"Важно участвовать в акциях в поддержку Сенцова, не только чтобы он вышел живым. Это нужно прежде всего нам с вами". Буковский и Глузман о том, как спасти политзаключенных G

– Я сам держал голодовку много раз. Сенцов голодает уже 36 дней. Самая продолжительная моя голодовка длилась всего 30 дней. Это было в 1973 году. Мы целым лагерем объявили голодовку и держали ее месяц, прекратили только после выполнения всех наших требований.

Почему тогда репрессивная советская машина пошла на уступки заключенных? Мы не просто объявили голодовку, а вынесли информацию о ней на волю и тут же передали на Запад. Иностранные радиостанции очень широко освещали голодовку заключенных в советских тюрьмах. В те времена власть больших паблисити против себя не любила, тем более что требование у нас было очевидное: умер человек, истек кровью, а медицинских условий в лагерях никаких не было – ни санчасти, ни хирурга. Власти пошли на уступки, выполнили требования о создании медицинской части с нормальным оборудованием для нашей группы лагерей.

В наше время, согласно внутренней инструкции МВД, принудительное кормление предполагалось начинать, как только становились заметны признаки разрушения организма. Я про запах ацетона, причем не только изо рта, но и от всего тела. Во время голодовки в какой-то момент включается процесс, известный медицине как неоглюкогенез. Это когда ваш собственный организм в поисках пищи пожирает ваши же мышцы, а побочный продукт этого процесса – ацетон. Это наступает у каждого по-разному, в зависимости от того, какой организм. Обычно на 14-й или 20-й день запах ацетона уже ощутим. На принудительном кормлении человек может жить довольно долго, к смерти это не приводит, но наносит очень серьезный удар здоровью.

Кстати, выход из голодовки не менее опасен, чем сама голодовка. Это нужно делать очень разумно и аккуратно. В тех условиях, что нас держали, сделать это нормально было невозможно, но общие правила выхода из голодовки мы соблюдали. Хотя во время голодовки провокации надзирателей не прекращались: они каждый раз приносили пищу и оставляли ее в камере, но мы к ней не притрагивались.

Что делать обычным гражданам, чтобы спасти Сенцова и других политзаключенных? Требовать от своих властей более активной позиции. Требовать как граждане и избиратели. Да, огласка информации о политзаключенных давно Кремль не пугает. Сейчас вообще не очень благоприятное время. Вы же сами видите, что против России уже применены возможные санкции. Трудно придумать новые. Россию мало чем можно напугать после четырех лет санкций, Кремлю мало есть что терять.

Какие еще инструменты давления остались? Очень мало. Думаю, США давно перекрыли личные счета Путина на Западе или, по крайней мере, пригрозили. Не помогло. Остался последний радикальный шаг – отключить Россию от SWIFT (международная межбанковская система передачи информации и совершения платежей. – "ГОРДОН"), но Запад на это не пойдет, иначе вообще никаких финансовых сделок не сможет вести с РФ. А ведь на сегодняшний день часть европейских стран все еще покупают российскую нефть и газ, без SWIFT у них это не получится.

В истории был случай, когда политзаключенный пошел до конца. Именно так умер Анатолий Марченко, объявивший голодовку с требованием отпустить всех советских политзаключенных. В 1986-м это произвело сильное впечатление на мир и очень на многое повлияло: СССР пошел на уступки. Я понимаю, почему Олег Сенцов просит не отговаривать его от голодовки. Понимаю и уважаю такую позицию. У нас считалось неэтичным отговаривать человека, объявившего голодовку, иначе вы ослабляете его позицию, его силы, которые ему очень нужны для победы. Желаю Олегу сил и всяческих успехов в борьбе. Очень надеюсь, когда-нибудь мы с ним встретимся. Но для этого нельзя оставлять тему Сенцова, нужно бороться, несмотря ни на что.

– Люди, которые борются за кого-либо, особенно в чужой стране, должны понимать, что борются не просто за конкретного человека, а прежде всего против несправедливого, незаконного приговора. Это важно понимать, потому что, когда пришла "горбачевская весна" и Андрей Дмитриевич Сахаров потребовал освобождения всех советских политзаключенных, были разные ситуации, было много горьких разочарований, не все освобожденные оказались с демократическими убеждениями.

