0 Киев
Путин панически боялся отравлений. Никто тогда и думать не думал, что это может быть проблемой. Все думали, что он просто параноик сумасшедший. Только теперь мы понимаем, почему он так боялся: потому что он сам был большой любитель травить врагов
– Роман, добрый вечер.
– Добрый вечер.
– Я рада вас приветствовать. С нами сегодня Роман Доброхотов – главный редактор издания The Insider Russia, которое сделало огромное количество важных расследований. Наверное, большинство из них – о преступной путинской власти или о самом Путине. Вы очень много расследований делаете совместно с исследовательской группой Bellingcat, с западными коллегами, в том числе с CNN, Spiegel. За годы вашей работы какое расследование считаете особенным и важным?
– Из тех, что уже опубликованы, думаю, самое важное было по отравлению Навального. Это целая серия расследований, которая показала, что Путин пытался "Новичком" травить оппозиционеров, журналистов, активистов. Среди жертв были Алексей Навальный, поэт Дмитрий Быков, правозащитник и журналист Владимир Кара-Мурза. Это те, кто пережил эти отравления. Но были и те, кто погиб. Это активисты Магомет Рагимов и Тимур Куашев, политик Никита Исаев. Целый конвейер по отравлениям и убийствам был вскрыт нами, поскольку мы сопоставляли, во-первых, поездки, во-вторых, звонки сотрудников ФСБ с тем, что происходило с отравлениями, покушениями в разных регионах России, и смогли однозначно доказать причастность нескольких десятков человек и установить всю цепь командования, которая идет из Кремля до соответствующих институтов ФСБ – это Вторая служба и Центр специальных технологий, также известный как НИИ-2 ФСБ. Это целая серия расследований, вскрывающая огромный, ранее невидимый для российского и мирового обывателя мир. Кампания по отравлениям и убийствам идет очень давно. Первым из тех, кто стал жертвой такого убийства, был Щекочихин, журналист в 2000-х. Собственно, сразу, как только Путин пришел к власти, начались такого рода расправы над неугодными журналистами и политиками.
– Почему у него такая приверженность к ядам, в частности к "Новичку"? Я помню ваше расследование в 2020-м о лабораториях в России, в которых "Новичок" разрабатывался. Много ли сегодня в России секретных лабораторий по производству ядов?
– Лабораторий несколько. Раньше это были в основном Шиханы, на юге России...
– Еще с советского времени.
– Да, это лаборатории советского времени, которые официально работали над химоружием. Потом разработки химоружия запретили и старые базы закрыли, но де-факто под контролем ФСБ и ГРУ проводятся дальнейшие исследования. Прежде всего ФСБ занимается разработкой, если мы говорим о пресловутом институте на улице Академика Варги. Но есть еще много отдельных центров: центр "Сигнал" в Петербурге при Институте военной медицины. Как в Советском Союзе это была огромная инфраструктура из множества различных институтов, так и сейчас. Это довольно разветвленная система, где испытывают далеко не только "Новичок". Если мы говорим о последних отравлениях журналисток за пределами России, в том числе Елены Костюченко, то это был какого-то другого типа яд. Мы подозреваем, что это хлорорганическое соединение. Но это не химическое оружие. Так что у них огромный набор. Например, Литвиненко был отравлен радиацией, Щекочихин – мы подозреваем, что это был какой-то радиоактивный тяжелый металл. Мне кажется, что это избыточно. Нет никакой необходимости применять такого рода яды и изощренные технологии, но, мне кажется, Путин просто наслаждается этим, поскольку чувствует свою власть, чувствует, что его боятся, он не просто убивает – он еще и запугивает всех остальных. Потому что одно дело посадить в тюрьму, а другое – когда каждый будет прислушиваться к своему здоровью и думать: "Что со мной сейчас происходит? Это не симптом ли того, что от меня пытаются избавиться?" Это атмосфера кошмара, которую он пытается насадить в своей стране.
– Почему Пригожина подорвали в воздухе, а не использовали старый добрый способ – яд?
