-1 Киев
О бое под Соледаром
После штурма в Бахмуте, где мы штурмовали и закрепились, меня спустя некоторое время направили в Соледар. Это было 1 января. Новый год я встретил, в 5.00 выехал с боевым подразделением в Соледар и начал там нести свою службу.
Это были такие бои, там, в частных домах, секторах. И по рации услышал: "Принесите нам БК (боекомплект)". Просто так нервно, надрывно. Ну и один человек встал, говорит: "Кто со мной? Я беру БК". Мой побратим взял мешок, патроны, боевой комплект. Мы в двойках ходим. Я сразу решил: "Я иду". Взял в руки автомат, говорю: "Я с тобой иду". И мы пошли вдвоем. Наша задача была – дойти до перекрестка, где ребята отстреливаются, принести им боекомплект.
И когда мы туда… А по нам уже стреляли пулями – просто свистели над нами пули. Из промзоны. Из домов. Потому что ордынцев было очень много. Значительное количество. И мы между этими пулями, как между каплями дождя, пробегали. И когда мы к ним подошли, мы увидели этих ребят, я закричал: "Бригада такая-то! Мы принесли БК"! Они говорят: "Ребята, здесь нечего делать! Все, мы отходим!" Потому что начали просто обстреливать. Взрывы, минометы, пули... Подъехал эвакуационный бронированный БТР, открыли заднюю дверцу металлическую, и ребята меня просто туда втянули, говорят: "Мы отходим".
И мы уже все в БТР уезжаем. Там есть такие окошки откидные. И мы автоматами отстреливались. И когда мы стреляли-стреляли, вот через это маленькое отверстие – через бойницу в БТР – прилетело оружие супостата, я получил ранение и контузию. Запах смерти я ощутил. Такой яркий запах смерти. Он особенный.
Все это я, не теряя сознания, пережил. И вот в Соледаре этом, в БТР, я думал, что мне вообще половину лица снесло. У меня такое чувство было, что что-то, как ядро, мне врезалось в висок. Кстати, хорошо, что был шлем. Дорогие мои собратья, воины, носите шлемы! Это очень важно! Шлем меня спас. У меня потекла кровь из уха, я сразу же ослеп, ничего не слышал и рефлекторно упал на дно БТР. Машина на большой скорости неслась. Из этого кольца мы каким-то чудом прорвались, вырвались из этого ада.
О ранении
Я получил ранение обломками в голову. Заднюю часть лопатки мне посекло. У меня один глаз не видит, ухо не слышит. Полностью. Потому что мелкие осколки и контузия очень сильная. По состоянию на данный момент у меня бабочки в голове, скажем так. Но я все же воин. Я должен терпеть, переносить это. Это мужественное дело. Что я делаю? Включаю волю. Нужно время, чтобы прийти в себя после тяжелой контузии.
О героизме украинских военных
Я говорю всем, что нужно жить дальше. О наших украинских героях будут писать книги, снимать фильмы. Это очень важно. Что мы возвращаемся сейчас к своим сказкам – Перебийнис, Тягнигора, Котигорошко. Вот что нужно культивировать, чтобы у нас рождались, например… Капитан Украина, или Майор Украина, или Воин Соледара… Такие вот герои. В этом формируется нация. Поэтому да, у нас будут, я думаю, новые комиксы, и будут у нас бахмутские комиксы, соледарские, и будут снимать фильмы, потому что нужны национальная идея, украинский язык, воинство и герои, о которых мы говорим.
Воины держат оборону. Я с большой уверенностью говорю, что Вооруженные силы Украины делают все для очистки украинской земли от ордынцев. Все будет Украина, потому что мы несокрушимы.
Как попал на фронт
Сначала я был в ТрО (территориальной обороне. – "ГОРДОН"). Когда расчистили Киев, мне этого было мало. Я подумал, куда пойти служить, потому что эта беда по всей Украине – полномасштабное вторжение. В интернете прочитал, что есть трехдневные курсы. Перед тем как поступить на службу в десантно-штурмовые войска, я их прошел. У нас один человек отсеялся, не выдержал. И потом из житомирского военкомата меня уже призвали. Получил статус десантника, и меня направили в бригаду на херсонское направление, где я служил. Когда там все расчистили – на донецкое направление. Служил в Бахмуте в горячих точках, участвовал в штурме, зачистке, закреплении. И вот после этого дали нам какие-то дни на передышку, обновление и направили в Соледар.
О тактике россиян
Ордынцев много, потому что их вообще много. Они коварно действуют, преимущественно ночью. Днем они боятся, потому что получат по зубам. Кстати, у них тактика (я не знаю, почему Комитет матерей там не выступает, в Московии): они берут из всех уголков Московии ордынцев – маленькие мальчики, – одевают в форму (они еще не обкатаны, не обстреляны) и посылают прямо-таки как пушечное мясо. Есть такие линии, которые идут вперед. Есть линии заключенных, которым угрожают: если ты не пойдешь вперед, не будешь захватчиком, не будешь хамом, не будешь вандалом, мы тебе срок заключения увеличим. А если пройдешь на это, отрежешь кусок земли украинской, то получишь досрочное освобождение. Тех, кто не хочет идти, там, безусловно, есть какой-то процент, не такой большой. Позади еще есть такие отряды – они своими старыми методами пользуются... И вот идет этот мальчик, этот ордынец молоденький, и он испугался, и он убегает – его могут расстрелять, его могут вернуть назад.
Самое тяжелое – это, конечно, когда идут плотные обстрелы. Но, скажу вам, что у них все меньше и меньше ресурсов, запасы заканчиваются. По сравнению с первыми обстрелами плотность их падает.
О страхе
Страх… Он наверняка подсознательно всегда есть. Было бы неправдой, если бы я говорил: "Нет, не было страха!" Мне повезло. И командование, и коллектив, и побратимы – мы воины, собратья, мы вместе действовали. Когда пришел в свою бригаду, в свой взвод, там уже были старожилы, так сказать, которые могут и посоветовать, которые своими действиями подают пример. Что касается лично меня, я просто взял автомат, я носил короба, я пробивался.
О восстановлении
Начинаю новую жизнь, как с чистого листа.
Я считаю себя военным. Я принял решение самостоятельно, сделал свой выбор. Тех, кто хочет становиться на этот путь – я не призываю всех, – я призываю прежде всего сесть и очень хорошо подумать. Потому что когда ты это осознаешь, это полноценность большая, это самодостаточность. Вот я сейчас лежу – ранен, контужен, со всем-всем своим букетом. Но ни о чем не жалею, потому что я это сделал. Это мой выбор. Я очень хорошо подумал, прежде чем прийти в Вооруженные силы Украины и служить наравне со всеми.
Вообще я буду двигаться дальше, буду работать по образовательному делу, по военному делу буду работать обязательно. Война, безусловно, поменяла меня. У меня произошла переоценка ценностей. Как это сказывается? Я думаю, что я внутренне крепче стал, возмужал.
