Резников: Сейчас в минском процессе нет Медведчука, его людей и самолетов G

Юрист Алексей Резников в 2014–2015 годах занимал пост заместителя мэра – секретаря Киевского городского совета, затем более двух лет работал заместителем главы Киевской городской государственной администрации. Осенью прошлого года вернулся к юридической практике и взялся за развитие такого направления в юриспруденции, как альтернативное разрешение споров.

18 сентября 2019 года президент Владимир Зеленский назначил Резникова представителем Украины в политической подгруппе трехсторонней контактной группы. В интервью корреспонденту издания "ГОРДОН" юрист рассказал, как организована работа переговорщиков в Минске и почему происходящее в белорусской столице участники процесса предпочитают не обсуждать публично. Он также высказал свое мнение о причинах разногласий между мэром Виталием Кличко и главой Офиса президента Андреем Богданом, о принятом в первом чтении законопроекте о столице и предупредил, что заложенная в документе идея формирования территориальных общин создает инструмент, который в перспективе может привести к "параду суверенитетов" в Киеве.

– Как вы попали в состав трехсторонней контактной группы?

– По рекомендации второго президента Украины Леонида Кучмы. Политической подгруппе был нужен юрист, переговорщик и человек, который понимает работу органов местного самоуправления. Так совпало, что я много лет юрист (занимаюсь разрешениями споров), имею четырехлетний опыт работы в органах местного самоуправления (был секретарем Киевсовета и заместителем главы КГГА). Переговоры, урегулирование, медиация, консультации, коммуникации – это как раз моя история. И я решил потрудиться для государства.

Предложение принял с честью. Считаю это серьезным вызовом. И если у нас есть шанс урегулировать конфликт, я бы хотел участвовать в этом процессе. У меня есть понимание, что мы не должны сдать украинские интересы, защищая наши потребности, мы должны двигаться в сторону урегулирования.

– У вас собеседования были?

– В первую очередь со мной пообщался сам Леонид Данилович. Также был разговор с президентом. 

– Вам комфортно работается с Кучмой и другими членами ТКГ?

– Я для себя пришел к интересному выводу (это не новшество, просто эту идею осознал): президентов нужно оценивать по прошествии лет 10, не раньше, когда после них поработали другие президенты. Всегда найдутся члены команды, которые совершают глупости и даже преступления. Но масштаб личности надо оценивать, когда шум уйдет. Чуть позднее мы сможем посмотреть спокойно и на всех других президентов. К Кучме с невероятным уважением относятся все участники минского процесса. И представители российской стороны, даже если идет жесткая дискуссия, к нему проявляют должное почтение.

– Порой складывается впечатление, что он очень закрытый...

– У него непростая роль. В таком статусе по эфирам не походишь. Он и должен быть в какой-то степени закрытым. Но поверьте, у него проукраинская позиция, очень четкая и системная. Если кто-то думает, что он может сдать интересы Украины, ошибается. Я видел и слышал, как он ведет переговоры. Кучма может быть жестким, всегда четко аргументирует. С ним невероятно комфортно.

Политическая подгруппа, где я работаю, как по мне, названа условно. Там больше юридических вопросов, политико-правовых. Тексты соглашений, концепций, будущих законодательных актов, которые так или иначе надо принимать, чтобы обеспечить реинтеграцию Донбасса и восстановление нормального образа жизни на территории временно оккупированных районов. Для четверых руководителей подгрупп боссом является Леонид Кучма. А над ним соответственно – еще большие боссы.

– Кого вы имеет в виду?

– Самый главный вовлеченный человек – глава государства Владимир Зеленский. Он абсолютно в курсе всего, что происходит и в минской группе, и в нормандском формате. Группа, которая раз в две недели выдвигается в Минск, имеет прямую коммуникацию с президентом. Простая иллюстрация: в то время, когда украинская делегация проводила переговоры в Минске, президент лично инспектировал места разведения сил в Золотом.

– Понятно, что президент физически не в состоянии все делать собственноручно. Кто ему помогает в этом направлении?

– Ключевым членом команды является помощник президента Андрей Ермак. Он вовлечен в процесс ментально, эмоционально, технически и организационно. Он, в первую очередь, обеспечивает гармонизацию и взаимодействие в рамках минского и нормандского форматов, коммуницирует со сторонами. По сути события, происходящие в Минске, открывают двери для саммита на высшем уровне. Ермак задает тон всей команде, но этот тон всегда согласован с президентом. Полученные установки дальше реализуются всеми четырьмя подгруппами во время переговоров и подготовки к следующим встречам ТКГ. И усилия всей команды таким образом направлены на то, чтобы ускорить процесс урегулирования и принести реальный мир в Украину.