– Я думаю, что это было просто тяжело. Вообще отравить человека, который готовится к покушению и который знает об отравлениях... А Пригожин об отравлениях знал много, потому что он сам участвовал в некоторых из них. Правда, у него не было такой изощренной лаборатории, но были случаи, когда он использовал яды против своих врагов с разной степенью успеха. Но он, в конце концов, был поваром Путина – мало кто пользовался таким доверием Путина, как Пригожин. Я думаю, что в первую очередь доверие к Пригожину возникло именно потому, что он был очень приближенным человеком, которого миллиард раз проверяла ФСО, который сам был ближайшим человеком для Дюмина, главы путинской охраны в то время. Он был главным хранителем безопасности Путина в каком-то смысле. Потому что Путин панически боялся отравлений. Хотя никто тогда и думать не думал, что это может быть проблемой. Все думали, что он просто параноик сумасшедший. Только теперь мы понимаем, почему он так боялся: потому что он сам был большой любитель травить врагов. Так что отравить Пригожина было довольно сложно. Он понимал, что от него могут попытаться избавиться. Вокруг него всегда была лучшая охрана. Но, конечно, когда самолет летит в воздухе, он совершенно беззащитен, беспомощен. Насколько я понимаю, заложили бомбу в самолет, по разным версиям, в крыло или шасси. Это было самым простым способом избавиться сразу от группы людей, в том числе от "Вагнера" и ближайшего пригожинского окружения.
– На Путина были покушения сколько-нибудь успешные?
– Ну, мне неизвестны такие случаи. Если бы какое-то покушение было, наверное, пропаганда раструбила бы об этом. Потому что пропаганда любит показывать, как диктатор сражается с врагами, как они пытаются его отравить. Фидель Кастро рассказывал, что на него были десятки покушений. Но я не думаю, что какие-то такие попытки были, потому что в российской системе главная проблема заключается в том, что очень сложно организовать заговор, поскольку нет никакого доверия внутри системы. Чтобы что-то организовать, надо поделиться с кем-то планами, нужна согласованность между разными игроками, но они совершенно никому не доверяют. И даже когда Пригожин решился на бунт, его ближайшее окружение, например, не было в курсе. Это была совершеннейшая импровизация, и поэтому она так хорошо удалась. Информация никуда не утекла, были верные ему люди, и он решился на такой финт ушами. Система оказалась совершенно не готова.
– Весной 2021 года у вас вышло расследование о том, что Россия стягивает странно большое количество войск к границе с Украиной. Когда вы работали над этим материалом, вы уже понимали, что Путин готовится к широкомасштабному вторжению?
– Те, кто писал этот материал, – это военные эксперты, специалисты по OSINT. Почему мы решили об этом написать? Потому что они редакции говорили, что "такого мы никогда не видели, это очень опасно, очень странно и беспрецедентно, это не похоже ни на какие учения, это похоже на то, что они всерьез готовятся к войне". Но лично мне было сложно тогда в это поверить, как и большинству экспертов, с которыми я общался. Скажем так, с теми, кто пытался политически понять, что происходит. Условно говоря, политологи, политтехнологи и специалисты по международным отношениям в один голос говорили, что, скорее всего, это блеф, потому что Путин не может не понимать, что у него нет сценария победы, если он действительно попытается вторгнуться полноценно, использовать те войска, которые он привез к границе, и это кончится конфликтом, в котором Россия как страна потеряет все, под Путиным тоже кресло зашатается, все мосты с Западом будут сожжены, но он не сможет завоевать Украину. Это было нам очевидно. Но, как оказалось, Путину – нет. И теперь, постфактум, мы понимаем, почему Путину это не было очевидно: он был окружен огромным количеством людей, в основном из спецслужб, которые давали ему совсем другую картину. Не такую, которая была очевидна всем, а вымышленную, принесенную в красных папочках… Картину Украины, где все выглядело так, что в стране власть и так уже шатается, Зеленский непопулярен и Россию будут встречать с цветами. Здесь есть очень интересный нюанс. Первый раз, когда Россия войска к границе привезла весной 2021 года, ситуация в Украине принципиально отличалась от того, что было к началу полномасштабного вторжения. Партия Медведчука, по разным опросам, была на первом-втором месте. "Оппозиционная платформа" была очень популярна...
– Нет, она никогда не была ни на первом, ни на втором месте.
– Целый ряд украинских СМИ публиковал опросы, из которых следовало, что "Оппозиционная платформа" была либо на первом, либо на втором месте. С этим можно спорить и говорить, была ли она первой, но очевидно то, что пророссийские настроения были намного сильнее, чем позже. Поскольку медведчуковские медиа обрабатывали мозги достаточно большого количества населения, и рейтинг Зеленского весной 2021 года действительно был меньше 50%. Рейтинг в 70%, который был после второго тура [президентских выборов в 2019 году], сильно похудел. То есть Путин исходил из этой картинки. Она, конечно, помножена на 10 ФСБ, из которых исходило, что вообще никакой популярности у партии власти нет. Плюс они рассчитывали на то, что пройдет очень успешно фаза спецоперации, когда они физически захватят административные здания. Они исходили из того, что в течение нескольких дней получат контроль над Киевом. А дальше что будут делать украинцы? Выдвинется человек от Медведчука, скажет: "Я новая власть". "И дальше как-нибудь разрулим". Они даже не думали, что вообще понадобится полномасштабная война. Они думали, что танки будут пугать всех: "Если вы сейчас с новым президентом не согласитесь, то будет война".
