Комаровский: Самый крутой способ поломать все политтехнологам – собраться нам с Зеленским и Данилко и сказать: голосуйте за этого G

– Евгений Олегович, добрый вечер.

– Здравствуйте, Алеся.

– У нас сегодня необычный эфир – целых два часа. Я буду спрашивать у вас не только о политике, но и задавать вопросы как мама двоих детей…

– Будем работать мамой.

– У меня будет много прикладных вопросов, ответы на которые хотят получить все родители. В принципе, чтобы послушать ваши лекции, люди покупают билеты, платят деньги, а сегодня есть возможность сделать это бесплатно.

– Да.

– Кстати, как можно стать пациентом доктора Комаровского?

– Наверное, только виртуально. Просто мне сейчас уже нет никакого смысла тратить свое время на прием конкретного пациента. Записаться на прием к доктору Комаровскому нельзя. Это не говорит о том, что я не принимаю [пациентов], просто в моем родном городе есть много-много детей…

– В Харькове.

– Да, в Харькове.

– И в моем родном городе тоже (улыбается).

– В твоем тоже, да (смеется). Сейчас в моем городе бегает огромное количество молодых мам, которых я когда-то держал на руках, купал, общался с их родителями. Это люди, которых мне не надо учить. Мне не надо отвечать на вопросы, не надо рассказывать, что такое сопли, как с ними воевать. Люди приходят ко мне не жаловаться, а хвастаться. И беда моя состоит в том, что количество таких людей, таких детей, которые приходили и приходят ко мне, стремительно уменьшается. Они все больше и больше звонят мне из заморских стран… Когда я точно знаю, что меня не будет летом, я должен им всем об этом сообщить, потому что когда летом они приезжают сюда проведать родственников, они должны забежать к дяде Жене. Дело в том, что родители (вот эти, подготовленные) четко знают свою долю ответственности. Они приходят и говорят: "Доктор, гляньте ухо". – "Что там?" – "Все нормально? Слава Богу". Или: "Здравствуйте, дядя Женя. Нам исполнился годик". То есть они приходят хвастаться. Я не трачу свое время на объяснение элементарных правил – они все это знают, все читали. Тем более все, что я снимаю, я выкладываю в свободный доступ. Для вас, для всех – берите, смотрите.

– Олигархи часто обращаются?

– Да какие олигархи, Алеся?! Я слышу много разговоров о том, что Комаровский, например, – личный врач Кернеса и Добкина… Когда у Кернеса или Добкина возникала, может быть, мысль обратиться к Комаровскому как к доктору, то кому он звонил прежде всего? Он звонил (я так понимаю) руководителю облздрава и говорил: "Мне бы к Комаровскому…" А тот ему отвечал: "Комаровский?! Да вы что?! Он шарлатан, он ничего не знает, он не лечит..." Они же все рассматривают меня как своего потенциального врага. Я для них враг, потому что то, что сейчас кажется незыблемыми нормами… Условно говоря, что вирусные инфекции не лечатся антибиотиками… Да назначать антибиотики при ОРВИ перестали только сейчас, и то – процентов 10 врачей! А я их не назначаю уже 30 лет. Понимаете?

Я вам просто привожу пример: медицинская наука утверждает, что если при вирусной инфекции (то есть при соплях) вы назначаете антибиотики, то это увеличивает вероятность осложнений в четыре – девять раз! У ребенка сопли, вы боитесь воспаления легких, и если вам назначат антибиотик, то вероятность воспаления будет выше. Я мог бы объяснить почему, но это – факт, доказанный медицинской наукой. Но если вы ничего не назначите, то вы, доктор, будете виноваты, когда появятся осложнения. "Не назначили – и теперь у нас осложнения". А если назначили и осложнения – ну что ж, никто не виноват, сделали все, что могли… Так вот, Алесенька, каждый раз, когда у моего пациента без антибиотиков возникало осложнение, то все мои коллеги были счастливы! "Комаровский довел!" И это одна из проблем, с которыми сталкиваешься постоянно. Я когда шел к вам, вспоминал об этом. Знаете почему? Потому что каждый раз, когда к тебе приходят выяснять отношения (ко мне сейчас никто не приходит), всегда, в 100% случаев, пациенты приходили потому, что мои коллеги сказали им, какая я сволочь. Всегда! Они приходили и говорили: "Вот, вы нам ничего не назначили, теперь из-за вас…" Я думал: "Господи, да будьте вы все трижды неладны!" Буду всем назначать, только отцепитесь! Но потом я понимаю: я не могу назначить [пациенту] то, что я не буду назначать своему ребенку.

Два раза в год я встречаюсь с вашим мужем [Дмитрием Гордоном] в этой студии, с вами мы встречаемся второй раз за год, после этого проходит какая-то пауза, а потом какой-то умный дядя дает команду, находят пару слов из нашего интервью – и начинают гавкать на Комаровского. Мне хочется сказать: "Да идите в задницу! Нафиг мне надо с вами разговаривать?!" Я же не преследую никаких целей… У меня в Instagram 3,5 миллиона (!) подписчиков, понимаете? Это 3,5 миллиона целевой аудитории!

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Армия.

– Да. Я могу зарабатывать на одной рекламе и вас в глаза не видеть! Но вы же, сволочи, гробите мою любимую родину. И я должен сказать: "Что же вы творите?!"

– Закончим тему с олигархами. Наверняка же к вам обращались. Это же круто, когда тебя лечит сам Комаровский? Чем наши олигархи болеют?

– Нет-нет-нет. Олигархи искренне считают (и это очень важно), что доктор будет делать то, что они хотят. У каждого олигарха, да и у каждого политика, есть свои взгляды на то, как надо лечить… Я вам честно скажу: я страшно люблю Михаила Марковича [Добкина]. Правда. И я вам расскажу почему. Люди же знают только о знаменитом на весь мир фильме, где Михаил Маркович снимался в рекламе под управлением Геннадия Адольфовича. Михаил Маркович готов слушать людей. Если он что-то знает хуже – он готов слушать.

– Если эти люди – Геннадий Адольфович (улыбается).

– Не только. У него открыты уши, чтобы слушать советы людей, которым он доверяет. Геннадию Адольфовичу он однозначно доверяет. Так вот: у каждого олигарха или политика есть свои представления о том, как надо лечить. И он уверен, что врач, который зашел к нему в дом или к которому он пришел, обязан этим взглядам соответствовать. Если я захожу в дом к очень богатому человеку, у которого запах табачного дыма струится по всему дому, и он хочет, чтобы я вылечил его ребенка от бронхиальной астмы, я ему говорю: "До свидания". Либо вы делаете то, что я сказал, либо "чао бамбино". Поэтому с олигархами мы, как правило, просто дружим, они могут мне рассказывать разные интересные истории. Никогда не забуду, как один из таких людей рассказывал мне потрясающую историю, она очень символична: он говорил мне, что у него очень большие ночные проблемы (не энурез, нет)…

– С женой?

– Да. С женой или не с женой – неважно. И он обратился к самому крутому в мире заморскому доктору. Тот у него спросил: "Сколько у вас людей в подчинении?" – "Примерно 5 тысяч". – "Вы каждый день трахаете 5 тысяч человек. Вы хотите еще кого-то трахать по ночам?" (Смеется). И это имеет [непосредственное] отношение к нашим политикам: они же трахают армию в 35 миллионов человек! 

– И он, наверное, сразу вылечился (улыбается).

– Да, все сразу прошло. Надо быть добрее – и у тебя не будет проблем по ночам (улыбается).

– Были ситуации, когда вам звонил богатый человек, предлагал любые деньги, самолет – но вы прямо сейчас должны быть у меня, лечить моего ребенка, например?

– Нет. Не было. Это невозможно. У них нет моих телефонов, я не беру трубку, если я не знаю номер… Нет, мне неинтересен этот бизнес. Я не артист, который поет на корпоративах…

– Я просто видела, как вы идете по улице. С вами же невозможно пройти!

– Со мной?! А мне как пройти?! 

– К вам сразу подбегают толпы людей, разговоры, естественно, они ведут…

– … не о любви (улыбается).

– Да. 

– Понимаете, тут есть еще одна очень серьезная проблема: люди почему-то верят, что при личной встрече я скажу то, что я ото всех скрываю, что я на самом деле знаю какую-то волшебную золотую таблетку и скажу им (шепчет): "Поднимите вот этим иммунитет". Поднять можно, но не иммунитет. Для этого есть таблетки, а для иммунитета нет! Я всегда говорю, что лучшая таблетка для иммунитета – это папа, который приходит с работы, берет ребенка и идет с ним гулять. Вот это – крутая таблетка для иммунитета. Но никто не хочет поверить, что все, что я делаю, – в свободном доступе. Не надо у меня спрашивать. Первую книгу для людей я написал в 1996 году, в 1998-м у меня уже был свой сайт. С 1998-го я отвечаю на вопросы – больше 20 лет. Задать вопрос, на который я не отвечал, – ну это надо очень сильно постараться. Все мои ответы – в свободном доступе, и ни за одним из них не стоят деньги, чем я горжусь.

– Что вы можете сказать родителям, которые категорически не хотят прививать детей?

– Им ничего нельзя сказать. Если 50 тысяч заболевших корью – это не аргумент, если десяток погибших (а сколькие стали инвалидами?) – [это не аргумент], то как можно достучаться? О том, что к нам идет корь, я предупредил за год до эпидемии, написал в социальных сетях. Это все получило массу перепостов и так далее (причем, заметьте, информация распространялась, в основном, по соцсетям; массовые издания не очень-то поддержали)… Все, кто гавкает на Комаровского, что он что-то не то сказал, молчали как рыбы об лед, когда он сказал то, когда нужно было поднять задницы и защитить собственных детей.

Людям говорят, что жизнь и здоровье ваших детей под угрозой, а люди отвечают: ну и на хрен; нам это не интересно; нам по барабану; мы это слушать не хотим. Когда вам говорят: ребята, если придет дифтерия, нам даже нечем ее лечить – защитите детей! Вам говорят: ребята, в прошлую эпидемию дифтерии взрослых умерло больше, чем детей! Каждый взрослый человек должен раз в 10 лет привиться! Я считаю, что достучаться до людей нельзя. Нельзя! Так долго их давили, так долго они не получали правдивой информации, что сейчас они не верят ни одному слову. У нас же не ведутся дискуссии на тему: пристегиваться ремнями безопасности или нет. Увеличили же в несколько раз (вы не помните: в пять или в 10 раз?) штрафы (законопроект об увеличении штрафов за непристегнутые ремни безопасности пока не принят. – "ГОРДОН"). 

– Главное же, чтобы их собирали правильно. Потому что может быть, как всегда: дал взятку – и поехал.

– Это другая тема. Почему мы не ведем общественную дискуссию на тему, надо ли пристегиваться ремнями безопасности в автомобилях? Потому что есть наука, которая доказала, что если вы пристегнуты, то вероятность умереть в десятки раз меньше. Но вы можете рассказать замечательный случай или не замечательный, как загорелся автомобиль, а вы были без сознания, не смогли отстегнуться и сгорели. И оказывается, что ремень безопасности спасет тысячу людей, а одного убьет. Так почему в отношении ремня безопасности у нас нет дискуссии, а в отношении вакцинации дискуссия есть?!

В условиях, когда умирают дети, а цвет нации, самые умные люди страну стремительно покидают, надо перестать играть в демократию. Здоровье страны, санитарно-эпидемиологическая ситуация в стране – катастрофические, и страну надо защищать. Самый эффективный способ – вакцинация. Все!

