, как вся эта история случилась с Украиной. Мой товарищ Андрей Ковалев, олигарх известный из Forbes, мне пишет: "Приезжай Новый год встречать в Одессу". А это был как раз первый год после всей этой х...йни, бл...дь, войны. Я приезжаю, мы заходим в ресторан в Одессе. И входят какие-то радикалы...
– Откуда они в Одессе?
– Х...й их знает. Это же правда. Звонят малолеткам, лет по 15, что ли, – и у них свастика на мобильном телефоне на заставке, бл...дь. Вот хоть убей, бл...дь.
– Так, и что, инцидент был?
– Ничего. Простили меня, не убили. Сказали, что "если бы ты был Пореченков, мы бы тебя выкинули в море". Предъявили мне то, что Пореченков стрелял из автомата где-то в аэропорту. Я не знаю.
– Ну чистый даун, кстати. Зачем он это делал?
– А они мне сказали: "Повезло тебе, что ты не Пореченков". Неприятно все это, Дим...
– Все время российская пропаганда говорила: "Здесь, в Украине, фашисты, националисты, бандеровцы, сволочи и так далее". И вот включают меня в эфир "Первого канала"...
– ...Дима, перебью тебя. Когда я своими глазами видел этих людей со свастикой на мобильных телефонах, в это просто поверить.
– В семье не без урода. В России тоже до фига людей ходят со свастикой. Я в этом уверен абсолютно. И жарят яичницы на Вечном огне. Такое везде есть.
– Дима, когда к тебе в Одессе подходит человек в кожаном пальто в пол, и когда тебе практически пистолет... У них было оружие. Я же тебе не вру.
– Верю.
– Было очень страшно.
– Так вот, знаешь, включили меня в эфир "Первого канала", когда Зеленский победил на президентских выборах...
– ...просто ты мне задал вопрос, почему в России верят, что тут фашисты...
– ...да, я сейчас скажу. "Смотрите, – говорю, – победа Зеленского развеяла все мифы российской пропаганды о том, что у нас тут руководят всем бандеровцы, фашисты и националисты".
– Понимаешь, как они в России все обосрались, что честные выборы произошли, бл...дь? Не знаю, какие они честные были.
– Честные абсолютно.
– Коломойский-то ваш...
– Да нет.
– А, это все п...зда?
– Я говорю: "Смотрите. Еврей Зеленский победил в бандеровской стране. 73 или 74 процента голосов. При том, что премьер-министр в этой фашистской и бандеровской стране – еврей Гройсман. А лидер оппозиции – еврей Рабинович". Это не цирк? И они всерьез говорят, что у нас фашисты.
– Я очень плохо знаю эти ваши украинские штуки...
– Я тебе рассказываю.
– Я очень рад за Зеленского.
– Да он классный.
– Я его ни разу в жизни не видел. Искренне радуюсь за него. Вот да. Мне от него ни жарко, ни холодно, бл...дь. Он мне денег не давал.
– А если бы дал, то что?
– Он мне даже денег не давал, представляешь? Все у него снимались в кино, а я даже не снимался, бл...дь.
– Может, еще впереди все? Подожди. Он один срок отбудет президентом. Больше не идет. И будет тебя снимать.
– Не хочу я больше сниматься. Я хочу в Испанию, в Торревьеху.
– Ты говорил, что "нужно у...бывать из этой страны". Ты навсегда покидаешь Россию?
– Да. Я готов работать, бл...дь, грузчиком, х...юльщиком. Я – как Крамаров. Он когда уезжал в Америку – он же не думал, что будет там сниматься.
– Не думал.
– Моя приятельница Наташа говорит мне: "А чего ты в Стамбул не приезжаешь?" Я говорю: "У меня денег нет". Сегодня заработали, а завтра не заработали. А их просто иногда не бывает. Мне отрезали все выходы на "Первый канал". Я в черном списке всех федеральных каналов. Вот сейчас про меня снял "Пятый канал" 50-минутный фильм. Портретный, где все артисты про меня хорошо говорят, бл...дь. Ну сподобились, бл...дь. А до этого они меня говном все поливали, бл...дь.
– После всего, что ты наговорил даже... Россия – твоя родина. Родину же не выбирают. Ты любишь свою страну?
– Дима, Ошо почитай. Какая родина? Родина наша – планета Земля. Я так же люблю Украину, как и Россию, как и Белоруссию. О какой родине ты говоришь?
– Ты в Москве родился?
– Да. В роддоме Грауэрмана.
– О, в центре Москвы.
– Бл...дь, образованный!
– Ну да.
– А ты знаешь, где этот роддом?
– В районе Арбата.
– (Смотрит в камеру). Сука, откуда он знает?
– Да он все знает.