Но многое пошло не так. Во-первых, Путин, как мне кажется, не просчитал, что Навальный вернется в Россию. А он вернулся, сел в тюрьму, начались массовые митинги, колоссальные, стотысячные… несогласованные митинги протеста в центре Москвы. Я приходил, все это видел. Уже были уголовные статьи, угрозы – люди не слушались. Действительно, очень много людей выходило. Но в этих условиях зимой 2021 года... То есть мы увидели танки уже ближе к марту. Но чтобы они к марту доехали до границы, решение должно было быть принято за несколько месяцев. Значит, Путин принимал решение о том, что он хочет начать войну, зимой, когда Навальный еще был [в Германии] и никаких митингов не было. И вот он видит, что у него внутри "пятая колонна", вся Москва стоит на ушах. И сложно в этих условиях на два фронта воевать. Он еще думал о переговорах с Байденом. Он поставил условие, что, мол, давайте объявим, что НАТО никогда не примет Украину. А Байден начал сильно затягивать... Короче, он отложил эту историю и решил, что сначала разберется с оппозиционерами. И начались массовые репрессии, на всех "навальнистов" завели уголовные дела, выдавили из страны, разогнали журналистов. У меня тоже были обыски, у всех изъяли компьютеры, телефоны. Просто задушили всех.
Мы готовим расследование о том, как ФСБ вербовала украинских политиков, в том числе из "Оппозиционной платформы". И не только украинских. Мы назовем имена тех, кто до сих пор делает вид, что он – независимый политик. Мы покажем, с какими конкретно ФСБшниками и где они встречались
И мы тогда еще не понимали, почему вдруг ни с того ни с сего такое идет давление. Мы не понимали, что это подготовка к полномасштабной войне, где не нужна "пятая колонна". Он к осени всех додавил, никого в России не осталось из ярких оппозиционеров, журналистов-расследователей. И он снова начал стягивать войска, выдвинул официально ультиматум Америке. Америка говорит: "Мы тут вообще при чем? Будущее Украины решает Украина". У Путина в мозгах даже не было понимания, что Украина может обладать субъектностью. Он хотел вести переговоры с Байденом по поводу Украины. И ему в Америке объяснили: старина, ты не понимаешь, как все устроено; это так не работает. В общем, он понял, что в Америке ему ждать нечего, и решил свой блицкриг провести. А тут уже и ситуация была другая. И украинцы, в том числе спецслужбы украинские, были готовы и активно с западными спецслужбами общались, не было эффекта неожиданности. Поэтому когда российский спецназ высадился в Гостомеле, его там уже ждали и перестреляли. И транспортные самолеты с десантом пришлось в воздухе разворачивать. Они не смогли в Киеве высадиться. Блицкриг не получился. А дальше завязли войска. Это все было очень предсказуемо. И Путин, начиная с 24 февраля, уже не имеет никакой субъектности. Он заложник своих предыдущих решений. Он не может, с одной стороны, остановить войну, потому что понимает, что его власть кончится. В лучшем случае он в тюрьме пожизненно окажется. Но и победить он тоже не может. Он завяз в этой истории и уже никакой свободой действий не обладает. Он просто продолжает следовать по тому пути, который изначально для себя нарисовал.
– Какими расследованиями вы больше всего гордитесь за период широкомасштабной войны?
– У нас было три типа расследований. Первый связан с изучением деятельности российских спецслужб. Второй – с военными преступлениями. И третий связан с санкциями и их обходом. Все три направления очень важные. Что касается военных преступлений, мы устанавливали имена конкретных военных преступников, которые либо пытают украинских пленных солдат, либо тех, кто направляет ракеты... Мы просто публиковали их имена – потом против них вводились санкции. Но санкции – ладно. Мне кажется, они и так за границу не поехали бы. Хотя там много молодых людей, которые со своим программистским опытом вполне могли бы надеяться на карьеру на Западе. Я думаю, важнее то, что их родственники и близкие знакомые понимают, чем эти люди занимаются. Россия – страна, в которой общественное мнение разделено. И с самого начала войны – причем с 2014-го – в семьях начались расколы по этому принципу. Родители не разговаривают с детьми, жены уходят от мужей. Это на самом деле очень болезненная внутри страны тема. Особенно после полномасштабного вторжения. Думаю, далеко не все хотят афишировать, что участвуют в этом. Поэтому когда мы публично рассказываем об этих вещах – это, конечно, для них создает серьезную проблему. Это направление, связанное с военными преступлениями.