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– То есть сегодня можно сказать, что эпидемия кори началась?

– Как "началась"?! Она уже цветет! В Европе на каждых трех заболевших корью – двое украинцев. Это десятки тысяч заболевших корью. Раньше говорили: один-два случая кори – это ЧП. А сейчас – еще раз говорю – десятки тысяч!

– Какие еще эпидемии сейчас актуальны?

– Туберкулез продолжается. Но туберкулез – это болезнь, которая плохо управляется вакцинацией, точнее, практически не управляется. Есть единственная вакцина под названием БЦЖ, но она не защищает от туберкулеза, она защищает от двух самых тяжелых форм туберкулеза: туберкулезного менингита и одной из форм туберкулеза легких. Но мы имели ситуацию, когда два или три года не было даже вакцины БЦЖ. А количество противотуберкулезных диспансеров тает, возможности изолировать пациентов тают. При лечении туберкулеза одно из самых главных [условий] – чтобы человек получил полноценный курс лечения. Если курс лечения вдруг прервется, то возникает особый вариант туберкулеза: туберкулез с множественной устойчивостью к лекарствам. Именно такой туберкулез может убивать десятки и сотни людей. Это крайне актуальная тема, которая решается только строгим выполнением законов и инструкций, когда никакую справочку нельзя купить!

Когда в XXI веке мы встречаемся с промышленным ботулизмом... Перевожу на русский язык: есть болезнь под названием "ботулизм" (это неправильно обработанные консервы)… Когда мы имеем законсервированную банку с салом или какие-то домашние грибы, где есть земля и которые плохо простерилизованы… Семья приготовила свои консервы и отравилась – ну… мозгов вам не дали. Но когда люди покупают нечто производства промышленного предприятия и получают ботулизм, извините, но это полная деградация, это уничтоженная санитарно-эпидемиологическая служба. Уничтожить в XXI веке санитарию и гигиену – это, ребятки, надо очень и очень постараться. И ни один житель страны почему-то этого не понимает, ни один потенциальный кандидат в президенты об этом не говорит. Это тема за их пределами. Вот это самое страшное: то, что угрожает каждому [гражданину] каждый день, в информационном поле отсутствует.

– Почему до сих пор не завезли вакцину от ботулизма?

– Давайте сразу [объясню], чтобы вы не путали. Мы же в школе учим, что такое синус и косинус, столицу Бангладеш, а что такое вакцина и что такое сыворотка, мы не учим. Нет вакцины от ботулизма, но есть лекарство, которым лечат ботулизм. Это антиботулистическая сыворотка.

– Я помню, как Супрун резко отреагировала, когда журналист некорректно задал вопрос о "вакцине от ботулизма", но так и не ответила по сути.

– С сыворотками действительно огромная проблема. Мировой рынок сывороток не так велик. Мы традиционно покупали сыворотку в одной стране, теперь мы там покупать не можем, а где покупать, мы толком еще не нашли…

– Вы имеете в виду Россию?

– Да, мы всю жизнь получали сыворотку оттуда. Сейчас они в принципе не имеют права здесь продаваться. Не потому, что война, а потому, что у них нет сертификата GMP, без которого нельзя завезти лекарства [в Украину].

– Но это же не повод…

– …умирать людям? Вне всякого сомнения. О том, что, например, нет противодифтерийной сыворотки, было сказано в 2014 году. Вы думаете, она появилась? Есть отдельные регионы, например, Одесса, где она есть. Не потому, что ее поставил МОЗ, а потому, что люди просто договорились, привезли – она лежит, и им стало спокойно, они не дергаются каждый день. Короче говоря, не надо ждать, пока МОЗ или правительство поднимет задницы – надо решать на местах. Если у тебя есть вверенный тебе регион, ты за него отвечаешь. Все. И добывайте, где хотите и как хотите. А когда, извините, нет сыворотки от укусов змей… Когда умирает ребенок после укуса гадюки, потому что нет сыворотки, – это что, нормальная ситуация в XXI веке в центре Европы (ха-ха-ха)?! Проблема же не в том, что ее нет… Когда Комаровский публично, раз пять, на всю страну, имея доступ к рейтинговым средствам массовой информации, говорит о том, что нет сыворотки, в студии присутствует депутаты, министры, мэр Киева…

– Евгений Олегович, Ульяна Супрун не знает об этом? Что нет сыворотки от ботулизма, что нет вакцин от дифтерии или укусов змей…

– Вакцина есть, сыворотки нет. Они знают. Когда [Минздрав] озвучил, что нам канадское правительство подарило сыворотку, я посчитал, что эта сыворотка примерно в тысячу раз дороже, чем то, что нам можно купить в России.

– Это, в смысле, продали, а не подарили?

– Нет, подарили. Они сказали: вот мы вам на три миллиона долларов дали 100 тысяч доз сыворотки. Кто-то за этим подарком, наверное, стоит… 

– Понятно.

– Например, они говорят, что противоботулистическая сыворотка есть, она находится в одном конкретном месте под Киевом. Если кто-то заболел, из этого места [сыворотку надо везти] туда. А она должна быть в каждой инфекционной больнице, в каждом отделении неотложной скорой помощи. Так должно быть. От срока введения сыворотки зависит жизнь человека! Со столбняком то же самое. Короче, я хочу сказать главное: надо прекращать проводить общественную дискуссию. Нельзя проводить дискуссию с людьми, которые ничего не хотят слушать, не хотят понимать аргументы, не хотят видеть смерти. Вакцинация должна быть реализована! Но что самое страшное, Алеся? Что слово "вакцинация" за пределами лексикона первых лиц украинской политики. 

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Я не видела ни в одной программе кандидата в президенты…

– Правильно! Потому что им плевать на вакцинацию, для них главное – рейтинг. Они знают, что если сказать: "Надо прививаться", – то все противники вакцинации будут (что делать?) голосовать против. Поэтому главный смысл нашей политики – не растерять рейтинг. Это же вы с вашим мужем меня все время науськиваете на это все… "Идите в политику!" 

– Мы еще об этом поговорим.

– Я не буду врать. Если я – президент, все будут привиты качественными вакцинами. Не хотите? Это ваше право. Но детей мы защитим силой. 

– Наконец-то появилось постановление Минздрава, что дети могут посещать школу или садик только привитыми. Как это контролировать?

– О! Как вы вообще можете что-то контролировать в ситуации, когда люди, защищающие интересы государства, не получают зарплату? Все 100% людей, которые защищают интересы государства (военные, полиция, учителя, врачи, все так называемые бюджетники), зарплату от государства не получают. То, что они получают, не имеет к зарплате никакого отношения. У врача есть объект для бизнеса. Это кто?

– Больной.

– Правильно. Пациент здоров – ты умрешь с голоду. Учитель кормится с учеников. Он говорит: вы плохо учитесь, приходите на дополнительные занятия, сдайте в фонд школы, в фонд класса. Милиция-полиция (не важно, как они называются). За счет чего им жить? Только за счет того, что вас поймают и за деньги отпустят. Как врачи придумывают болезни, так полицейские готовы вам придумать правонарушение. Если у вас есть деньги, то ваши правонарушения никого не интересует. Поэтому ничего нельзя сделать с врачом, пока врач не будет высокообеспеченным специалистом. Иначе врач будет продавать справки о вакцинации – вне всякого сомнения. Вы его поймаете за руку – и что вы с ним сделаете? Уволите? А кто сядет на его место? Врачей же нет. Это же самая острая проблема Украины: запасы медицинских работников тают. 

– А те, кого готовят сегодня медицинские вузы?

– МОЗ говорит, что, по-моему, года через три выпускники будут сдавать выпускные экзамены на английском языке… Это очень здорово… То есть если мы будем выпускать врачей, которые знают международные протоколы и английский язык, и при этом платить им $150 в месяц, то надо быть полным идиотом, чтобы за эти деньги остаться здесь. Ты знаешь международный протокол, знаешь английский язык, знаешь, что в любой стране мира твоя зарплата будет минимум 5–6 тысяч [долларов], – и ты останешься здесь?! Если бы наши врачи лечили так, как те, их бы уже тут не было. Мы создаем свое медицинское поле. У вашего ребенка аденоиды – вам одного врача мало, вы обойдете пятерых. И все скажут разное. 

Я, кстати, могу вам сказать, как убедиться в том, что это отделение, больница, поликлиника – нормальные. Пишете на бумажке: ребенок, три года, диагноз ангина – и раздаете врачам, чтобы они написали, как будут лечить. Все врачи должны написать одно и то же!

– Потому что протокол!

– При классическом диагнозе в определенном возрасте – у вас одинаковое лечение. Тогда это нормальная поликлиника, нормальный стационар. У нас же, мало того что врачей не хватает, так еще и по поводу каждого пациента, каждого диагноза [нужно] услышать другое мнение. Приехали ко мне ребята, очень серьезные, спросили по поводу атопического дерматита. Сказали: "Мы объездили всех врачей, были во Франции, в Англии, в Италии…" Я говорю: "Давайте посмотрю и скажу, что надо делать". Он говорит: "Понимаете, Евгений Олегович, во Франции, Италии и Англии нам сказали то же самое". – "Ну?" – "Но мы все думали, что, может быть, есть что-то другое…" То есть не бывает такого в цивилизованной медицине на амбулаторном этапе, когда 10 врачей говорят лечить по-разному. В стационаре (это второй, третий этап) – там уже немножко сложнее. 

Я, кстати, послушал вашего мужа и перестал читать комментарии… Иногда я начинаю их читать – и мне так их всех жалко. Правда. Они же делают выводы из одного предложения! Когда я говорю, например, о протоколах, о доказательной медицине, они же не могут просто посмотреть еще пару программ, потратить полчаса, понять, что это такое. Они начинают комментировать, рукоблуды! 

– Там же много ботов. Поэтому комментарии читать не надо – это точно.

– Алеся, это же очень большая проблема…

– Это бизнес, а не проблема (улыбается).

– Я не знаю, в чем тут бизнес, если люди не вакцинированы. Когда я говорю, что надо вакцинироваться от гриппа, и нормальный человек согласен с моими аргументами, но после этого заходит в комментарии и видит, что на 100 комментариев 99 – о том, как Комаровский продался производителям вакцин, то он делает выводы…

– Чтобы два раза не вставать, спрошу о вакцинации от гриппа, тем более, что мы входим в осенний период…

– Да, пора-пора.

– Как вы советуете это делать? Всей семьей или есть ограничения по возрасту?

– Главный миф, касающийся вакцинации от гриппа, связан с тем, что "вирус все время меняется". Поэтому весной каждого года специальные организации, которые отслеживают циркуляцию вирусов, дают прогноз о том, какие вирусы придут к нам осенью.

– Я еще слышала другую версию: фармкомпании, которые производят вакцины от гриппа, перед этим производят сам вирус гриппа (улыбается).

– Поговорить – это же такое счастье. Нам больше производить нечего (смеется). На самом деле классный бизнес – это гомеопатия. Препараты для иммунитета, противовирусные препараты – вот это бизнес! Ничего не работает, все жрут – и счастливы! Производителей вакцин осталось в мире пять-шесть компаний. [В Украине] острейший дефицит вакцин, и некоторых вакцин от гриппа в нашей стране даже никогда не было, и мы не знаем, увидим мы их когда-нибудь или нет. Их у нас не хватает катастрофически! Поэтому привиться или нет – это вопрос не целесообразности, а материальных возможностей: если у вас есть возможность привиться самим и привить своих детей, защитить их от инфекций – вы это делаете.

