Рыбчинский: Сейчас я горжусь, что рожден и воспитан гениальным отцом, а в молодые годы папина известность была порой невыносима G

Народному депутату VIII созыва, радиоведущему, литератору, сыну выдающегося поэта и драматурга Юрия Рыбчинского Евгению Рыбчинскому 21 декабря исполнится 50 лет. В интервью корреспонденту издания "ГОРДОН" он рассказал, что эта дата для него – время переосмысления. Поэтому накануне дня рождения Рыбчинский решил отправиться в Южную Америку. Там, вдали от дома и друзей, он надеется почувствовать себя "собой настоящим". 

– Где вы собираетесь отмечать свой юбилей?

– 50 лет, впрочем, как и любой другой юбилей, – время переосмысления прожитого. Чего достиг, к чему пришел, что потерял, во что верил и во что веришь, кому доверяешь, в чем и в ком ошибался и почему?

В свои 50 я с огромной благодарностью отношусь не только к тем, кто дал мне жизнь и воспитал, не только лишь к друзьям и благодетелям, но и к врагам и недоброжелателям. Все они сделали меня сильнее и терпимее. Но в свой день рождения, в свой полувековой юбилей, я все же хочу быть подальше и от одних, и от других. Я хочу быть там, где никогда не был, видеть то, что никогда не видел, вдыхать взапой воздух, которым раньше никогда не дышал. Я решил уехать на другой край света, в Патагонию, где я никого не знаю и где могу быть тем собой, о котором уже почти забыл. Собой настоящим.

– Как относитесь к возрасту?

– Осознанно. Понимая, что времени все меньше и меньше, а планов все больше и больше. Дорожа каждой минутой жизни, каждым поцелуем мамы и рукопожатием отца. Ценя искренность и доброту, прощая глупость, зависть и наговоры.

– Для вас это важный рубеж или просто один день из жизни?

– Когда-то мне казалось, что 50 – это уже старость, немощность, дряхлость и все такое прочее. Однако вернуться назад в 40, или в 30, или даже в 20 я бы не хотел. Это прекрасный возраст, когда еще нет усталости от жизни и разочарованности от неудач, и вместе с тем есть силы, знания и опыт для новых свершений и вызовов. Есть вдохновение писать стихи и песни, есть сюжеты для большой прозы, и есть четкое видение позитивного будущего страны, в которой живешь и здравствуешь. А чего я ожидаю от будущего? Да ничего! Только того, что сам готов в этом будущем для себя и для своей страны делать.

– Сравнивая себя молодого и сегодняшнего о чем думаете?

– Жаль, что я сегодняшний не встретился с собой вчерашним 30 лет назад и не дал пару-тройку советов, которые бы уберегли от ошибок и промахов.

– Какую роль сыграли в вашей жизни отец и мама?

– Отец привил любовь к сочинительству и показал пример преданности творчеству. Научил писать стихи, любить украинский язык и украинскую песню. Уважать свой народ и его традиции. Мама закаляла с детства мою волю, учила самоограничению и самоорганизации, самоотдаче и самокритике. Родители дали мне поистине бесценные уроки жизни. Они у меня без преувеличения потрясающие.

– Непросто быть сыном Рыбчинского?

– Сейчас просто. Я горжусь тем, что рожден и воспитан гениальным отцом, а в молодые годы папина известность, гениальность, если хотите, была порой невыносима. В юные и молодые годы это был вызов.

Евгений и Юрий Рыбчинские. Фото: Євген Рибчинський / Facebook

– Трудно было писать, имея такого отца?

– Хотелось из тени отца выйти на свет, стать личностью, достойной внимания и уважения, признания и даже восхищения. Я рано стал популярным радиоведущим, рано написал известные всей стране песни, рано заработал первые "большие" деньги. А все потому, что не мог принять своей второстепенности, клейма "сына известного отца", неприятия людьми моих собственных достижений. Сегодня мне все равно. Ведь я и есть сын Рыбчинского, а не кого-то еще. Знаете, что Юрий Евгеньевич отвечает, когда говорят, мол, у вас талантливый сын и природа на нем не отдохнула?