Может быть горькое разочарование, к этому надо быть готовыми. Мы не знаем Сенцова, не знаем, какие у него пристрастия, как он будет себя вести. Но мы должны сделать все возможное, чтобы этот человек был на свободе. Я понимаю, что говорю страшные слова, но это важные слова. Когда мы сидели, за нас боролись разные люди, была Amnesty International, которая вела себя совсем не так, как сегодня, а гораздо более четко, жестко и правильно. Сегодня там много изменений, как мне кажется, не в лучшую сторону.

Да, письму Сахарова об освобождении политзаключенных предшествовала, к сожалению, гибель одного из них – Анатолия Марченко, который в 1986-м объявил голодовку с требованием освободить всех советских узников совести. И не только его, были еще смерти. Да, советская власть не отпускала, но чем больше кричали "Свободу Корвалану!", тем легче было даже тому же Пиночету его отпустить. Поэтому, во-первых, надо продолжать акции в поддержку Сенцова и других украинских политзаключенных Кремля. Продолжайте бороться всеми способами, не молчите! Даже не ожидая победы, продолжайте! Во-вторых, продолжайте, не ожидая, что освобожденный Сенцов расскажет вам, как жить дальше.

Когда в 1983-м второй раз судили Валеру Марченко, под судом стояли три еврея. Ни Ивана Драча, ни всех нынешних патриотов-классиков не было, они тряслись на своих кухнях, писали стихи про Коммунистическую партию. Я не в осуждение, я о другом: сегодня другая страна, в которой можно что-то делать безопасно для себя. Но! Самое главное и единственное давление на Кремль может быть не из Украины. В России режим одного человека – Путина. Единственное, что сработает, – давление Запада. Давление по всем направлениям.

Нужно в том числе организовывать то, что было когда-то, в советские времена, в синагогах, католических и православных храмах, протестантских. Было не только в США, но и в Канаде, Великобритании, Франции и так далее. Уже позже, после своего освобождения, я узнал, что в синагогах и храмах около выхода на тумбочках или столиках всегда лежали фотографии политзаключенных, в том числе мои. Там же был отпечатан адрес, куда посылать письма заключенным. Это были тысячи открыток, конечно, они тут же попадали в КГБ, но ведь накапливались и где-то в высоких московских кабинетах тема политзаключенных постоянно поднималась и проговаривалась.

Давление было не только на Кремль, но и на своих. Когда мы сидели, президентом США был Джимми Картер. Американские дипломаты, его советники, позже мне рассказали одну историю. Президент Картер в своем овальном кабинете вместе с советниками обсуждали проблему отношений США с СССР и Брежневым. Кто-то из присутствующих очень четко и не первый раз говорил, о необходимости предпринять шаги, чтобы добиться освобождения советских политзаключенных, перечислил фамилии. Картер поднял голову и сказал: "Вы хотите, чтобы я американский десант отправил на Урал для освобождения политзаключенных?"

Раз он так отреагировал, значит, его достали постоянным напоминанием об этой проблеме. И мы должны так же поступить. Постоянно напоминать Западу. Это пока единственный реальный инструмент. Этим надо заниматься, времени очень мало – сегодня 36-й день голодовки Сенцова. Извините, что скажу такое, но даже если Сенцова не спасем, остаются другие. Их еще будет много. Путин же не изменится.

Несмотря ни на что, надо бороться, надо выходить на акции в поддержку украинских заложников Кремля. Это имеет важное воспитательное значение и для Украины. Это собирает нас, мобилизует. Пусть не всех, но разве все англичане и французы одинаковые? Нет. Социологи давно установили, что в любом режиме, кроме тоталитарного, 20% являются ведущими за собой, определяют климат в стране и предрешают будущее государства, а 80% – ведомые. Неужели у нас не наберется 20% нормальных интеллигентных людей? Ну это же неправда! Мы нормальный народ, поэтому так важно участвовать в акциях в поддержку Сенцова и других. Не только потому, чтобы Сенцов, даст Бог, вышел живым. Это нужно прежде всего нам самим.