+1 Киев
Добираясь до друга в Ирпене, я видел расстрелянные машины с детьми и женщинами. Я сначала не мог это переварить
– Денис, добрый вечер.
– Добрый вечер.
– Скажите, пожалуйста, вы в спецназе Израиля сколько служили?
– В общей сложности 14 лет. Это различные войска были.
– Что такое израильский спецназ, о котором много приходится слышать, читать? Что это за организация?
– Я служил во многих структурах. И в армейской структуре – в диверсионной группе, – потом в полицейском спецназе и потом еще в одной государственной службе. Но, в принципе, во всех службах идея одна и та же: все очень мотивированы в борьбе за свою Родину и готовы в буквальном смысле отдать свою жизнь именно за то, чтобы процветала и жила его страна. Все, кто идет в боевые части, в различные спецподразделения, – это люди, которые очень-очень сильно мотивированы и хотят этого. Это желание, скажем, у людей еще возникает с юношества, со школы. И многие хотят именно служить в боевых частях.
– Израильские спецназовцы – это элита государства?
– Можно сказать и так. Ну, элита... Мы не можем сказать, что только спецназ – элита. Есть авиация очень сильная в Израиле. Это тоже, можно сказать, элита. Нельзя недооценивать и остальные рода войск, которые занимаются логистикой; части, которые вспомогательные, которые помогают спецназу.
Все войска – они нужны. Без этого военная структура не существует. И в Израиле она очень сильно построена, очень все хорошо организовано: от "а" до "я". От тех, кто расфасовывает различные бумажки, кто готовит еду, кто занимается логистикой, до артиллерии, танкистов, спецназа... Все очень сильно взаимосвязано и все четко работает.
Но спецназ – конечно, это элита. Все стараются попасть... Ну, те, кто желает служить в боевых частях: или быть летчиками, или быть в каком-либо спецподразделении.
– Говоря себе "я – израильский спецназовец", вы ощущаете гордость?
– Ну конечно, ощущаю. В Израиле в войсках, в которых я служил, – все знают, что это за войска, и ценят, понимают, что за работу мы выполняем, что за работу делаем. И очень такое отношение окружающих, что тебя готовы заключить в объятия, скажем так. Все очень уважают и очень любят бойцов, которые служат именно в спецподразделениях. Хотя и обычных бойцов, как я уже говорил... В Израиле все служат в армии, за исключением тех, у кого сильный какой-то недуг, болезнь какая-то или еще что-то, что он просто физически не может. А так – в принципе, все служат. И даже люди с инвалидностью.
– И девушки служат. Правда?
– И девочки служат, конечно. Все служат. И никто не пытается уклониться от армии. Все идут в армию. Просто не каждый идет в боевые части. Опять же, не из-за того, что он не хочет. Некоторые просто не могут. В Израиле ставится профиль: проверяют на здоровье и оценивают по 97-балльной шкале. И у кого чуть ниже шкала, тот, по понятным причинам, не может служить в каких-то элитных войсках. Но все служат. Люди с инвалидностью даже служат добровольно – могут перекладывать какие-то бумаги. Все стараются как-то отдать долг Родине.
– Сколько зарабатывает в месяц израильский спецназовец?
– Во время моей службы, когда я служил... Сейчас расценки изменились. Я не знаю точно, но срочная служба в мое время была где-то... На тот момент доллар был где-то пять. Ну, грубо говоря, 200 долларов – это срочная служба. А когда я уже служил по контракту, то это на сегодняшний день около 2500 долларов.
– Вы приехали в Украину в самое тяжелое для нас время и стали вместе плечом к плечу с нашими ребятами защищать Украину. Как вы оказались здесь?
– Ну, я, во-первых... Все знали, что грядет война. Все смотрели новости и все это видели.
– Кто знал, что грядет война, простите?
– Ну все к тому шло. Даже уже, скажем, в феврале Россия что-то готовила, что-то... Это было видно. И я говорил, что, вполне возможно, будет война в Украине, находясь еще в Израиле.
Скриншот: В гостях у Гордона / YouTube
– То есть вы это понимали? У нас просто многие руководители говорили, что войны не будет.
– Я это понимал, я это говорил еще своей жене. Она тоже к этому скептически относилась. Хотя у нее на тот момент сестра находилась в Харькове. Родители ее до сих пор в Харькове. Они не выехали и не хотят выезжать. И 24-го, когда началась война, – понятное дело, что родители жены позвонили сразу, и позвонил мне мой друг из Киева: что началась война, что такая ситуация. И я решил поехать помочь и своему другу, и думал, что, может быть, вывезу родителей жены. Но они не согласились.