– А могли бы вы рассказать, что делают представители ОРДЛО в Минске?

– В ТКГ представлены Украина, РФ и ОБСЕ. Вспомните, как родился минский формат. Это детище нормандской встречи в верхах. Нужно было создать более рабочий орган, ведь главы государств и даже министры иностранных дел не могут так часто коммуницировать. Понадобились представители государств (Украины, РФ) и ОБСЕ как медиатора чтобы решать технические и другие важные вопросы. Тогда возникла трехсторонняя контактная группа.

Решения, принятые в нормандском формате, обязательны для дальнейшей проработки в трехсторонней контактной группе в Минске. ТКГ сегодня включает представителя Украины Леонида Кучму, РФ – Бориса Грызлова, посла от ОБСЕ – Мартина Сайдика.

Минский формат для выполнения своих задач предполагает создание рабочих групп, которые обговаривают детали, спорят, нарабатывают какие-то решения и передают их наверх. ТКГ может о чем-то договариваться и даже подписывать какие-то письма, выходить во внешний мир. В случае необходимости передавать свои наработки на следующий уровень – политическим советникам в нормандском формате, министрам иностранных дел и в итоге главам государств. Существует четыре рабочих группы – гуманитарная, экономическая, по безопасности и политическая. И в каждой группе есть представители от Украины, России и модератор – посол ОБСЕ.

Я не вправе обсуждать подробности переговоров. У нас есть три официальных спикера, которые могут говорить о минском процессе: Леонид Кучма как представитель Украины в трехсторонней контактной группе, министр иностранных дел Вадим Пристайко и президент Украины Владимир Зеленский. Либо люди, которым будет поручено что-либо озвучить. А личные амбиции и желание попиариться не должны быть поводом для нарушения тактики и стратегии переговоров страны.

– Мы же видели сообщение и от вас – о нарушении режима прекращения огня...

– Действительно, я сделал заявление по просьбе Офиса президента. Кучма в это время был в перелете. Чтобы дать понимание мировому сообществу и нашим западным партнерам о происходящем, пояснить, почему не произошло разведение сил 7 октября в Золотом и Петровском, я как представитель Украины озвучил стейтмент. Но я не могу рассказывать что-то о самих переговорах.

– В чем причина такой скрытности?

– Это "химия" любых переговоров, связанных с конфликтом (бытовым, бизнесовым, военным, межгосударственным). Любой переговорщик, медиатор, конфликтолог знает, что переговоры всегда сопровождаются эмоциями и субъективизмом. С ними надо работать, постараться их локализовать, дать сторонам выпустить пар (есть специальные техники), чтобы в итоге эмоции ушли, а остался прагматизм. Тогда можно переходить к самому важному – интересам сторон или их потребностям. И возникает та "химия" процесса, которая может привести к урегулированию. Поэтому так важно сохранять тишину и конфиденциальность вокруг переговоров. Любое публично оброненное слово может быть подхвачено и воспринято одной из сторон неверно и излишне эмоционально и, соответственно, подбросить дров в полыхающий огонь. Эмоции вспыхнут с новой силой и приведут к ссоре.

Резников: Нам нужно изучить опыт конфликтов в других странах и понять, что невозможное возможно. Фото: kyivcity.gov.ua

Давайте посмотрим на примеры разрешения больших международных конфликтов. В Югославии был затяжной конфликт, в котором принимали участие почти все бывшие республики страны, но и он в итоге завершился урегулированием. Посредниками выступали в том числе представители США. Есть такое известное уже понятие – Дейтонское соглашение. В городе Дейтона в Америке проходили основные раунды переговоров, где родилось в итоге соглашение, которое остановило кровопролитие.

Представители сторон тогда настолько эмоционально были заряжены друг против друга, что не могли разговаривать. Погибло большое количество людей со всех сторон. Это были в том числе межэтнические и религиозные кровавые разборки, пытки, плен и весь трэш, который только возможен в военном конфликте. У каждой стороны были свои кладбища. И очень сложно им было говорить даже с помощью посредников. Но это нужно было делать. Пресса проявляла большое внимание, любое сказанное слово могло быть воспринято как потворство или акт капитуляции либо излишней агрессии, что мешало переговорам.

Тогда согласие родилось на обычном бытовом уровне. Люди начали говорить во время походов в туалет, потому что там не было лишних глаз и ушей, не было журналистов и других людей, которые могли спровоцировать. Моя руки в уборной или поправляя прическу в дамской комнате, участники процесса начали говорить между собой. Так стал налаживаться обычный человеческий диалог, который привел к прагматизму переговоров. Участники того действа назвали это "туалетной дипломатией". Звучит смешно, но это яркая иллюстрация того, что таинство переговоров не предполагает публичности. Важно доверие общества и власти к тем, кто уполномочен вести переговоры. Конечно, это не исключает своевременное и разумное информирование общества о происходящем, чтобы не возникало ощущение "зрады".