– Высоцкий привозил – помнишь? – ребенка в "Место встречи изменить нельзя", подкидыша. Это мой роддом.
– Да. Там Ширвиндт с Державиным родились. Они мне рассказывали... Ты москвич, ты родился, это твой город...
– Я по-другому немножко сейчас к этому всему отношусь. Планета Земля.
– То есть понятия "родина" для тебя не существует?
– Не существует.
– А березки родные, а московские площади, улицы, а Красная площадь, сердце Москвы, а мавзолей Ленина? Ты это не любишь?
– Я по-другому отношусь к этому ко всему.
– У тебя не екает сердце, когда ты выходишь на это кладбище в центре Москвы? Я имею в виду Красную площадь, где покоятся революционеры, и Сталин, и Брежнев. Нет?
– Я вчера купил ботинки (показывает на ноги). Я успел их поцарапать, бл...дь, потому что вся Москва в говне. Я не хочу жить в городе, в котором грязно. Я хочу жить в чистом городе. В Барселоне мне нравится, например.
– Ты сознательно сейчас говоришь, что навсегда уезжаешь из России?
– Навсегда. Никогда моей ноги больше не будет в этой стране.
– А съемки? Если тебя будут приглашать?
– Меня не будут приглашать.
– А если будут? Если что-то поменяется? Скажешь "ничего не поменяется"?
– Может, я сейчас немножко высокопарно говорю. Наверное, мое время осталось там, где Этуш умер.
– Тебе 42 года. Ну что ты?! У тебя все впереди. Леша, ну что ты говоришь?
– А с кем сниматься-то? Я сейчас не выпендриваюсь. Ну вот с кем?
– Да мало ли? Есть же хорошие фильмы.
– Хорошо. Я молчу.
– То есть, в принципе, ты можешь когда-нибудь сняться в российском кино?
– Да. За деньги я могу все. Могу даже отсосать.
– В кадре.
– Да. Мы уже это обсудили.
– Кстати, сколько надо денег, чтобы ты отсосал в кадре?
– Это предложение?
– Практически.
– Ты меня не возбуждаешь.
– Я же не сказал "у меня". Я говорю вообще, заметь.
(Смеются).
– Ну Дима, ну че, бл...дь... Не надо буквально воспринимать "отсосать". Я же тебе пытался объяснить, что это будет кино, как Альмодовар... Я же про это тебе говорю.
– Хорошо. Возвращаемся к Испании. Почему страной своего проживания ты выбрал Испанию?
– Город Торрьевьеха – дешевый. А у нас нет денег для того, чтобы... У моего друга Левы "Би-2" особняк вместе с Бандерасом в Марбелье. А Торрьевьеха дешевая, там русские друзья нашлись. И хохлы, украинцы. Они мне помогают. Мы театральную студию откроем.
– То есть ты знаешь, чем будешь там заниматься?
– Мы до последнего сидели вообще без денег. Шмотки, в которых я прилетел к тебе, из прошлой жизни остались.
– Слушай, мне стыдно, что я в свитере. Я думал, ты в футболке будешь, а ты в костюме таком красивом...
– Вчера купил брюки Brioni, бл...дь.
– А говоришь, денег нет. Ничего себе...
– Я заработал... Тетя Надя умерла. Сейчас продаем квартиру. Одну квартиру оставим, чтобы сдавать... Купим квартиру там, в Испании.
– То есть в Испании вы будете жить на деньги, которые будете получать от сдаваемой квартиры в Москве.
– Да. И я надеюсь, что у нас еще что-то останется. Квартиры в Москве стоят дороже, чем в Испании.
– Конечно.
– У меня давно нет такой жизни, как раньше. У меня был дом на Рублевке, я снимал его. У меня было несколько машин. У меня все было. Давно уже ничего не осталось. Х...й без хлеба доедаем, бл...дь.
– Сейчас знаешь, что скажут? "Это он потому ругает Россию, что у него уже ничего нет. А если бы у него что-то было..."
– А это их дело. Я был счастливый человек. Я в 18 лет получил все, что я хотел. Даже на концерт Bon Jovi сходил.
– Круто!
– Мне пох...й, что они скажут.
– Это высшая степень свободы, когда тебе пох...й, что они скажут, и ты не зависишь от чьих-то мнений?
– Высшая!
– Ты кайфуешь от этого?
– Страдаю. Дочка моя переживает по этому поводу. Потому что если бы папа не был идиотом, бл...дь, моей дочке можно было бы купить что-то большее, чем я сейчас могу себе позволить. Я не могу себе позволить купить ей какие-то вещи.
– Ты буквально сейчас заканчиваешь работу над полнометражной картиной, которую сам снял.
– Да.
– Как она называется?
