+12 Киев
Даня Сысоев жил в Красногоровке Донецкой области вместе с мамой. В феврале 2015 года вышел на балкон на пятом этаже, в этот момент начался очередной обстрел, и мальчика взрывной волной выбросило наружу. Что происходило дальше, как врачам удалось спасти ребенка и как он живет сейчас – историю об этом опубликовали в фотокниге "Донбасс и Мирные", выпущенной Фондом Рината Ахметова.
Наталья Сысоева растит троих детей одна, муж скончался вскоре после рождения младшего сына. Двое старших детей уже окончили школу, разъехались и получают профессию. За полтора года до трагической истории Наталья осталась вдвоем с младшим сыном Даней, тогда ему было восемь.
В феврале 2015 года Красногоровку сильно обстреливали, школы разбомбило, 17 дней не было света. Когда электричество наконец-то включили, Наталья обрадовалась: "Ну, Даня, сейчас помоемся и постираем одежду". Кто мог знать, что это приведет к несчастному случаю?
Глава из фотокниги "Донбасс и Мирные"
Фото: fund.fdu.org.ua
Улыбчивый парнишка покоряет окружающих открытостью. Он не помнит тех страшных минут. А когда слышит свою невероятную историю – затихает и крепко обнимает маму, которая вздрагивает от воспоминаний и снова плачет. Они с мамой из Красногоровки Донецкой области. Это одна из самых горячих точек в зоне боевых действий. В феврале 2015 года маленький Даня выходит на балкон, и вдруг начинается очередной обстрел. Взрывной волной его выбрасывает с пятого этажа.
Мальчик успевает схватиться за перила. И целых 15 минут держится изо всех сил. Между жизнью и смертью. И отчаянно зовет маму. Взрослые не успевают на помощь – Данька срывается вниз. Соседи вызывают "скорую", и она доставляет мальчика в больницу. "Скажу честно: ребенок, по сути, мертв", – сообщает маме Наталье хирург. Раздроблены кости головы, черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью. 15 дней комы. И мамины молитвы. Наталья не сдается и верит в чудо. И оно происходит.
Даня выкарабкивается с того света и снова открывает глаза. Смотрит на маму и пытается улыбнуться, а по щекам катятся слезы. Позже врачи говорят: "Невероятно!" А пока мальчик заново учится разговаривать и ходить.
Рассказ мамы Даниила
– Вечером я перестирала Данину одежду, развесила ее на балконе. В ту ночь мы впервые за много дней нормально поспали. Когда не было света, я укрывала Даню восемью одеялами, но ребенок все равно дрожал от холода. Обычно я брала сынишку с собой на работу. Но в то утро он так сладко спал, что я не стала его будить. Подумала: пусть отогреется во сне, вернусь за ним через пару часов. В 11 часов дня я уже шла домой за сыном, и тут зазвонил мобильный. "Беги домой! – закричала в трубку соседка. – Даня сорвался с пятого этажа".
Что было дальше, помню плохо. На ватных ногах подошла к дому, возле нашего подъезда стояли люди. Бросились ко мне, что-то говорили, объясняли, но я их не слышала. Зашла в квартиру, увидела распахнутую балконную дверь, перевернутый табурет, лежавший рядом с ним Данин зимний комбинезон – и все поняла. Проснувшись, сынишка позавтракал и собрался гулять на улицу. Теплый комбинезон вместе с другими вещами сушился на балконе. Даня взял табурет, встал на него, снял с веревки свой комбинезон. И в этот момент начался обстрел.
Один из снарядов попал в Дом культуры, расположенный напротив нашей пятиэтажки. Взрывная волна выбила в окнах квартир стекла, а стоявшего на балконе Даню выбросила на улицу. Каким-то образом, кувыркаясь в воздухе, сынок схватился руками за балконные перила.
"Он висел на перилах и кричал: "Мама, помоги! Мама, ты где?" – рассказывали мне потом соседи. – Мы выскочили на улицу, растянули под вашим балконом покрывало: "Даня, падай вниз, мы тебя поймаем!" А он, наверное, был в шоке: вцепился в перила мертвой хваткой и все время звал маму".
По словам очевидцев, сын провисел на перилах довольно долго – примерно 15 минут. А потом уже не смог больше держаться и полетел вниз. Сынишка упал на асфальт, напоровшись головой на один из металлических штырей (они преграждали машинам въезд во двор). Как потом объяснили врачи, штырь раздробил Дане кости черепа и размозжил левую долю мозга.