Вы должны знать, что существует высоченная смертность взрослых от гриппа, особенно пожилых людей. Грипп – это убийца наших бабушек и дедушек. При этом очень часто бывает, что бабушка вроде бы выздоровела от гриппа, но умерла на следующий день от инсульта. За счет температуры, за счет того, что не могла питаться нормально, за счет интоксикации – слабые сосуды не выдерживают гриппа – и поэтому человек умирает. Какой диагноз будет? Инфаркт, инсульт. Теперь вопрос: от кого наши бабушки берут грипп? От вас, молодых, от внуков! Если вы своим пожилым родителям отводите ваших сопливых детей, то какое вы имеете моральное право их не защитить?! 

Еще один момент. По закону, все члены правительства должны быть привиты от гриппа.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Да вы что?

– Да, это закон Украины. У нас есть перечень лиц, подлежащих обязательной вакцинации. Там учителя, врачи, работники торговли, все пенсионеры старше 60 лет…

– Все, кто имеет большой круг общения.

– Да-да. Ну и конечно, самые ценные кадры: президент, премьер-министр, все члены Кабинета Министров…

– Они выполняют закон?

– Давайте будем смотреть. Причем если вы слышали о том, что у кого-то из первых лиц есть какая-то болезнь, например, то это прямое показание к вакцинации. Потому что если у человека есть ишемическая болезнь сердца или какие-то эндокринные заболевания, то для него грипп еще опаснее, и такого человека надо прививать в первую очередь. Я мечтаю, чтобы у нас в стране был скандал, как в Германии: там показали, как прививалась Меркель, а потом выяснили, что вакцина, которой привили Меркель, – это не та вакцина, которая поступила в поликлиники Германии. У нас даже представить это невозможно.

Знаете, почему я вообще к вам пришел, Алесь? Не только потому, что мне с вами хорошо (Гордон, отвернись от экрана). В период предвыборного беспредела я вижу свою задачу в том, чтобы объяснить людям, что они должны услышать от кандидатов на высшую должность в государстве. Они уже достали своими лозунгами! Ходить невозможно! Причем то, что интересует каждого человека в каждом доме, они вообще игнорируют, не хотят об этом говорить. Я хочу заставить их политтехнологов думать, соображать и интересоваться, что надо людям. А людям надо совсем не то, что они пишут на заборах. 

– Сейчас о любимом – о беспределе – и поговорим. После того, как в издании "ГОРДОН" вышла текстовая версия вашего интервью Дмитрию Гордону, ваша популярность возросла в разы, хотя, казалось бы, куда больше… Вы тогда сказали: "Первое, что сделал бы, став президентом, – поехал бы с Путиным на рыбалку. Я убежден, что на завтра война на Донбассе закончилась бы". И что здесь началось…

– Я помню хорошо.

– Причем скорость, с которой это все появлялось, говорило, что кампания кем-то движима и хорошо профинансирована. Давая комментарии и интервью после этого, вы сказали, что знаете, кто за этим стоит…

– Знаю. И если он попадет во второй тур, я об этом скажу.

– То есть сейчас вы не готовы назвать фамилию?

– Нет. Зачем мне с ними связываться? Знаете, что было самым мерзким для меня лично во всем этом быдлячестве? То, что есть Facebook-страница Комаровского, где я могу высказаться или, например, выставить ссылку на нашу с вами беседу, или высказать свои взгляды, например, о том, что на прошлой неделе умер [один из основателей американской рок-групп Jefferson Airplane] Марти Балин, один из моих самых любимых певцов. А есть страница доктора Комаровского в Facebook. Это страница, у которой миллион подписчиков. Кстати, наши блогеры эти страницы не считают в рейтинге, боятся, чтобы, не дай Бог, кто-то не узнал, что у Комаровского больше подписчиков, чем у лидеров партий. Там выкладывается чисто медицинская информация, простая, понятная для родителей. Так вот эти суки, простите, толпой ботов идут на эту страницу и пишут там гадости. Ребята, воюйте со мной. Вы же не с врачом Комаровским воюете?! Причем они пишут "когда вы станете президентом"… Если я стану президентом, то о своих планах я вам предварительно расскажу. Я стану президентом тогда, когда наша страна будет независимым нейтральным государством, когда – я декларирую это – будет два государственных языка, поэтому вы за меня не проголосуете. Поэтому я ни на какие переговоры, ни на какие рыбалки не поеду – вы меня просто не пустите туда…

– В интервью мне вы говорили о трех государственных языках.

– Два – это минимум. Самое грустное вот в чем, Алесь: я имею абсолютно стопроцентную возможность жить в любой стране мира и очень неплохо зарабатывать, не выходя из кабинета…

– Интернет позволяет.

– Да! Имея в основных социальных сетях 6 миллионов подписчиков, не придуманных, не ботов, а реальных, живых людей, я могу себе позволить это. Я остаюсь здесь, все, что я снимаю, я выкладываю в свободный доступ. Причем заметьте: ни один украинский канал не покупает программы доктора Комаровского. Комаровский выкупает права на интернет за свои деньги и выкладывает программы в свободный доступ, чтобы мамы Украины могли их смотреть. При этом когда тысячи мерзавцев начинают гавкать на Комаровского, все вокруг молчат и потирают руки… И коллеги мои молчат. Знаете, мне позвонили человек 30, хотя в этой стране я реально помог десяткам тысяч людей.

Если ты хочешь в этой стране что-то изменить, то как только будет что-то не так или тебе будет тяжело, шансов, что с тобой будут рядом, что будут помогать, очень мало. Если людям наплевать на собственных детей, а мы это видим по эпидемии кори, по тому беспределу, который творится в детских больницах… В той же программе с Димой мы говорили о детских больницах, о реальных проблемах – на это им абсолютно наплевать. Так вот если людям наплевать на собственных детей, то им втройне наплевать на детских врачей, на учителей, на педагогов в детском саду. И это самое страшное. Мы разучились уважать друг друга, радоваться удаче других людей. Я вам не рассказывал про рыбалку в Финляндии?

– Нет.

– Я снимал фильм про детство в Финляндии… он в свободном доступе, опять-таки, (кстати, ни одному из украинских каналов он тоже не понадобился). Так вот, в Финляндии есть такой праздник: День форели (или День лосося – смотря какая рыба под рукой). Суть: они берут один канал в городе, перегораживают его, туда приезжает машина и выпускает 3–4–5 тысяч лососей или форелей. Потом туда сбегаются местные дети с удочками и рыбачат. Они ловят [рыбу], их поздравляют, потом рыбу тут же чистят, и эти пяти-, шестилетние карапузы с пойманной рыбой идут к родителям. Что меня больше всего потрясло в этом празднике? Когда ребенок достает рыбу, то все остальные дети откладывают удочки, хлопают в ладоши и его поздравляют! То есть страна научила детей самому главному – радоваться счастью, удаче, успеху другого человека... насколько это противоречит нашей ментальности. Я знаю, как один очень хороший парень, москвич, очень классный, шикарный педиатр написал в этом году очень неплохую книжку о детях. Я вижу, как мои коллеги с упоением эту книжку обсуждают. А о том, что в этом году вышла книга доктора Комаровского "365 советов на первый год жизни", где вся последняя педиатрия, – глобальная тишина. Это просто никому не надо. Поэтому я знаю, что меня ждет, если я пойду куда-то…

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Евгений Олегович, мне кажется, что из-за этой реакции на ваши слова вы расстроились. Но я считаю, что вам нужно было бы радоваться, ведь это доказательство того, что вас боятся, раз готовы тратить на вас…

– …большие деньги, да. Нет, Алесенька, я не могу радоваться…

– Но должно же это тешить самолюбие.

– Какое самолюбие?!

– Это ведь признание!

– Признание? Я очень много лет один против толпы – и сломать меня еще не смогли. Я не стал лечить так, как надо было по-советски, я остался Женей Комаровским. Вот это тешит мое самолюбие, а не то, что я один против [всех] и что за битву со мной еще и деньги платят. Мне страшно неприятно, когда мои дети, которые не хотят уезжать из Украины, когда моя жена, когда близкие друзья вот эти [нападки] читают. Я, кажется, даже Диме об этом говорил, когда я шел на подобную программу, мне звонила мама и рыдала: "Женя, ну пожалуйста, не связывайся, молчи". Потому что у мамы была своя трагическая история: дядя, который что-то кому-то на кухне сказал и пропал. И пока мама была жива, я ни с кем и никогда [не разговаривал], потому что мне было ее жалко… Сейчас, когда все это слушаю, я думаю: не дай Бог, если бы мама была жива и все это увидела… Тогда бы я, наверное, пошел на войну с этим быдлом. 

– Вы говорили, что сделаете все, чтобы как минимум ваши подписчики не проголосовали за того кандидата, который стоит за кампанией против вас. Я хочу спросить: что именно вы собираетесь сделать, чтобы за этого кандидата не проголосовали?

– Я покажу пальцем на того кандидата, за которого нужно голосовать. Знаете, есть люди, которые готовы занести много чемоданов с миллионами за то, чтобы я показал пальцем на того, за кого хочу голосовать. Я по крайней мере точно знаю, что за этого [человека] голосовать не буду и никому не посоветую. Еще раз говорю (смотрю в камеру и говорю): ребята, я в президенты не иду! В депутаты не иду! Мне с вами тошно стоять рядом. Если хороший человек, нормальный, адекватный, которого я люблю и уважаю, попадет в президенты, я готов посоветовать. Но я буду внештатным советником, у меня есть чем заниматься по жизни, у меня другая миссия – понятно? Не трогайте меня, не тратьте на меня свои деньги, я вам не конкурент. Я готов помогать, но с быдлом рядом я не сяду. 

– Есть обстоятельства или причина, которая способна заставить вас поменять решение и пойти в политику, пойти в президенты?

– (Смотрит в камеру). Если вы тронете кого-то из близких мне людей, вы таки потратите очень много денег! Я вас предупреждаю: больно будет. Пойду! Только троньте, собаки!

– Возвращаясь к тому, что вы сказали: от Путина вам не звонили? Он на рыбалку с вами не собирается? (Улыбается).

– Я не беру трубку, когда мне звонят с незнакомого номера. Я могу вам показать сейчас телефон – и вы увидите, какое там количество звонков со всего мира. Я понятия не имею, кто это звонит. Нормальный человек напишет письмо, скажет, что он хочет… Нет, не звонили. 

– В этом же интервью Дмитрию Гордону вы сказали: "Принесите от олигархов заявления на мое имя, что они молча будут делать то, что я скажу, и тогда я пойду в президенты". 

– А вы все не успокоитесь…

– Интересное интервью! Второй вопрос: после этих слов, может быть, не письменные, но хотя бы устные заявления от кого-то поступали?

– (Улыбается). Нет-нет, они же все ждут. Спасибо, мне и так хорошо. Я искренне не хочу ни с кем воевать. У меня есть дело, оно мне очень нравится, я вижу, насколько оно эффективно. Я в прошлое воскресенье встречался в Киеве с родителями, и это было так круто! Я впервые увидел в Киеве 40% мужчин в зале. Это невиданно! Такого не было никогда. И я знаю, что тот факт, что девчонки на встречу с Комаровским берут мужиков и говорят: слушай, смотри – это так круто, потому что никогда не было больше 10–15%. Я перед этим был в Алматы – 2 тысячи человек в зале, из них 100 мужиков. В Бишкеке – 500 человек в зале, три мужика. И вдруг в Киеве 40%. Лучше было только в Хельсинки, где из 500 человек было 250 мужиков. То есть люди меняются, и я вижу в этом свой вклад. Я все время объясняю, что наши дети обречены, мы обречены, если не загоним мужиков к детям, если наши лидеры, если президенты не начнут говорить о проблемах, которые связаны с детьми. О проблеме наркомании, о детских садах, о тех, кто рядом с детьми, о врачах, учителях, педагогах, дошкольном образовании. Если мы эту проблему не решим, Украина погибла как страна, ее просто нет. Но они это не рассматривают как цель, потому что для них политика – это бизнес-проект. Счастье людей, здоровье детей, безопасность каждого – это вообще не их темы. 