– "Я вернулся". У меня снялись замечательные артисты. Никита Джигурда. Мне очень жалко тех, кто воспринимает его как какого-то эпатажного человека. Он настолько творческий... Ты не представляешь. Он меня столькому научил... Володя Епифанцев, Саша Головин. Я в Instagram выкладываю наши фотографии, и мне говорят: "Собрались, бл...дь, алкоголики все". Сняли. Я счастлив, что повезло, что была возможность – упали деньги сверху.
– То есть бывает, что падают?
– Я не заработал.
– На фильм упали?
– Да.
– О чем фильм?
– Я когда-то давно снимался в короткометражном фильме по рассказу Аркадия Аверченко "Невинное создание". 20 минут. И когда моя дочка выросла, я подумал: "Блин, было бы классно это переснять". И мы осовременили Аверченко. Ну, так, сп...здили, под советский лад... Сидим в ресторане, пьем с Ромой Качановым, режиссером "ДМБ"...
– ...какой фильм "ДМБ" классный вообще...
– ...он говорит: "Вам что, дают деньги на продолжение?" Я говорю: "Типа да". Он: "Мы с Охлобыстиным написали "ДМБ" на коленках за 20 минут". "Рома, – говорю, – у нас нет сценария". Он говорит: "Ну напишите". И представляешь – мы из короткого метра написали. Я не стал отходить далеко – просто сп...здил у Балабанова, бл...дь. Я подумал: "Ну, бл...дь, герой борется за правду". Написали за 20 минут. Называется "Я вернулся". Я рекламирую свое кино. Пожалуйста, посмотрите.
– Тебе нравится это кино в результате?
– Нет, не нравится.
– Что ж такое?
– Я оказался не такой талантливый, как Балабанов.
– Ну, таким талантливым, как Балабанов, вообще тяжело быть.
– Понимаешь, сцена хорошая, сцена плохая, сцена хорошая, сцена плохая... Джигурда вот, бл...дь, входит в кадр – гений. Следующая сцена, бл...дь, – плохо.
– Леша, ты счастливый человек?
– Ты знаешь, я говорю о том, что я несчастливый, но на самом деле счастливый. Просыпаюсь ночью и говорю: "Бл...дь, какой же я несчастный..." А на самом деле счастливый.
Я к украинцам обращаюсь. Ребятки, мы все одинаковые. Не воспринимайте русский народ как Путина. Какую-то х...йню сказал сейчас, да?
– Ты понимаешь, что Бог тебе дал самое главное – талант?
– Мне Бог дал то, о чем мы говорили в начале нашего с тобой интервью насчет Есенина. Я могу заплакать... Я счастливый человек. Мне Бог дал то, что большинству людей даже близко не дали. Не потому, что я хороший артист. Я очень заштампованный артист. Как Меньшиков.
– Ты заштампованный артист?
– Конечно. Я же колхозник.
– Что значит "колхозник"?
– У меня есть типаж. Я не могу играть большой диапазон. Я Пушкина не сыграю, хоть ты вывернись, бл...дь, я в него не залезу. Безруков может. Я – нет.
– Как говорила Людмила Марковна, "тройной прыжок через жопу".
– Ты все сказал. Я не смогу сделать тройной прыжок через жопу. Я очень хороший артист. Но в своем диапазоне. Вот хоть ты тресни, бл...дь.
– О чем ты мечтаешь?
– Увезти дочку из России.
– А в творческом плане?
– Ни о чем. Мне насрать на все это творчество, бл...дь. Давно уже ни о чем.
– Как ты можешь? Неужели ты не хочешь создать нечто?
– Не хочу. Я снял свое кино. Снял плохое свое кино. Обосрался. Меня спасли артисты – Никита Джигурда, Володя Епифанцев, Саша Головин. Я благодарю их, что они бесплатно снялись в моем кино. Кино плохое. Не получился из меня Балабанов. Я думал, что буду великий. Не получилось. Я говорю честно абсолютно. Я хотел быть Бертолуччи, а у меня не получилось.
– Как интересно будет встретиться через 10 лет, например, когда ты сделаешь еще много чего значительного, и напомнить тебе эти твои слова...
– Через 10 лет я буду жить в Испании. Это моя последняя зима в этой стране.
– А вдруг не будет Путина у власти?
– Путин ни при чем. Эта страна обречена. Понимаешь, о чем я говорю?
– Понимаю, конечно.
– Ты до Бориса Годунова, бл...дь, отмотай пленку назад. У них что-нибудь поменялось?
– Чего ты такой умный? Это же минус.
– Не знаю, как тебе ответить.
– Был бы поглупее – жил бы спокойно, не метался бы, счастливым бы был...
– Я молчу. Ну что сказать-то?
– "Горе от ума", скажи?