А друга я вывез во Львов. Это тоже была долгая история. И пока добрался до Киева, тоже было непросто. Потому что я вылетел 25 февраля: буквально на следующий день после войны – и пока я добирался до границы с Польшей, меня так легко пропускали все – не могли понять, почему я вообще еду. Хотя были ребята: я встретил ребят-украинцев, – которые вместе со мной перешли границу. Они работали в Польше или еще где-то, и они возвращались домой – хотели пойти воевать за Украину. В противоположную сторону были очень большие очереди с детьми маленькими. Было очень холодно, снег. Ну, как бы ты очень сильно ощущаешь разницу между тем, что в Израиле все спокойно, а в Украине у тебя полностью меняется мировоззрение и вообще весь мир перед глазами. До этого я много раз был в Украине, и такое увидеть... Легко сказать "неприятно". Добираясь до друга в Ирпене, я видел расстрелянные машины с детьми и женщинами. Сначала как бы не мог это переварить. Хоть я и военный человек, но таких жестокостей я никогда не видел. Я просто был ошеломлен, был в шоке. Пообщался в поезде, пока ехал с людьми. Там общаешься со многими. И для себя решил, что буду стоять плечом к плечу с украинцами, буду защищать страну и буду до победного конца оставаться в Украине и бороться за свободу этой страны и за ее независимость.
– То есть вы ехали в Украину фактически помочь родителям жены и другу, а в результате изменили свою судьбу. Правильно?
– Да, я вообще думал, что... Я и жене сказал, что еду буквально на неделю. "Сейчас всем помогу – и возвращаюсь домой". Я не думал, что это внутренне настолько коснется меня, что это будет именно моя война, что мне надо воевать... Ну, у меня родители жены из Украины, друзья, но я не думал, что меня это так затронет. В стороне, я считаю, нормальный человек не может оставаться, видя все это. Я и жене объяснил: я просто жить не смогу потом, если, все это видя, я, военный человек, как детям своим буду потом в глаза смотреть? Сыну своему посмотрю в глаза и скажу: "Ты знаешь, там бабушка с дедушкой, друзья, там другие дети, а папа ваш военный, папа это все видел, но уехал"? Я не знаю. Понятное дело, что я все риски понимаю: что могло со мной произойти и может еще произойти. Но по крайней мере в глазах своих детей – знаю, что буду выглядеть нормально.
– В какие войска вы пошли?
– Я здесь был в Главном управлении разведки, ГУР. Создал свое подразделение. У меня были израильтяне, американцы, было ко мне прикомандировано подразделение "Стугна", воюющее до сих пор. Ко мне еще были прикомандированы полтавские полицейские спецподразделения. И мы воевали в Донецкой области, в Харьковской области.
Я не считаю, что российские военные достойны сожаления. Они пришли в чужую страну, в чужой дом и творят такие бесчинства, которые невообразимы для человека
– Я спрошу вас – вы можете не ответить на этот вопрос, если нельзя отвечать. Какие задачи вы выполняли на фронте?
– Я скажу как бы вскользь. В основном моя группа занималась именно диверсионной деятельностью. В основном это было минирование различных видов техники, дорог, помещений и устранение тоже, скажем так, российских оккупантов: нейтрализация. Когда был штурм какой-либо, мы тоже иногда принимали участие в штурме, зачистке.
– Смертей вы много увидели за это время?
– Да, конечно. Пришлось увидеть много смертей. Я уже не говорю о военных, но также много смертей мирных жителей, детей. Хотел бы этого не видеть, но не могу из своей головы это выбросить. Постоянно воспоминания как бы приходят. И из-за этого еще, скажем так, я остаюсь здесь, в Украине. Я не брошу Украину до победного конца, пока Украина не победит.
– Вы русских убивали?
– Я их нейтрализовывал.
– Когда вы их нейтрализовывали, какие-то сантименты у вас были или нет?
– Никаких сантиментов, ни жалости – ничего. Я не считаю, что эти люди вообще достойны какой-то жалости и какого-то сожаления. Потому что они пришли просто в чужую страну, в чужой дом и творят такие бесчинства, которые невообразимы для человека. И поэтому жалеть кого-либо – такого нет даже в мыслях. Только мысли приходят, наоборот, о потерях своих братьев здесь и потерях мирных жителей, которые видишь каждый день.