Я считаю, что перед украинским обществом стоит много вызовов. Нам нужно изучить опыт конфликтов в других странах и понять, что невозможное возможно. Взгляните на лауреатов Нобелевской премии мира. На Нельсона Манделу, который известен не только борьбой с апартеидом. Он создал совет старейшин из бывших глав государств, которые разрешали разные конфликты на африканском континенте. В 2015 году премию мира получил "тунисский квартет" – представители четырех организаций, которые смогли обеспечить национальный диалог и в итоге "сшили" страну. В этом году премии удостоен премьер-министр Эфиопии Абий Ахмед Али, который закончил конфликт с Эритреей, длившийся 20 лет.

Битву можно выиграть силой, войну – умом. Как в трактате "Искусство войны": "Одержать 100 побед в 100 битвах — это не вершина воинского искусства. Повергнуть врага без сражения — вот вершина". Нужно искать возможности и помнить: всегда возникнет вопрос "Что делать дальше?". Развели военных, прекратили огонь, а дальше очень важная работа. Например, переходное правосудие. Оно ответит на вопросы, как быть с военными преступниками, с разграбленным и "национализированным" имуществом, отжатым бизнесом, квартирами, машинами и так далее.

– Но суд все равно должен состояться...

– Конечно. Если не будет торжествовать официальное государственное правосудие, начнет торжествовать самосуд. Такого допустить нельзя. Это вопрос безопасности для мирного населения с обеих сторон. Много тем требуют обсуждения в экспертном и медиасообществе. Журналисты могут оказать помощь в налаживании национального диалога. Сегодня много диалоговых площадок, в том числе у западных партнеров, которые стараются проводить круглые столы, обсуждать проблемы. Возможно, прессе нужно чаще посещать такие события, слушать, давать информацию. Это само по себе стимулирует обсуждение и в обществе.

– Вам не страшно в Минск ездить? Там же российские спецслужбы, как у себя дома...

– На месте проведения переговоров безопасность существует. Все абсолютно комфортно. Даже пресса на входе находится за заборчиком. Ждут с камерами, снимают всех участников. Потом к ним выходит посол Сайдик, делает короткое заявление. И все. Мне странно, что там нет украинских телекамер.

– Как вы добираетесь на переговоры?

– Покупаем билеты и летим. Всего 50 минут в воздухе – это очень удобно. Мы прилетаем рано утром регулярными рейсами. В аэропорту встречают сотрудники украинского посольства в Беларуси – господин посол, его советники, консулы. Садимся в автомобили и едем в посольство. Поскольку мы прилетаем ранним утром, до встречи еще остается какое-то время, и мы пьем чай, общаемся, кто-то готовится к встрече. Потом все вместе едем к месту проведения переговоров, где в течение дня проходят консультации, а потом вечером летим назад в Киев. Если кто-то не успевает, едет в Киев поездом. Я стараюсь не ночевать, а по возможности вернуться самолетом домой.

– Продолжает ли Виктор Медведчук играть какую-то роль в работе ТКГ?

– Не могу судить о том, что было раньше. Но сейчас точно его участие исключено. Там нет ни его самого, ни его людей, ни его самолетов. 

– Вы много лет работали с Виталием Кличко в киевской власти. Не так давно глава Офиса президента Андрей Богдан заявил, что Кличко несамостоятельный и "потерял контроль над Киевом". Что думаете по этому поводу?

– Кличко точно не марионетка. Это мем, придуманный оппонентами. Не существует руководителя однозначно самостоятельного – всегда есть советники, люди, которые шепчут в ухо. Тут вопрос, насколько руководитель фильтрует информацию, насколько он может, выслушав пять мнений, принять свое решение. В Украине люди разные: одни – на светлой стороне силы, а другие – на темной. Все, как у Джорджа Лукаса. Есть они и в администрациях президентов, и в мэриях.

Я с Виталием проработал бок о бок четыре года. Видел разные попытки повлиять на его мнение. Приведу такую аналогию: есть маленькие быстрые гоночные машины, а есть большие мощные джипы. Кличко такой джип: пока провернутся все маховики (замы и советники), пройдет время, а когда он поехал, его уже не остановить.

