-3 Киев
Знаю, что благодаря моему участию в минской группе несколько жизней точно были спасены. А для меня это самое главное. Больше ничего не надо
– На скольких музыкальных инструментах вы играете?
– На трех. Пианино, клавишные – баян, струнные – немножко гитара.
– Вы часто берете в руки инструменты?
– Очень редко.
– Любимое произведение?
– О, Боже… Их так много. Из тех, которые я играю?
– Да.
– Мне нравится "Рондо в турецком стиле" Моцарта. Его еще "Турецкий марш" называют. Там пальцовка очень сложная.
– У кого бы вы хотели попросить прощения?
– У родителей.
– Есть за что?
– Ну, конечно.
– Кого вы больше всего любите?
– [Жену] Ларису.
– У вас есть прозвище? Возможно, среди ваших друзей какое-нибудь шутливое.
– Нет. По крайней мере, я не слышал. Я этого не боюсь, потому что понимаю – это было бы по-хорошему, по-доброму. Раньше – может, в институте еще – называли Жека.
– Кто ваш главный советчик?
– Ночные размышления.
– У вас часто бессонница?
– Нет, я бы так не сказал. Наоборот, мне не хватает времени выспаться.
– Сколько вы спите?
– По-разному. Плюс-минус шесть часов. Где-то с двух до семи. Иногда меньше, иногда больше.
– Вещие сны у вас бывают?
– Когда-то давно. Но это, скорее, были совпадения. Вещих снов не помню.
– Какую у вас эмоцию вызывает то, что сегодня происходит в Украине?
– Тяжелую, грустную. С очень тяжелыми размышлениями о возможных вариантах развития [событий].
– Можете простыми словами объяснить то, что вы делаете в минской группе? Если говорить не об официальной должности, а чисто по-человечески – кто вы там сейчас?
– Во-первых, я волонтер. В прямом и переносном смысле. Мне даже близкие говорят, мол, зачем тебе это? Уже вот 104-й раунд [переговоров]. За один полет – четыре штампа в паспорте. Уже надо паспорт менять. Но я знаю, что благодаря моему участию в минской группе несколько жизней точно были спасены. А для меня это самое главное. Больше ничего не надо.
Мирное время – не для военных, оно их расслабляет
– Какой у вас был самый счастливый день в жизни?
– Это надо вспоминать... Когда отец с фронта вернулся. Мама много рассказывала – мне же всего четыре с половиной года было. А когда отец ушел на фронт, мне полгода было. И я не помнил его, только по рассказам мамы [знал]. Мама два раза получала повестки. Один раз, что он пропал без вести под Керчью, а второй раз – что погиб в Будапеште, там были тяжелые бои. Но оказалось, что ни тогда, ни тогда. Когда пришло письмо, помню, она меня потянула фотографироваться в райцентр. А когда отец вернулся, – Боже мой! – он был раненый, пережил плен...
– И вы это помните?
– Да, я помню. Я даже помню, как через речку – километра три, наверное – немцы бомбили совхоз. А мама мне говорит, мол, ты не можешь такого помнить – тебе было где-то семь месяцев. Когда это произошло, она меня схватила и бежала через поле. Спустя время психологи объяснили, что такое возможно: мамин стресс передался мне, и я эту картинку и звук запомнил.
– Самый печальный день вашей жизни?
– Смерть брата и смерть родителей – это самое печальное.
– Вы о чем-то жалеете в жизни?
– Конечно, бывает. Я жалею, что не стал врачом. Даже поступил в медицинское училище, проучился там несколько месяцев. Но это были тяжелые послевоенные годы, денег у родителей не было. Пришлось уйти.
– Вам когда-нибудь угрожала опасность?
– Конечно. Самое яркое из того, что я помню – когда провалился под лед. Но успел ухватиться за край. При этом слышал шум воды.
– Сколько вам тогда было?
– Лет 13 примерно. Мы катались на коньках. Ну, знаете, пацаны дурачились. Коньки были самодельные. И вот я сделал такой крутой поворот, что просто проломал лед. Ребята меня спасали. Некоторые побежали вперед, чтобы пробить лед: если бы меня начало уносить, они бы меня перехватили.
– Они вас и спасли?
– Вытащили. Я успел схватиться за лед. Сельские пацаны же все здоровые. Но подтянуться было тяжело из-за течения. К тому же промокла одежда. Короче, ребята вытащили.
– Какой ваш самый любимый фильм?
– Их много. Я люблю сложные фильмы. Например, "Темные времена" о Черчилле. Он такой философский. Нравится "Карточный домик" и другие. Там, где рассказывается о правительственных кругах США. Потому что понимаешь подоплеку – что там и к чему.
– Любимая ваша книга?
– Сложно сказать. Дело в том, что первое образование у меня – филологическое. В том числе литература украинская, русская, иностранная, античная. Пришлось много перечитать как по желанию, так и поневоле. Но с тех времен запомнился почему-то "Замок Броуди". Хотя нельзя сказать, что какая-то одна книга мне нравится больше, чем другие.
– Какой президент нужен Украине?
– Высокопрофессиональный, дальновидный, смелый. Который умеет быстро принимать грамотные решения и знает, как сформировать действенную команду для наступления. Команда для мирного времени нам сейчас не годится.
– У описанных вами качеств есть конкретное имя или это просто то, что вы хотели бы?
– Думаю, да. Я уже писал об этом. Больше всех подходит [экс-начальник Главного управления военной разведки Минобороны, бывший председатель СБУ, генерал-полковник] Игорь Смешко. Есть еще несколько ребят, но они не кандидаты в президенты. А у Смешко много нужных сейчас качеств. Знание иностранных языков – уже не самый главный критерий. Да, три языка – серьезно. Хотя это не главное. Самое важное – принимать квалифицированные решения. А это в ментальности военных людей. Почему я говорю об Игоре? Мы же в состоянии войны. Не только в военном плане, но и в экономическом, информационном и так далее.
Мирное время – не для военных, оно их расслабляет. Что такое военный человек? Это оборона и наступление. То есть ты должен хорошо знать врага и хорошо знать, какой у тебя ресурс. Ты должен знать, что умеет твой враг, а сам – уметь больше, чем он. Ты не полезешь в атаку на рожон, если знаешь, что у противника подавляющее преимущество. А значит, тебе нужно выбрать момент, когда наступать, подтянуть резервы и ресурсы. Короче говоря, не делать опрометчивых и дурных поступков, которые на поверхности выглядят как героические, но за собой влекут тяжелые негативные последствия. Серьезные военные, профессионалы таких ошибок не совершают.
Записал Александр ПРИСЯЖНЫЙ