– На ваших руках наши, украинские, ребята, погибали?
– Да, тоже, к сожалению.
– Вы кому-нибудь из родственников об этом сообщали? Или сообщают другие обычно?
– Я не сообщал. Сообщают другие. Но это ужасно, конечно: сообщать родственникам и говорить, что их сын, муж или брат погиб. Это очень больно. Я общался с некоторыми родственниками, у которых их близкие люди пропали без вести. Ну даже я им говорю, поддерживаю, чтобы они не унывали. Потому что может быть какая-то надежда, что их близкий человек находится в плену и не погиб. Это приходилось делать и разговаривать.
Я плакал, когда видел погибших детей и женщин. И мне не стыдно об этом говорить
– Вы часто плакали на войне?
– Не часто, но я плакал – не стесняюсь этого сказать, – когда видел погибших детей, женщин. Да, я плакал, и мне не стыдно об этом говорить.
– Война, которую вы увидели и в которой приняли непосредственное участие, – на психике это отражается?
– Ну, я видел людей, у которых это отразилось на психике. У меня один из бойцов – израильтянин – на нем это отразилось. Мы отправили его на реабилитацию в Канаду. На его психику это очень сильно повлияло.
– Каким образом?
– Даже в Израиле он не мог найти себя. Он просто постоянно был в каком-то шоке. Он не боялся, но просто он ходил какой-то отрешенный. Ты видишь, что это совсем другой человек, совершенно. В Канаде большая украинская община. Его взяли туда и он до сих пор в Канаде проходит реабилитацию. На мне вроде и не отразилось. Так я думаю пока что.
– Война, которую вы увидели в Украине, чем отличается от войны, которую вы видели в Израиле и, может, в других горячих точках?
– Ну, во-первых, война, которую я видел в Израиле: Вторую ливанскую войну и различные военные операции... Потому что в Израиле – в основном это военные операции – это не такая полномасштабная война, как в Украине, которая длится почти год. Это совершенно другое. Во-первых, практически нет потерь среди мирного населения: ни израильского, ни арабского. В основном устранение идет террористов и террористических групп среди арабов. Среди израильских сил тоже, если бывают даже какие-либо обстрелы именно ракетами "Кассам", то очень-очень редко погибают мирные жители. Потому что очень хорошо работают системы ПВО, хорошо работает система "Железный купол", которая устраняет все ракеты.
Здесь эта война мне напомнила... Все видели художественные фильмы про Великую Отечественную войну. Когда я участвовал, это буквально мне напомнило, что я участвую чуть ли не в Великой Отечественной войне, только еще даже жестче. Потому что технологии более новые все. И столько же смертей, столько же вокруг разрухи... Ты понимаешь, что это просто какой-то ад, который устроило террористическое российское государство, когда просто ни с того ни с сего этому маразматику взбрело в голову напасть на страну, которая ничем не угрожала России.
Фото: EPA
– Вы знаете, Нафтали Беннет – бывший премьер-министр Израиля – сделал заявление, как он с [президентом РФ Владимиром] Путиным пытался договориться, посредничал между Путиным и [президентом Украины Владимиром] Зеленским. Но мне бросилась в глаза фраза, и я потом послушал, как он это говорил, с переводом. Он сказал, что Россия напала на Украину, потому что Украина хотела вступить в НАТО. То есть он обнаружил полное непонимание вообще того, что было годами, десятилетиями: как Россия хотела поглотить Украину, Россия не признает, не принимает саму идею украинской государственности. Вот же в чем суть. Вы понимаете суть нападения России на Украину и причины нападения России на Украину?
– Я, конечно, понимаю. Беннет – не пример, скажем так. Это вообще политик – премьер-министр, – которого не сильно одобряло даже израильское общество. И то, что он говорит, – я сомневаюсь вообще в этом разговоре с Путиным, если честно. Я тоже слышал интервью, где он, посмеиваясь, говорит: "Вот я сказал Зеленскому, что он может выходить". Я не думаю, что такое было даже, если честно. И то, что он говорит – из-за того, что Украина пыталась войти в НАТО, Россия напала – это полнейший бред. Россия с 2014 года пытается напасть на территорию Украины. Просто, опять же, я этого не ощущал, другие – те же израильтяне, которые воевали со мной плечом к плечу, – никто не ощущал, потому что мы этого не видели. Это очень сильно ощущается и очень сильно чувствуется, когда непосредственно находишься здесь. Буквально с первой минуты военных действий здесь это ощущаешь.