Кличко слушает, но в итоге решения принимает сам. Он невероятно хорошо обучается, гибкий, умеет слышать. Бывало, мы до хрипоты спорили между собой, как именно что-то делать. Он мог ждать 30–40 минут, пока все выплеснут эмоции, пофехтуют аргументами. Даже если кто-то воздержался от дискуссии, спрашивал обязательно, какая у него позиция. И потом говорил: "Решение принято, действуем так, пожалуйста, исполняйте".

Понятно, не все его любят, есть те, кто завидует, кто хочет “укусить”. Это же конкуренция. Такова модель выживания. Мы все рождены конкурировать, чтобы прогрессировать. Иначе мы бы не выжили как вид.

Кличко – реальный лидер. По моему мнению, для него как для личности сейчас самое прекрасное время. Он воочию может убедиться, кто рядом с ним предатель и трус. Его команда проходит испытания и сортировку.

– А способен ли он все происходящее адекватно оценить?

– Виталий Владимирович очень доверяется людям, привязывается, ему сложно расставаться, даже если человек "шалит". Ему не хочется верить в плохое. Бывает, кто-то ошибся, оступился, наговаривают. Но пришло время делать выводы и пережить пару разочарований. Кличко болезненно воспринимает, когда кто-то не оправдал надежд, но если это произошло, то уже навсегда.

– Но политика – это договоренности. Он сам был в переговорах со многими политсилами, шел на компромиссы, заключал определенные союзы. Вовсе не обязательно такая сортировка приведет к реальным изменениям.

– Есть ситуации, когда ты устраиваешь союзы по интересам. Помните, что произошло в 2014 году, когда часть депутатов парламента вместе с Януковичем бежали из страны? Надо было 226 голосов для избрания спикера, который станет выполнять обязанности президента, назначения министров и сохранения целостности страны. Тогда не хватало у оппозиции голосов. И пришли депутаты, в том числе от Партии регионов, которые понимали, что политические взгляды разные, а страна одна. Они поддержали своими голосами решения, обеспечили кворум и голосование, чтобы восстановить органы власти на переходный период. Вот пример, когда соперники поступили в интересах государства. И это пример того, чем политика отличается от политиканства.

То же происходит в городском совете. Одно дело компромиссы и договоренности с союзниками, другое – взаимоотношения с членами твоей команды. Ты-то думал, вы говорите на одном языке, с ними не надо союзы заключать, а они оказались предателями. Кто-то дрогнул, кто-то соблазнился на какие-то посулы. Стало видно людей действительно порядочных и преданных, которые продолжают впахивать, а также крыс, которые сбежали. Для Кличко это супермомент, когда он может сбросить всех этих блох и двигаться вперед. Ему и дальше быть политиком и лидером.

Более узнаваемого в мире мэра сложно представить. Лидеры государств почитают за честь его увидеть у себя на конференции и сделать с ним фотографию. Поэтому Кличко – универсальный магнитный ключ (в том числе для центральной власти) с точки зрения возможности презентации страны.

Резников: С Кличко дружим, общаемся, регулярно видимся. Я все равно остаюсь другом города. Фото: kyivcity.gov.ua

– Вижу, вам было интересно работать во власти в Киеве. Почему же вы оставили это дело?

– Я человек с яркой потребностью свободы. Мне сложно долго находиться в рамках. Адвокатская профессия – свободная и творческая. Я всегда "вписываюсь" за справедливость. Люблю поспорить. Когда я на публичной службе занимался реальными проектами, получал удовольствие от их реализации.

Например, "Евровидение" – шикарный продукт. Я даже не мечтал быть менеджером такого проекта. Но имел честь. Работа по наружной рекламе мне стоила полтора года времени, коммуникации, переговоров, дискуссий, но в итоге рынок и власть стали союзниками. Мы разработали концепцию, все пять фракций Киевсовета проголосовали за реформу, реализация которой заканчивается сегодня без меня. Они поняли, что это общий интерес и выгодно всем, в первую очередь киевлянам и городу как организму, а не площади для формальной прописки.

И таких интересных проектов было достаточно много. Но также много и бюрократической рутины, в том числе совещания. Иногда сидел и думал: "Боже, что я здесь делаю?" Я точно не бюрократ. Скорее, проектный менеджер.

Когда в 2014 году Кличко меня пригласил в команду, мы договорились, что я прихожу на полтора года – до выборов. У меня была задача дедемонизации Киевсовета. И мне удалось это сделать, я считаю. Киевсовет заработал. Появился новый регламент, новые правила и система голосования – единственная в Украине "Рада-4", пресекающая "кнопкодавство". По сей день все работает без нареканий.