Мы выбрали, наши северные соседи выбрали… Для чего мы и они их выбирали?! Чтобы они языками и мозгами решали конфликты! Они смогли это сделать? Нет, не смогли. Так какого хрена они вообще тусуются в информационном поле?! Да им застрелиться надо, если они мужики. А они – не мужики, они – бизнесмены. 

– Вы сказали, что вам предлагали, чтобы вы вошли в тот или иной штаб…

– Ну и что?

– Приходили уже ото всех потенциальных кандидатов?

– Нет. Самые умные знают, что я не пойду. И не позорятся. 

– Сколько предлагали?

– Ну, Алесь, не хочу… Зачем это?

– Мы же имена не называем. 

– Понятно, что речь идет о миллионах…

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– А почему вы не согласились?

– А зачем? 

– Кандидаты не понравились?

– То есть?

– Никто не пришел и не сказал: Евгений Олегович, мы вам даем столько-то миллионов, но при этом мы готовы вас слушать, вносить в свою программу, реализовывать…

– Такого еще не было. Они не говорят: "Доктор, что вы хотите?" Они говорят: "Вы должны быть с нами". Они все приходят рассказывать мне, что они знают, куда мне надо идти. Они лучше меня знают про здравоохранение, про болезни, про фуфломицины, про прививки. Именно поэтому они все сразу катятся. Они все – страшные эксперты. Они даже то добро, что говорит Супрун, не понимают. 

– То есть вы считаете, что в этом есть добро?

– Очень много. Если бы они хотели реально провести реформу здравоохранения, они должны были бы понимать, что реформа здравоохранения может только тогда быть успешной, когда решения МОЗ опираются на поддержку врачей, а во-вторых, опираются на поддержку населения. Если МОЗ настроило против себя 90% врачей и 99% населения, реформа невозможна. Чтобы реформу реализовать, для начала надо научиться с людьми разговаривать. Не только о войне, вере, армии и языке, а о том, что волнует каждого. О вашем здоровье, вашей безопасности…

– Давайте сейчас озвучим телезрителям, что именно должно быть в программе кандидата в президенты, чтобы доктор Комаровский ему поверил.

– Два слова обязательно: порядок и семья. Дальше можно говорить: правда, трудолюбие… Но это первично для меня.

– Такого, мне кажется, много звучит. Это в одном ряду со всеми популистскими заявлениями.

– Стоп! Я говорю как человек, который имеет огромную почту, который общается с огромным количеством людей и который примерно знает, что волнует людей на сегодня: самая острая проблема, которая волнует каждого жителя страны, – это безопасность. Причем это уже не безопасность, о которой мы все думали в 2014 году, это элементарная безопасность на улице. Эта проблема не решена, по улицам бегают какие-то люди, не имеющие никакого отношения к полиции, к армии, но они размахивают дубинками, рассказывают, как они будут наводить порядок, диктуют, кому можно выступать, кому нельзя выступать, на каком языке говорить можно, на каком – нельзя. По моему мнению, это первое, с чего должен начать потенциальный кандидат в президенты: он должен нам всем рассказать, какими способами он наведет порядок. Смысл существования государства – соблюдение определенных норм. И очень важно, чтобы эти нормы были для всех, не только для граждан, но и для тех, кто эти нормы придумал. Так вот: для начала человек, за которого я буду голосовать и на которого я укажу миллионам людей, которые мне доверяют, должен мне объяснить, каким образом он наведет порядок. Не объяснит – я скажу, что за него не надо голосовать.

– В первом туре укажете или во втором?

– Если будет человек, который объяснит это понятно, я укажу и в первом. Но я пока еще ничего не вижу. Второе: я хочу, чтобы мне рассказали не только про экономику, про веру, армию, а про здоровье, про то, как вы будете решать проблему острейшего дефицита медицинских кадров, массовой миграции медицинских работников, огромного количества поддельных лекарств в аптеках. Объясните мне, чтобы я понимал, что вы хотя бы об этом думаете! Как вы хотите воспитывать подрастающее поколение, когда ни в одном детском саду страны не соблюдаются санитарно-гигиенические нормы, прописанные в законе.

– Например?

– Температура и влажность воздуха, время, в течение которого дети должны гулять. Эти требования не выполняются нигде.

– Почему? Это очень сложно?

– На самом деле это очень легко. Просто когда в спальне детского сада воспитательница сделает 18 ºС, как положено по норме, то мамки скажут, что их дети мерзнут. И вы делаете +24 ºС, сухой воздух – идеальная среда для размножения вирусов. Потому что у нас мамки знают лучше. А зачем тогда государство? Зачем оно придумывает свои нормы? У них спрашивают: какая у вас влажность в детском саду? "Откуда мы знаем?!" Как?! Прибор – гигрометр – стоит $1. Повесьте его в спальне. "Нет, к нам приходит санстанция раз в месяц – измеряет влажность". Прибором. За доллар. Круто! Что для этого надо? Мозги! И не надо разгонять санэпидслужбы в стране с войной, с массовой миграцией населения, с кучей людей, которые блуждают без прописок куда хотят. [И в этих условиях они решают] разогнать санэпидслужбы… Маньяки! У них просто выстроена система уничтожения государства! Они берут и гробят.

И главное – эти болевые точки вообще вне информационного поля! Люди, безопасность, семья, дети, роддомы, беременность, поликлиника, детский сад – нафиг никому не нужны! Что сейчас самое главное? Вы считаете, язык? Когда вы не можете навести в больнице порядок, то вы устанавливаете в больнице правильный язык. Можно все, что угодно, говорить, но когда есть некий стационар в городе Харькове, где 99% пациентов и 100% врачей говорят на русском, а истории болезни пишут на украинском… И это приказ. Вы можете что угодно говорить, но это не дело киевской тети рассказывать, на каком языке общаться врачам и пациентам в Харькове. Вы лучше решите, не на каком языке врачу говорить, а как ему своих детей накормить, не вымогая денег, не продавая справки, не назначая фуфломицины, не придумывая болезни. Но поскольку вы этого решить не можете, вы создаете совершенно другую тему для обсуждения. 

– Вам предлагали стать министром здравоохранения?

– Нет, не предлагал никто и никогда, честное слово. Но я прошел рядом с этой темой – и был в шоке. Значит, сразу после Майдана интернет-общественность стала обсуждать, кто же в новой демократической власти будет министром здравоохранения. Предлагали кандидатуру, естественно, Ольги Богомолец, Комаровского и так далее. И многие говорили, что Комаровский был бы неплох. Хотя я вообще не имею никакого отношения к административному управлению. Это не мое. Я врач. Но вопрос в другом: как только пошли слухи о том, что Комаровский, может быть, будет министром здравоохранения, я стал получать кучу писем. Мол, доктор, я много лет работал в гараже Министерства здравоохранения, знаю все секреты: куда сливают бензин, куда [неразборчиво]; как только вы станете министром, обязательно расскажу. Или: доктор, я имею серьезное отношение к испытаниям лекарств, я вам точно расскажу, куда заносят, кто платит… Я сразу понял: если вы хотите навести порядок в любом министерстве – это билет на войну. Я – не воитель, я – строитель. Я могу помочь построить, но я не умею воевать. Я привык к тому, что есть миллионы желающих послушать, что я рассказываю. Я не готов кого-то уговаривать слушать. Вам неинтересно? Катитесь, ребята.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Вы сказали, что есть вещи, которые Ульяна Супрун делает правильно. Давайте их назовем.

– В начале своей деятельности Ульяна писала, например, пост в Facebook и говорила: "Смотрите у доктора Комаровского". Потом кто-то из умных советников сказал: "Ульяна, вы же министр, а это какой-то несчастный доктор Комаровский – зачем вы на него ссылаетесь? Вы же сама умная". То есть когда Комаровский 10 лет назад снял программу о том, что можно мочить [пробу] манту, это никому не было интересно. Знаете, у меня такое впечатление, что рядом с Супрун находятся люди, которые ей подсказывают темы и говорят: "Слушайте, Ульяна, что-то ваш рейтинг давно не падал; ляпните еще что-нибудь".

Последнее меня просто убило. Да, есть стандарты неотложной помощи... Если больного на каталке везут по коридору головой вперед и кто-то внезапно открывает дверь – больной головой врубается в эту дверь. Поэтому есть стандарт, которому обучают врачей всего мира, – скорая помощь всегда и везде перевозит пациентов только ногами вперед! Это стандарт! Но сказать в нашей стране, мол, больные, вас будут возить ногами вперед – это ополчить против себя всех! Даже тех, кто тебя любит. Откуда у Ульяны Супрун представление о том, что наш народ думает о транспортировке ногами вперед?! И тут кто-то из советников говорит: "Ульяна, вы очень давно ничего не писали, а у нас неправильно возят пациентов". И Ульяна пишет: "Все должны возить пациентов ногами вперед". И тут же, естественно, все средства массовой информации [пишут]: вот, до чего она нас довела… Вот такой примерно уровень дискуссии. Я, например, очень благодарен Супрун… Причем как только я произношу фразу, что я благодарен Супрун, тут же начинают считать, сколько денег мне заплатил МОЗ и так далее…

– Вы, кстати, давно с ней виделись или говорили?

– В прошлом году, по-моему. Не то чтобы мы общались, я просто присутствовал на мероприятии, где она выступала. Я, кстати, несмотря на все, что тут кричат, считаю [замминистра здравоохранения Александра] Линчевского крутым доктором, классным специалистом, который, как и Супрун, к сожалению, – ноль в коммуникации с людьми… А наши люди не готовы [слушать], если к тебе нет доверия. Я уже имею доверие в определенных кругах – мне могут просто поверить. А им просто так не поверят, им нужно все объяснять.

Тем не менее, я впервые услышал от нашего МОЗ, что гомеопатия – это бред, что народная медицина не имеет к министерству никакого отношения, что есть нормальные протоколы лечения. При этом когда против этих протоколов возмущаются, то нужно четко понимать, что на амбулаторном, то есть на первичном, уровне, на уровне терапевта и пациента есть 10–15 классических ситуаций, и освоить эти протоколы совсем не сложно. И задача МОЗ даже не столько в том, чтобы научить протоколам, сколько запретить делать глупости. Но все это разобьется о нищету, о бесправие врачей. Поэтому реформировать здравоохранение без денег, законов и доброй воли невозможно! Это полная дискредитация любой реформы. Взяться за это мог только тот, кто ни черта не понимает ни в нашей ментальности, ни в том, как выживают наши врачи.