Направление, связанное с санкциями. Мы примерно каждую неделю публикуем текст, который показывает маршруты обхода санкций. Это тоже очень эффективно. Эти маршруты, дыры закрываются, и иногда очень сложно заменить какую-то маленькую деталь. Может быть какой-то высокоточный станок или измерительный прибор, который используется для тех же станков – отсутствие одного такого элемента останавливает всю производственную цепь в огромном количестве военных отраслей. Поэтому такие расследования могут быть очень болезненными для них. Третье направление – это спецслужбы. Например, 5-я служба ФСБ, по которой мы пару коррупционных расследований сделали, но будет и расследование по тому, как они вербовали украинских политиков, в том числе из "Оппозиционной платформы". И не только украинских. Там есть и немецкие, балтийские. Мы назовем в том числе имена тех, кто до сих пор делает вид, что он – независимый политик. Мы покажем, с какими конкретно ФСБшниками и где они встречались.
– Я думаю, что вы сейчас уже перешли к тому вопросу, который я вам хочу задать. Над чем вы сейчас работаете?
– Да. Вот это одна из наших тем. Что-то из этого мы уже рассказали. Расскажем о Сергиенко – украинско-российском политтехнологе, который получил немецкое гражданство и стал связным ФСБ. Он писал или согласовывал речи для политиков из "Альтернатива для Германии", которая внезапно стала второй по опросам. Все немцы в шоке, что эти популисты стали настолько популярны. Они на следующих выборах, которые, к счастью, не очень скоро, могут претендовать на место в правительстве. И мы видим, как политики из этой партии присылают на согласование в ФСБ речи своих выступлений. Что-то из этого мы засветили... Так что это часть нашего следующего расследования.
– Что еще?
– Еще будут довольно громкие расследования, которые нельзя анонсировать. Потому что даже тема слишком громкая, чтобы ее называть. Одна из наших специализаций – это российские спецслужбы, что они делают, начиная от кибератак и заканчивая операциями по убийствам, нападениям. Мы постоянно отслеживаем все новых и новых офицеров, путешествующих по Европе, новых хакеров и их атаки. Мы иногда даже не очень понимаем, когда и на какую тему что-то выйдет. Потому что обычно материал накапливается месяцами и вдруг пишется в течение нескольких дней. Поэтому спрогнозировать довольно сложно, но мы уже знаем, что будут очень громкие истории, в том числе сопоставимые по масштабам с историей про отравление Навального.
– Что касается личной жизни военного преступника Путина. Было много расследований о нем и о его странностях, о том, как устроен его быт. Я помню расследование "Проекта" о кровавых ваннах из рогов маралов, о его возможной или уже доказанной онкологии... Группа Навального делала расследование по поводу несметных богатств Путина: дворцы, золотые унитазы, вертолетные площадки… Было расследование о девочке, которая очень похожа на Путина... У вас были расследования о личной жизни Путина и его особенностях. Что в процессе лично вас по-человечески шокировало или отвращение вызвало?