Потом поступило предложение Кличко поработать в исполнительной власти – в администрации. Для чиновника быть замом главы КГГА – предел мечтаний. А для меня – нет. Спустя время мне захотелось самореализации, поэтому я вернулся в частную практику, где больше свободы. Теперь развиваю абсолютно новый продукт – альтернативное разрешение споров. Такого в Украине еще никто не делал. Работаю с лицензированными медиаторами – Юной Потемкиной и Натальей Бесхлебной. Мы шутим, что являемся евангелистами урегулирования конфликтов.

– И как вы расстались с Кличко?

– У нас была двухчасовая беседа. Мы встретились у него дома в субботу, пили чай. Я уговаривал его, потому что он не хотел меня отпускать. Мы договорились, что я останусь и буду помогать курировать проекты, которые я вел, плюс подготовлю замов, которые зайдут на мои направления, – их стало два, Марина Хонда и Валентин Мондириевский. Мы несколько месяцев готовили команду, передачу дел. И они сегодня успешно развивают свои направления.

– Продолжаете общаться с мэром?

– Дружим, общаемся, регулярно видимся. Я все равно остаюсь другом города. У меня есть возможность быть услышанным, и я часто высказываю свое мнение, могу что-то посоветовать. Но об уходе не сожалею. Быть полезным городу – не значит быть чиновником администрации. Достаточно быть небезразличным.

– Сейчас снова обсуждается идея перезагрузки Киевсовета и выборов мэра. По вашему мнению, нужно ли сейчас выборы?

– Не считаю, что в столице нужно перезагружать власть. Не вижу целесообразности. Есть установленный законом срок полномочий – пять лет каденции. Она началась осенью 2015 года. Соответственно, до декабря 2020 года киевская муниципальная власть должна исполнять свои обязанности. Как и по всей Украине.

Нет кризисной ситуации, как, например, в 2008 году. Тогда избранный мэр Леонид Черновецкий и сформированное им большинство проголосовали за выделение около 2000 земельных участков на "студентов". Очевиден был "земельный дерибан". Это послужило поводом для досрочного прекращения полномочий киевского горсовета и городского головы. К слову, Черновецкий тогда выиграл и снова стал мэром. Но у него уже не было тотального большинства в Киевсовете. Это понятная история.

Ничего подобного в Киеве сейчас не происходит. Конечно, мы всегда выражаем какое-то недовольство происходящим. Не бывает все и всегда идеально. Банальная аналогия. Мы купили автомобиль в салоне, доехали до стоянки – он на 10% подешевел, постоял дома, вы решили его продать – стоимость упала на 30%, хотя он совершенно новый. Так и с властью. Политика выбрали, и тут же рейтинг начал падать. Это нормальный процесс.

Да, есть нюансы. Но во многом ситуация искусственно накручена. В Киевсовете ряд депутатов не желают работать и банально не приходят на заседания профильных комиссий и Киевсовета. Чистой воды профанация и саботаж. Мэр созывает сессию и закрывает ее из-за отсутствия кворума. При этом прогуливающие пишут в Facebook гневные посты о безобразиях у них в районе. Так придите на сессию и решайте эти вопросы! Голосуйте против, гневно выступайте, вносите проекты решений – это и есть работа депутата. Вас для того и избрали, чтобы вы активно представлять интересы своих избирателей.

Можно легко узнать, кто из депутатов не работает. И киевляне должны дать этим персонажам оценку. Уверен, они не пройдут в следующий состав. Придут те, кто за Киев, а не политиканы и популисты, которым плевать на город. И уже неважно, когда будут выборы – весной или осенью. Отдельные выборы по Киеву никому не нужны. Расшатывать ситуацию в столице нехорошо и для центральной власти.

– Не так давно парламент принял в первом чтении законопроект о столице, где предполагается разделение полномочий главы госадминистрации и мэра. Вы как считаете, есть ли такая необходимость?

– У меня есть версия. Базовой причиной волнения вокруг написания закона сейчас не столько желание изменить закон, сколько желание свергнуть Кличко. Все было подчинено тому, чтобы сказать этому составу Киевсовета и Кличко: “Спасибо и до свидания. Придут новые и все сделают иначе”.

Среди авторов законопроектов – много специалистов. У них отличная экспертиза, многие работали в мэрии и знают свое дело, дискуссия идет. Надеюсь, они здравый смысл смогут отстоять. Не победит ли политическая целесообразность? Я не знаю.

Мое ощущение, что здравый смысл восторжествовал. Идет дискуссия по написанию прогрессивного документа, который пройдет фильтрацию – парламентскую дискуссию. Это хорошо. Мне как жителю важно, чтобы закон был качественным. Потому что это пилотный проект для обновления Конституции Украины в части децентрализации. И он будет иметь большое значение для нашего существования как страны.