Любой человек, который пытается навязать модель здравоохранения, будь то американская, английская или любая другая, лишает врачей возможности зарабатывать. Врачи адаптированы к этой системе, вы все из-за этой системы страдаете. Вам выписывают кучу ненужных лекарств, вы обходите десятки врачей, хотя у нас есть классные специалисты… Но когда вы говорите: все, мы теперь лечим только так – вы фактически мешаете врачу зарабатывать, вы – главный враг. Вы хотите, чтобы реализовался протокол? Сделайте врача обеспеченным! Но для того, чтобы быть обеспеченным, он должен выполнять вот эти правила. Нельзя наоборот. Вам кажется, что этот классный специалист берет взятки? Вы хотите начать реформу с его увольнения? Подождите, сделайте такую зарплату, чтобы он взятки не хотел брать, тогда у вас и реформа получится. Вы хотите, чтобы на скорой помощи вместо врачей ездили парамедики? Это правильно, так во всем мире. Только вы сначала создайте институт парамедиков, научите людей этим пользоваться, а потом уничтожайте скорую помощь. Иначе не получится. А так все – через задницу. Аденоиды удаляют через задницу, Алесенька…

– Объясните мне как опытный коммуникатор: что значит инициатива делать консультации по Skype?

– Так, стоп. Алеся, я вам гарантирую, что если вы с вашим ребенком позвоните мне по Skype и расскажете, какие у вас проблемы, я с вероятностью 99% их решу. А если я перед этим зайду к вам в дом и скажу: вот тебе, Алесенька, отоскоп, он стоит $1, и научу вас как этим пользоваться… Если я сделаю фельдшерско-акушерский пункт, где будет не медсестра, а, например, секретарь местного председателя колхоза, которого я на трехмесячных курсах научу, куда приложить датчик, как посветить веб-камерой в горло, в ухо и так далее, как на этом приборе снять электрокардиограмму, то, я вас уверяю, 90% амбулаторных вопросов можно решить или сказать, что это не подлежит лечению с помощью Skype.

– Меня интересует, как это должно выглядеть технически…

– Это должно выглядеть так: кабинет, в котором есть, прежде всего, нормальный интернет. Я каждый год отдыхаю в Карпатах – там есть целые регионы, где ловит, например, только "Киевстар", МТС (Vodafone. – "ГОРДОН") не берет как таковой. Я по этому поводу вспоминал добрым словом Михаила Николаевича…

– Задорнова?

– Саакашвили. Года три назад я отдыхал в Грузии. Есть регион Тушетия, который открыт три месяца в году: там перевал, который открывается от снега где-то к концу или середине июня и в середине сентября уже закрывается. И вот ты приезжаешь в этот регион (еще раз повторяю, который открыт три месяца в году), хрен знает куда, прости Господи, а там 3G-интернет! Я в этом году там был в Дземброни, это самое высокогорное село в Карпатах, красивейшее, мое любимое место. Так вот, каждый день на гору Поп Иван идет демонстрация, тысячи людей – а интернета нет! И мы в условиях того, что у нас нет интернета, обсуждаем Skype-диагностику. 

– Они не обсуждают: говорят, что она запускается.

– Замечательно. Значит, [интернет-покрытие для] Skype – это раз. Потом утвердили, какой должен быть кабинет, какое там должно быть оборудование. Отоскоп стоит доллар, а в Китае можно заказать отоскоп с веб-камерой, и он будет стоить $5. Но у нас же купят за $50, я точно знаю.  Так вот, я уверен, что примерно за $2 тыс. можно организовать крутой кабинет интернет-диагностики, в котором можно будет смотреть, слушать стетоскопом, снимать электрокардиограмму, смотреть во все дырки, прости Господи, померять артериальное давление. Все это сможет сделать человек без медицинского образования, закончивший двухмесячные курсы. Это может сделать любой житель села.

В Киеве будет сидеть огромный центр, где будет круглосуточно дежурить 100 специалистов, которые могут консультировать людей таким образом… Если тебе показывают кардиограмму, и ты ее не понимаешь, то на смене будет один дежурный крутой доктор, который может тут же проконсультировать… Простите, а что, нельзя сыпь посмотреть по интернету? Нельзя в горло посветить фонариком и посмотреть, ангина это или нет? Да, классно, если у вас будет в каждом селе по доктору, но этого не будет! Вы на 90% всех врачей угробили, страна уже деградировала! У нас же гонка за врачами! О том, что врач кого-то угробил, у нас пишут все, а про то, как он спас, писать не очень интересно. То, что врачи живут на нищенские зарплаты и должны как-то выживать, никому не интересно. А поймать очередного взяточника, который, посмотрев по телевизору, как они воруют вагонами, тоже захотел украсть маленький кусочек…

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Сколько должен получать врач?

– В Украине?

– Да.

– €1500.

– А получает?

– €100–150. И нам говорят, что если он будет пахать, то сможет заработать €300.

– Чтобы далеко не ходить: сколько получает ваша жена, которая проработала всю жизнь детским офтальмологом?

– Моя жена на пенсии…

– Сколько у нее пенсия?

– 1450 гривен! И что дальше? В чем смысл жизни, не знаете?

– В таком муже, наверное (улыбается).

– У меня есть близкий друг, крутейший доктор, мой первый учитель, мой первый заведующий реанимационным отделением. Он не выдержал всего этого, в 1991 году уехал в Америку. Врачом он там работать не смог и работал фельдшером. Он поработал 20 лет, получил американскую пенсию и вернулся в Украину. Теперь он американский пенсионер, который живет здесь и получает пенсию $2500. Представляете, как хорошо быть американским пенсионером на родине?! Получается, что если ты 20 лет отпахал в Америке фельдшером, то ты человек, а если ты всю жизнь проработал врачом… Моя жена принимала по 50–60 человек в день… Государство сказало ей: ты умница, 1450 гривен, yes! Она приходит и говорит, знаешь, мне добавили 100 гривен (или 200)… Спасибо!

– Реформа пенсионная прошла…

– О чем мы тут вообще разговариваем?!

– Если бы вы проводили медицинскую реформу…

– Я бы не делал, Алесь.

– …и у вас были для этого необходимые возможности…

– Средства!

– …и средства. Что бы вы сделали?

– Первое – я бы сделал нормального врача. Чтобы я что-то мог требовать от врача, врач должен получать нормальные деньги. Точно так же, кстати, мы ничего не сделаем в полиции без обеспеченного милиционера. Дальше. Врач (мы говорим о первичном, амбулаторном, звене), например педиатр, обязан знать 15 стандартных состояний. Эти состояния будут называться, условно говоря, сыпь, повышение температуры, желтуха, кашель, сопли. То есть жалоба, вокруг которой может быть куча диагнозов. Он должен знать стандартные современные протоколы лечения бронхиальной астмы, атопического дерматита, острого воспаления легких, стандарт помощи при ОРВИ. Более того, я бы ему дал эти стандарты и запретил выходить за их рамки. Если пациент в рамках этих стандартов не может быть излечен, это уже следующий уровень.

Дальше. Во всем мире есть порядка 400 лекарств с доказанной эффективностью. На эти лекарства страна должна полностью убрать все налогообложение! Перестать на этих лекарствах зарабатывать. Со всем, что не входит в этот список, делайте, что хотите. Валидол может стоить хоть тысячу гривен, корвалол – хоть тысячу гривен! Какие-нибудь лекарства, повышающие иммунитет, – хоть тысячу гривен! Это ничего не лечит! Некое лекарства улучшает работу печеночки? Таких лекарств нет в природе. Вы считаете, что оно есть? Вам это помогает? Пожалуйста, покупайте, но деньги, которые мы заработаем с этих продаж, я бы пустил на поддержку нормальных лекарств. Точно так же мы бы договорились с производителями в Украине. [У нас] великолепная мощная система фарминдустрии. Можно договориться с фармкомпаниями, что мы будем производить, а что – нет. Но мы потребуем международный контроль качества.

Я бы встретился как министр здравоохранения в первую очередь с министром внутренних дел. Я бы сказал: слушай, как сделать так, чтобы твои ребята пообрубали руки тем, кто привозит в аптеки лекарственный фальсификат? Можно сделать так, чтобы твои ребята, которые занимаются наркотиками, не гоняли врачей, которые лечат умирающих онкобольных? Вы сосредоточьте усилия на школах, на детях, на закладчиках. Дайте врачу без страха назначить умирающему онкобольному обезболивающее!

Есть куча лекарств, которые рекламируют. У нас каждый день по любому каналу реклама отхаркивающих средств. Отхаркивающие средства детям первых пяти лет жизни нужны крайне редко и только под присмотром доктора, а [назначать отхаркивающие средства] детям до двух лет – это вообще преступление. Я бы просто сказал врачам: ребята, как только вы назначите ребенку такую дрянь, вы перестанете быть врачом. Но сейчас это ни на кого не действует! Ну не буду я врачом – и слава тебе, Господи! Пойду нормально работать. Понимаете, у нас няня зарабатывает больше, чем врач.

– Сегодня проходит реформа здравоохранения. Медицина коммерциализируется. Объясните, как она может быть в этом состоянии без страховой медицины? 

– Зачем для этого реформа здравоохранения? Есть куча международных страховых компаний, пустите их на рынок! 

– Кто это должен делать?

– МОЗ, конечно. 

– Где вторая часть реформы? Я не понимаю, как реформа заработает без этой составляющей.

– У вас есть машина, вы хотите ее поменять на лучшую, но при этом у вас нет денег на бензин. И дальше что? Еще раз говорю: финансирование медицины катастрофически уменьшается. При этом за любым компьютерным томографом, за любым ремонтом в больнице все равно стоят живые люди в белых халатах! Реформа медицины начинается с людей, с их благополучия, безопасности… Каждый день сообщения: в той больнице побили врача, в этой больнице побили врача… Я это слишком хорошо знаю. Я сделал все, чтобы мои мальчики не пошли в медицину…

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– А хотели?

– Конечно! Представляете, чему бы я мог научить своих детей?! Что бы я из них сделал?! Все, что я могу! Но я прекрасно понимаю, как это не спать по ночам, как это говорить: "Ваш ребенок умер"… Я понимаю, что это такое, я в этой каше варюсь всю жизнь. Я не хочу, чтобы они шли по этому пути. Потому что в этой стране тебя не ценят, ты никому не нужен, каждой твоей ошибке будут радоваться. Люди не придут тебе на помощь!

Я как-то считал, когда был совсем молодой… Допустим, ты работаешь завотделением областной больницы… В 14–15.00 у тебя закончился рабочий день… Был когда-то год или полгода, когда у меня была зарплата $3 в месяц! С надбавками. И вот, когда рабочий день заканчивается, что надо делать? Зарабатывать на жизнь. И поэтому ты выходишь, садишься на трамвай… Я такой крутой шоумен, как они все рассказывают, садился на трамвай и на первую машину, подержанную "шестерку", заработал в 35 лет… К чему я это все рассказываю? Приезжаешь куда-то, там тяжелейший больной. Ты понимаешь прекрасно, что не надо бы, по большому счету, его дома оставлять, надо в больницу… Но ты видишь, что у них нет денег… Короче, ты назначаешь лечение. Возвращаешься домой – у тебя сердце не на месте, ты волнуешься. А они молчат, не звонят, не сообщают. Потом ты понимаешь: если ты уехал и тебе не позвонили, значит…

– Все хорошо…

– Все супер! Потому что если он чихнет или пукнет не так – тебе среди ночи позвонят! А если перестали звонить, значит, ты его вылечил. Так вот, на сегодня у меня 38 звонков со словами: "Доктор, спасибо, нам стало лучше"! 38 за 40 лет врачебной практики!