– Уже сложно чем-то шокировать после, например, того факта, что он готов травить "Новичком" Навального и Быкова. Это психопат. Но какие-то детали (некоторые из них не опубликованы, потому что у нас руки не доходили до этого)… Скажем, о том, что это не просто дворец, который команда Навального показала, но он туда вывозил картины из "Эрмитажа"… Это человек, у которого полностью смешалось представление между общественным, государственным и личным. Он считает, что все в России принадлежит ему по факту. Мне кажется, даже у Сталина – при том, что он тоже абсолютный людоед и психопат, – не было фиксации на азиатском несметном богатстве. Одно дело, когда какой-нибудь патриарх Гундяев летает на всяких "боингах" и себя золотом покрывает... У него все из золота, по 10 "ролексов" на каждой руке... Наверное, это можно объяснить историческими вещами. Но здесь-то наоборот: если Путин себя считает таким КГБшником, последователем советских традиций, то нам читали все эти сказки про Ленина, какой он был скромный… В одном костюме всю жизнь ходил и как кипяточек наливал какому-то матросу. Как можно из этой ментальности превратиться в совершенно азиатского или африканского царька, который окружает себя самым безвкусным золотом? Даже если посмотреть на внутренности этого дворца, эти все аквадискотеки с шестами, где Алина Кабаева у него крутится... Это все странно. Как будто ты пришел в торговый центр, построенный какими-то турками… Это мечта дальнобойщика: прийти в роскошный зал с коврами, где кальян и какая-то гимнастка крутится на шесте. Это показывает его внутренний мир и ментальность. Мы понимаем, что 145-миллионная страна с ядерными боеголовками попала в руки сумасшедшего таксиста. Я к таксистам прекрасно отношусь, большинство из них замечательные люди. Но есть стереотипный таксист, который везет вас до аэропорта и какую-нибудь расистскую хрень рассказывает, несет полную ахинею под видом собственной политологии. И вдруг такой человек становится главой гигантской державы и начинает принимать политические решения. Это опасно. Картина, которая у этого человека в голове, не имеет ничего общего с реальностью. А значит, он может и на красную кнопку нажать, и страну отправить на войну с соседним государством, еще мобилизует миллион человек... Это совершенно неуправляемый безумный человек… Еще хуже, чем если бы он был просто злой и жадный.
– Роман, не удивили вы меня ничем. Например, Владимир Осечкин поделился, что один из "вагнеровцев" им рассказал, что его бывший начальник Пригожин, когда плотно сотрудничал с Путиным, готовил ему ритуальное блюдо в виде человеческих мозгов. Или Сергей Пугачев, бывший ближайший соратник Путина, рассказывал, что он присутствовал при нескольких ритуалах... Шойгу, мол, подсадил Путина на эти истории. Не знаю, кого они там в жертву приносили – не рассказывал Пугачев. Но шаманы, все дела, и они в это верят…
– Честно говоря, то, что говорит Осечкин, и то, что говорит Пугачев, – для меня пока еще недостаточно основательные источники, чтобы можно было этому верить. Но из того, что точно доказано и опубликовано, уже можно понять, что Путин не совсем психически здоровый человек. У просто жадного до денег политика и психопата разная логика мышления, они по-разному реагируют на угрозы. Мне кажется, надо учитывать диагноз Владимира Путина в том числе в международных переговорах. Этого не понимает, например, Макрон, который звонит ему часами, пытаясь в чем-то убедить, и, видимо, апеллирует к его рациональным чувствам. Но если заручиться хорошими экспертами-психиатрами, криминалистами, которые работают с психопатами, – это может помочь в выстраивании правильной стратегии. Например, понимание, что любая уступка, любое отступление психопатами воспринимается как слабость. Естественно, нельзя верить никаким обещаниям, гарантиям, потому что для психопата не существует никаких этических и моральных ограничений, у них нет никакого пресловутого кодекса. Никаких понятий у Путина нет. Они были у бандитов в 90-е, может быть. И то относительные. У Путина их нет. Это все надо учитывать и не рассчитывать на то, что с Путиным можно о чем-то договориться, апеллируя к его рациональности. Этого не будет.
– Да. Но его диагноз, я хочу подчеркнуть, не освобождает его от уголовной ответственности в международном суде.
– Да, конечно. Это разные вещи. В психиатрии есть понятие вменяемости. Если человек психопат и убивает огромное количество жертв, перед психиатром возникает вопрос: он в этот момент был во вменяемом состоянии, понимал ли, что он делает? Если человек, например, объелся галлюциногенов и, охотясь на крокодилов, убивает свою жену, – его могут посадить в психушку, потому что он не понимал, что делает. А если он психопат и просто не чувствует никаких границ и убивает, потому что ему нравится убивать, – это его не освобождает от ответственности. Конечно, Путину не грозит уйти от ответственности на основании психического заболевания. Думаю, он прекрасно представляет свое будущее, если и когда он власть потеряет. Именно поэтому он никогда не пойдет ни на какие переговоры, потому что он не хочет повторить судьбу Каддафи. Кстати, для него это было очень сильное эмоциональное переживание, говорит все его ближайшее окружение. Это, видимо, одна из причин, почему он решил Медведева раньше времени убрать и вернуться к президентству. Он увидел, как мировое сообщество продавило Каддафи и чем это для Каддафи кончилось. Он больше всего боится, что подобное случится с ним. Поэтому он делает все, чтобы этого не произошло, и старается вожжи не отпускать.