Киев имеет уникальный статус – это не просто город, а регион, аналог области. Поэтому идея совмещения в одном лице главы администрации и мэра разумна. Возьмите главу любой ОГА – посмотрите, какой у него ресурс и задачи? Строить и ремонтировать дороги, детские сады, школы, клиники, амбулатории и станции скорой помощи, обеспечивать социальные объекты за счет государственного бюджета, либо договариваться с облсоветом.

В Киеве ситуация иная – государство экономит деньги на развитии региона под названием город Киев. Потому что тут все делается за счет городского бюджета. К тому же, у Киева отнимают 60% НДФЛ, а не 40%, как у других регионов, и уже давно забыли о таком пункте в госбюджете, как средства на выполнение функций столицы. Если не ошибаюсь, в последний раз такая статья в госбюджете была году в 2014. А это порядка 2 млрд грн.

Вместо того, чтобы доплачивать за функции столицы, еще и забирают! И при этом городской бюджет, который утверждается местными депутатами по представлению городского главы и формируется из денег горожан, обеспечивает реализацию тех же программ, которые реализует ОГА. Это было мудрейшее решение, когда один человек совмещал в себе две должности. Разделение, дуализм власти – это риски для стабильности города, потому что это крупный регион, как минимум 4-миллионный.

– А как вам идея префектов?

– Как идея конституционных изменений, она прозвучала впервые еще в 2014 году на диалоговом форуме городов Украины. Префект – это представитель президента, курирующий власть. Сейчас это снова обсуждается в одном из законопроектов. Если закон о столице – пилотный проект, на основании которого будут прописаны последующие идеи децентрализации всех городов, – это хорошо. Тогда везде должны быть префекты с определенными компетенциями и полномочиями, в первую очередь, защищающими государственный суверенитет. Мое видение, для чего это нужно, – чтобы местные органы власти не воспользовались сепаратистскими настроениями. Префект может остановить подобные решения, а не любое решение местной власти, которое ему не понравилось.

Когда вводятся какие-то рычаги, всегда надо думать наперед, как ими могут воспользоваться люди с негативными идеями. Я за контроль центральной власти, но четко пропишите, в каких ситуация представитель президента может блокировать решения муниципалитета с обращением в суд.

Второй момент, который меня обеспокоил (надеюсь ко второму чтению это уберут), – идея о территориальных общинах районов. Это сумасшедшие риски. Мы получим парад суверенитетов прямо в городе Киеве! Подольские, Троещинские, Оболонские и другие народные республики. Потому что на законодательном уровне закладывается возможность их формирования.

Резников: Закон о столице просит модернизации, это правда. Но нужно разумно к этому подходить и принимать то, что будет способствовать работе, а не усложнять ее. Фото из личного архива

Хочу напомнить, международные конвенции и договоры, к которым мы присоединяемся, становятся частью национального законодательства. Хартия местного самоуправления для нас является важным документом, а в ней написано – у территориальной общины может быть один представительский орган. Соответственно, у города Киева одна территориальная община. И представительский орган один – Киевсовет. Если мы хотим создать райсоветы (я не против них, более того, считаю, что нужно идти дальше – советы микрорайонов, что и предусматривалось в одном из механизмов управления города в разработанной при мне концепции нового устава города Киева), мы должны четко описать, что это, чем занимается, какую часть полномочий им делегирует Киевсовет.

У нас в Шевченковском районе собирают около 60% всех налогов в Киеве. И представьте, Шевченковский район скажет: мы чемпионы по сбору местных налогов, почему мы должны содержать другие районы? При этом жители той же Троещины работают в центре, платят налоги, но детскую площадку, садик или школу хотят у себя в районе. Тогда мы получим парад суверенитетов. Поэтому глупость величайшая – давать даже повод говорить о создании территориальных общин районов. У нас одна территориальная община – город Киев. И собственность города – общая собственность всех киевлян.

Я не просто об этом размышляю. Я был соавтором законопроекта изменений в законопроект о столице – городе Киеве, который был зарегистрирован за подписью Оксаны Сыроид еще во время прошлой каденции. Это был революционный законопроект, где мы также прописали, что в горсовете должно быть около 30 депутатов. Причем профессиональных депутатов, которые ходят на работу ежедневно и находятся на содержании горбюджета, по аналогии с парламентом.

– В этой редакции тоже хотят уменьшения числа депутатов и еще платить им зарплату. Думаете это хорошая идея в наших условиях?