Сына доставили в Кураховскую городскую больницу, где хирурги извлекли из мозга осколки костей. Когда я добралась в Курахово, операция уже закончилась. Меня пустили к сыну в реанимацию. Даню невозможно было узнать: голова распухла до невероятных размеров, тело было синим от ушибов, его окутывали трубки аппаратов жизнеобеспечения.
Хирург на мой вопрос ответил: "Скажу честно: ребенок, по сути, мертв. У него несовместимая с жизнью черепно-мозговая травма". Затем Даню перевезли в Днепр.
На пятнадцатый день Даня вышел из комы, и я приехала к нему в больницу. Сынишка был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, на лице – страшный отек, глаза превратились в узкие щелочки. Увидев меня, Даня попытался улыбнуться, по щекам покатились слезы… После комы мне пришлось заново учить Даню разговаривать. Его первое слово было "мама". Я понимала все, что говорил сын, а врачи – нет. Тогда Данина речь была неразборчивой.
Днепровские хирурги провели сыну резекцию переломов лобной и теменной костей, удалили детрит головного мозга и размозжение левой лобной теменной доли. После этого нас отправили домой. Через восемь месяцев, сказали врачи, на поврежденной части черепа нарастет пленка и тогда можно будет ставить титановую пластину. Выписывая Даню из больницы, медики сказали: "Речь наладится – это вопрос времени. Однако вряд ли ваш сын сможет ходить". Но когда прошло восемь месяцев и мы с Даней снова приехали в Днепр, врачи ахнули: мой сын ходил!
Сначала я возила Даню в инвалидной коляске. Бывало, выйдем на улицу, он смотрит на бегающих по двору детей и плачет: "Я тоже так хочу…" Как-то я готовила обед, сынок сидел рядом и смотрел в окно. "Хочу на улицу", – говорит. "Учись ходить ножками и будешь играть с ребятами, сколько захочешь". – "Ходить? А ты мне поможешь?" – "Конечно, сыночек". Каждый день мы делали специальную гимнастику, учились стоять. В большой комнате я расставила мебель так, чтобы сын мог, опираясь на предметы, передвигаться самостоятельно. Он так хотел ходить, что выписывал круги по комнате с утра до вечера. Я гордилась Даниным упорством и сдерживала себя, чтобы не жалеть сына. Понимала, что этим только наврежу ему.
Однажды он позвал меня: "Мама, иди сюда!" Захожу в комнату, а Даня шагает мне навстречу. Сам! Как я тогда плакала от счастья…
Фото: fund.fdu.org.ua
Даня проходит курсы реабилитации в санатории по программе Фонда Рината Ахметова, чтобы не болело и слушалось тело. Медперсонал не чает в нем души и не устает восхищаться его мужеством. А Данька только задорно улыбается. Ведь у него впереди новая цель – школа, как у всех мирных детей.
Память и речь почти нормализовались (кстати, сынишка не помнит, что происходило с ним после того, как он вышел на балкон). Из-за того, что сильно пострадала левая часть головного мозга, у Дани плохо работает правая сторона. Ходит он сам и быстро, но подволакивает правую ногу. Сын научился делать все левой рукой, потому что правая до недавнего времени не работала вообще.
"А затем мне позвонили из Фонда Рината Ахметова: "Ваш ребенок пострадал во время боевых действий на Донбассе. В рамках программы "Реабилитация раненых детей“ предлагаем вам вместе с сыном отдохнуть в специализированном санатории. Все расходы берем на себя". В Славянске нас принимали как самых дорогих гостей. Питание, медперсонал, реабилитация – все на "отлично". За три недели лечения в санатории сынок заметно прибавил в весе. Даню очень полюбили врачи, медсестры, другие отдыхающие и буквально засыпали его конфетами. Для меня руководство санатория организовало курс расслабляющих процедур и консультации психолога. Дай Бог здоровья, удачи и сил Ринату Ахметову: он устроил для нас незабываемый отдых!
Фото: fund.fdu.org.ua
"С начала боевых действий на Донбассе Ринат Ахметов спас жизни более миллиона человек по обе стороны линии соприкосновения. Это миллион судеб! История каждого достойна отдельного рассказа. Фонд будет о них говорить, чтобы люди, живущие вдалеке от боевых действий, не забывали о трагедии мирных жителей Донбасса", – рассказала директор по развитию проектов фонда Татьяна Кухоцкая.