– Что?

– Юрий Евгеньевич говорит: "А я не на природе своего сына делал!" У отца потрясающее чувство юмора.

– А какой самый ценный урок дали вам ваши родители?

– Этот урок они все еще дают, слава Богу! Это урок благодарности всем и за все, умения прощать и просить прощения.

– Как у вас складываются отношения с вашими детьми?

– У моих детей очень большая разница в возрасте. Старшему – 30, младшему – 5 лет. И старший, Никита, вполне мог бы быть отцом моих младших сыновей. Со старшим мы очень близкие друзья, несмотря на то, что в юности у него, как и у меня в свое время, были большие претензии и горькие обиды. Время все расставило на свои места.

Младшие дети живут не со мной в Украине, а со своей матерью в США. Я по ним очень скучаю и жду встречи с нетерпением. Даст Бог, мне удастся передать им любовь к Украине.

– Что вы цените более всего в личных отношениях?

– Честность. Искренность. Открытость.

– Вы были народным депутатом. Что думаете об этой работе?

– Став депутатом на волне Революции достоинства, я не мог не относиться к своей работе со всей ответственностью и серьезностью. Я понимал, что это шанс изменить страну и людей, правила и законы, шаблоны и стереотипы.

Осознанно на Майдане перейдя с русского на украинский, я хотел закрепить на законодательном уровне приоритет государственного языка над бытовыми разговорными, украинской песни – над русскоязычной, украинских символов – над советскими и тем более российскими. Я хотел социально защитить воинов АТО. Хотел значительно повысить социальные стандарты своего народа. По моему искреннему убеждению, со своей миссией я справился. Это, пожалуй, и есть самое главное и самое важное за последние пять лет моей жизни. Кроме того, я издал несколько поэтических сборников.

– Хотели бы еще раз в парламент?

– Честно говоря, скорее нет, чем да. Мне интересно развивать информационную сферу государства, создавать новые СМИ, запускать стартапы.

Политика – как театр. Нужно любить политику в себе, а себя в политике. И всегда тонко чувствовать момент, когда нужно встать и уйти.

– Политическую деятельность продолжаете?

– Скорее, гражданскую. Ведь сильная страна – это сильные гражданские институты прежде всего.

– Какие проекты сейчас у вас в приоритете, какие планы строите?

– Менее всего люблю говорить о том, что будет. Скажу лишь, что это новые СМИ, новые стихи по-украински и роман на украинском и русском языках в жанре мистического триллера. И, конечно, юбилейный концерт Юрия Рыбчинского, посвященный его 75-летию.

– Вы следите за событиями в Украине? Что вас настораживает, огорчает, радует.

– Радует, что наконец-то пошел процесс смены политических элит. Старая номенклатура при всей своей опытности и изворотливости, тем не менее, потерпела полное фиаско. Новые, свежие, неопытные, категоричные "политики с улицы", безусловно, еще наделают много разных ошибок, но есть один плюс – они уступят свое место уже не старым пройдохам и аферистам, торгашам и приспособленцам во власти, а совершенно иной формации политиков, исповедующих национальный прагматизм, полное неприятие коррупции и уважение прав и свобод личности. А самое главное – способных нести полную ответственность за свою деятельность и ошибки, за верность и измену национальным интересам Украины.

Настораживает отсутствие у избирателя критического мышления. Мы пока что все окрашиваем либо в белый, либо в черный цвет, в то время как палитра политических взглядов может быть очень широкой. Люди поддерживают своего политического кумира, несмотря на то, что он вор и коррупционер, рейдер и манипулятор.