– Денис, а вам приходилось общаться с русскими: может, пленными – именно на войне?
– Общался, да, с русскими пленными. Конечно, они все несут один и тот же бред: что никто не хотел воевать, что случайно попал. В самом начале они твердили, что шли на учения. Все они говорят то, что мы хотим слышать, чтобы им ничего не было, чтобы они не подверглись никакому наказанию. Все плачут, все раскаиваются. И понятное дело, никто не говорит, что все знали, зачем они идут сюда. Все знали, что они идут на чужую территорию. Никто случайно сюда не попал. И любой из них мог отказаться. И я считаю, что нормальный человек мог лучше отсидеть в тюрьме, но быть честен, остаться самим собой, со своей совестью, но не идти в чужой дом и совершать те зверства, которые они совершали.
Около 85% россиян поддерживают путинский режим. Они полностью согласны с тем, что происходит, и они зомбированы
– Что вы думаете сегодня о России и Путине?
– Ну, во-первых, я считаю, что, опять же, есть очень маленький процент россиян, которые действительно против этой войны. Да, действительно, они бы хотели как-то бороться, но они боятся выйти на те же демонстрации. Выходит иногда молодежь. Вот многие говорят, что вся Россия, все россияне – чтоб они там сдохли или еще что-то. Потому что есть тоже много россиян, которые в легионе "Свобода России", которые тоже воюют за Украину и борются так же за свободу Украины. Но основная часть, наверное, где-то 85% – поддерживают путинский режим. Они полностью согласны с тем, что происходит, и они зомбированы вообще.
Путин – вообще, я считаю, это не человек. И любые ругательства к нему применимы. Я когда-то, когда он был в самом начале избран президентом... Я даже не помню, в каком году. Я еще думал...
– В 2000-м.
– Да. Я на тот момент был в Израиле и думал: "Какой президент шикарный у России... Теперь, наверное, все поменяется". Но поменялось все в обратную сторону. Он, вместо того чтобы как-то приподняться в глазах всего мира и вообще сделать Россию лучше, опозорил свою страну, опозорил сам себя. Люди также продолжают себя там позорить. Я не понимаю вообще логику мышления людей, как они на это все ведутся. Хотя вроде бы все развитые люди, многие с высшим образованием, но все равно даже многие эти с высшим образованием – просто с ними не о чем говорить. Я просто общался с очень многими россиянами в Израиле, которые поддерживают именно путинский режим. Они живут в Израиле. И с ними просто без толку говорить. Стене легче объяснить, чем им. Они просто видят в тебе фашиста, нациста – и все: ни в коем случае с тобой не хотят общаться. У меня мои двоюродные братья, живущие в Америке, – мы прекратили полностью общение с ними. Потому что они также считают, что я вонючий фашист, убивающий русских. И я им сказал, что наше общение прекращено. "Если я вас когда-то увижу, я буду считать вас таким же врагом и так же нейтрализовывать, как я нейтрализую на данный момент российских оккупантов". Я переругался с половиной своей семьи.
Лично знаю, что Израиль, кроме гуманитарной помощи, помогает Украине некоторыми технологиями, которые не афишируются
– Денис, вы знаете, я часто бывал в Израиле и с большим уважением отношусь к этой героической стране, которая в таком враждебном окружении сумела выжить, построить свою оборону, построить экономику и каждый день находиться фактически в состоянии тревоги, в состоянии войны. Тем не менее вот давайте мы с вами поговорим... Я на эту тему говорил даже с Натаном Щаранским: по поводу того, почему Израиль, сам ставший жертвой неоднократно агрессии, почему Израиль, в котором живет так много выходцев из Украины: огромное количество еврейской диаспоры украинской уехали в Израиль и живут там – почему Израиль не помогает Украине так же решительно, как Соединенные Штаты Америки, Великобритания, Польша, Литва, Латвия, Эстония. Ведь Израиль – одна из самых мощных стран в мире, которая производит оружие. Израильское оружие удивительного качества. Оно ценится во всем мире. Израиль мог бы помочь технологиями, но Израиль хранит нейтралитет. Нетаньяху, который часто был замечен вместе с Путиным и в дружбе с Путиным, иногда говорит: "Так... Вот мы думаем... Мысли у нас есть, предоставить ли военную помощь, не предоставить..." Что происходит? Почему так?