Не будет Путина – войну можно остановить в тот же день. Никому Донбасс в России не нужен совершенно. И если честно говорить, Крым тоже
– Вы когда-то сказали: "Мы делаем самые опасные расследования из всех возможных, но пока живы". Покушения на вас были?
– Можно сказать, что да. Хотя не знаю, что называть покушением. Но мы знаем, что российскими властями были организованы группы, деятельность которых была пресечена западными правоохранителями. Мы точно не знаем, какая была цель, но мы точно знаем, что это были люди, действующие по приказу российских спецслужб.
– Угрозы поступали, поступают, и в какой форме?
– Нет, угрозы мне никогда не поступали. И вообще российским журналистам до последнего времени угрозы не поступали. Единственная странность произошла в последний год, когда некоторым российским журналисткам (почему-то именно женщинам) стали поступать полуанонимные угрозы. Люди выдавали себя за представителей российской власти. Я не очень понимаю, это какие-то сумасшедшие или... Так или иначе в России, в принципе, не принято угрожать. Только Кадыров этим занимается. А российские власти если хотят убить, убивают безо всяких угроз. Они считают, что неправильно угрожать, потому что жертва подготовится к возможному нападению. Поэтому они действуют без угроз.
– От российских президентских "выборов" – выборов Путина – вы ждете сюрпризов?
– По умолчанию ничего не должно произойти, но надо понимать, что выборы, даже когда они условные и нет никаких альтернативных кандидатов, все равно являются фокальной точкой, моментом, когда для людей, которые в обычной ситуации не могут организоваться, уже придумали важный день и в нем происходит некое переназначение. Если к тому моменту произойдет кризисное событие… "Черный лебедь" может прилететь откуда угодно. Как Пригожин. Это же тоже "черный лебедь". Что-то вроде внутреннего восстания либо внезапного всплеска протеста жен мобилизованных, либо вдруг какое-то экономическое потрясение, которое вызовет большой резонанс. И эта фокальная точка может стать триггером для людей, чтобы выйти на улицы, либо для внутренних кругов российских спецслужб, чтобы организовать переворот. Так что это опасная для Путина ситуация, и он большую часть времени, думаю, уделяет именно тому, как предотвратить какой-то из этих сценариев.
– К концу эфира вы начали говорить вещи, которые мне приятно слышать.
– Но я не Соловей. Я не буду обещать, что Путин скоро умрет или что его свергнут. Я просто говорю, что мы должны иметь в виду, что перевороты или революции, которые мы видели в мировой истории, в том числе в российской, не были предсказаны и не были ожидаемы. Поэтому когда нам кажется, что нет никаких желающих либо возможностей это организовать, – это само по себе ни о чем не говорит. Эти трещины могут быть невидимыми. Поскольку мы общаемся с источниками, в том числе в российских спецслужбах, с российскими политиками, мы видим, что есть очень серьезная растерянность у людей, есть непонимание. Они сами пытаются угадать планы Путина. И то, что они угадывают, звучит очень плохо. Они считают, что Путин после выборов объявит миллионную мобилизацию, попытается затащить людей на войну. Сами они считают, что люди на войну идти не хотят, и это будет очень большой проблемой, вызовет очень большое напряжение. Никто не думает, что сейчас рассосется – и вернемся к business as usual. Поэтому для Путина ситуация очень плохая. Все понимают, что он – главная проблема. Не будет Путина – войну можно остановить в тот же день. Никому Донбасс в России не нужен совершенно. И если честно говорить, Крым тоже... Процентов 30, наверное, было тех, кто дико радовался, что какой-то кусок земли к России прирос. Но большинству россиян – сколько я жил в России, объездил все регионы – на самом деле глубоко безразличны все эти вещи. Люди интересуются своими собственными судьбой и жизнью, своими детьми. Если эти территории будут возвращены, никаких проблем не будет у новой власти. Российское военное руководство, руководство спецслужб понимает: чтобы добиться успеха по путинскому пути, нужно убить несколько сотен тысяч человек минимум, а чтобы выбрать другой путь, нужно убить всего одного человека. Это намного проще и быстрее. Поэтому это очень искусительно звучит, но все боятся об этом говорить и начинать. Естественно, система сразу их перемелет, если они начнут что-то такое планировать и плохо скрывать. Но есть негласное понимание, что пути вперед в нынешней ситуации просто нет.
– Роман, спасибо вам большое за интервью. И спасибо вам за вашу работу. Она действительно важна.
– Спасибо, что позвали.
– Спасибо.
– Спасибо. До свидания.