Люди верят в успех дилетанта, несмотря на то, что любительство в большой политике чревато нокаутом для всей страны. И совсем уж огорчает то, что политики старой формации не способны добровольно уйти с политической арены, как это в свое время сделал Хуан Доминго Перрон в Аргентине и Вацлав Гавел в Чехии.

Уйди сегодня Порошенко на политический покой – и место лидера патриотических сил тут же занял бы молодой и энергичный политик без негативного бекграунда, способный дать Украине как новый экономический вектор развития, так и национальную идею, вдохновляющую миллионы. Но, увы, Порошенко не желает ни уходить, ни осознать, что он и есть якорь всего патриотического класса. С ним национальная идея не поплывет и не полетит. Пожалуй, именно это огорчает больше всего.

Рыбчинский: Формирование национального сознания и достоинства – это процесс, для которого 28 лет нашей независимости – всего лишь миг. Фото из личного архива

– Какой, по-вашему, должна стать культурная политика, чтобы государство и искусства в нем развивались?

– Прежде чем говорить о культуре, нужно определиться с терминами. Мы говорим о массовой культуре и шоу-бизнесе или мы говорим о театрах, музеях, библиотеках и народных домах? Мы говорим о национальной культуре или об универсальном искусстве, таком как живопись и балет. Что есть культура для государства? И что есть культура для людей? Потому что это разные вещи.

Разные правительства и народы вкладывают различный смысл в это понятие. Американцы уже 100 лет стимулируют развитие кинематографа, музыкального театра, современного искусства и архитектуры, поп-музыки всех жанров и направлений. Китайцы вкладывают заоблачные суммы в оперное искусство. Французы – в музейные фонды. Англичане – во все выше перечисленное, формируя бюджет из акциза на табак и алкоголь. Россияне пытаются убедить весь мир в величии русской культуры, на что не жалеют ни сил, ни нефтедолларов.

Что хотим от культуры мы, украинцы? В чем видим свои преимущества? Потому что для кого-то украинская культура – это гопак, борщ и вышиванка, а для кого-то – пианист Владимир Горовиц, танцор и хореограф Серж Лифарь и оперный певец Борис Гмыря. Нужно четко определиться, в какую культуру инвестировать.

Я не могу сказать, какой должна стать наша культурная политика, чтобы государство развивалось, потому что универсального ответа на этот вопрос не существует. Существуют лишь сегодняшние проблемы и насущные задачи. Например, найти общий знаменатель между Львовом, Харьковом, Ужгородом и Одессой. Что их объединяет кроме прапора и тризуба? Если ничего, кроме любви к "Океану Ельзи", то инвестировать в туры этой группы по Украине с определенным ментальным посылом.

Если не объединяет ничего, то необходимо срочно создавать те культурные продукты, которые станут основой для общего мировоззрения. Продукты, за которые будет не стыдно. Продукты, которые каждый украинец, где бы он ни жил, он будет считать своими. Аргентинское танго, американский джаз, бразильская босса-нова, итальянская опера и шекспировский театр – конкретные примеры такой культурной политики. Нам такую культуру еще предстоит создать.

– Задумывались ли о том, что должно измениться в стране и характере людей, чтобы Украина стала действительно цивилизованной, успешной страной?

– Формирование национального сознания и достоинства – это процесс, для которого 28 лет нашей независимости – всего лишь миг. США 200 лет шли к цивилизации, англичане и французы и того дольше. Мы на пути. Даже последние пять лет сильно изменили характер и менталитет нашей нации. Но для цивилизационного успеха этих перемен маловато.

Необходимо значительно больше времени и значительно более четкий вектор развития для страны. Не просто ориентир на ЕС и НАТО, а ясное видение своего места среди таких стран, как Франция, Германия, Испания, Италия, Нидерланды. Необходимо уже сегодня конкретное позиционирование, например газ – туризм – сельское хозяйство. И кропотливо развивать именно эти отрасли. И тогда даже 2000 км границы с Россией не помешают нам стать цивилизованным, успешным государством.