– Ну, скажем так. Когда был Яир Лапид, то он более лояльно относился к Украине. И тогда помогали гуманитарно: опять же, военной помощи не было. А когда пришел Биньямин Нетаньяху, я думал, если честно, что он вообще будет категорически относиться к Украине, против. Потому что, как вы сказали, неоднократно видели, что он дружит с Путиным. Но на данный момент я лично знаю, что, во-первых, Израиль кроме гуманитарной помощи помогает некоторыми технологиями, которые просто не афишируются. Это делается через третьи страны. Есть кое-какие технологии, которые поставляются на бронетехнику.
Опять же, хотелось бы, чтобы это было гораздо быстрее, чтобы это было более масштабно, чем это происходит на данный момент. Потому что на данный момент это тоже происходит. Хотя нейтралитет – что и не против России, но и помогают Украине, – но политика меняется. И я вижу, что даже Нетаньяху все равно начинает уже больше задумываться и поддерживать военной помощью. Уже рассматриваются поставки "Железного купола" и дальнейших каких-либо технологий и, может быть, какого-то военного вооружения (на данный момент официальной информации об этих поставках не было. – "ГОРДОН"). Потому что видят, что Иран поставляет те же "Шахиды" (беспилотники Shahed. – "ГОРДОН") России, поставляет также, не афишируя, баллистические ракеты (на данный момент официальной информации о поставках России иранских баллистических ракет не было. – "ГОРДОН"). Россия поставляет самолеты Ирану. И это все может быть задействовано в один прекрасный день против Израиля. Израиль это тоже понимает, это понимает израильская разведка. Просто Израиль не хочет чересчур сильно афишировать свою помощь. Он все равно больше всего пытается оберегать свою страну. Но политика меняется – и начинают помогать. И я думаю, что в дальнейшем Израиль начнет более форсированно помогать Украине. И даже после победы Украины над Россией – я думаю, что Израиль будет поставлять и вооружение, и технологии свои. Я больше чем уверен, что сотрудничество Израиля и Украины будет более перспективно и будет продвигаться в дальнейшем.
– Денис, а как население Израиля воспринимает эту войну страшную? Что люди говорят, израильтяне простые?
– Вообще сами израильтяне... Я тоже общаюсь со многими израильтянами, и в Израиле меня знают люди. И сами коренные израильтяне все категорически настроены против Путина и против России. Они просто негодуют и ненавидят Путина. И очень все болеют за Украину.
Единственный минус, конечно, Израиля – что в последнее время практически СМИ не показывают, что происходит в Украине. И многие люди спрашивают даже меня: "А что, там до сих пор война?" Потому что не афишируется, что здесь до сих пор очень сильно страдают люди, очень много погибает людей. Только если самому лазить где-то на страницах интернета или спрашивать кого-либо – тогда они узнают, что да, действительно, здесь до сих пор ужасная полномасштабная война, и она ничуть не стала меньше, чем в первые дни.
Фото: EPA
Но сами коренные израильтяне – они полностью поддерживают Украину. Это очень нравится, аж на сердце тепло от этого – что они так сильно поддерживают. Как я уже говорил, есть, конечно, пророссийские люди в Израиле, которые поддерживают путинский режим и Россию. Это вообще просто неадекватные люди, которые не понимают, за что они... Вообще, находясь в Израиле, они бегают и кричат "Ахмат – сила!", размахивают флагами...
– (Смеется.)
– Да. Они сами не понимают, что они поддерживают Россию, которая поддерживает... Одно террористическое государство поддерживает другие террористические государства, как Иран, поддерживает террористические организации, как ХАМАС, "Хезболла", которые потом будут бить по вашей же стране: где вы живете. А вы внутри страны бегаете и кричите, устраиваете демонстрации в пользу и поддержку России. Думаю, это очумелые люди. И бог им судья просто, если бог видит, что они делают.
– Удивительно, конечно: я сколько раз приезжал в Израиль – всегда свободно включаешь в гостинице российские каналы. Они идут у всех израильтян, кто захочет. "Первый канал", "Россия-1", НТВ, "Звезда" – там, черта, дьявола... И это все до сих пор идет. Но Европа прекратила уже вещание. Неужели Израиль не может решить вопрос с прекращением вещания пропагандистских федеральных российских каналов?
– Вот это и бред – что этого не происходит. Потому что чересчур как бы гуманное и демократическое государство, что все можно смотреть и все можно делать. Я считаю, что нужно запретить. Также выходят, как я говорил, они на демонстрации и выступают в поддержку России. Хотя я считаю, что это должны прекратить, но им дают все равно размахивать российскими флагами, кричать "Ахмат – сила!" в пользу России. Это вообще полнейший бред.