– Предлагается сократить до 80. Но это полумера. Уж если сокращать, то сокращать. У нас получалось около 30 депутатов, потому что мы шли от количества населения на одного депутата. Это 110–120 тысяч человек. Разумная представительская пропорция. И они должны ходить в Киевсовет, как на работу. Тогда мы исключим попадание в представительский орган застройщиков, бизнесменов и так далее, сэкономим и сведем к минимуму политизацию в городском совете. А политические партии пускай депутатов поддерживают, воспитывают, защищают, занимаются легальным лоббизмом, как это делается в цивилизованном мире. Например, в Торонто 25 депутатов в горсовете. Почему у нас это считается ненормальным?

– Все-таки Киев – большой город. И чем меньше депутатов, тем, вероятно, меньше возможности у горожан коммуницировать с ними.

– Чтобы не утратить связь с людьми, в Киеве существует около 90 локальных территориальных мест проживания горожан со своей историей и названиями – Сырец, Русановка, Позняки, Березняки, Татарка, Старый Подол и так далее. Давайте сделаем многоступенчатую систему местного самоуправления. Ее не надо придумывать, надо просто развивать. Это называется ОСН – органы самоорганизации населения, предусмотренные Конституцией Украины. Регистрируются эти объединения решением горсовета. При моей каденции зарегистрировано около 100 ОСН. Это люди, которые живут своими нуждами: дворовыми проездами, кварталами, площадками и так далее, имеют своих лидеров. На содержание бухгалтера им выделяется финансирование. Эти объединения даже лучше, чем райсовет.

Мафы расплодились в районах благодаря райсоветам. Вспомните скандальную тотальную приватизацию в Шевченковском районе. И если в законе запишут, что детальный план территории утверждается райсоветом, то мы Киев развивать не сможем. Потому что в одном районе будут просить хорошую дорогу, а в соседнем будут утверждать, что им и так хорошо, и все инфраструктурные проекты просто умрут. Закон о столице просит модернизации, это правда. Но нужно разумно к этому подходить и принимать то, что будет способствовать работе, а не усложнять ее.

В документе для первого чтении я не встретил ни слова о публичном пространстве. А это очень важно. Мы сегодня возмущаемся, что кто-то курятник построил на крыше дома на Майдане, и всем миром, включая премьер-министра, боремся с этим. Все в городе – наше с вами общее публичное пространство, оно всем принадлежит, даже где речь идет о частной собственности. Никто не вправе нарушать наше с вами публичное пространство. Например в Англии, Италии, Франции и других европейских странах никто не может покрасить свои окна в зеленый или сиреневый цвет по своему усмотрению. Там согласовывается даже оттенок краски, которую можно использовать для ремонта ремонта фасада. Потому что дом хоть и в частной собственности, его фасад – часть публичного пространства. Вот о чем нужно говорить, развивая местное самоуправление.

– О реформировании системы управления городом говорят много и довольно давно. Но что именно столько лет мешало власти (и вам как ее представителю) осуществлять реальные преобразование?

– Наш законопроект был достаточно революционный и радикальный. Даже депутаты горсовета напряглись, когда увидели, как мы решили их "порезать". Мы четко расписали компетенции райсоветов и финансирование, прописали права и компетенции городского главы. Мы даже позаимствовали кое-что из польского опыта. В командировке в Краков мы узнали, что городской совет там возглавляет не мэр, а избранный депутат. Мэр имеет право приходить на заседание, выступать, когда он хочет, вносить проекты и ветировать решения. Но он не ведет сессии, и это разумно. Мэр должен городом заниматься.

– И почему этот революционный законопроект хотя бы в первом чтении депутаты не рассмотрели? Не хватило каденции?

– Многие законопроекты тем созывом не рассматривались. За право заниматься эвакуацией автомобилей два с половиной года боролись. В итоге закон приняли, но он так выхолощен, что мы как исполнители до сих пор не можем начать им пользоваться.

К примеру, в Вене только от штрафов доход в бюджет составляет около €1,5 млрд. Нарушать – человеческая природа, и надо этому разумно противостоять. Наши ребята из центра организации дорожного движения, когда начали камеры наблюдения устанавливать, сделали эксперимент: на одном перекрестке где четыре камеры, за один день зафиксировали такое количество проездов на красный свет, что это окупило бы расходы на установку этих камер и камер на еще 10 перекрестках.

– Так если это так, почему до сих пор мы слышим только рассказы про видеонаблюдение?

– Непрофессионализм в том числе.

– Вы верите, что недоделанное в прошлые годы еще может реализоваться в будущем?