Поэтому я не хочу, чтобы в стране, где так относятся к врачам, мои дети, мои близкие становились врачами. И, судя по информационной кампании против врачей, которую возглавляет МОЗ… когда МОЗ инициирует уголовные дела против врачей… будь они трижды неладны, но МОЗ не должен инициировать уголовные дела! Вы можете воспитывать, можете общаться, можете уговаривать, можете создавать альтернативу этим врачам… Это ситуация, как когда несчастный голодающий украл кусок хлеба, а мы его судим… Вы сначала сделайте врача уважаемым и обеспеченным, а потом с него можно будет требовать. Нужно, чтобы он дрался за свое место, чтобы он был заинтересован, чтобы не мнение бабушки определяло, как лечить, а мнение великой медицинской науки, представителем которой должен быть грамотный обеспеченный цивилизованный уважаемый врач. Иначе у вас не получится.

Поэтому все те, кто хочет жить с высоко поднятой головой, не унижаться, не ходить на цыпочках, не быть заложниками у самодура главного врача, который лучше знает, что и как, куда идут? Вот туда… И им там рады! Когда они приезжают в Польшу, в Словакию, в Чехию, в Германию, они могут пахать с утра до ночи… Вы понимаете, что такое работать сутки через сутки? Сутки – дежурство, сутки – отдых. Я в таком ритме отработал 10 лет. У меня было 14 суточных дежурств и трое суток дежурства по санавиации в месяц. И я, несмотря на это, "шоумен", "продался МОЗ и прививочникам"… Даже спасибо никто не скажет…

– Какой у вас был самый тяжелый случай за всю историю?

– У меня этих случаев было… Ну зачем? Наша задача ведь дать людям дорогу к добру, к улучшению жизни, а не рассказывать о мерзавцах…

– Врач – это такая профессия, когда нужно абстрагироваться. Врачи должны обладать набором качеств, чтобы не впускать в себя горе, если оно случается… Они должны быть немножко циниками. Какие случаи вас затронули настолько, что не получилось остаться профессиональным циником?

– Я когда-то думал, что пойду на пенсию и буду писать "Записки врача".

– Как у Булгакова?

– Да-да. А сейчас я понимаю, что вряд ли. Потому что, если я пойду на пенсию, надо будет каким-то образом все равно на жизнь зарабатывать. А на жизнь лучше всего зарабатывать Skype-консультациями, на "Записках врача" много не заработаешь… Я вам с удовольствием расскажу [одну историю]. Я молодой мальчик, мне 26 лет, дежурю по санавиации… Чтобы вы понимали, что такое санавиация: днем мы летали на вертолетах, а ночью вертолеты не летали и поэтому мы ездили на машинах. Ноябрь, вызов в город Краснокутск (это Харьковская область), диагноз – отравление угарным газом. Я приезжаю в Краснокутск, там ситуация такая: мама пошла на вечернюю дойку, оставила дома двух детей (два и четыре года), приходит домой – двухлетний лежит без сознания, четырехлетний ходит, кашляет. Она хватает двухлетнего, несется в больницу с ним на руках… В больнице говорят: "Шо ты его принесла? Він же мертвий". Она кладет этого мертвого – бежит за тем, который кашляет. Хватает его на руки, приводит… Короче говоря, на этого четырехлетнего, еще живого, ребенка меня вызывают.

Я приезжаю, застаю ребенка с отеком легких. Это отравление угарным газом. Отравление угарным газом лечится так: интубационная трубка, аппарат искусственной вентиляции легких, стопроцентный кислород. Соединение угарного газа с гемоглобином держится около восьми часов. Если есть кислород, аппарат искусственной вентиляции легких – ребенок живет. Нет – он умирает. Ребенка надо везти в Харьков, потому что тут кислорода нет, аппарата, который может обслужить четырехлетнего ребенка нет. Но везти я его не могу – потому что из него валом валит пена, электроотсоса в машине нет… Он – труп, по большому счету. А если вы берете в больнице ребенка, и он умер по дороге, вы даже в больницу его не везете, а сразу в судебно-медицинский морг, и автоматически открывается уголовное дело. Поэтому в такой ситуации все врачи санавиации в Советском Союзе вызывали главного врача и говорили: давай договоримся, я сейчас попытаюсь его довезти до реанимации, но если он умрет в дороге, я возвращаюсь с трупом назад, как будто я никуда и не ездил. Так я и поступил. Но довезти его я не могу, потому что из него, еще раз говорю, валит пена…

Что я сделал? Я ввел ему определенные препараты и засунул в него интубационную трубку диаметром в два раза больше, чем надо, и у меня появилась возможность катетером отсасывать слизь, которая валит. И вот мы едем в Харьков, ночь, дождь, водитель трижды останавливался, фары протирал, я катетером из трубки отсасываю слизь – и в форточку… Так мы едем полтора–два часа. Я привожу ребенка – он живой. Я возвращаюсь домой абсолютно счастливым человеком, потому что знаю, что я его довез, сейчас к нему подключат стопроцентный кислород, и он выживет обязательно. Я счастливый, потому что точно знаю, что такого идиота, как я, больше в мире нет! Ни один нормальный врач, который понимает, чем рискует, такого ребенка с собой бы не взял никогда! Я реально понимаю, что это первый пациент в моей жизни, которого 100% спас я и только я! И ты понимаешь, что ты не зря закончил институт, не зря пахал.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

На следующий день я прихожу в больницу, а мне мой завотделением говорит: что ты там вчера натворил? "А что такое?" – "Ты же ему трубку засунул толще, чем положено, теперь у него горло поцарапанное, он говорить не может нормально, осип. На тебя рапорт, между прочим, написали". На меня написали рапорт, и горздрав рассматривал мое страшное преступление.

– Коллеги написали?

– Ну конечно! Заведующий отделением, в которое я привез ребенка. Вот так все устроено. Ты можешь сказать спасибо только сам себе. Никогда никто ничего не оценит. Чем ты становишься известнее, тем больше о тебе пишут гадости, тем больше о тебе говорят такого, что хочется послать всех, сказать: "Зачем вы мне нужны?! Одно мое слово "покупайте вот это" – и вы мне не нужны, я уехал жить на тропические острова". Во что это обходится? Ты приходишь домой, жить не хочется, когда умирают дети, умирают из-за идиотов, тупых идиотов, которые тебя не слушают… Жена, слава Богу, понимает по глазам, когда тебя лучше не трогать… "А что это твои дети не врачи?" Как можно в этой стране быть врачом?! Здесь всех врачей извели! Я смотрю на своих коллег, нормальных, которые не продаются, я вообще не пойму, как они живут. Что является стержнем, который заставляет работать здесь, где тебя не ценят и ты никому не нужен? Я приезжаю в Казахстан – 2 тысячи человек! У нас в Киеве – 300. Никому это не нужно. Все умные, все грамотные, все идут в Европу…

– Кстати, Украина могла бы развивать медицинский туризм?

– Супер! Легко! Например, Харьков был центром стоматологического туризма для Российской Федерации… 

– И лучше, и дешевле.

– И лучше, и дешевле! Я уже не говорю про Белгород, который весь лечился в Харькове… Из Москвы прилетали и лечились. По крайней мере стоматологический туризм – так точно. И все мои [знакомые], которые приезжают из-за бугра, приехали сюда и пошли к нашим стоматологам. 

– А можно было бы сделать так, чтобы и из Европы сюда ехали?

– Можно, конечно! Но они сюда почему не поедут? Потому что нет дорог, потому что нет безопасности, потому что нет правил игры, потому что как только вы будете владельцем клиники, куда массово ездят из Европы, тут же найдется куча доброжелателей, которые придут вас учить жизни, с кем вы должны поделиться, кого вы должны полечить бесплатно и так далее. Мы уничтожаем страну, потому что у нас нет порядка. И никто не может понять, что пока нам не обеспечат порядок и закон, у нас не будет страны. Просто-напросто не будет. Вы ее, гады, убьете, выбирая идиотов.

– Опять возвращаемся к баранам (улыбается).

– Да, потому что ничего иначе решить нельзя. Потому что если вам не расскажут, как они будут решать острейшие проблемы…

– Возвращаясь к теме медреформы. Какую страну, какую медицинскую систему вы бы взяли за основу?

– Например, система Семашко построена на враче, не очень богатом, мягко говоря… Хотя ее можно было оптимизировать теми же протоколами, уменьшением бюрократической достройки, уничтожением всех левых способов лечения, уничтожением планов… Кстати, почему-то никто не говорит, что именно эта команда реформаторов нейтрализовала такое позорное явление, как план койко-дней. Никто не говорит, а это очень важно! Но тем не менее я не могу понять, как можно врачу с западным образованием реформировать здравоохранение и допускать продажу антибиотиков и кучи других лекарств без рецептов…

– Вы считаете, что нужно вводить рецепты на продажу антибиотиков?

– Это закон. Любой антибиотик – это препарат рецептурного списка. Почему он продается без рецепта? Почему надо наводить порядок, начиная с борьбы с врачом, который взятку взял? Почему нельзя начать наводить порядок с аптек?

– Евгений Олегович, мы с вами разговариваем уже больше часа, и все время вы защищаете своих коллег…

– Я их понимаю.

– Вы рассказываете, с чем приходится сталкиваться… Почему же тогда вы говорите, что вы белая ворона, и многие коллеги вас не любят? Вы же, казалось бы, их главный пропагандист…

– Нет-нет. Они же меня не за это ненавидят. А за то, что я могу выжить, не используя методы лечения или заработка, которые они практикуют. Врач имеет процент от аптеки, имеет процент от лаборатории. Вы заходите в больницу и вас заставляют надеть бахилы – это чистый бред, этого нигде в мире нет. Это способы бизнеса. А я могу заработать другими способами и всегда мог. Никто об этом, может быть, не знает, но я, заведуя отделением, все, что мне засовывали в карман, оставлял в отделении. А после работы ехал, зарабатывал своим детям. Но у меня в отделении лежали детдомовские дети в подгузниках и игрались Lego. Я харьковских олигархов раскулачивал, забирал у них игрушки, подгузники – и они сами потом уже привозили. Да, это было, но это неправильно. Одно я могу сказать по своему опыту (моя максимальная административная должность – это завотделением): спокойно работать в нашей медицине можно только тогда, когда ты киваешь и не споришь с начальством. Это, кстати, везде в бюджетной сфере. Ни один милиционер не будет спорить с начальником райотдела, ни один учитель не пойдет против завуча или директора, ни один врач не пойдет против завотделением или главного врача, иначе его жизнь будет уничтожена. 

– Поэтому нужно возглавить процесс.

– Поэтому наших врачей научили молча следовать правилам, которые установило начальство. Я это на себе испытал. Я прихожу заведовать – в отделении лежат 60 детей с ОРВИ и получают в день 240 уколов. Я работаю в этом отделении год – там уже делают не 240 уколов, а пять. И всех врачей это устраивает, потому что я, завотделением, взял на себя ответственность. Я ушел через девять лет, и ровно через месяц в этом отделении стали опять делать 240 уколов. 

– Почему вы прекратили делать уколы?

– Потому что это вирусные инфекции, и они не лечатся антибиотиками. У нас в стране в уколах вводят антибиотики, хотя нигде в мире детям попы не колют.

– Не колют? 