– В семье не без урода, говорят. Вот один такой урод явно... Причем не просто урод – подонок. Я имею в виду Яшу Кедми. Это израильтянин, бывший советский гражданин (Яша Казаков, по-моему, его фамилия), который представляется бывшим руководителем израильской спецслужбы "Натив". Он выступает постоянно на российском федеральном телевидении, в программах у [пропагандиста Владимира] Соловьева особенно. И это просто апологет "русского мира" такой, явный. Негодяй форменный. Как к этому относятся в Израиле? И почему это вообще, в принципе возможно?
– Да, я тоже видел этого урода на телевидении много раз. Вы правильно сказали: он просто конченый идиот.
– Ну, он не идиот. Я думаю, он умный идиот. Он просто конченый.
– Да-да. Израиль чересчур, как я уже говорил, чересчур где-то демократическое государство, что позволяет многим гражданам как бы высказывать свое мнение полностью, как он хочет, и в поддержку, кого он хочет. В Израиле, в том же Кнессете, присутствуют палестинские депутаты, которые тоже иногда высказываются в поддержку каких-либо террористов, которые сделают какой-либо теракт на территории Израиля, и им за это тоже ничего не делают, потому что считают, что каждый имеет свое право слова, и это нормально. Хотя я считаю, что в правовом государстве этого не должно быть.
Ребятам я говорил: "Главное – не попасть в плен". Каждому выдавал по гранате. Мы максимум взрываем себя и еще десяток оккупантов унесем с собой
– Вы посмотрели, что происходит в Украине на фронтах. Скажите, пожалуйста, что вас больше всего потрясло во время войны? И чего, на ваш взгляд, украинской армии больше всего не хватает?
– Как я уже говорил, то, что меня потрясло, – это жестокость и зверства, с которыми российские оккупанты... Вообще то, что они делают с мирными гражданами, – эти зверства потрясли просто до глубины души.
Я считаю, недостаточно хорошо работает именно армейская система. Если кто-то воюет – все бегут на фронт. Но я считаю, все равно должно быть разделение армии. Должна и логистика работать хорошо. Логистика работает не очень хорошо в украинской армии. И из-за этого страдают подразделения воюющие. Перед логистическими подразделениями тоже есть подразделения, скажем, различных психологов, различных психотерапевтов, которые тоже не работают с ребятами, которые, как мой боец, получили посттравмы психологические. С такими людьми тоже надо работать. Где-то в какой-то момент, может, я этого тоже не заметил – и я взял его снова на какую-то операцию диверсионную. Чего я уже не должен был делать. После каждой операции должен работать психолог, психотерапевт с бойцами. Это все должно быть. Эти часы должны правильно идти. Они чуть-чуть здесь неправильно идут. Я думаю, что со временем оно будет выстраиваться. Потому что украинская армия, в принципе, была не готовой. Не готовой не только к войне – она вообще была, скажем, не готова к нормальной военной службе. Только сейчас она начала выстраиваться, начало выстраиваться все вооружение в украинской армии, начали выстраиваться рода войск... Все стало потихонечку становиться... К сожалению, оно выстраивается и делается во время войны, и гибнет очень много наших ребят.
– Цена, да. Скажите, бывали у вас случаи на фронте, когда вы уже мысленно прощались с жизнью?
– Да, было не раз, конечно. Несколько раз было такое, что мы с ребятами уже говорили: "Ну все, с этой операции мы живыми не выйдем". Но ничего страшного. В принципе, страха не было никакого. Ребятам я всем говорил: "Главное – не попасть в плен". Каждому выдавал по гранате. Мы максимум взрываем себя и еще десяток оккупантов унесем с собой. Никакого плена – ничего. Неважно, что и как. Говорил: "Главное – что мы воевали за добро, а не за зло. И на том свете нам зачтется, потому что все равно мы делаем доброе дело, а не что-то плохое".
– Вы верите в тот свет?
– Я – да. Я верю в Бога, и я верю в тот свет. Поэтому я и говорю, что все, кто воюет за российских террористов, – они миллион процентов попадут в ад. А все, кто воюет на стороне Украины, – это, скажем так, воины света, воины добра, которые – даже те погибшие – они все будут в раю.
– Вам страшно бывает на фронте?