– Конечно. Новая пришедшая власть, с одной стороны, управляет тем, что есть (не бросает этот корабль), с другой – пытается делать модернизацию. Для этого нужны специалисты. Учитывая короткую скамейку запасных (а ее практически нет), и набираются люди. Есть отсекающие ограничения: из прошлой власти нельзя. Я понимаю, почему. Но пока, следуя в угоду этому обещанию, ставят на ключевые должности новых, но часто неопытных людей. И есть всего два варианта развития: либо они научатся и справятся (если есть желание и мозги, это более чем возможно), либо не справятся. Тогда произойдет волна ротации. Ничего плохого в этом нет. Надо только достаточно смелости признать: не справились. И когда пройдет вторая, третья волна, все наладится. Не нужно бояться менять чиновников, министров, глав администраций, комитетов. Следующие приходящие поймут, почему предшественник не справился: то ли взял на себя слишком много, то ли неправильно осуществлял менеджмент. И придет момент, когда кадры будут цениться.

В два – три часа ночи Кличко и его замы выезжали инспектировать на дороги с волшебными пенделями для участников снегоуборки. В итоге город научился убирать снег

– Оглядываясь назад, как оцениваете развитие города за последние пять лет?

– Я не идеализирую управление Кличко. У него есть члены команды, которые на поверку оказались или трусами, или предателями, или жуликами. Это срез украинского общества. Такие есть везде. В своей оценке я субъективен и искренне убежден, что город сильно изменился по многим позициям. Самое главное – системой принятия решений и уведомления об этом, системой распределения общественных благ.

Электронный бюджет, мало кто знает, дает возможно проверить любую трату, вплоть до покраски стены в школе. Это дисциплинирует чиновников, схемы воровства из городского бюджета в разы сокращены. Они есть, ведь люди изобретают новые. Увы, кто-то да найдет возможность стырить. Плюс ко всему – эффект "несуна" со времен Советского Союза.

Киевлян слышат – мы первыми запустили электронные петиции. Они рассматриваются, обсуждаются, люди приходят на заседания комиссий. В столице проходит в среднем 10 тыс. массовых мероприятий, шествий, митингов в год. Налажен диалог.

Туристический поток увеличился, как внутренний, так внешний. Я отвечал за это направление среди прочих и точно знаю, что при мне за несколько лет только иностранный туризм вырос на 35%. В среднем иностранец пребывает в столице два с половиной – три дня и оставляет не менее 100 евро в день. То есть от одного туриста поступает 250–300 евро, а в год приезжает примерно 1,6 млн человек. Вот вам и вложения в экономику города. Остается открытым вопрос уплаты налогов, но это уже другая история.

Так как убирают снег в Киеве, не убирают в других городах. В том числе европейских столицах и в США. Закуплена современная техника. Последние три – четыре года мы ломали мышление коммунальщиков. Чтобы машины не ездили с поднятыми ковшами и водители не сливали топливо, ставили счетчики на ковш, которые показывают, опущен он или нет. В два – три часа ночи Кличко и его замы выезжали инспектировать дороги с волшебными пенделями для участников снегоуборки. В итоге город научился убирать снег. История с коллапсом 2013 года уже не повторится.

– Но у нас по-прежнему остаются нерешенными вопросы с парковкой. Та же уборка снега не может быть качественной, если мешают неправильно припаркованные машины.

– И это, правда. Проблема существует, потому что у нас нет муниципальной полиции (КП "Муниципальная охрана" не имеет полномочий полиции) и все еще нет возможности эвакуировать неправильно припаркованные машины. Вступивший в силу в сентябре 2018 года закон разрешает эвакуировать мешающие движению авто лишь Национальной полиции. Как только появится муниципальная полиция, которая займется охраной общественного порядка, мелким хулиганством, незаконной торговлей и парковкой в том числе, вопросы решатся в считанные месяцы. И, конечно, нужны ощутимые штрафы.

– Но как только начнут эвакуировать и штрафовать, поднимется крик. А с народным гневом политики предпочитают не спорить – можно имидж уронить.

– Покричат, а потом начнут искать, где парковаться. А еще начнут, как в Европе, оставлять машины дома и садиться на общественный транспорт, который ездит по выделенной полосе, и полиция будет штрафовать за парковку или проезд по этой полосе. Штраф должен быть сумасшедший. А дальше потянутся инвестиции с длинными деньгами. Чтобы выкопать подземный паркинг, нужны большие средства. Инвесторы потенциальные есть. Мы вели с ними переговоры. Но они говорят: дайте нам гарантии, что вы действительно создадите этот рынок, то есть действительно будете запрещать парковаться где попало и эвакуировать авто нарушителей, тогда появится спрос на парковки, и мы его удовлетворим. В тех же Риме, Париже, Лондоне выкопали подземные паркинги, и мы сможем.