– Нет. Вообще. Цивилизованная медицина этого не понимает. Хотя у нас в стране продолжается этот страшный, дикий, чудовищный беспредел. Я кричу об этом уже лет 10. Ребята, если ребенок умирает – лекарство вводится внутривенно, если он в сознании – он пьет сладкие сиропы. Если он рвет этими сладкими сиропами, то есть противорвотное лекарство, есть куча способов, как дать [сироп], чтобы он не вырвал. Я это говорю на всю страну, но тем не менее в стране продолжают колоть детям попы, потому что родители считают, что это эффективнее, чем сиропчики. Врачи идут на поводу, потому что – ну а как же? – родители ведь деньги платят. И теперь я спрошу у общества: ребята, вы готовы гонять Комаровского за то, что он куда-то там на рыбалку собрался, а у вас есть совесть, чтобы защитить задницы собственных детей? Вы вообще видите, в каких условиях ваши жены с детьми в больницах находятся? Вы не хотите глотку порвать за них? Не меня гонять (я не собираюсь в политику), а защитить собственных детей?

У меня ситуация была прикольненькая. Приходит к знакомому в районную больницу дядька и говорит: "Слушай, я только что дрова рубав, выскочила лиса, цапнула меня и убежала". Любой врач знает: нормальная лиса не побежит кусать человека. Это какая лиса?

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Бешеная.

– Бешеная! А у доктора нет лекарства от бешенства. Он говорит: "Тебя бешеная лиса укусила – тебе надо срочно в Харьков ехать". "Та в мене ж хозяйство". Он пошел в хозяйство. Помер от бешенства. Кто виноват? Доктор, который не уговорил, который не проследил. Конечно, он виноват, что у него нет вакцины от бешенства. И самое интересное: когда начали все выяснять, главный врач подпольно завез лекарство от бешенства и провел его по аптеке…

– Задним числом…

– И врача уволили.

– Вы мне не раз говорили по поводу поддельных лекарств, которые можно купить в Украине. И я всегда из-за границы не магнитики привожу, а максимально полные сумки всяких лекарственных средств…

– Себе и друзьям…

– Абсолютно верно. Насколько эта проблема серьезная? Импортные дорогие лекарства, которые продаются в Украине, могут быть ненастоящими?

– Конечно, могут. По-моему, каждый украинец видел замечательный ролик, как открывают капсулы "Эссенциале", – они пустые. Как бы дорогое импортное лекарство…

– Как это происходит технически?

– Это не ко мне. Это вы [министра внутренних дел Украины] Арсена Борисыча [Авакова] к себе позовите и задайте вопрос. Это не в моей компетенции.

– Не идет.

– Идите вы к нему. Скажите: "Мы же харьковчане, давайте, поговорим". А как иначе?

– Вот вы когда станете министром здравоохранения…

– Нет-нет. Я строитель. Я могу посоветовать министру здравоохранения, куда идти и с кем разговаривать. Мне не интересно ходить к людям, которые не хотят со мной разговаривать. Я унижаться не буду.

– Дайте практическую рекомендацию, как покупать лекарства. Это же квест получается…

– А у вас квест по жизни. Все квест. Поездка на любой маршрутке – это квест. Потому что пьяный идиот сейчас в вас врежется. Это обкуренный водитель, который не может на шлагбауме на переезде остановиться. Потому нет закона в стране, порядка нет, и я не слышу ни от кого, как этот порядок наводить. Квест – это если мы сейчас что-то скажем, что кому-то не понравится, и на выходе из канала вам дадут по голове. И мне дадут по голове. И после того, как нам дадут по голове, куча демократической общественности скажет: "Ну правильно! А че они сказали то, что не положено говорить?" Я могу себе позволить говорить то, что думаю. Я высказал свое некое мнение – я могу ошибаться. Я же не эксперт в геополитике, но оскорблять меня за то, что наши мнения не совпали… Я только один раз читал о себе такое количество гадостей: когда я во время Майдана записал обращение к родителям России. Тогда я получал кучу писем от своих читателей из России…

– Что вы тогда сказали?

– Суть моего обращения сводилась к следующему: пожалуйста, не лезьте, дайте нам возможность разобраться с нашими идиотами. Не надо нам помогать, мы сами. Нам такой возможности не дали. В результате Революцию достоинства превратили в национальную революцию, и мы имеем то, что мы имеем. Так вот, я выяснил, что жители моей страны умеют проклинать намного круче, чем жители соседней. Этого я от них не ожидал.

– Если такое количество людей, мотивированные или немотивированные они были, зацепила ваша фраза о рыбалке с Путиным, может быть, вы хотите ее продолжить, расширить или объяснить?

– Наверное, если бы моя жена могла, она бы сказала сейчас: "Женя, поговори с ней о чем-нибудь другом". Я считаю, что когда лидеры двух государств говорят под присмотром еще двух, им труднее договориться. Это мое мнение. Дальше: "Какие у нас цели? Какие вы преследуете цели, Владимир Владимирович? Уничтожить нашу страну?"

– Чтобы здесь было плохо. Чтобы можно было показать своим согражданам: смотрите, если вы начнете выходить на улицы, если вы начнете показывать, что вам не нравится, как мы руководим, то у нас будет такой же бардак, как в Украине. Поэтому – сидите и не жужжите.

– А если будете жужжать, то к власти придут вот эти… Я не знаю, откуда это берется, но я получил порядка трех сотен писем с одной и той же фразой в разных вариациях: "Доктор, осторожно, эти вам не те!" Вот такая фраза. Ребята, Майдан показал: если вы не будете разборчивы, если вы будете наивно верить всей лапше, которую вам говорят, то вас опять возглавят и поведут куда-нибудь люди, у которых нет ничего святого, которые врут и воруют без зазрения совести, которые могут бить людей даже в прямом эфире, которые могут закрывать каналы за то, что они что-то не то сказали, которые могут решать, на каком языке и какому артисту где петь. (С сарказмом). Это дело высших государственных мужей! 

Не защита детей, не достоинство солдата, не безопасность каждого жителя страны, не доступ людей к безопасным лекарствам, не нормальная школа, не чистая оборудованная больница, а это! И вы будете направлять свой гнев на человека, который что-то не то сказал или что-то не то спел, а воры и бандиты будут вне вашего поля зрения! То есть нормальные люди выясняют, кто из них самый нормальный, а у бандитов все в порядке: за мной больше армии, за мной больше титушек, за мной больше денег… И все подчиняются! А те, кто это понял, – самые честные, самые трудолюбивые – массово [выезжают из страны].

Мой очень близкий друг живет в Карпатах. В августе у него день рождения, и я всегда к нему приезжаю. За столом сидит куча его братьев, куча братьев его жены. А в этом году мы сидели с ним вдвоем. "А где все?" – "Все работают. Там". Это достоинство?!

– Но когда началась Революция достоинства, вы поверили…

– Да, и этого я им не прощу… 

– … что в Украине будут европейские ценности, уровень жизни повысится?..

– Поверил, потому что лошара. Ну как я мог повестись на это все?! Но если вы посмотрите мои выступления того времени, я обращался к людям еще до событий в Донецке и говорил, что самое главное – начать договариваться. Лучше годами говорить, чем днями стрелять. Я, конечно, не голосовал за нашего президента, просто потому что я не люблю программу, которая называется "Жить по-новому". Я этого не понимаю…

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– А за кого вы голосовали?

– Я голосовал за Ольгу Богомолец. Я ей поверил. Значит, это была ошибка, поскольку Ольга не справилась со своей миссией даже на посту руководителя парламентского комитета здравоохранения. Я считаю, что не справилась. Вы же  прекрасно понимаете, что если комитет по здравоохранению не может даже наладить коммуникацию с МОЗ – это безнадежно…

– Виноват комитет или МОЗ?

– Они оба не умеют коммуницировать. Везде есть какие-то расхождения взглядов, интересов, неумение договориться, неумение поступиться. У нас очень любят сейчас обсуждать тему компромиссов: мол, никаких и никогда, что любой компромисс на условиях России – это, например, проигрыш нашей страны.

– Просто сейчас активизировались силы, которые под компромиссом подразумевают полную сдачу интересов Украины и капитуляцию. Поэтому на эту тему так болезненно реагируют…

– Хорошо, пусть. Это ведь не моя зона ответственности. Понимаете, в чем проблема: компромисс с соседом – теоретически – намного более сложная штука, чем компромисс с женой. Мы не можем добиться компромисса внутри страны, мы воюем друг с другом, мы все время выясняем, что же еще есть в стране такое, чтобы мы могли набить морды друг другу! Мы выискиваем то, что нас разделяет…

– Правильно. Пока люди ломают копья об идеологию, можно очень хорошо пилить деньги.

– Да, пока мы бьем друг другу морды, они решают свои проблемы. Искусство компромисса начинается с себя, с того, что надо чуть-чуть уступить. Но надо четко разделять интенсивность угрозы: угрозы певицы, которая спела не там, где вы хотели, и не на том языке, и угрозы конкретного человека, который проголосовал за воровство и бандитизм. Но пока активисты гоняют артистов, другие артисты, намного более профессиональные, ни в какие "Миротворцы" не занесенные…

– И более высоко оплачиваемые (улыбается)…

– …идут вперед семимильными шагами.

– Хочу спросить еще об одном компромиссе – внутри семьи. Рождение ребенка теоретически должно укреплять брак, но, как показывает статистика, рождение ребенка часто приводит к разводу…

– По моей [статистике], 40% семей не выдерживают испытание ребенком. 

– Почему так происходит и что делать?

– Быть счастливыми родителями – это технология. Прежде всего, проблема состоит в том, что в нашей стране традиционно мужчины полностью изолированы от принятии любых околодетских решений. Женщина, находящаяся под влиянием гормонов, страхов, под влиянием собственных родственников (опять-таки – родственников-женщин), в которой доминирует инстинкт, чтобы [ребенок] не замерз и не умер с голоду, творит чистый беспредел. Ребенок орет – в голове у женщины только две мысли: он или замерз, или проголодался. У него болит живот от того, что он объелся, от того, что жарко в комнате… Она не может довести его до ума, при этом мужик – в стороне. Когда ребенок заболел, он говорит: давай я побегу в аптеку. То есть логики и здравого смысла возле детей нет вообще. Мужчина, который пошел на родительское собрание, дал ребенку лекарства, понимает, что такое детская одежда, понимает, что такое системы детской безопасности, – таких мужчин очень мало.

Более того, у нас дважды отцы четверых детей становились президентами. Я почему-то думал, что когда отец четверых детей становится президентом, то дети для него что-то значат. И не только свои. И он хотя бы иногда нам объяснит, что такое хорошо и что такое плохо… как это круто иметь уважаемого обеспеченного детского врача, как это важно, чтобы в детском садике был один педагог на пятерых детей, а не на 30… Но этого не происходит.

К чему я это все говорю? Я положил жизнь на то, чтобы объяснить вам: если вы знаете и умеете, то родительство – это счастье, но ментально вы хотите сделать это подвигом. Все, что вам помогает, вы воспринимаете чуть ли не в штыки. Вы боретесь с подгузниками, с баночным питанием – вы ищете себе проблемы! У нас куча мам с трехмесячными детьми сидят и часами делать "пись-пись-пись", а потом бегут и рассказывает подругам: представляете, мой в три месяца сам попал в горшок! И все начинают "пись-писькать" вместо того, чтобы одеть ребенку подгузник и лечь поспать. Вы просто представьте себе, как ваша мама, ваша, Алесечка, мама, 20 лет назад (или сколько?) выносила вас зимой гулять. Вы вообще представляете, каково гулять с детенышем без одноразового подгузника?! Только запеленали – (принюхивается) – распеленали. А сейчас – елки-палки! – все условия для того, чтобы путешествовать, отдыхать, любить, спать по ночам, контролировать ребенка… Климатическая техника, стиральная машина-автомат, сушилки, микроволновки, посудомоечные машины – на все, что помогает людям выживать, размножаться, государство должно немедленно снять НДС, государство должно открыть путь к счастливому родительству. Государство должно учить детей в школе, что такое правила безопасности, как обращаться с гаджетами, что такое "экранное время". Вы это слышали?! "Армія, мова, віра". Где тут дети, где люди?! А они учат меня патриотизму…

– Евгений Олегович, слушаю вас и думаю: это же президентская программа! Вперед!