– Бывает страшно перед операциями. Перед какой-либо операцией, конечно, есть мандраж, страшно, ты нервничаешь, переживаешь. Но во время самой операции нет никакого страха. Ты четко выполняешь свою работу, делаешь свои действия. Это как выйти на любой какой-либо спарринг. Перед боем у тебя есть какой-то мандраж, но как только ты вступил в бой – все отлетает и ты четко выполняешь то, что ты знаешь. Все работает машинально, и ты даже не задумываешься, как ты это делаешь.
– Вы философски относитесь к смерти? Вы готовы погибнуть?
– Я, скажем так, не хочу погибнуть. Потому что у меня есть дети, и я хочу видеть, как они вырастут, как у них будут дети. Но если мне придется погибнуть, скажем, за Украину, то я понимаю, что такое может быть. Я понимаю, что у меня на данный момент очень много недоброжелателей, которые мне периодически угрожают в социальных сетях, и чего они только не пишут. И желают смерти, и говорят, что где-то меня пристрелят, разорвут... Я это все понимаю. Где-то, может, какие-то спецслужбы российские когда-то могут на меня выйти, но я знаю, что я нисколько этого не боюсь и нормально это воспринимаю. Потому что я знаю, за что я боролся и за что я борюсь. Я знаю, что я борюсь здесь за жизни людей, за жизни детей, за страну, которая – я хочу, чтобы она жила. Действительно, я люблю всем сердцем Украину, мне она нравится. Где-то я, может, скажем, корыстный человек в том плане, что я – да, хочу в дальнейшем жить в Украине. Мне нравится здесь.
– Да?
– Да. Поэтому если, не дай бог, придется погибнуть – ну, значит, придется. Все рано или поздно умирают. От этого никто не застрахован. Но по крайней мере умереть за страну, которую ты любишь, которая тебе нравится, – я считаю, это достойно.
Фото: Denis Desiatnik / Facebook
– Удивительный случай. Вы родились же в Средней Азии. Да?
– Да.
– Где именно?
– В Бухаре: в Узбекистане.
– В Бухаре. О, какой край интересный... Родились в Средней Азии, в детстве уехали в Израиль с родителями. Да?
– Да.
– Вы абсолютный израильтянин, вы посвятили себя израильскому спецназу. И вот вы приехали защищать Украину и говорите, что любите Украину. Скажите, за что вы любите Украину? Вы для себя пытались ответить на этот вопрос?
– Мне здесь комфортно, скажем так. Просто я нахожусь в Украине – и мне комфортно. Я много где был до войны: я был в России, я был везде. Был период, когда я тренировал в России тоже спецслужбы. И здесь я чувствую комфорт. Просто меня сюда тянет, мне здесь хорошо. Мне нравятся люди, которые здесь находятся. Они абсолютно отличаются от... Опять же, я не хочу делать эту разницу, но они отличаются от россиян все равно чем-то. Я не могу даже объяснить. Мне просто здесь нравится. Моему мышлению, моему разуму, моему телу здесь комфортно. Я просто не могу объяснить. Это как любишь какую-то девушку: ты влюбился, и ты не можешь объяснить почему. Все, влюбился. То же самое с Украиной. Я просто влюбился в эту страну. И даже не могу как-то объяснить.
– Денис, как вы расцениваете сегодняшнюю ситуацию военную? Что вызывает у вас тревогу, а что, наоборот, вселяет оптимизм?
– Ну, во-первых, у меня больше не тревоги, а оптимизма... Очень хорошо, что идут поставки вооружения с Запада, из Европы, и что Запад и Европа так сильно поддерживают Украину сейчас и бронетехникой, и танками. Дай бог, еще передадут и самолеты. Если все это будет передаваться в том количестве, в каком нам обещают, то я думаю, что можно сделать очень большое контрнаступление и вытеснять врага. Потому что оккупанты сами по себе трусливые. Потому что, опять же, они не находятся на своей территории. Они пришли сюда завоевывать, а мы боремся за свой дом, за свою страну. Мы выгоняем их отсюда. Поэтому у нас мотивация, у нас более сильный дух, чем у оккупантов. Поэтому нам просто нужен дух, мотивация, люди. Все есть. Не хватает вооружения, нехватка ракет. Поэтому я считаю, что в тот момент, как нам передадут это все вооружение, можно сделать очень большое контрнаступление. И я надеюсь... По моим прогнозам, если все пойдет, как запланировано, в принципе, можно к лету и победить врага.
– Наши ребята гибнут в большом количестве, к сожалению. Да?