– Я не читал. Я правда не читал "Горе от ума".
– Ты книжки сегодня читаешь?
– Нет.
– Вообще?
– Вообще.
– А кино смотришь?
– Вчера посмотрел. Понравилось какое-то кино мне... Пересматриваю старые фильмы. Романа Гургеновича Балаяна, Бертолуччи.
– Бывает, что во время фильма ты ревешь, как белуга?
– С Тихоновым плакали, Вячеславом Васильевичем.
– Расскажи.
– Приехали на какой-то фестиваль давным-давно, он еще жив был. Сели. И начали показывать старые кадры военных фильмов. И он заплакал. И я заплакал. И сидели плакали два дурака: Тихонов в свои 70 лет, и я, Леша Панин, заплакал в 20 лет. Хороший был человек Вячеслав Васильевич.
– Очень.
– Не спрашивай, Дим. Ты же меня сейчас провоцируешь. Ты хочешь, чтобы я заплакал? Я могу (плачет).
– Причем если ты заплачешь, это будут слезы не артиста, а человека. Правда?
– Когда мы с тобой говорим про Тихонова, когда мы с тобой говорим про великих людей, это же честно... Понимаешь, когда ты меня спрашиваешь про ноги в жопу или собак, это другое. Про Люсю Гурченко... (Всхлипывает). Ну как про них можно говорить? Они же...
– Кино снимали в такой несвободной стране, а кино было прекрасное.
– Да чего ты до...бался до этой страны, бл...дь, Дим? Что Россия, что Украина – мы же все живем в Советском Союзе, бл...дь.
– Украина вырвалась оттуда. И Грузия вырвалась.
– Не вырвалась пока еще.
– Не до конца, конечно.
– Я еще раз повторю про свой любимый Конотоп. Никуда она них..я не вырвалась. Все мы живем в совке. Просто у вас есть какие-то движения в сторону развития демократии. Ты лучше меня знаешь. И я очень рад, что победил Зеленский. Я очень рад, что у вас есть какая-то движуха. А у нас нет.
– Ты сейчас Конотоп второй раз вспомнил. В тридцать каком-то году один из классиков украинской поэзии Максим Рыльский написал такое четверостишие: "Географічно ми в Європі, в найкращій із її країн. Але фактично – в Конотопі, що мучить нас, як сучий син".
– Я понимаю.
– Это Рыльский написал о том, о чем ты сейчас говоришь. Простите нас, жители Конотопа. Мы вас не хотели обидеть.
– Чем мы отличаемся-то, по большому счету, кроме политики?
– Ты знаешь, ментальность отличается, Леша. Чем западнее география, тем западнее люди.
– Чем мы с тобой отличаемся?
– Ну, не знаю...
– Я такой же, как ты. Чем я отличаюсь от тебя?
– Да ты актер грандиозный.
– Ну ври, ври, давай.
– Нет, не вру. Достаточно пересмотреть любую твою роль. Ты везде честный. Актер прекрасный.
– Мы сейчас здесь сидим – сидит Ева, сидит Наташа с украинским паспортом, твоя жена. Мы как-то разделяем друг друга? Твои операторы стоят... Я не знаю, что сказать. Кто это все устроил... Ты же сам все знаешь. Они... Я буду молчать. А то сейчас наговорю лишнего.
– Леша, я хочу тебе сказать спасибо. Знаешь за что? За то, что мы с тобой смогли вот так встретиться. Да, не в Киеве, не в Москве, а в Стамбуле, но смогли. За то, что мы с тобой говорим на одном языке, за слезы твои спасибо, они честные и искренние. За то, что ты человек нормальный, за то, что ты душу свою сохранил, за то, что не поддался на все это говно, которое льется с телеэкранов, за то, что ты нашел в себе смелость признаться в том, что ты заблуждался. Это же не грех – заблуждаться, грех – не признать. Правда?
– (Вытирает глаза). Я молчу.
– Спасибо, что ты приехал. Мы с тобой классно поговорили на самом деле. Вот классно. Ты теплый, хороший человек.
– Пошли кушать.
– Подожди. Тебя посмотрят миллионы людей. Скажи что-нибудь напоследок – и пойдем кушать, и выпьем с тобой.
– Я к украинцам обращаюсь. Ребятки, мы все одинаковые. Не воспринимайте русский народ как Путина и... Какую-то х...йню сказал сейчас, да?.. Я честно сказал. У меня есть моя подружка Ира Билык. Я ее очень люблю.
– Скажи Ире что-то. Ей приятно будет.
– Я хочу... (Плачет). Бл...дь, я растрогался... Пойдемте есть.
Видео: В гостях у Гордона / YouTube
Записал Николай ПОДДУБНЫЙ