– Не-не-не! Они меня убьют! Для меня была очень важна эта попытка наезда: я почему-то всегда был убежден, что если на меня начнут нападать (ребят, ну я столько пахал ради вас!), то кто-то должен за меня вступиться. Один политик написал пару хороших слов и человек 30 позвонили со словами "доктор, держитесь, не обращайте внимание на идиотов". Поэтому нельзя быть президентом, когда все будут с тобой воевать, когда на меня обрушатся все бандиты, которым я помешаю воровать и которые со мной никогда не договорятся. А все будут смотреть, потирать руки и ждать, когда меня грохнут.

Покажите мне убийцу [пророссийского публициста Олеся] Бузины, покажите мне убийцу [журналиста Павла] Шеремета! Кто заставил людей выпрыгнуть из окон? Покажите мне, кто закрыл канал, кто выгнал из страны Савика Шустера! Я хочу это знать, это мое право как гражданина, который любит эту страну, который всю свою жизнь, все свое здоровье угробил на эту страну! Я не хочу видеть мерзавцев, которые учат меня, как жить и на каком языке я должен разговаривать. 

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Хочу поговорить еще на одну животрепещущую тему, особенно для мамочек, у которых есть маленькие дети: когда у ребенка высокая температура и ее не могут сбить жаропонижающими средствами. Я знаю, что у вас есть список, в том числе не очень традиционных средств, которые помогают.

– Вы должны четко понимать, что у меня нет никаких списков от доктора Комаровского. Я не строю из себя великого доктора Хауса и великого врача. Я – коммуникатор между медицинской наукой и мамой. Я могу, например, подсказать, что что помогает, а что нет. Например, первое условие помощи ребенку с высокой температурой – это теплая одежда, но прохладный чистый воздух (18–20 градусов). Трудно сбрасывать тепло, когда в комнате +25. Мамы должны знать, что человек вдыхает воздух [температурой], например, 25 градусов, а выдохнули – 37. То есть температура выдыхаемого воздуха равна температуре тела. Если мы вдохнули 25, а выдохнули 37, мы потеряли какое-то количество тепла. А если мы вдохнули 18 и выдохнули 37, мы потеряли тепла намного больше. Поэтому, как правило, у детей не бывает температуры 40, если в комнате – 18. Я понятно объяснил?

Это первое. Второе: есть очень много заблуждений на тему того, что ребенка с температурой надо раскрыть и раздеть. Если кожа контактирует с прохладным воздухом или с холодной водой, возникает спазм сосудов кожи и ребенок перестает потеть. Температура кожи понижается, а температура внутренних органов увеличивается! Начинаются судороги – и мы едем в больницу. Чистый прохладный влажный воздух, но не должно быть ощущения, что тебе холодно. Ребенок должен быть тепло одет. 

Любые жаропонижающие активизируют потоотделение. Что надо? Чтобы было, чем потеть. Поэтому главная задача – напоить. И именно с этого начинается лечение, а не с таблетки ибупрофена или парацетамола. Я назвал всего два препарата, которые назначаются детям: парацетамол и ибупрофен. Ничего другого! Никакого аспирина, анальгина – ничего другого! Я называю международные названия, мне за это деньги не платят. А какое вы выберете торговое название – это ваши проблемы. Но до того как вы засунете в ребенка таблетку или сироп (кстати, детям не дают таблетки, только [препараты] в детской лекарственной форме – жидкие), вы должны его одеть, напоить и сделать правильную температуру [в помещении]. 

Дальше. Вы должны знать, что если у ребенка высокая температура и спазм сосудов, то свечка из попы не всасывается, она там мирно лежит. Как определить, будет свеча эффективной или нет? Вы берете ногу и смотрите: если пятка розовая и теплая, свеча поможет; если пятка бледная и прохладная, свеча эффективной не будет. Скажите, сложно этому в школе учить?

– Когда пить кока-колу?

– Это торговое название! Я никогда не называю торговых названий! 

– Это я сказала…

– Коричневая жидкость с пузырьками является мощным энергетическим напитком. Если ребенок отказывается пить, то фактически капельница с глюкозой равно кока-кола. Пейте на здоровье эту гадость. Но никогда не давайте здоровым детям! А здоровому ребенку ее можно давать только при условии что он худой и с шилом в заднице, и папа регулярно с ним бегает. А если он сидит целый день перед смартфон, то ему этого нельзя!

– От детского питья перейдем к взрослому. Недавно вы мне сказали: чтобы быть здоровым, нужно каждый день пить. (Смеется).

– Это не я сказал! 

– Я думала, что нужно наоборот.

– Оказывается, что небольшая доза (примерно стакан вина в день, хорошего вина) уменьшает общую смертность примерно на 18%. 

– Запишем это в президентскую программу?

– Каждому по стакану вина, да. Проблема в том, что если нашему человеку дать стакан вина, он же на этом не остановится. Он скажет: "Давайте, доктор, расширенные обязательства". (Смеется). А два стакана вина уже увеличивают смертность. А остановиться нам всегда очень сложно…

Я считаю, что у нас очень большие проблемы со спортом, с детским особенно. Это катастрофа. Мы очень отстаем: как только в мире что-то запрещают, все это тут же оказывается здесь. Практически во всем мире запретили ходунки (родители знают, что это такое), потому что ребенок в ходунках может развивать такую скорость, что он просто бьется головой об стенку и [получает] опасные для жизни травмы. Я уже не говорю о том, как они в ходунках падают в бассейн, с лестниц… просто убиваются… Как только их запретили – они появились здесь в огромном количестве. Мы не хотим за этим следить, а ведь это функция государства. А я, еще раз говорю, за свои деньги украинским мамам показываю свои программы. Государству эта тема вообще не нужна.

– Кто для вас украинская элита? Назовите фамилии.

– Не знаю… Я же их много видел, по большому счету… Для меня элита – это Вова Зеленский, "95 квартал". Знаете, почему? Я знаю практически каждого из них и слежу за ними. Во-первых, это люди, которые работают командой много лет и защищают друг друга, помогают друг другу, дружат семьями, умеют находить общий язык и – еще раз – с утра до ночи пашут. Все, что они заработали, они заработали своим интеллектом, своими мозгами. Если бы вы не шушукались: "Зеленский идет в президенты", а послушали, что они говорят… не хихикали бы…

– Ну это же смешно!

– Самое страшное, что мы должны рыдать над этими шутками, по большому счету. И они очень часто это делают, просто [у людей] мозгов часто не хватает, чтобы оценить всю глубину… Но для меня это элита, это настоящие патриоты страны. И самое главное – они всего добились своим трудом. Точно так же, как Андрюша Данилко. Человек, который никому не продался, который сам, своим талантом от Бога данным, [добился успеха], который сохранил этот талант для своей страны, который никуда не уехал, который, как и Вова, мог жить припеваючи в любой стране мира. И если бы Андрюша сейчас жил не в Киеве, а в Амстердаме, он мог бы каждый день летать на заработки в любой город России,  вывозить оттуда чемоданами деньги… А он здесь, потому что это его страна. А мерзавцы учат нас всех патриотизму. 

Иногда мне кажется, что самый крутой способ поломать все карты политтехнологам – это собраться нам вместе… Я договорюсь с Володей, с Андрюшей – мы сядем и выберем президента из всех кандидатов (а за каждым из нас – миллионы подписчиков) и скажем: голосуйте за этого! О-о-о, сколько они нам денег понесут! А мы не берем.

Фото: Ростислав Гордон / Gordonua.com

– Теперь я не могу у вас не спросить: если Зеленский пойдет в президенты, вы его поддержите?

– Я ему верю, я его люблю. Я Вовку люблю – он пахарь. Помню, когда Савика Шустера назвали самым красивым мужиком Украины…

– Вас тоже называли.

– Я сейчас о другом. Вову Зеленского, кстати, тоже. Мы все – одна шайка-лейка. Так вот, когда Савик стал самым красивым, у него брали интервью, и он сказал такую фразу: "Два слова, которых я никогда не применял к себе, – это высокий и красивый". Так вот, Володя, родившийся в Кривом Роге, не имел никаких никаких связей и особых способностей, чтобы стать тем, кем он стал. Вот Кличко Бог дал генетику и трудолюбие. Но генетику ему дал Бог, а есть люди, которым Бог не дал ничего, кроме таланта. Но пробиться таланту в нашей стране, не имея денег и связей, можно только тогда, когда ты пашешь с утра до ночи. Когда такие люди, как Володя или Андрей, пробиваются к вершинам известности – это для меня эталон. Эталон людей, которые могут пахать и не продать себя, свой талант, свое искусство.

– Вы сегодня сказали в эфире очень много важного, но печального. Я хотела бы закончить на другом настроении. Расскажите любимый анекдот.

– Давайте я расскажу историю. Она приключилась со мной лет семь назад (это такой повод для романа). У меня в Харькове частный дом. В 15 метрах от крыльца растет дуб, ему лет 150. Всем очень нравится, правда, моя жена ненавидит его, потому что только в этом году мы вывезли 40 мешков желудей. Но зато красиво. Как-то мы с детьми решили сделать Лукоморье во дворе. Мы пошли с моими пацанами в хозяйственный магазин, купили цепь, покрасили ее желтой краской, потом купили кота плюшевого и посадили на цепь. И тут встал вопрос: где взять русалку? Я полез искать, где купить. Все, на что я наталкиваюсь, – это русалочки из диснеевского мультика. Но они все маленького размера…

– Не подходит.

– Ну нет русалки и все! Как-то еду я на машине мимо харьковского гидропарка и вижу: мужик стоит продает надувных дельфинов, китов – и меня осенило! Если есть надувные киты и дельфины, то должна быть и надувная русалка. Я несусь домой и с криком "придумал!" врываюсь в кабинет и набираю в интернете "надувная русалка". И мне вываливается 50 страниц предложений: "русалка надувная, два рабочих отверстия". То есть, оказывается, "русалка надувная" – это классная позиция всех секс-шопов Украины. И вот я сижу ополоумевший, и тут заходит жена и спрашивает: "Что же ты придумал?" (Смеется). И я боюсь, что вся наша политика очень похожа на надувную русалку из секс-шопа. Вот такие далеко идущие философские выводы (смеется).

– Практически тост. 

– Тост? Вы хотите тост? Самый классный тост на эту тему – это тост про падишаха. Он тоже имеет отношение к политике.

– Я такого не знаю.

– Суть этого тоста следующая: евнух приходит к падишаху и говорит, мол, пора выполнять супружеский долг, и ведет его в дальний конец гарема. Падишах осуществляет долг, и тогда евнух ведет его в другой конец гарема. И так он его водит всю ночь. Под утро евнух говорит: о светлейший, как это возможно? Я вожу вас из конца в конец, у меня уже ноги не ходят, я устал, а вы же не только ходите, но еще и долг выполняете. Как вам это удается? И падишах ему говорит: запомни, свою работу надо любить. Ребята, давайте выпьем за то, чтобы они любили нас…

– Но не так как этот падишах.

– Они любят нас именно так, будь они неладны. Делайте правильные выводы! (Смеется).

– Спасибо вам большое за интервью!

– На здоровье!

Записал Дмитрий НЕЙМЫРОК