– Да. Наши ребята гибнут, отдают свои жизни за дом. Они не гибнут, опять же, просто так. Я считаю, что все ребята – это большие герои, которые вообще идут и воюют за свой дом.
– Вы видите: у нас погибают лучшие, а Россия задействовала и зеков долгое время, и деклассированный элемент, скажем так, люмпен-пролетариат. Из Москвы и Питера что-то не видно особо ребят. Правда? Окраины и зеки.
– Да.
Один наш боец стоит десятка российских
– А сейчас они, допустим, будут набирать, и набирать, и набирать людей – и бросать их сюда. Количество мобилизованных со стороны России важно?
– Конечно, это все равно важно. Нельзя сказать, что большое количество – это ерунда. Просто наши ребята... Скажем, один наш боец стоит десятка их бойцов. Во-первых, и по духу, и по мотивации, и по подготовке. Потому что на сегодняшний день наши ребята готовятся, даже когда происходит какая-то ротация. Ребята не отдыхают, а сразу же отправляются тренироваться на полигон. Я тоже часто тренирую ребят. Завтра я выезжаю проводить тренировку. Постоянно ребята тренируются: тренируются все рода войск, тренируются штурмовые бригады...
Поэтому, конечно, количество – это важно, но важно и качество. У нас более качественные ребята, более профессиональные, чем российские. Поэтому с техникой и с тем, как ребята настроены и обучаются, – я думаю, что мы победим. Но, опять же, понятно, что всему есть цена. И цена у нас... К сожалению, как вы говорите, у нас гибнут самые-самые лучшие, молодежь самая лучшая. Я лично знаю ребят, которые погибли. Это просто достойнейшие люди, которых я знал.
– Что для вас будет означать победа в войне над Россией?
– Ну, для меня – это чтобы вытурить полностью врага за границы 91-го года, очистить весь Донбасс, Крым, полностью убрать врага с территории Украины. И это необходимо сделать. Понятно, что это все непросто. Нам нужно будет выгнать врага из Мариуполя, где он тоже обосновался, причем очень-очень прочно. Но все это возможно. У нас сейчас, дай бог, как я говорил, будут и самолеты F-16. С их помощью мы пойдем быстрее к победе.
Но эта дорога еще очень и очень непростая. И у России будут попытки. Я думаю, к концу февраля – началу марта попытаются снова контрнаступать на территорию Украины. Потому что им тоже нужно показать что-то. Потому что они в таком ступоре... Они воюют то за Соледар, то за Бахмут, и тоже особых результатов у них нет. От Соледара наши войска сами отступили. У них гибнет там колоссальное количество их оккупантов. И поэтому им нужно что-то предпринять, им нужно что-то показать. Потому что Путин требует от министерства обороны России, от того же ЧВК "Вагнер" результатов. И результаты, я думаю, они уже начнут давать ближе к весне. Они будут пытаться показать какой-то результат. Но я уверен, что мы им дадим достойный отпор и сможем вытурить врага полностью с нашей территории.
Плюс еще на что я надеюсь, что на территории России все-таки где-то будет какой-то разум у людей, и не из-за того, что они сильно любят Украину или еще что-то, а то, что они будут именно бояться за своих мужчин, которые идут воевать. Жены, матери и сестры, и остальное мужское население, которое не захочет воевать, – я думаю, что начнут все равно выходить на какие-то демонстрации. Опять же, не из-за Украины. Им наплевать на Украину. Скажем, если они не сделали этого до сегодняшнего дня, они это не сделают и потом. Но из-за страха именно погибнуть или потерять своих близких людей, я надеюсь, они хоть чуть-чуть начнут соображать. Потому что мы жалеть никого не будем. И будем нейтрализовывать всех, кто пришел на украинскую землю. Поэтому я надеюсь, что им хватит ума выйти на какие-то бунты и демонстрации.
Скриншот: В гостях у Гордона / YouTube
– В день победы что вы сделаете первым делом?
– Ну, во-первых, конечно, в день победы буду радоваться. А также встречусь со всеми друзьями. Не знаю... Пить я не пью, но не знаю... В этот день, наверное, я напьюсь. Хоть я не пью вообще.
– Денис, спасибо вам большое за интервью, но еще большее спасибо вашим родителям за то, что они вырастили такого парня. Спасибо вам за то, что вы помогаете Украине. Спасибо всем вашим бойцам: и израильским, и американским, и украинским, – которые вместе с вами приближают тот самый день победы, о котором мы говорили. Спасибо.
– Спасибо вам.
Видео: В гостях у Гордона / YouTube
